***
Душа моя, как толща океана,
Недвижна и покоем этим пьяна.
Хоронятся в строжайшей тишине
Её сокровища во сне на самом дне,
Не видимые злейшему врагу,
И я их неотступно берегу.
Глубинный мир не ярок и не бросок,
В него не залетает отголосок
Напрасных бурь и суеты пустой.
Там властвует один закон простой:
Не торопись, не злись и не греши,
А размышляй о бренности в тиши.
Пускай шумят поверхностные воды,
Не знающие истинной свободы,
И брызги распыляют в пустоту,
Не замечая счастья простоту:
Пройти своим глубинным верным бродом
До жаркого свиданья с небосводом.
***
Я помнила это теченье –
Галактик студёный разлив
И жаркой планеты свеченье
За листьями плачущих ив.
Я помнила это томленье –
На дне измождённой души
Беззвучно горели поленья,
И свет обжигал камыши.
Я помнила это страданье –
Кружилась в долине весна,
Но каждое божье созданье
Рождалось для вечного сна
И взглядом искало ворота
На млечный сверкающий путь.
От жизни, как от приворота,
Нам всем суждено отдохнуть.
Омоемся в звёздной купели
И примем планетный парад,
Тогда и узнаем, о том ли мы пели
И надо ль стремиться назад.
***
Ведома Божию рукой,
Передвигаюсь, проплываю,
Лелею свой земной покой
И об ином не забываю.
Снуют подлещики в реке,
И пена к берегу стремится.
И без поклажи, налегке,
Летит в ночи большая птица.
На камень сяду у воды –
Пусть лижет ремешки сандалий.
Ах, эти зряшные труды!
Ах, эти сладостные дали!
Замечена во всех грехах,
Я по привычке старой каюсь,
Но до решения в верхах
Ни от чего не отрекаюсь!
***
Замкну собою цепь времён,
Порвавшуюся в ускоренье,
И соберу со всех сторон
Остатки родовых кореньев.
Их оживить мне не дано,
Но я их вымою прилежно
И обнаружу: заодно
Их внуки тоже гладят нежно,
Мечтают о своей судьбе,
Давно прописанной богами…
А мне опять не по себе
У Леты между берегами.
Они осыпались уже
И нашей требуют подмоги.
Но на тревожном рубеже
У всех отказывают ноги.
К кому взывать, куда бежать,
Ища для жизни обновленья?
Нам не пристало обнажать
Судьбы последние мгновенья.
А молодые корешки
И бледнолицые побеги
Пока бессильны, как вершки,
И безответно ищут неги…
Замкнём собою цепь времён
И схватим хороводом руки –
Нам нужно в шёпоте знамён
Небесные расслышать звуки
И оживить эдемский сад
Под Божьим неусыпным оком!
Тсс…раздаются голоса…
И солнце ластится под боком…
***
Судьбой наложена аскеза:
В леса всё лето ни ногой!
Стою у временного среза
С душой усталой и нагой.
Слои исчезнувшей эпохи
Гудят в музейной тишине.
И от фальшивых звуков плохо
Становится ночами мне.
Ах, где же, где искать надежды
Не в наважденье – наяву?
Снимаю верхние одежды
И речкой времени плыву.
Горчат нечищеные воды,
И тина вяжется к ногам.
А в темноте в угоду моде
Резвится гнусь по берегам.
Мои забытые селенья
С напевом дедов и отцов!
Вы – только выпавшие звенья,
А цепи не найти концов.
Со стоном тягостным бурлачим,
Забыв о красоте идей,
И ничего давно не значим
Ни для себя, ни для людей.
Вспорхнуть бы чайкой над простором
И не таить прощальный крик,
В разломе времени который
В меня пожизненно проник.
Но замирают в горле звуки
И превращаются в комок.
Ах, Боже мой, опять на муки
Тебя наш род людской обрёк!
Хочу унять Твои страданья,
Спешу в кровавые места,
Но нет нетронутого зданья
И нет свободного креста!
Ну, вот и всё. К чему уроки?
Всё повторится вновь и вновь…
А может быть, не вышли сроки?
Ведь завершают эти строки
Надежда, Вера и Любовь.
***
Блуждаю неопознанным объектом
Среди земной печальной суеты
До той поры, пока горячим спектром
Моей души не обжигаешь Ты.
И сразу мир становится понятным
И обречённым рваться в небеса.
А ежели на Солнце видны пятна,
То – наша тень и, в общем, словеса.
***
Скрежещет горестно каркас,
Слои земные прорывая.
И я, теперь в последний раз,
Всё, что прожито, забываю.
Моя прощальная ступень
Расплавилась во тьме планеты.
А дальше – бесконечный день
И море, океаны света!
***
Ах, Боже ж мой, какое наслажденье
Вообразить тот позабытый сад,
Где яблоки земного наважденья
Воспоминаньем сладостным висят.
А ты идёшь под сенью новых истин,
Не отвергая то, что позади.
