"ОН ДЕВЯТЬ РАЗ НА ДЕНЬ МЕНЯЛ БОТФОРТЫ" (Реплика об одном поэтическом переводе с испанского языка на украинский)
Хорошо известно, что вся история мировой литературы свидетельствует о том, что даже совершенно слепые поэты никогда не позволяли себе не замечать строгой и чеканной формы сонета. И только зрячий украинский поэт Микита Годованец смог умудриться из певучих и филигранно отточенных 14-ти сонетных строк Томаса де Ириарте (1750 - 1791) сделать перевод, представляющий собой целых два десятка строк разнокалиберного размера, далёких от басенно-сонетной поэзии, начисто лишённых сонетной формы, ритмической музыки и здравого смысла. Замечательный испанский сонет при переводе, а точнее при вульгарно-вольной обработке на украинский язык всецело донельзя искажён, искалечен и изуродован всеми возможными и даже невозможными средствами, методами и способами графоманского стихосложения. Некий "смешной" галантный кавалер, очень гордый красавец, большой франт (в украинском переводе- "великий чепурун", то есть человек необыкновенной опрятности и аккуратности), которого все знали неизвестно в какой столице, ДЕВЯТЬ РАЗ НА ДЕНЬ МЕНЯЛ СВОИ БОТФОРТЫ, а заодно и зимнюю тёплую шапку ("КАПЕЛЮХ"), и модные рубашки, ПУСКАЯ СЛАДКИЕ ФИМИАМЫ НА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ СВОЕЙ ВЫСОКОЙ ВЕЛЬМОЖНОЙ ДАМЫ, ЯВИЛСЯ ВО ВСЕЙ СВОЕЙ КРАСЕ. При этом он выпячивал или выставлял свои груди (ВИПИНАЛИСЬ ГРУДИ") и произносил такие слова: "Смотрите, люди: я - не такой-сякой, я - вот какой!"
Читать украинский перевод, выполненный М.Годованцем, было выше моих сил, и я ещё раз обращался к испанскому подлиннику, спрашивая и дёргая себя за ухо: "Не пребываю ли в состоянии чудовищного сновидения?" Ведь никаких ни ботфортов, ни шапок в испанском сонете не было. А что было? Парижский модник менял не шапки и не ботфорты, а костюмы. И не ежедневно по девять раз, а всего лишь сорок раз на протяжении всего года. Простая арифметика подсказывает, что если бы менял он, как у так называемого переводчика Годованца, ботфорты, то за год ему пришлось бы сменить 3285 (три тысячи двести восемьдесят пять!) пар сапог!
Невольно вспомнилась пушкинская притча "Сапожник", в которой поэт советует критику-сапожнику судить о художественном произведении не свыше сапога.
Думаю, что строки Годованца являются тем редким исключением, когда о качестве стихотворения достаточно судить о несметном количестве сапог, по наличию в переводе, как это ни странно, у любящего наряжаться щёголя нескольких тысяч ботфортов...Надо сказать, что стихотворный перевод Годованца утратил не только басенное содержание, но и ту мораль басни, ради которой создан этот басенный сонет. В испанском оригинале речь шла о золоте и серебре. Празднуя День рождения Дамы сердца, Кавалер для того, чтобы убедиться в незыблемости своей славы, приколол себе на грудь брошь из олова,которую Дама приняла за чистое серебро. И если писатель заполняет тома своих произведений сплошной чушью, его всё равно хвалят как бы по инерции, ибо он уже знаменит. А в переводе всё это исчезло,словно корова языком слизала. Примерно на таком же "сапожном" уровне изготовлены Годованцем и все прочие 28 переводов басен Томаса де Ириарте. Читая их, то и дело вспоминаешь строки известной басни Ивана Крылова "Щука и Кот": "Беда, коль пироги начнёт печи сапожник, а сапоги тачать пирожник". Каждый должен делать только то, что он действительно умеет делать.
В заключении позволю себе привести свою версию перевода, которая выполнена была в начале 70-х, когда я был студентом филфака ОГУ и когда декан Иван Дузь переписывался с известным тогда баснописцем Микитой Годованцем. Однако в те далёкие годы перевод мой так и не был опубликован из-за отсутствия, как сообщили мне в одной из редакций газет, коммунистической морали.
КАВАЛЕР И ДАМА.
Басня-сонет.
Из ТомАса де Ириарте (1750 - 1791).
Когда автор становится знаменитым, ему аплодируют за всё.
Об моднике судачит весь Париж.
Раз сорок в год меняет он наряды.
Глаза его костюмам ярким рады.
Так блеску побрякушек рад малыш.
Все чешут зубы: "Что за вид у франта!
Он расточает серебро и злато!
Наденет олово взамен брильянта,
И даже в этом - признаки таланта."
Придя на именины к даме сердца,
Он щеголяет оловянной брошью,
А дама говорит с умильной дрожью:
"Ах, что за серебро! Не наглядеться!"
Коль знаменит поэт, тогда и ты -
В экстазе от его белиберды.
EL GAL;N Y LA DAMA
Cuando un autor ha llegado a ser famoso, todo se le aplaude.
Cierto gal;n a quien Par;s aclama
petimetre del gusto m;s extra;o,
que cuarenta vestidos muda al a;o
y el oro y plata sin temor derrama,
celebrando los d;as de su dama,
unas hebillas estren; de esta;o,
s;lo para probar con este enga;o
lo seguro que estaba de su fama.
«;Bella plata! ;Qu; brillo tan hermoso!
-dijo la dama-. ;Viva el gusto y numen
del petimetre en todo primoroso!»
Y ahora digo yo: «Llene un volumen
de disparates un autor famoso,
y si no le alabaren, que me emplumen».
ДЖИҐУН І ДАМА
Один джиґун, в Парижі добре знаний,
Вибагливі являючи смаки,
Щоразу стрій міняв свій залюбки
І сріблом-злотом наділяв кохану.(снабжал -лучше одарял!)
Він в день народження своєї дами
Прикраси олов'яні начепив,
Адже переконатися хотів,
Що слава осява його та ж сама.
"О, що за срібло! Що за блиск ясний! -
Сказала дама. - Ваш я вид вітаю
І смак чудовий ваш, красуньчик мій!..
Що тут казати? Часто так буває,
Бездарний твір. А критик знову свій
Хвальби єлей солодкий розливає.