Георгий Константинович Жуков. Моя адвокатура. Книга пятая.
К ЧИТАТЕЛЯМ! (из моей первой одноимённой книги).
Информация к размышлению. Виктор Суворов – литературный псевдоним Владимира Резуна. Владимир Резун – Гражданин СССР, профессиональный разведчик; в 1978 году бежал в Великобританию. В СССР заочно приговорён к смертной казни.
Виктор Суворов – профессиональный разведчик, аналитик – и уже это расставляет точки над i. Он низвергает Георгия Константиновича Жукова и как полководца, и как человека – в котором-де не было ничего святого и хорошего. Такого быть не может. Я – черно-белый в душе, творю и хорошее, и плохое. Я не видел людей до конца хороших или плохих. Мы – черно-белые все. Какие мы бываем больше или меньше в этом – зависит от бесконечно многих причин. Вывод мой: деятельность Жукова – и как полководца, и как человека – в трудах В. Суворова освещена категорически отрицательно. Сказать – было только плохо или было только хорошо в действиях человека можно при участии его в одном событии – ито с оглядкой; Жуков прошёл сотни важных по значению событий, включая эпохальные, и говорить о действиях человека такой судьбы только отрицательно – неразумно, а то и подло. Не даёт писатель-ниспровергатель Жукову даже и головы приподнять. В каких целях делает такую тиранию по отношению к обвиняемому – это знает лишь В. Суворов. Можно освещать и односторонне, но надо об этом предупреждать читателей, - иначе или ты их дурачишь в каких-то целях, или не ведаешь, что творишь. Посему, я буду придерживаться больше позиции адвоката Жукова, чтобы постараться уровнять позиции при определении – кто есть Жуков.
Виктор Суворов – сильный писатель и отличный аналитик; не зря он – разведчик – сиречь шпион. Но если он такой, то есть опасность, что за силой документов, доказательств, анализов – могут быть подвохи от него (как от разведчика), но могут быть и его “проколы”, как говорят сыщики и контрразведчики. Попробую уловить В. Суворова на его проколах – то есть буду действовать как контрразведчик, но в этом я – абсолютный неуч.
Тексты из книг Виктора Суворова и другие будут прямым шрифтом; мои тексты – курсивом. Выделения текстов и в текстах, подчёркивания – мои.
ВИКТОР СУВОРОВ. Из книги БЕРУ СВОИ СЛОВА ОБРАТНО.
Чтобы оценить личный вклад гениального полководца (ирония В. Суворова – на Жукова. – М. А.) в спасение северной столицы, надо помнить, что опасность захвата Ленинграда существовала с 10 июля до 6 сентября 1941 года. В эти дни Жукова в Питере не было. А были там Молотов, Маленков, Ворошилов, Жданов.
Молотов – второй после Сталина человек в Советском Союзе. Маленков – третий. Иногда в ходе войны Маленков по своему значению становился вторым, Молотов – третьим. Потом снова менялись местами.
Если рассматривать эту группу вождей с точки зрения партийной иерархии, то Молотов, Маленков, Ворошилов и Жданов – это центровая группа Политбюро. Тут только Берии не хватает.
Государственный Комитет Обороны, как мы помним, – это «чрезвычайный высший государственный орган СССР, в котором в годы войны была сосредоточена вся полнота власти. Постановления ГКО имели силу законов военного времени». В августе, в критические для Ленинграда дни, трое из пяти членов ГКО находились в Ленинграде, и только двое, Сталин и Берия, – в Москве.
Помимо этого, в Ленинграде находились Вознесенский, Косыгин, Родионов, Штыков, Попков. Каждый из них мог совершить невозможное. Они доказали это в ходе коллективизации и индустриализации. И на войне они действовали решительно и свирепо. В сентябре генерал армии Жуков сменил маршала Ворошилова на посту командующего Ленинградским фронтом. Это достаточно высокая должность. Однако оборона Ленинграда не исчерпывалась чисто военными действиями. Руководителям высшего ранга, на которых Сталин возложил оборону Ленинграда, помимо военных, предстояло решать множество других задач: политических, экономических, организационных, мобилизационных, снабженческих, транспортных, эвакуационных, финансовых, медицинских, санитарных и прочих, которым нет числа. По большому счету они с поставленными задачами справились. Жуков среди них был отнюдь не главным «спасителем».