И падают, и умирают листья,
И льются благодатные дожди…
***
Прореживаю всходы на полях,
Которые засеяла поспешно.
Владеем миром с Богом на паях,
И подводить Его в дороге грешно.
И так Он измочаленный совсем,
И пот ручьями катится по лику,
А помогает без разбору всем,
Без тени раздражения, без крику.
Вольготно нам в селениях Отца
Своим желаньям угождать без меры,
Забыв о неизбежности конца
И благодати выстраданной веры.
А если вдруг надумают опять
Отнять у нас все льготы и удобства,
Позволим тоже Бога распинать?
Благословим душевное уродство?
Прости меня, Господь, за сорняки,
За всходы, истомившиеся в зное.
Тебе, я понимаю, не с руки
Всецело контролировать земное.
И я Тебе помощник не ахти,
Да и мои товарищи не боле.
А потому смиряйся и пыхти,
Скрывая в бороде гримасу боли.
Такая жизнь! На что нам уповать,
С Тобой за руку следуя по звёздам?
Устелют нам небесную кровать
И благовест светил подключат поздний.
В каком томленье запоёт душа
У двери узнаваемого Входа!..
Всё будет. Потерпи. И не спеша
Пропалывай измученные всходы.
***
Поднимусь. Воскресну. Не умру!
Хоть тобой дышала дни и ночи.
Развеваться флагом на юру
Сон мне неожиданный пророчил.
Значит, я не вправе избегать
Той черты, где властвуют разряды.
Не желаю безрассудно лгать
И встречать сопротивленье рядом.
Оттолкнусь от прежних берегов,
Не взглянув ни разу на прощанье.
Боже, как прекрасно – без оков!
Боже, как легко – без обещанья!
***
Ничего не случилось, ни вовне, ни во мне.
Просто сердце кипит в благодатном огне,
Просто солнышко тянет прямо в душу лучи,
Предлагая от вечного счастья ключи,
И глядит, ухмыляясь, на меня свысока:
Дескать, как неуёмная жизни река?
Полноводна, как прежде? Как встарь, глубока?
Орошает без меры твои берега?
О, отвечу, мои заливные луга
По зиме заметает по горло пурга,
Ясна месяца светят над ними рога,
А по лету от радуги гнётся дуга.
Что ещё пожелать в этой жизни земной?
Чтобы близкие были душою со мной,
Чтобы небо поутру стучалось в окно
И светилось сквозь воды чистейшее дно,
Чтобы кошка на печке и пёс в конуре,
Чтоб душа не томилась тоской в январе,
Чтобы все возвратились, кто рано ушёл,
Чтобы каждый искомое в жизни нашёл,
Чтобы это, и то…Чтоб струилась строка,
Словно жизни людской золотая река,
Чтоб всегда, ежечасно, вот так, как сейчас,
От стиха не поднять бы измученных глаз,
И страдать, и любить языка благодать,
За которую всё я готова отдать,
Чтобы рифмы роились и пела душа,
То, что ей предначертано, тихо верша,
Чтобы сердце опять закипало в огне,
Чтобы что-то случилось – во мне и вовне!
***
Мой милый! Стылыми руками
Твой обнимаю бугорок…
Затерянный меж облаками,
Наш путь печален и далёк.
Во тьме означенный сияньем
Неугасимых чуждых звёзд,
Он облегчаем покаяньем
И украшеньем личных гнёзд.
Однако, милый мой, однако
Невыносимо здесь терять
Того, над кем не только плакал,
Но теребил в постели прядь
Волос, лишающих рассудка,
Кого баюкал, как дитя…
Идут сороковые сутки,
От тяжести скорбей кряхтя.
И я вослед им поспешаю,
Глотая горечи комок.
Я знаю, что не мы решаем,
А всё за нас решает Бог.
И можно ли Ему перечить
И в помутненье возражать?
Мечтать о предстоящей встрече,
Которую не избежать, –
Вот наш удел в земной пустыне,
Где над лампадой огонёк
Без нашей помощи застынет
И превратится в уголёк.
Мои ладони – как лампады,
От жара их подтаял снег.
Ах, как тебя мне рядом надо,
Мой незабвенный человек!
Опять руками обнимаю
Твой замороженный приют,
Хоть понимаю, понимаю…
Нет, ничего не понимаю!
Зачем теперь, как будто в мае,
Здесь птицы весело поют?!
***
Я круто поменяла жизнь:
Зашла в заиленную бухту.
И тут же проглотила «Ух, ты»,
Поняв: держись!
Куда опять меня несло?
Ведь от добра добра не ищут!
Теперь какую плату взыщут?
И где весло?
Была б слаба на передок,
Ещё простительное дело.
А я души родной хотела!
Опять урок…
Смогу ли неуклонно ждать
Того, что названо судьбою?
Теперь себя готовить к бою?
Или продать?
Всех изнуряют этажи
Незримой поднебесной школы,
Её прививки и уколы,
И виражи…
Сойти с дистанции? О, нет,
Пускай в отчаянье заплачу,
Но знаю я теперь, что значит
Тот горний свет.
