Моя мама - Ираида и тётя Галя были девушками из соседних деревень, в начале тридцатых годов, перебравшиеся в Подмосковье. Галя переехала в Москву, но по праздникам была желанной гостьей в нашем доме. Раза два она приезжала с молоденькой девушкой, это и была Валентина. Я была слишком мала, чтобы вдаваться в подробности её появления. Помню скромно одетую худенькую девушку, в старомодной кофте и с косами завязанными корзиночкой, вот пожалуй и всё. Родители переехали в Крым, из-за плохого здоровья мамы. Каждое лето я старалась вырваться к ним погостить.
- Летом 1976г., будучи в декретном отпуске, после рождения сына, я так же отправилась к родителям. Вскоре, мама получила письмо от Валентины, с просьбой принять её с другом на время отпуска и сдать им комнату. Мама радушно встретила старую знакомую, но Валя приехала одна. Объяснила, что друг задерживается на несколько дней, по служебным обстоятельствам. Валя знакомилась с городом, ходила на пляж, а вечерами мы беседовали на кухне о своём о бабьем.
Валентина почти не изменилась, разве стала немного постарше, ей было тридцать семь или восемь лет. Всё так же стройна и скромна. Это была уже не деревенская девчонка, а городская женщина, только причёска изменилась. Разумеется, я не удержалась от вопроса - почему друг, а не муж?
- Ах, Танечка, я и сама не верю, что судьбе было угодно на старости лет подарить мне такое счастье, видимо за все мои страдания. Если бы не сын, меня бы и на свете не было.
- Это какое же "на старости", да ты же и на свои года не выглядишь? Почти девушка, - возразила я. И что за страдания?.
- Какую я жизнь прожила, врагу не пожелаешь. Детства у меня и не было вовсе. Ты то не знаешь, что такое жизнь в деревне, да ещё с родителями "повезло". Сколько помню себя, работа, работа, и работа. Ни единой минутки книжку почитать, с подружками погулять не было. Скотину накорми, дом прибери, воды натаскай, да чтобы к вечеру ужин был готов. Летом в школу ходить не надо, за то наваливался огород. Я Золушке завидовала, да она просто счастливица была, а у меня четверо ребят на руках. Слава Богу хоть корову мать сама доила, та никого не подпускала. Каждый год я со страхом смотрела на округлившийся живот матери. Родит, полгода сравнительного покоя, а потом рожок с молоком мне в руки и нового младенца. Как же я ненавидела свою мать! Этот скрип родительской кровати за занавеской, где готовился новый подарок для меня. Ночью спала в пол глаза, качала люльку. Не дай Бог младенец раскричится, отца разбудит, жди затрещины. Сил моих больше не было - восемь человек детей, а она опять беременна. Не поверишь, я однажды за топором пошла. Думаю зарублю её и хватит с меня, больше не могу. Испугалась, наревелась, а топор от греха спрятала.
-Кое-как дотянула до окончания восьмилетки, получила справку, узнала у соседки адрес племянницы Гали и пешком пошла в город. Денег не было, так я на базаре кофтёнку и шаль продала, едва хватило на билет до Москвы. Отыскала адрес тёти Гали, вот так и явилась к ней в ситцевом платьице и в калошах. Бросилась в ноги - Помоги, приюти... Дай ей Бог здоровья, не оставила меня. Устроила ученицей на свою фабрику и прописала у себя, без прописки мне бы работы не видать.
Потом общежитие дали. Вот тогда мы к вам в гости то приезжали, помнишь? Намучилась я в семье и слово себе дала, что никогда замуж не выйду, от парней шарахалась. Да не долго птичка пела... Соблазнил таки парень пригожий, поженились. Тетя Галя мне матерью посажённой была. Потом нам комнату дали в доме барачного типа, с огромным коридором и общей кухней. Сын родился. Всё бы хорошо, да наказал меня Бог за клятвопреступление. Зачем божилась, что замуж не пойду? Только мой хороший муж запил. Сначала, понемногу - по праздникам, дальше - больше, и дошло до кромешного ада. Сколько побоев перетерпела, сколько по соседям пряталась, спасая ребёнка, сколько лечила, всё без толку. Допился до белой горячки и повесился.
