Цикл рассказов "Экология души"
7. Экология души
- Когда все это кончится?! Сколько можно. Рутина засасывает постепенно. Иные не чувствуют, но ты... Встань, иди. Ты должна приготовить что-то горячее. Мясо растаяло вчера и вновь заморозилось сегодня. Поднимайся?
- У меня начинает болеть голова. - Я раскладываю голоса по сюжетам, словно плов по тарелкам. Плов! Вот что можно придумать на второе. Обессоченное мясо уже как тряпка, но его хватит на два раза, - ведь у нас более ничего нет. И он не выдержал моей апатии.
- Вот прочти: «Милая, купи, пожалуйста, сосисок». Ты вынуждаешь прибегать к «скорой помощи», а это вредно. Но надо чем-то питаться. Я не требую обеда, но хоть что-нибудь горяченькое. Нарежь на кубики вырезку, брось в кипящее масло. Я повторяю: сначала займись мясом, затем почистишь лук и морковь. Зачем тебе чайник? Ты не для этого встала с дивана. Знаешь что, сходи на горшок! Ну, что ты делаешь...
- У меня начинает болеть голова.
- Неправда, - отвечает во мне РОДИТЕЛЬ, на этот раз голосом моей матери. - Неправда, голова твоя давно пронизана спицей боли от виска к виску и эта боль шевелится при неосторожном повороте, давит на глаза. Закрой их. Если бы ты сразу отбросила эту нечисть и покушала, еще днем, то, пожалуй, никакие магнитные бури, ни чернушное чтиво не испортило бы настроение. И всегда было вредным читать желтую прессу.
Я взрослая и поступаю как ВЗРОСЛАЯ, чищу лук и ставлю тяжелую сковороду на большой огонь, пропуская мимо ушей назидания родительского голоса:
- Подлей масла, не жалей, а затем займись мясом. Пока натрешь морковь, оно успеет обжариться. Да ты слышишь ли меня? Ты хочешь все сжечь?!
- Я хочу, - во мне соединяются три голоса: родителя, взрослого и ребенка. Но капризный тон девочки превалирует над ними. - Я хочу свежего чаю, я хочу съесть что-нибудь, я хочу выкурить сигарету и почистить морковь, не ожидая, что ее вялая форма напомнит член в осклизлой плесени пролистанных (я не говорю - прочитанных!) журналов. Я не хочу тошнотворных ассоциаций только потому, что я купила дешевую морковь, а рыночная мне не по карману. Мне не нравится лишний раз выходить на улицу, но я хочу знать то, о чем думают мои современники.
- А думают ли?
Но думают они весьма нечистоплотно. Смакование нечистот на страницах модных позволяет неискушенному читателю предположить, что отказываться от группового сношения не надо, что, вероятно, это и есть нормальная жизнь, если об этом так спокойно пишут авторы, думающие за них, не дающие себе отчета в том, что они собственной рукой написали сценарий насилия над своими детьми. И чем талантливей перо, тем точнее исполнение фантазий.
- Кто этот моральный импотент, посягнувший на экологию души?
- Или пишущий не подозревает о существовании души, всовывая гнилую морковку своей героине?
- Обнажая дно падшей женщины, о которой он был наслышан в случайном притоне, он обнаруживает собственную бездуховность, дабы польстить своему неосмотрительному тщеславию.
Немытые щупальца - слепые глаза - немые слова преследуют незрелые умы в толпе. Вызывают душевную аллергию, переходящую в дурноту. Но недоумку с филфака не удастся очернить любовь в моем собственном доме. И ему не поможет журнал, извративший женское таинство и мужское достоинство яркими эффектными позами. Удовольствие от жизни и удовлетворение жизнью (не сексом!) я не стану измерять сантиметрами, не стану пересчитывать эйфорию слияния с возлюбленным на километро-члены. Я обожаю красавца-мужчину, ибо он не только тверд, но и упруг, и внимателен, и заботлив. И я не сумасшедшая, если разговариваю с ним. Он отвечает мне, то подмигивая, то кивая головкой, то подталкивая к новым открытиям в любви. Настойчивый малый, лишающий нас сна и отдыха, очень тонко чувствует меня и знает время, когда надо быть настырным и упрямым. Он всегда бодр и готов к любовной игре без Кама-сутры, страстен без вина и без стимуляции, а подобное чтение способно выбить его из колеи, точно также, как меня. Никто не смеет вторгаться в жизнь читающего, по привычке читающего журналы. Да и что нового или интересного может предложить красочная обложка счастливой паре?
- Ничего...
Вглядитесь в старые фотографии, где-нибудь на выставке. Неужели вы думаете, что девственник венчавшийся с девственницей не знал эротики, секса, не испытывал оргазма?.. Заблуждаетесь, милейший. Это вы ничего не испытывали, разделяя неделимое понятие любви. Это вы, не зная тонких чувств, истощаетесь за одну ночь с изощренно-похотливой любовницей. Это вы ни на что не годитесь после акробатических номеров в постели, кроме как описывать свое несвежее пресыщение. А светлые лица с давних фото молчат о том, как они были неутомимы и ненасытны в радостях любви, день за днем открывая неповторимые страсти. В жестах грациозно-милых, в горделивости осанки гораздо больше зовущей эротики и заманчивости, чем на откровенно разверстых иллюстрациях. И это не показной стыд, ложный, а интимная игра, понятная только двоим. Супруга, вдруг зардевшаяся от взгляда, очаровательна и незнакома. Только наклон головы, взмах ресниц. Высшая степень чувственности. Это не ваша интимная жизнь, не ваш мир и вам не понять о чем они переговариваются душами. Они не нуждаются в журнальных заключениях о том, как мадам кончила. Это вкуснее называется. Мадам улетела, но, если честно, она редко приземляется. Есть такая особенность у женщин, обладающих даром любви, когда достаточно взгляда. И только глупец додумается считать количество раз. Ворчливый Родитель начал задавать тон, когда Ненаглядный вернулся с работы, покрошил морковку, выбросил журналы в мусоропровод и мы славно перекусили сосисками. Голова еще продолжала болеть, но на завтра будет обед и ужин, а на ночь мы еще успеем почитать Сведенборга вслух, чтобы очистить себя познаниями о небесах, о мире духов и об аде.