Возразят: они не военные.
Правильно. Но в Ленинград 23 августа, за три недели до появления Жукова, прибыли нарком военно-морского флота адмирал Н.Г. Кузнецов, командующий ВВС Красной Армии генерал-лейтенант авиации П.Ф. Жигарев, командующий артиллерией Красной Армии генерал-полковник артиллерии Н.Н. Воронов. Как видим, в Ленинграде была собрана не только наиболее влиятельная часть партийных вождей, но и высшее руководство Вооруженных сил. Не хватало только Верховного Главнокомандующего. И это не считая командующих Балтийским флотом и Ленинградским фронтом с их штабами.
Так что было кому обороной города руководить.
Через 16 лет после тех событий, в 1957 году, Жуков совершил государственный переворот. Великий стратег временно, как он считал, посадил на трон Хрущева, сместив со своих постов большинство Президиума ЦК КПСС, в том числе Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова. Все изгнанные с вершин были причислены к разряду «нелюдей» и вычеркнуты из нашей истории. Их, как у нас принято, перестали вспоминать. Все их заслуги были мгновенно забыты. Через несколько десятилетий заслуги Молотова, Маленкова, Жданова, Кузнецова, Родионова, еще одного Кузнецова (адмирала), Жигарева, Новикова, Воронова и других руководителей были приписаны гению Жукова.
Если верить коммунистической пропаганде, то Ворошилов был дурачком, а Жуков – гением. При таком раскладе все вроде бы согласуется: в критической обстановке Сталин на место дурачка поставил гения. Но тут выпирает новая нестыковка. В сентябре Ворошилов вернулся в Москву и тут же по приказу Сталина начал подготовку к проведению конференции трех держав: США, Великобритании и Советского Союза. Конференция открылась в Москве 29 сентября 1941 года. Советскую делегацию возглавлял Сталин. Заместителем был Ворошилов. Кроме того, в состав делегации вошли Голиков, Малышев, Вышинский, Микоян, Шахурин.
Не настаиваю, но смена командования Ленинградского фронта в сентябре 1941 года могла иметь иное объяснение: Сталину надо было вызвать Ворошилова в Москву для подготовки мероприятия исключительной важности. А уж кого было поставить на его место, значения не имело. Кстати, «дурачка» Ворошилова Сталин привлекал и потом к участию в переговорах высочайшего уровня. Ворошилов, например, ездил со Сталиным в Тегеран на встречу с Рузвельтом и Черчиллем. А гениальному Жукову Сталин такие дела не доверял.
И еще момент. В 1943 году координацию действий двух фронтов при прорыве блокады Ленинграда осуществляли два полководца: Ворошилов и Жуков. Так и было объявлено в официальном сообщении Совинформбюро от 18 января 1943 года. Если бы Сталин еще в 1941 году убедился в непригодности Ворошилова, то в 1943 году ответственным за прорыв блокады Ленинграда не поставил бы.
Впоследствии имя Ворошилова стерлось в героической летописи прорыва блокады Ленинграда, а имя Жукова осталось.
"Главкому Ленинградским фронтом
Командующему Резервным фронтом
11 сентября 1941 г.
19 час. 10 минут.
1. Освободить Маршала Советского Союза тов. Ворошилова от обязанностей главнокомандующего Ленинградским фронтом.
2. Назначить командующим Ленинградским фронтом генерала армии тов. Жукова с освобождением его от обязанностей командующего Резервным фронтом.
3. Тов. Ворошилову сдать дела фронта, а тов. Жукову принять в течение 24 часов с часа прибытия в Ленинград тов. Жукова.
