Премия для лошадки

               
   – Научного сотрудника Бричкина вызывает заместитель директора института! – крикнула в раскрытую дверь одной из комнат лаборатории кормовых дрожжей дежурная лаборантка.

  – Нет его здесь! – рассмеялся ведущий научный сотрудник, доктор наук Конкин, не поднимая взгляда от разворота журнала «Огонёк».

   – Бричкин был, да укатил! – подмигнул молоденькой лаборантке очкастый тонкошеей аспирант, сидевший за соседним столом.
 
   Едва смолк в коридоре стук её каблучков, как заведующий лабораторией в расстегнутом белом халате и помятом колпачке, с лицом, расширяющимся книзу, шаркал по паркету коридора войлочными ботинками и сам заглядывал в каждую комнату:

   – Нет ли у вас Бричкина?  Такой неуловимый сотрудник!  Он не в командировке?  Не на плодоовощной базе?

   Одна из лаборанток, вертясь перед маленьким зеркалом в навесном металлическом шкафчике аптечки, сказала, прикрыв рот от смеха:

   – Так он опыт надумал ставить!  Взял двух кроликов из нашего вивария за уши, посадил в клетку и пошёл на верхний этаж к затравочным камерам...

   – Кто разрешил!? – заведующий побагровел. – Что ему делать больше нечего?  Вот вы, Синицкий, найдите его немедленно и скажите, чтобы он шёл к заместителю директора!

  Синицкий, тот самый худощавый аспирант в очках, побежал к затравочным камерам.
 
   Научный сотрудник Бричкин в джинсах и пёстром свитере, плотно облегающих его ладное тело, со скучающим выражением лица вошел в кабинет заместителя директора по научной работе.

   – Вы,  Бричкин, один из самых недисциплинированных сотрудников института! – голос у заместителя директора был мальчишеский, но в нём слышались начальнические нотки. – Вечно вас ищут!

   – Вчера меня послали грузить картошку на овощной базе, а сегодня с утра решил поставить эксперимент! – Бричкин провёл ладонью по шее и за ушами, где у него краснела кожа от только что снятого тесного противогаза.

   – Эксперимент подождёт!  Я бы тоже позволил себе роскошь, что-нибудь исследовать, да некогда, надо работать! Нужно срочно отправить прошлогодние отчёты института в переплётную мастерскую.

   – Да пошлите кого-нибудь из хозяйственного персонала...

   – Будто вы не знаете, что в связи с резким уменьшением финансирования мы сократили должность директора по административно-хозяйственной части вместе с его штатом – с появившимися нотками нежности в голосе проговорил  заместитель директора. – Перешли на полное самообслуживание в целях экономии.

   – Да мне через два месяца надо отчитаться о проделанных экспериментах, а я объём исследований, запланированных рабочей программой не выполняю!

   – За недовыполнение будем строго взыскивать! – заместитель директора поднялся из-за стола и, маленький с круглым брюшком, на цыпочках заходил по ковру кабинета. Этот его жест свидетельствовал обычно о наступающем гневе.

   – Выкручиваетесь, как хотите, Бричкин, но отчет должен быть выполнен на должном научно-методическом уровне и сдан в срок!
 
   Научный сотрудник ехал в трамвае с тяжеловесной кипой бумаг в переплетную мастерскую и думал о своих незавершённых опытах и давно заброшенной кандидатской диссертации. Он уж и так научился «выкручиваться»  (не он первый и не он последний среди малооплачиваемых научных сотрудников) поставит один опыт – пишет в своём  пронумерованном  и  скреплённом печатью рабочем журнале, что поставил для статистической достоверности результатов исследований три опыта.  Некоторые недостающие данные и цифры для колонок таблиц приходилось  брать, как говорится, с потолка. Главное, чтобы цифровые данные не очень выделялись от среднего значения и шли в русло нужных результатов эксперимента. Хорошо ещё, что рецензенты, свои же научные сотрудники из соседних лабораторий, не очень вникали в суть этих приписок, сами находились в таком же положении, но от всей этой «липы» Бричкину было неловко, будто он нечаянно залез в чужой карман.  И кто там, на вершине научного Олимпа придумал до мельчайших деталей планировать эксперименты научных работников: мол, столько-то надо поставить опытов, столько-то потратить на них расходных материалов. Не оберёшься головомойки на ученом совете, если укажут в рецензии, что сотрудник не провёл то количество опытов, какое было запланировано его рабочей программой!

    Как только Бричкин вернулся из  переплётной  мастерской и сдал в бухгалтерию соответствующие счета и накладные, он попался на глаза своему заведующему.

