(начало - http://www.proza.ru/2015/01/02/1834)
И снова наступил вечер, укрывший раскаленную от жары Александрию, и с моря повеяло прохладой, и от Нила пришел аромат речной воды, той, которая утоляет жажду…
- Я знаю, что луна каждый месяц умирает и рождается снова, - рассказывал своему учителю Аврелул. – Значит, и сестра моя родится снова, раз она – как звезда?
- Мы все родимся снова. Это называется воскресение мертвых, - отвечал Кесарий.
- Мне нравится смотреть на небо, - продолжал ученик. – Наверное, ты прав, учитель, и там, над этим небом, которое мы видим, есть другое, и там живет и Бог, и Аврелия, и твои Никифор и Мина, и ангелы. Просто мы его разглядеть не можем.
- Да, - отвечал Кесарий.
- А Богу, наверное, сложно нас разглядеть? – продолжал Аврелул. – Мы же в теле, а Он бестелесен. Он, наверное, только умерших хорошо и видит. У них же тела нет.
- Он всех видит, - отвечал Кесарий.
- А мы его не видим, - вздохнул Аврелул.
- Мы чувствуем Его зов. Это как далекий аромат, еще сильнее, чем аромат цветов или благовоний.
- Знаешь, учитель Цезарий, когда моя сестренка умерла и ее похоронили, я все равно везде искал ее – заглядывал во все укромные уголки, известные только нам… Учитель Цезарий, я звал ее – а в ответ звучало только эхо, а не ее голос…
Аврелул посмотрел на Кесария – и бывший архиатр заметил в его мальчишеском взгляде взрослую зрелую грусть.
- Мама тогда подумала, что я сошел с ума, - добавил Аврелул, и горько улыбнулся. – Она привела меня в нашу семейную усыпальницу, показала мне прах Аврелии, и объясняла мне, как маленькому, что моя сестра теперь не может играть со мной, умоляла, чтобы я не бегал по нашему саду, зовя ее… А я послушался, потому что мама очень боялась за меня. Но мне было тяжело не звать Аврелию, не искать ее – ведь кто, если не я, ее брат, будет ее искать? С тех пор я не очень доверяю Богу. Ведь она ему не сестра, как Он может ее любить, больше, чем я? Она же для Него просто творение. Вот и все.
- Она Ему еще больше сестра, чем тебе, - сказал Кесарий. – Он найдет ее, обретет ее и вернет тебе. Это и есть – воскресение мертвых. Ты мне сказал сегодня, что будешь печалиться, когда наши занятия греческим закончатся, ты уедешь с отцом в Карфаген, и мы расстанемся. Но я уверен, что, когда у нас уже не будет никакой надежды на встречу, Христос Бог пойдет искать нас, и непременно найдет, и мы все встретимся в Нем.
- Он найдет? – спросил Аврелул, теребя в руках лист подорожника. И ответил сам: - Конечно, Он же громко будет звать нас по именам. Мы услышим и найдемся.
- Аврелул! – раздался голос Моники. Вот и она подошла к ним, сидящим на скамье среди роз – стройная, в светлом покрывале.
- Пора спать, дитя мое, - сказала Моника. – Он утомил вас, Цезарий врач?
- Нет, что вы, - ответил Кесарий, улыбаясь. – Завтра мы с ним пойдем смотреть зверинец при Александрийской библиотеке.
- Зверинец? Ура! – завопил Аврелул.
- Как вам удалось… это же закрытый зверинец! – с восхищением произнесла Моника.
- Я знаком с Теоном, хранителем библиотеки, с тех пор, как учился здесь в юности, - сказал Кесарий с грустной улыбкой, подумав о том, что Монике совсем не за чем знать, что за него ходатайствовал Афанасий, используя все свои связи. «Дитя мое, я ни за что не ручаюсь» - сказал Кесарию великий епископ-копт. – «Он сделал вид, что не помнит тебя. Но сходи, нельзя упускать никакой случай.» И Афанасий тогда благословил его. Да, как же – не может такого быть, что Теон не помнит Кесария, ученика врача Адамантия, которому он позволял читать самые редкие книги в своей библиотеке и которого всегда приветственно хлопал по плечу, встречая в банях!