Генерал-лейтенанта Хозина назначить начальником штаба Ленинградского фронта.
СТАЛИН, Б. ШАПОШНИКОВ".
Приказ этот опубликован. Всем исследователям он доступен. Во втором издании мертвый Жуков был вынужден признать существование этого приказа и даже цитировать пункт третий.
Если внимательно прочитать приказ Сталина и Шапошникова, то сомнения отпадают: этот документ опровергает вымыслы Жукова.
Жуков рассказывает, что прямо на Военном совете принял командование и тут же отменил неправильные распоряжения и начал отдавать правильные. Но документ, подписанный Сталиным и Шапошниковым, предписывал не спешить с передачей дел. По этому документу Ворошилов еще целые сутки оставался в должности командующего Ленинградским фронтом, его приказы были действительными, а приказы Жукова пока недействительными.
В записке Сталин якобы писал Ворошилову, чтобы тот немедленно возвращался в Москву, а в приказе тот же Сталин дал 24 часа на передачу дел.
Из этого следует, что жареные птицы не буйствовали и в спину не клевали, что спешки не было, что Верховный Главнокомандующий не считал положение дел безнадежным и никак не мыслил, что Ленинград с часу на час придется сдать...
Да и зачем Сталину вечером 11 сентября писать в приказе, что на передачу дел дается 24 часа, если, по рассказу Жукова, дела передали прямо на заседании Военного совета и Ворошилов тут же, не то 9, не то 10 сентября, улетел в Москву. Надо думать, что, прибыв в Москву, Ворошилов Сталину о прибытии доложил...
И еще, если бы на момент подписания приказа Жуков был уже в Ленинграде, то доложил бы Сталину: долетел благополучно. От этого момента и начался бы отсчет времени по приему дел. Но вечером 11 сентября, когда Сталин и Шапошников подписывали приказ, Жукова в Ленинграде еще не было. И неизвестно было, когда погода и обстановка в воздухе позволят ему туда попасть. Потому в приказе и сказано: с момента, когда прилетит, отсчитайте 24 часа.
Все становится на свои места, если мы примем версию генерала армии Федюнинского Ивана Ивановича: он, Жуков и другие генералы летели в Ленинград не 9-го и не 10-го, а 13 сентября 1941 года.
Цепь событий такая: вечером 11 сентября Сталин и Шапошников подписали приказ о назначении Жукова командующим Ленинградским фронтом, а Хозина – начальником штаба. 12 сентября полет не состоялся по условиям погоды. 13 сентября – полет. 14 сентября, через 24 часа после прилета, Жуков в соответствии с приказом вступил в должность.
Этот вариант подтверждается и докладом Жукова Шапошникову 14 сентября: фронт принял. Жуков доносил первые впечатления. А до того молчал.
Если 14 сентября принять как дату вступления Жукова в должность, тогда все приобретает смысл и логику, все сходится и стыкуется. Но этот вариант не удовлетворял мемуариста Жукова. Получилось, что появился он в Питере к шапочному разбору, когда судьба великого города была решена без него.
Вот потому в своих мемуарах он рвался в Питер хоть на денек, хоть на два пораньше. Но как обойти стороной официальный приказ Сталина?
Вот ради этого и была выдумана записка.
ИТАК... Красиво, эффектно нарисовал бывший разведчик Резун. Но кто читал мои предыдущие книги – заметил, что я на рисовки не очень-то поддаюсь – особенно от предателей. Так и здесь. Решил я проверить, а нет ли в данных рисовках Резуна незаметной сознательной пачкотни истины предназначенной для читателей. Ловился-то Резун на этом уже многажды раз – о чём я и говорил в предыдущих книгах. Должна же быть и в этой книге демагогия, ложь, крючкотворство, казуистика Суворова-Резуна. Проверим.
Начну с конца. Слова Резуна: “Цепь событий такая: вечером 11 сентября Сталин и Шапошников подписали приказ о назначении Жукова командующим Ленинградским фронтом, а Хозина – начальником штаба. 12 сентября полет не состоялся по условиям погоды. 13 сентября – полет. 14 сентября, через 24 часа после прилета, Жуков в соответствии с приказом вступил в должность.