   – А мы тебя, Бричкин, с утра ищем, – тяжело задвинул челюстью заведующий лабораторией. – Где опять тебя носило?

   В голосе заведующего не было раздражения, были просто усталость и безразличие ко всему:

   – Направляют тебя в командировку!

   – Когда ехать? – страдальчески наморщил лоб и опустил уголки рта Бричкин.

   – Сегодня.  Сейчас же беги на вокзал за билетами на вечерний поезд в Липецк.  Едете с группой научных сотрудников нашего и соседнего институтов по заданию Департамента Минсельхоза проверять заготовку зелёного корма для скота.

   Когда Бричкин спускался в раздевалку, на лестнице ему попался тот самый весёлого вида ведущий научный сотрудник Конкин,  который постоянно за лабораторным столом,заставленным бюретками и колбами читал подшивку «Огонька».

   – Что, опять запрягли?  Бричкин, трогай бричку!  Имей в виду, я жду, когда ты мне организуешь опыты в соседнем совхозе, я как ведущий научный сотрудник должен только направлять ваши исследования и обобщать полученные результаты, я все-таки доктор наук.

 Групповых командировок от института и министерства Бричкин не любил. Он был нелюдимым по характеру, а тут приходилось ехать частенько с шумной компанией, в которой очень неудобно чувствовать себя «букой».  Командированных гостей в хозяйствах угощали, отказываться от застолий было несолидно.  Бричкин возвращался из таких командировок с головной болью и резью в желудке.

   Только через две недели Бричкин поднялся на верхний этаж лабораторного корпуса к своим экспериментальным камерам.  Выглядел он устало: клок волос прилип к бледному лбу,  впалые щеки плохо поддавались электробритве.
 
   – Алло, Бричкин!  Я тебя с неделю ищу. – услышал он за спиной голос одного из активистов института. – Тебя утвердили руководителем кружка в системе комсомольского политпросвещения, а ты срываешь занятия и не был на очередном районном семинаре пропагандистов…
               
   – Когда ещё мне заниматься, Евсюков, кружком? – Бричкин пригладил широкой ладонью волосы. – То я в командировке, то...

   – Ах, какие мы занятые!  Как будто каждый из нас не бывает в командировках и не работает на плодоовощных базах.  Раз сегодня пришел в институт – будь добр провести занятия!

   Весь институт привык к возгласам, раздававшимся по этажам:

  – Не видели Бричкина? Куда пропал Бричкин?

   А смешливый ведущий научный сотрудник Конков из лаборатории кормовых дрожжей, встречая Бричкина неизменно иронизировал:

   – Ау, Бричкин!  Пожалте бриться!

   – Никогда не бывает на месте этого сотрудника! – жаловался заведующий, появляясь со своей шаркающей походкой в комнатах лаборатории. – Надо срочно отправить  в Департамент министерства документацию, а послать туда некого, ведь не пошлёшь кого-нибудь из лаборантов туда, нужно послать компетентного специалиста...

   – Да его дирекция института отправила в командировку в Волгоград за химикатами! – хором отвечали сотрудники.

   – Ах, жаль... – и нескладная фигура заведующего с приплюснутым колпаком на макушке удалялась в свой кабинет.

   После приезда из очередной командировки Бричкин, наконец, приступил к организации опытов на животноводческих фермах одного из отдаленных районов области.  Собственно, эти опыты были запланированы в рабочей программе того улыбчивого ведущего научного сотрудника Конкова, но его, доктора наук, было неудобно посылать на черновую работу, связанную с организацией опытов.
 
   Поездки в хозяйства изматывали Бричкина.  То заносило снегом дорогу и автобусные рейсы отменялись, тогда ему приходилось месить грязный снег промокшими ботинками, то в правлении совхоза и на фермах он не встречал специалистов-животноводов – стало быть, договориться об опытах было не с кем.  Бричкину приходилось повторять такие поездки много раз, пока его не перебрасывали на новое боевое задание.

   Когда  Бричкину удавалось закончить подготовку к опытам: завезти на ферму необходимое для опытов оборудование, подобрать группу подопытных  животных,  к  нему  подсоединялся  доктор  наук.

   Публиковались научные статьи, но в них фамилия Бричкина значилась последней в списке соавторов.

    – У Бричкина научная работа хромает! – шёл слух по институту

   «А не уехать мне куда-нибудь в глушь, поселиться в деревне, лечить коров, да ловить на зорьке рыбёшку в речке! – мечтательно закрывал глаза Бричкин, но тут же резко открывал их, морща лоб. – Но как же тогда кандидатская диссертация?  Жаль ее бросить, ведь три четверти работы сделано».