-В Александрии после смерти Мины, у меня никого не осталось, - прошептал Кесарий, погрузившийся в свои мысли – и вздрогнул от звуков своего голоса.
- Вы устали, Цезарий врач? – сочувственно произнесла Моника. – Давайте пойдем в дом и поужинаем.
Вскоре они сидели в освещенном триклинии за столом, и Аврелул, так и не отправившийся спать, уплетал за обе щеки пастилу.
- Моя племянница тоже очень любит пастилу, - заметил Кесарий. – Даже в кровати у себя прятала, когда маленькая была. Приходилось из волос ее вычесывать, даже однажды волосы подстричь пришлось – так они от пастилы слиплись. Сейчас она большая, наверное, свадьбу уже сыграли…
- Вы скучаете по дому? – сочувственно спросила Моника, и Кесарий подумал, что она понимает больше, чем ему кажется.
- У меня нет дома, - ответил он отрывисто и добавил: - Я – врач-периодевт.
- Но вас ведь кто-то ждет дома, - настойчиво продолжала Моника. – Вы говорили, что ваша мать жива, она несомненно вас ждет. И ваша сестра. И ваша племянница. И ваш брат, который не любит латынь. И много других людей – это ведь так? Ваш отец тоже ведь жив?
Кесарий улыбнулся, но угол его рта предательски дернулся.
- Отцы обычно жестоки, - продолжала Моника. - Боюсь, что Гай тоже жесток к Аврелулу. А от этого ничего хорошего не произойдет – вырастет, почувствует волю и пустится в разгул.
- Не пущусь! – ответил Аврелул с набитым ртом.
- Не перебивай мать и не спорь с ней! – вмешалась в разговор Факта. – И с набитым ртом не разговаривай!
- Вы так хорошо читали о пантере, Цезарий врач, - сказала Моника. – Можно, теперь я почитаю для вас по-гречески, а вы исправите мое произношение?
- Конечно, - удивленно ответил Кесарий.
Моника раскрыла книгу и начала:
- «Нечто подобное, как рассказывают, происходит и со змеями в Индии. Взбираясь на самых больших животных, слонов, и цепляясь за спину или брюхо, они припадают к первой попавшейся жиле, ненасытно присасываясь к ней с сильным шипением и свистом. Слоны, ослабевая, некоторое время противятся, топчутся от безысходности и бьют себя хоботом по бокам, чтобы сбросить змей, на затем, навсегда покинутые жизненной силой, оказываются уже не в состоянии прыгать, стоят, сотрясаемые дрожью, ноги у них слабеют и они в судорогах погибают от малокровия…» (*)
У нее был сильный латинский акцент, но читала она по гречески правильно и внятно, гораздо лучше, чем говорила. Кесарий внимательно слушал этот знакомый ему текст – отчего эта немного странная римлянка взялась читать его? Или она хочет намекнуть на что-то? На сломанную жизнь своего домашнего учителя, в прошлом – члена сената, а теперь – скитальца-периодевта, за которым, наверняка, уже охотится императорский тайный розыск?
- «Но падение слона ведет и к погибели змей, виновниц его смерти, и вот почему. Не имея больше пищи, они всячески стремятся отцепиться и освободиться от своей жертвы, но, придавленные тяжестью слона, расплющиваются, — особенно если почва попадается твердая и каменистая. Извиваясь и всеми способами стараясь выбраться из-под давящего на них бремени, они ослабевают в бессильных и бесплодных судорогах и, наконец, подобно тем, на кого падают камни или неожиданно рушится стен, погибают от удушья, не в силах даже поднять голову.
- А слона потом Христос воскрешает, и, получается, он победил! – закричал Аврелул неожиданно радостно и выскакивая из-за стола.
(продолжение - http://www.proza.ru/2015/01/05/1356)
----
(*)Филон Александрийский. О вечности мира.