МАРИАННА
Июнь 2006
Когда перед тобой сидит десятилетний ребёнок, а тебе нужно научить его, к примеру, правильно выговаривать слово «флюорография», это не представляет особой сложности с точки зрения потраченных нервов и времени. Но когда перед тобой сидит целый класс, состоящий из тридцати совершенно разных детей, а ты должна научить их иностранному языку, здесь приходится выдумывать всё, что только можно, чтобы заинтересовать каждого и вложить им в головы хотя бы часть из того, что знаешь сама.
Я очень люблю детей. Я преподаю в пяти классах английский, французский и итальянский языки. Смысл состоит не в том, чтобы отчитать по плану уроки и уйти домой, а найти индивидуальный подход к каждому ребёнку. Первое время было сложно. Я даже боялась каждого, кто входил в мой класс. Они были настолько чужими и незнакомыми мне, что я готова была паниковать без остановки, но мне приходилось брать себя в руки.
Я просиживала целый день и полночи, изучая анкеты, которые заполнили дети по моей просьбе, журналы, записи – в общем, всё, к чему я имела доступ и что могло мне помочь побольше узнать каждого. Я составила на компьютере таблицу, куда занесла основные данные: имя, фамилия, наличие/профессия родителей, интересы, страхи, наклонности, успеваемость по другим предметам. А затем я рассортировала по классам, распечатала и ни на один урок не приходила без этих бумаг.
Теперь, спустя уже год, я знаю каждого ученика моих классов, знаю о нём всё, начиная от имён братьев и заканчивая наличием домашних животных. И каждый ребёнок для меня теперь особенный. Сейчас я не понимаю, как раньше затруднялась различать их – они все такие разные.
Я так любила детей. И каждый раз представляла, как я поведу своего ребёнка в школу, как буду присутствовать на родительских собраниях уже не в роли классного руководителя, а совсем даже наоборот. Я представляла это всё время, и каждый раз понимала, насколько далеко всё то, к чему я стремлюсь.
Полгода я время от времени испытывала симптомы беременности, и каждый раз они были ложными. Я сбилась со счёта, сколько отрицательных тестов на беременность выбросила в мусорное ведро, сколько слёз проливала каждый раз, когда надежда меня покидала. У тебя внутри словно образовывается чёрная дыра, и день за днём она засасывает в себя всё, что попадается на пути, а потом внутри тебя остаётся только пустота. И где-то в самом потаённом уголке, куда не достать никакому урагану, лежит, свернувшись калачиком, маленькая надежда на большое счастливое будущее.
Полтора месяца назад я услышала от врача те заветные слова, которых так долго ждала:
- Вы беременны.
Мне хотелось летать, петь, танцевать и кричать от счастья. Нельзя выразить словами то, что даже не помещается в твоём сердце. Я была счастлива!
Но всё быстро заканчивается. Две недели назад врач впервые упомянул об угрозе выкидыша. Я заволновалась, но подтверждения не было. Потом мне назначили анализы.
- 17-КС – это анализ на гормоны надпочечников,- объяснил мне доктор.- Это мужские гормоны, но в организме женщины они тоже присутствуют. Всё зависит от их количества. Если оно превышает норму, то это может привести к преждевременным родам. Мы должны обладать полной информацией.
Я раньше никогда не занималась таким. В больницы обращалась крайне редко, разве что во время профосмотров. Сейчас я там практически живу.
Что такое анализ на 17-КС в нескольких словах? Это лишняя морока. Целый день нужно собирать мочу в большую банку, а затем всё перемешать и отправить на анализ следующим утром.
Но я готова была делать всё на свете, лишь бы мои старания имели результат. Положительный результат!
Мне прописали «Дексаметазон», так как уровень андрогена в организме превышал норму, «Гинипрал» для снижения тонуса матки и «Вибуркол». Я пропила их три дня и, конечно, не ожидала скорого положительного эффекта, но отрицательного я ждала ещё меньше.
