Цикл рассказов "Экология души"
4. Мимоходом
Все мы смертны. Помните ли вы об этом? Смерть - умудренная жизнью старуха очень... очень разумна. Естественна. Она нелепа, несправедлива, - возопите вы в негодовании. Нет. Я знаю, что это не так. Увы-увы... нелепой была жизнь. Некто к ней просто не готов, ибо Некто к смерти не готовился, словно не знал. Мне жаль вас, я вам соболезную. А вам жаль себя. Вас вынудили столь внезапно вспомнить о жизни вечной, а не ушедшего. Почему же вы страдаете, пожелав ему Царствие Небесное? По собственному эгоизму и неверию в это Царство. И эта утрата, боюсь, вас ничему не научит, но я здесь мимоходом и прошу вас побеспокоиться о его неготовой душе. Это ваше право, это и есть проявление вашей любви, о которой вы всем плачетесь, словно и сами не верите, сомневаетесь в себе. Позаботьтесь. Это не сложно. Но это требует души. Вы уверены, что душа у вас есть? Но почему вдруг такое возмущение? Как я могу? Могу! Я сторонний наблюдатель, вы дали повод предположить и не только это. Я и сама могу перечислить ваши оправдания, и не собираюсь сейчас судить-рядить, осуждать. Я не церковный служитель, чтобы терпеливо пояснять вам обряды и учить нужной в сей час молитве. Я не могу читать вам проповеди, а если бы могла, то одна-две морали мимоходом вас не вразумят, если даже смерть близкого Некто не преуспела в этом. Просто я не желаю угрызений совести, мол, знала, а не подсказала о том, что еще не поздно замолить грехи ушедшего от нас. Самое время.
Это моя слабость – не могу удержаться от сочувствия вашему горю. Не тянитесь за мной. Я не лучший пример для подражания. Я люблю себя, свои помыслы явные и тайные, но я знаю и верю, что там ничего не скрыть. Поэтому ступайте сами в церковь, там можно купить все необходимое, прочитать, а что неясно, то вам батюшка объяснит. Столько удивительных книг можно найти для души, а не цепляться за случайный опыт проходящей мимо бабули. В библии уже все сказано. Все это печально. Особенно то, о чем мне приходится говорить с вами. Собственно, ни о чем. Уж это-то было заложено с рождения, с молоком матери. Разве мало перепаханы корни вашего семейства, чтобы в день траура вспоминать прописные истины. Ах, да... вы не имели представления. Все замалчивалось, затуманивалось легендами о комсомольской совести. А совесть одна и заповеди все те же. Вот уж две тысячи лет. А вы, как дети малые, боитесь задуматься - почему же несчастья преследуют вас, не даете себе труда поправить рычажок свободного выбора. Ведь вас никто не принуждает жить в грехе. Долго ли изменить судьбу? Но где же ваша-то Свобода, кичливая базарная баба? То-то и оно... Свобода не в голосовых связках и сильными локтями ее не взять, и нет ее в толпе, она познается в уединении. Почему вас пугает свободная воля, данная Богом? Зачем жметесь к чужим, да к проходимцам? Вы даже не можете представить, что они тоже боятся одиночества. И еще больше страшатся быть один на один с собой, как сейчас перед лицом смерти или как на духу.
Ну, что, опять слово новое или непонятное? Неужели отрицать станете духовное начало в человеке? Не надо, не показывайте свою безграмотность. Это даже не своеволие, а просто глупость. Не дерзите, дерзость - не очень хорошая черта. Здесь-то неуместны советские комплименты. Когда хамы пререкались с барином, сказывали так: дерзят хамы, работать не желают. Возомнили, что еще на что-то годны, кроме как вспахать да засеять поле вовремя. Ну, взяли власть, а что получили? И пахать-то разучились.
Старушка в черном похлопала по руке несостоятельного покойника, стоящего на своих похоронах, по привычке затесавшись в гущу родни.
- Что ж, ты думаешь - позаботится о тебе кто? Не готов ты, парень, ох не готов. Что еще тебе сказать? Поди, что ль, пощекочи любезную за ушком, напомни о долге. Или как там у вас было принято напомнить о себе?
- Да... никак.
- Что ж так неласково, мил человек? Хоть ты уже и не человек, и не мил, но двадцать-то лет прожили вместе, могли бы попривыкнуть общаться без слов, душами. Ведь криком кричит, как любили вы друг друга.
- Я уж теперь и не знаю, и не узнаю никого. Любили? Не любили? Не пойму... Куда мне теперь? За ними?
- А что тебе смотреть, куда тело выбросят? Не сомневайся, сожгут и все. А ты побудь дома, вспомни все. Мне-то пора, а я пришлю за тобой. Может кто и прошепчет молитовку... Думай тут за тебя. Зачем башку свою подставил, коли не готовился к жизни вечной? А, впрочем, ты и через тридцать лет все равно не приготовился бы ни к чему. Уж больно жирные куски норовил утянуть на этом свете. А не подумал - зачем все это? А здесь уж не надобно суеты. Пойду к старикам, те волей-неволей начинают вспоминать меня, приглядеться желают, по душам поговорить.
- Постой, Старая, а ты мне кем будешь?.. Вдова двоюродного деда что ли? А это кто вернулся? Смотри-ка водку стянула и знает, стерва, где доллары храню.
- Так ведь это дочь твоя.
- Как?! Она миленькой была, пока не красилась в ирокеза. А это просто чудовище с гниющим чревом.
- А ты что, не знал как блуд выглядит? Вот как... Глаза у тебя открываются. Ты не людей, а их души видишь. Это ладно. Наведи-ка порядок в своем доме, авось подействует ночное видение. А то плохо с местами на небесах для бестолковых. Слишком много новичков стало прибывать, трудно всех быстренько пристроить. Даю тебе три дня на обустройство семейства. Если раньше дела не было, так теперь займись. С Богом.
Мужчина лет сорока пяти бродил по пустой квартире, заглядывая в свои тайники. Но чего бы он ни касался - будь то камушки или валюта, все превращалось в прах. И он с нетерпением стал дожидаться своих близких, чтобы начать собственные поминки.