Этот вариант подтверждается и докладом Жукова Шапошникову 14 сентября: фронт принял. Жуков доносил первые впечатления. А до того молчал.
Если 14 сентября принять как дату вступления Жукова в должность, тогда все приобретает смысл и логику, все сходится и стыкуется. Но этот вариант не удовлетворял мемуариста Жукова. Получилось, что появился он в Питере к шапочному разбору, когда судьба великого города была решена без него. Вот потому в своих мемуарах он рвался в Питер хоть на денек, хоть на два пораньше”.
О чём Резун ведёт речь. Он уличает Жукова, который приписывает себе более ранний срок своего появления в Ленинграде, чтобы успеть не “к шапочному разбору”. Я перечитал полемику об этом. Спор полностью не закончен. Появился Жуков в Ленинграде когда? До конца не ясно. Я склоняюсь к версии Резуна. Жуков появился 13 сентября – то есть“к шапочному разбору” – по-резунски. Выходит, Жуков мог врать. Ато нет. Все мы грешны, ибо немощны. Такэ дило. Повторяю, что это версия. Если версия верна, то я побуду адвокатом Жукова и в этом. Фактически, в любых мемуарах вы найдёте, много или немного, восхваления себя родного. Это естественно для людей – особенно для военнослужащих воевавших. Их можно понять. Никогда не заживающие обиды (часто на действительную несправедливость к ним) в смертельной свалке конкретных военных действий, неоценённость их талантов, конкуренция, тщеславие, мечты несбывшихся побед – причин много. Через много лет Жуков мог приписать своё появление в Ленинграде более ранним сроком, чтобы выглядеть более внушительным защитником города. Если это действительно так, то взяв ложь – ошибся Жуков. Не надо ему было, показав свою слабость, это приписывать – он и так весьма внушительный защитник Ленинграда (исторический!) Главное – что Жуков навсегда остался верен своей Родине, своей Присяге. А вот тут-то я выхожу на Резуна.
В начале Резун сообщил: “опасность захвата Ленинграда существовала с 10 июля до 6 сентября 1941 года”. Далее. “…жареные птицы не буйствовали и в спину не клевали, что спешки не было, что Верховный Главнокомандующий не считал положение дел безнадежным и никак не мыслил, что Ленинград с часу на час придется сдать...” Далее. “Если 14 сентября принять как дату вступления Жукова в должность, тогда все приобретает смысл и логику, все сходится и стыкуется. Но этот вариант не удовлетворял мемуариста Жукова. Получилось, что появился он в Питере к шапочному разбору, когда судьба великого города была решена без него”.
Теперь от меня вопрос. Прав ли Резун в том, что Верховный Главнокомандующий после 6 сентября 1941 года не считал положение дел безнадежным и никак не мыслил, что Ленинград с часу на час придется сдать? Итак.
Чтобы не тратить время на другую тему, я избрал версию Резуна: Жуков появился в Ленинграде 13 сентября; де-юре – 14 сентября – Жуков командующий Ленинградским фронтом. По-резунски, неделю назад все ленинградцы могли уже не беспокоиться (как прекрасная маркиза из песенки) – немцы отказались штурмовать Ленинград. Сталин первый был уверен – немцы не будут штурмовать. Как сказал Резун, Жуков прибыл к шапочному разбору. Читатель, пожалуй, поверил. Теперь – моя логика. Немцы действительно в это время решили сдвигать некоторые ударные части на Москву. Это знает сейчас Резун. Он умный. Сталин и прочие с ним тогда этого не знали достоверно, не знали точных планов Гитлера. Доказательство. Сталин 9 сентября сорвал Жукова с Резервного фронта в тот момент, когда начала назревать угроза окружения Юго-Западного фронта (кончилось катастрофой 20 сентября). Несмотря на величайшую опасность на юге, Сталин бросает Жукова на север. Это доказательство более великой опасности, которую ощущал Сталин в судьбе Ленинграда, чем даже в судьбе Киева (в стратегическом, политическом и других планах). Жукова Сталин признал командующим Ленинградским фронтом – де-факто – не 14-го, а 11-го сентября, когда подписал приказ о сдаче дел в Ленинграде – к Жукову, более того, признал – 9-го сентября, когда предупредил Жукова, что тот должен взять защиту Ленинграда под своё командование. Вот такие дела, читатель. После 6-го сентября Сталин ждал решающего штурма немцами – Ленинграда. Сталин совершенно был не уверен, что Ленинград выдержит этот штурм. Сталин признал Жукова главным по защите Второй Столицы де-факто – 9-го сентября. Лишь по разным причинам Жуков прибыл в Ленинград 13 сентября (согласно версии). У Резуна – прекрасная маркиза могла бы и не беспокоиться.