Сын стал единственной отрадой в жизни, ради него и жила. Сейчас, второй год, как в армии. Думала не переживу разлуки. Товарки посоветовали путёвку в дом отдыха взять, отвлечься. И то сказать нигде не была. На другой день пребывания, соседки устроили вечеринку для знакомства, пригласили мужчин соседей. Рядом со мной, за столом, сидел высокий мужчина. Честно сказать, я на него даже не взглянула, не тем голова была занята. Как там мой сынок? Когда дело дошло до песен, он попытался меня приобнять, а может просто руку неловко положил, задев моё плечо. Только я влепила ему пощёчину с горяча, даже сама испугалась. А он ничего не сказал, не возмутился, только чуть отодвинулся. Больше он от меня не отходил ни на шаг до конца смены. Вот так и познакомились. Любит меня, если я ещё способна верить в любовь. Два раза приезжал ко мне в Москву. Сейчас решили отдохнуть вместе. Моря то я никогда не видела.
Дня через три, я с ребёнком на руках, открываю входную дверь и чуть не выронила сына. Что называется, "картина маслом". В дверях стоит мечта- "настоящий полковник". Высокий, под притолоку двери, мужчина в бирюзового цвета офицерской форме. И всё это великолепие блестит серебром кокарды, нашивок и пуговиц. Спросил Валентину. Всё стало понятно, это и есть долгожданный друг.
Я показала комнату, объяснила, что Валя ушла на пляж, а он может располагаться и отдохнуть. Без своей великолепной формы он стал более естественным, а не сказочным персонажем. Красив, лет сорока пяти, только лицо в мелких оспинках, почти не заметных. Мягкий украинский говор. Познакомились, его звали Виктор, а форма - высокий чин таможенной службы в одном из южных портов. Было какое-то не соответствие в их внешности, Виктор - эффектный мужчина, а Валентина, маленькая серенькая мышка. Все сомнения разбивались вдребезги, стоило увидеть их рядом.
Весь месяц мы любовались их отношениями. Их лица светились тем особенным светом любви. Часто, забрав у меня сына, они уходили гулять втроём в парк, и дурачась, Виктор подхватывал на одну руку ребёнка, на другую Валентину. Что так связало этих людей? Оказалось и жизнь Виктора была не из лёгких.
- Последнее, что я помню до войны, это сенокос, мне было десять лет, рассказывал Виктор. Я мальчишкой лежу на возу, одурманенный запахом сена. Воз мерно покачивается в такт шагам быков, а я гляжу в небо. Тогда я в последний раз видел мирное голубое небо. Помню мамо,(так по украински он называл мама) в вышитой сорочке и с косой вокруг головы. А дальше... Самолёты, бомбёжка, остов печи вместо хаты. Битком набитый людьми вагон, нельзя было даже присесть. Вонючие бараки концлагеря и холод. Холод был невыносимый, а на тебе лишь полотняная роба. По нескольку раз за ночь менялись местами, чтобы не околеть. В середине было теплее от других тел.
Мне "повезло", я был рослым мальчишкой и меня отобрали для работ на шахтах. Там я работал возчиком. Тележка с углём, парусиновая петля через плечо, и пополз. Выжил благодаря совету одного старика.
- Никогда не запивай пайку. Баланду съешь отдельно, а пайку соси, размачивай слюной каждую крошку. Шахта спасла от газовой камеры, но и там люди не выживали более полугода. Снова повезло, нас-доходяг перебросили на полевые работы, на ферму. Заменили на "свежих". Ферма спасла от голодной смерти После освобождения снова лагерь, не лучше немецкого. Пока разобрались, что мне всего десять лет было, когда угнали. Потом детский дом, ф.з.у., армия. В армии я попал во внутренние войска, это мне не понятно, бывшие на вражеской территории считались изгоями. Тем не менее, командир дал мне рекомендацию в военное училище. К тому времени, выяснилось, что ни семьи, ни родни у меня нет. Теперь есть только взрослая дочь.
Я не осмелилась спросить о жене, разведён или вдовец?
Перед самым их отъездом, я застала заплаканную Валентину ночью на кухне.
- Валюша, что случилось? Вы что поссорились?
- Да нет, что ты. Не в этом дело. Он зовёт ехать с собой, пожениться.
- А как я поеду, сын придёт из армии, а дом пустой? Примет ли меня его дочь? Нет не могу я решиться, вот и плачу - опять разлука, а я жить без него не могу. И он в Москву не хочет. У него должность, работа.
- Всё у вас будет хорошо. И сын поймёт, и дочь примет, не грусти, и разлука ваша будет не долгой. Не может судьба разделить два таких сердца. На утро мы проводили Виктора на автостанцию, а позже Валентину на поезд. До последней минуты Виктор держал Валю в объятиях. Дальнейшая их судьба мне не известна. Наверняка Валентина писала маме, а я была далеко.