Ночью я плохо спала. Живот крутило, и я не могла найти удобного положения, в котором не буду чувствовать боли. Утром я проснулась от того, что терпеть боль стало невозможно. Она возникала циклами, то спадая, то возрастая вновь. Андрей вызвал скорую.
- Всё будет хорошо, слышишь?- шептал он мне, держа за руку, пока мы ехали в больницу.- Всё будет хорошо…
Я вспомнила, как ехала в больницу три года назад. Та боль, которую я испытывала тогда, не сравнится по силе с той, что я испытала, выписавшись. Я боялась повторения. Неужели всё, что я сделала – впустую?! Я так много старалась, а ничего не выходит.
- Всё будет хорошо. Слышишь?- Андрей повторял одни и те же слова, словно запрограммированный. Интересно, за кого он волновался больше? Можно ли вообще выбирать между женой и ребёнком? Наверное, ребёнок важнее… да нет, не наверное. Точно! Ребёнок всегда важнее! А если бы мне пришлось выбирать? Боже, что за мысли?!
Мне было сложно соображать. Врачи накачали меня лекарствами, и я почти ничего не чувствовала. Когда мы прибыли в больницу, всё было не так, как в прошлый раз. Никакого ожидания, разговоров. Видимо, всё было намного серьёзнее. Хотя куда уже серьёзней?
- Не волнуйтесь. Всё будет хорошо,- сказал мне врач, и это было последнее, что я запомнила.
Я будто бы парила над землёй, над своим телом. Я словно видела всё со стороны, слышала голоса, но не понимала, что происходит. А когда открыла глаза, то увидела рядом Андрея – человека, который никогда не бросал меня в сложных ситуациях.
Он улыбнулся мне и сразу же вышел из палаты. Через пару минут он вернулся уже с врачом.
- Как Вы себя чувствуете?- спросил врач.
Я попыталась пожать плечами.
- По-моему, глупо спрашивать такое у человека, только что пришедшего в сознание,- мне было сложно шевелить языком.- Я ещё не поняла, как чувствую себя.
Доктор едва улыбнулся.
- Значит, всё хорошо,- произнёс он и перевёл взгляд на моего мужа.
Андрей был похож на свежевыбеленную стену. А может, наоборот, на давнонебеленую. Он выглядел так, словно был без сознания вместо меня.
- Что произошло?- я набралась смелости, чтобы спросить это, хоть и боялась услышать ответ.
- Марианна,- врач сел рядом. Я насторожилась.- У вас начались преждевременные роды.
- Роды?- переспросила я и с трудом сглотнула.- Помнится, мне что-то вкололи, чтобы их остановить.
- Не остановить, милая, а замедлить,- вступил в разговор Андрей. Его глаза слезились. Он был готов заплакать.
Я и сама понимала уже всё, что случилось, но ещё старалась не верить этому, а докапываться до истины, которая совсем меня не устраивала.
- Какие могут быть роды? Моему ребёнку 12 недель. Он не может выжить на таком сроке! Его сердце совсем недавно начало биться.
- Марианна, послушайте,- доктор снова взял на себя инициативу.- Когда вас доставили в больницу, сердце вашего ребёнка уже не билось. Уже около пяти часов он был мёртв. Останавливать роды не было смысла.
Я стала задыхаться. Мне было сложно говорить, и я не знаю, где я нашла силы для того, чтобы заплакать. Но я зарыдала так сильно, как ещё, казалось, не плакала никогда. Все те слёзы, выплаканные над отрицательными тестами, казались абсолютно ничем по сравнению с сегодняшними слезами.
Меня словно ударили по голове огромным молотком, а потом ещё несколько раз стукнули в грудь. Рёбра болели, будто бы я полночи билась на ринге. Я разучилась дышать.
Я думаю, каждый в этой жизни кого-то терял. От кого-то ушла жена, у кого-то умерла мама. Но мне казалось, что ни один человек на земле ещё не был так несчастен, как я. Мне не хотелось умирать, но и жить тоже не хотелось.
Две недели назад Андрей впервые спросил меня:
- Как мы назовём нашего ребёнка?