Далее. Вот что вызвало у меня саркастическую улыбку. Слова Резуна. “Так что было кому обороной города руководить”, “Получилось, что появился он (Жуков. – М. А.) в Питере к шапочному разбору, когда судьба великого города была решена без него”. Далее он перечисляет, кто находился в городе из высших руководителей, защищающих Ленинград, а именно: почти всё Политбюро, почти всё ГКО, крупные военачальники.
Прочитайте то, что я сказал выше о Сталине и Жукове. Теперь продолжу. Если я прав, и Сталин действительно в то время был весьма озабочен судьбой Ленинграда, то, получается, извините, - хохот. К целой куче высших политических и военных деятелей, успешно занимающихся защитой Ленинграда, Сталину потребовалось чрезвычайно срочное подкрепление в составе одного! по словам Резуна, “отнюдь не главного “спасителя”, а именно – Жукова! Это совершенно комическое положение вещей, если брать во внимание изложение В. Суворова и выводы Резуна. Ну-ка! Куча успешных высочайших политических и военных деятелей, к которым срочно надо прибавить одного по-резунски “отнюдь не главного “спасителя”, срывая его с важнейшего фронта, в чрезвычайно опасное время на юге, чтобы возглавить оборону Северной Столицы. В чрезвычайно суровое военное время Сталин решил подшутить над Ленинградцами – получается по-резунски так. Теперь мой вывод. Резун решил не подшутить над читателями, а поиздеваться при их неведении, или просто он не имеет элементарной логики (я – за первое).
Теперь можно сказать. Жуков, сказать образно, был “спасительной соломинкой”, которую подбросил Ленинградцам Сталин – в самое жуткое время для Ленинграда. Получается, что Жуков действительно, скажу так, котировался как последняя надежда, спаситель Ленинграда.
Скажу о резунской хитрованой логике. Сталин – своё решение назначить не медля Жукова командующим по защите Ленинграда, согласовал с высшими деятелями страны (было решение Политбюро ЦК). Фактически, все они во главе со Сталиным назначили Жукова. Но тогда из резунских “разведывательных” сведений получается: все умехи в Ленинграде, срочно вызвали одного неумеху, чтобы им – умехам – неумеха помог в их – умехов – наиважнейшем деле. Цирк господина Резуна! Такова логика нелогичности Резуна, чтобы опорочить Жукова, чтобы задурачить читателей. Так говорит моя логика о действиях Резуна: казуистика, крючкотворство! Или придётся признать: разведчик Резун не способен к обычному логическому мышлению.
Окончательный вывод. Сталин ждал штурма немцами Ленинграда. Для отражения штурма он срочно назначил Жукова командовать Ленинградским фронтом. Да, в это время Гитлер решил часть войск отправить на Москву, но планы Гитлера не были известны – Жуков принял пост, понимая, что встретит все части гитлеровцев (и он их успел встретить). Резунский “шапочный разбор” не существовал, а были ещё тяжёлые тягучие бои по стабилизации фронта. Она была произведена при Жукове. Не советовал бы Резуну попадать в такой шапочный разбор, а – надо было бы; остался б Резун жив, вот и рассказал бы нам – каков таков этот шапочный разбор на самом деле.