   Как-то директор института вызвал к себе Бричкина вместе с  научным руководителем его темы.

   – Бричкин, пожалте бриться!  Не зовут вола пиво пить, зовут вола воду возить! — предостерег Бричкина с ехидной усмешкой доктор наук, не поднимая головы от очередного номера «Огонька».

   «Опять пошлют на заготовку силоса в совхоз или в дальнюю командировку! – загрустил паренёк.

   – Как у вас дела с диссертационной работой, Бричкин? – ласково начал разговор директор, молодой член-корреспондент российской академии сельскохозяйственных наук.
 
   – У меня ещё не все эксперименты проведены, много времени отвлекает посторонняя работа! – ответил Бричкин.

   – Запомните, посторонней работы у учёного не бывает! – сухо отрубил директор, пронзительно глядя из-под овальных очков поочередно на будущего диссертанта и его располневшего руководителя. – Кстати, Бричкин, мне доложили, что и общественная работа у вас не на высоте!

   Наступило неловкое для Бричкина молчание.  Его научный  руководитель  всем  своим  видом  показывал,  что  он придерживается такого же мнения о своём сотруднике, как и директор.

   – Даю срок! – жестко стрельнул взглядом директор.  – К декабрю этого года положить черновик диссертации мне на стол.  В противном случае поставлю вопрос о дальнейшем пребывании вас обоих в институте.  Всё, идите!

   – Какое беспокойство через тебя! –  тяжело вздыхал заведующий лабораторией, направляясь к себе в кабинет, к привычному креслу. – Вот свалился сотрудничек на мою голову…
               
   «Но теперь я вплотную приступлю к экспериментам! – ободрился Бричкин. –  Сам директор заинтересовался моей диссертацией»

   И вдруг опять:

– Бричкина вызывают к заместителю директора! – сказала дежурная лаборантка, появляясь в дверях комнаты Бричкина. – Пусть получит командировочное удостоверение!

   – Бричкин, пожалте бриться! – хмуро съехидничал опять доктор наук, глядя, как Бричкин с досадой бросил в ящик своего стола папку с материалами диссертации.

   Всё-таки Бричкину удалось поспеть к сроку сдачи годового научно-технического отчёта. На учёном совете института его отчёт, как, впрочем, и отчеты других научных сотрудников лаборатории кормовых дрожжей были одобрены без замечаний рецензентов.

   Только бы немного расслабиться после сдачи отчёта, но опять:

   – Бричкина вызывают …

   «Неужели опять в командировку или на погрузку силоса в подшефном совхозе? – сотрудник почувствовал, как у него засосало под ложечкой.

   Но  на этот раз его вызвали на заседание профкома института, где обсуждали итоги соревнования среди сотрудников и лабораторий института за текущий год.

   В кабинете профкома Бричкину предложили присесть и  ознакомиться  с результатами бальной оценки его годовой работы.

   Молодая женщина, в яркой розовой кофточке, член профкома, единственная женщина-лаборантка среди учёных мужей профкома, отвечающая за производственный и общественный сектор,  поднялась из-за стола и заговорила заметно смущаясь:

   – Вы, Бричкин, сдали отчёт к сроку, за это положено десять балов, за отчёт, одобренный без замечаний, добавляем ещё пятнадцать балов; вы написали три рецензии на запланированные годовые этапы  работ сотрудников других лабораторий, это ещё шесть балов, за выходы на плодоовощную базу…

  – Не густо! – прервал на полуслове девушку председатель профсоюзного комитета, внушительного вида профессор с колодками орденов и медалей на груди – вот, к слову, Едоков из лаборатории механизации сдал годовой отчёт  на три месяца раньше положенного срока, за это мы начисляем ему сразу девяносто балов. Кроме того, он имеет ещё три общественных нагрузки.  В общем, думаю, Едоков обеспечил себе первое место в соцсоревновании членов коллектива нашего института. А что касается Бричкина,  то ему до передовика далеко. По моим сведениям, это крайне  неорганизованный сотрудник…

   Председатель профкома, потирая потную лысину  старался обходить взглядом Бричкина

   – А вот и нет! – звонко возразила девушка, – по моим подсчётам первое место мы должны присудить Бричкину из лаборатории кормовых дрожжей. – У него сто восемь дней в году заняли командировки, а за каждый день командировки, особенно по заданию Департамента мы начисляем по пять балов. Именно он достоин присуждения ему первой премии!

   Из приоткрытой створки двойных  дверей комнаты профкома показалась завитая мелкими кудряшками голова секретарши директора:

  – Извините, Бричкина срочно вызывает директор! – мелодично пропела секретарша, – я только что отпечатала на принтере задание на его командировку!