Мы лежали в постели и молчали. На часах было около одиннадцати часов ночи, но мне не спалось. Моему мужу тоже. Мы думали об одном и том же, но не озвучивали своих размышлений. И всё же Андрей начал первым.
- Я не знаю. Говорят, это плохая примета - придумывать имена заранее,- ответила я.
- С каких пор ты стала такой суеверной?- я разобрала в голосе мужа насмешку.
Он прав. Я никогда не верила в приметы. Чёрные кошки, рассыпанная соль и оставленный на ночь нож на столе – всё это вызывало у меня недоумение. Я не понимала, как образованные, умные люди, имеющие по несколько профессий, могут верить во все эти глупости. Теперь я поняла. Когда тебе больше не во что верить – ты цепляешься за каждую мелочь, пусть и весьма ветхую.
- Знаешь, мне нравится имя Миша. Оно доброе,- сказал Андрей, и я была почти уверена, что он улыбнулся. Как же хорошо я знала его. И когда мы только успели стать с ним единым целым? Мне казалось, что я не помню жизни без него. Казалось, будто бы её и не было вовсе. Наверное, такой и должна быть настоящая любовь. Всепоглощающей и стирающей всё на своём пути.
- А если девочка?- спросила я.- Или ты так уверен в том, что у тебя будет сын?
- Почему? Я буду очень рад дочери, у которой будут твои красивые глаза. Как насчёт Яны?
- Яна? Ты серьёзно?- я рассмеялась.- Никогда! Я хочу, чтобы моя дочь была Алей. Алевтина. Мне кажется, это идеальное имя.
Андрей со мной согласился.
А вот теперь я даже не знаю, какого пола был мой ребёнок. Мне его не показали, так как «показывать нечего». Я не понимала, как от моего ребёнка могло ничего не остаться. Но, с другой стороны, было ясно, что увидеть эту картину мне просто не хватит сил. Мне нужно было как-то выкарабкаться и не сойти с ума.
- Я тебе обещаю, всё наладится. У нас ещё будут дети,- сказал мне Андрей, а мне захотелось накричать на него. Впервые за всё то время, что я его знаю.
- Я уже слышала это три года назад. А совсем недавно ты уже обещал, что сделаешь всё, чтобы родить этого ребёнка. Я не хочу верить твоим словам.
Я заплакала и отвернулась к стенке. Зачем я вымещаю на нём всё, что творится у меня в душе? Он не должен чувствовать этого. Оно ему не нужно. Разве есть его вина в случившемся? А чья тогда в этом вина?
Что такого ужасного я сделала, что никак не могу расплатиться за содеянное? Неужели есть на свете настолько непрощаемые поступки?
Меня выписали через пару дней. Физически я была здорова, но врачи рекомендовали пройти курс реабилитации. Я, в свою очередь, попросила Андрея не тратить деньги.
- Ты моя жена. И мне не жалко никаких денег на свете для тебя. Я только хочу, чтобы ты была в порядке,- он попытался меня обнять. Я сбросила его руку. Почему-то моё отношение к нему изменилось. То ли излишняя боль была тому виной, то ли всё просто должно было логически завершиться именно на этом. Может, это знак, что нам вместе быть не стоит?
- Я в порядке. Не трать деньги,- ответила я ему и вышла из комнаты.
Я лежала в постели дни напролёт и не могла заставить себя даже поесть. Андрей сердился, пытался что-то изменить, а однажды он сорвался.
- В конце концов, Маша, мне тоже тяжело! Ты считаешь меня бесчувственной сволочью? Мне умереть хочется, мне так плохо не было никогда. Но я знаю, что тебе нужна поддержка и ожидаю этого же от тебя. Почему я могу справиться с болью ради тебя, а ты нет? Неужели я никого не потерял?
Всё, что я могла сделать, - это запереться в ванной и проплакать пятнадцать минут. А потом я открыла дверь и сказала мужу:
- Завтра пойду на работу. Через неделю у меня отпуск. Займёмся обустройством твоего ресторана.