Теперь к словам В. Суворова о Ворошилове. Не умаляя заслуг Ворошилова Климента Ефремовича (он сделал всё, что мог, защищая Ленинград, - Вечная Память защитникам Ленинграда!), скажу вот что. Назначая Жукова, Сталин “убивал двух зайцев”: назначил главным – первого полководца, способного руководить при критической ситуации – Жукова, и увёл из-под огня своего самого приближённого – Ворошилова, по его самоотводу (из-за старости), согласованного со Сталиным (якобы, тот не хотел его отпускать); говоря проще, похоже так, что Ворошилов с поста – утёк. Реально – Сталин дружку мог подсказать: “Сваливай!”. Дружок “свалил”, свалив всё на Жукова. В случае захвата немцами Ленинграда – вся вина ложилась бы на Жукова, а не на Ворошилова. Такие дела. Жуков это знал, но не отказался от должности командующего, взвалив всю ношу ответственности на себя (всё повторилось потом в битве за Москву).
Потом уже (январь, 1943 год), когда появились силы, огляделись – начали прорыв блокады. Жуков был координатором главного фронта – внешнего, Ворошилов появился координатором – в Ленинграде.
Помним, в какое время Ворошилов отказался командовать в Ленинграде.
Ворошилов должен был, когда погнали немцев от Ленинграда, пристегнуться своим политбюровско-цк-конём – к коню главного, фактически, координатора битвы. Эта пристёжка и была объявлена в газетах, когда зазвучали победные фанфары. Образно говоря, Ворошилов на белом коне проехался рядом с Жуковым по деблокированному Ленинграду, забыв про старость!
P.S. Вот из книги Жукова.
ЖУКОВ ГЕОРГИЙ КОНСТАНТИНОВИЧ. “ВОСПОМИНАНИЯ И РАЗМЫШЛЕНИЯ”.
"Гитлер торопил командующего группой армий “Север” генерал-фельдмаршала фон Лееба быстрее овладеть Ленинградом и как можно скорее высвободить подвижные соединения 4-й танковой группы для переброски их на Московское направление в состав группы армий “Центр”.
С раннего утра 13 сентября противник силами двух пехотных, одной танковой и одной моторизованной дивизий начал наступление в общем направлении на Урицк. Прорвав оборону, вражеские части заняли Константиновку, Сосновку, Финское Койрово и стали продвигаться к Урицку.
“Значительное углубление клина с запада на Ленинград”, - записал в тот день в своем дневнике Гальдер, а вечером добавил: “У Ленинграда значительные успехи. Выход наших войск к “внутреннему обводу укреплений” может считаться законченным”.
Военный совет фронта ясно понимал, что для обороны Ленинграда создалось чрезвычайное положение. Чтобы ликвидировать грозную опасность, было решено ввести в сражение последний фронтовой резерв – 10-ю стрелковую дивизию. Последний!.. Решение таило в себе серьезный риск, но другого выхода тогда у нас не было.
Утром 14 сентября, после короткой мощной артподготовки, 10-я стрелковая дивизия совместно с частями соседних соединений и при поддержке авиации нанесла стремительный удар по врагу.
В результате напряженного боя оборона была восстановлена. Понеся большие потери, противник оставил Сосновку и Финское Койрово".
Как мы видим, первый день командования Жукова (14 сентября) – не похож на прелестно-курортный шапочный разбор Невсамделишного Суворова.
Будь тогда Резун – он мог бы своё предательство искупить кровью, участвуя в атаке. Но лично я не доверил бы оружие предателю Резуну, понимая, что он начал бы стрелять по моим солдатам, чтобы опять переметнуться к врагу.
МИХАИЛ АНПИЛОГОВ. ГОРОД ПАВЛОВСК ВОРОНЕЖСКОЙ ОБЛАСТИ.
\
26.05.-30.05. 2013.