Я круто поменяю жизнь,
Я поднимусь отрогов выше,
Туда, где Вседержитель дышит,
Шепча: Держись!
***
Усмиряя гордыню,
Пригибаюсь к земле
И бреду по пустыне
На свету и во мгле.
Ни воды, ни цветочка,
Ни жилого угла,
Лишь следов моих строчка
По песку пролегла.
Что искала на свете
Сорок праведных лет?
Ты бы сразу ответил,
Что тебя больше нет,
Чтобы я осознала:
Все иные – не те!!
Чтобы я не кричала
В простоте в пустоте.
Всё изжито до донца,
Всё подходит к концу.
Только лучик от солнца
Шелестит по лицу,
Как твой палец дрожащий,
Тормозит возле губ…
Даже в недрах лежащий,
Ты, как прежде, мне люб.
Опущусь у могилы,
Оглядевшись вокруг.
Как же холодно, милый,
Без кольца твоих рук,
Как же тошно на свете!
Увядают цветы.
Почему не ответишь,
Где хоронишься ты?
Я вспорхнула бы в небо,
Я под землю б ушла,
Я тебя, где б ты не был,
Непременно нашла!
Ни воды, ни цветочка,
Ни жилого угла,
Лишь следов моих строчка
По песку пролегла…
***
Реву от счастья перед словом «финиш»
И принимаю ленточку на грудь!..
Когда Ты списки добежавших вынешь,
Меня отметить, Боже, не забудь.
Не памятником и не славой тленной,
Да и с любовью тоже подожди.
Хочу до встречи с пашнями вселенной
Попасть туда, где шли мои дожди,
Где душу вынимали мне просторы,
От запахов кружилась голова,
Где милый обнимал меня, который
Хмельные мне нашёптывал слова.
Один лишь миг – и буду я согласна
Отринуть всё, что было дорогим:
Хвост облака поутру в небе ясном,
В росе обитой след босой ноги,
Звенящую капель с моей застрехи,
Подсолнуха повисший зрелый шар,
На белой кофте тайную прореху,
В которой часто пряталась душа.
Ещё на полке старенькую ложку,
Оставшуюся с дедовых времён,
От «Пения молебного» обложку
И карту расселения племён
В неведомой земле за океаном,
Машинку швейную и расписной сундук,
При взгляде на который сразу пьяной
Я становилась вдруг, и сердца стук
Гремел во мне, пока я доставала
На белый свет сокровища земли…
Не раз Тебя я, Боже, доставала.
Теперь в последний раз прошу: внемли,
Дай по обычаю присесть перед дорогой
И осмотреть прощальным взором дом.
Ты знаешь, что условие: не трогай!
Даётся с титаническим трудом,
Но я исполню все Твои приказы
И ничего земного не коснусь.
Лишь об одном прошу: бери не сразу.
И сохрани берёзовую Русь!
***
Я шла и шла – всё мимо, мимо
Родных, приспешников, друзей,
Небесным промыслом хранима
И верная своей стезе.
И вот пришла. Слезятся дали.
Томится в берегах вода.
Ах, если б, если бы мне дали
Вот здесь остаться навсегда –
У ног твоих окаменелых,
И пальцы тайно целовать,
И дни и ночи онемело
Покровы памяти срывать…
Медовым стеблем донник пряный
Меня стегает по ногам.
Куда бежать с сердечной раной?
Каким молиться мне богам?
Лежу, к земле приставив ухо,
Чтобы не быть одной в ночи,
И слышу в глубине, как глухо
Она отчаянно кричит
И стонет, стонет беспрестанно…
Родимая, мы не одни!
Но так мучительно и странно,
Что без него проходят дни,
Что стало времени приметой
И флагом тайных подлецов
Его любовью не согретое
И измождённое лицо…
Сопротивляться нету проку,
Хотя обманутых так жаль!
Но слово каждое пророка
Дождётся названного срока
И станет вечным, как скрижаль.
***
Когда душа полна смятений,
Когда вокруг блуждают тени
И душат плоть,
Кто мне, упавшей, не изменит,
Кто надо мной склонит колени?
Ты, мой Господь!
Далёкий, властный, но понятный,
Приемлющий на солнце пятна
И мрак людской,
Не оттолкнёшь, и не обидишь,
И в полной темноте увидишь
Глаза с тоской.
И я приму Твои объятья
Душой, не знающей про платья,
И растворюсь
В любви, прописанной в эфире,
Которую рождает в мире
Святая Русь.
Я ваша дочь, леса и реки,
Сегодня, завтра и навеки,
Нас не разъять,
Поскольку называю братом
Я каждый прутик, каждый атом,
И Русь нам – мать.
Хранимые её покровом,
Мы возродимся в мире новом
Без зла и бед
И будем знать, как знают дети
На нашей тягостной планете,
На всё ответ…
Когда душа полна смятений,
Когда вокруг блуждают тени
И душат плоть,
Уверуй: встанем мы с коленей!
Вовек России не изменит
Господь.