Георгий Константинович Жуков. Моя адвокатура. Книга вторая.
К ЧИТАТЕЛЯМ! (из моей первой одноимённой книги).
Информация к размышлению. Виктор Суворов – литературный псевдоним Владимира Резуна. Владимир Резун – Гражданин СССР, профессиональный разведчик; в 1978 году бежал в Великобританию. В СССР заочно приговорён к смертной казни.
Виктор Суворов – профессиональный разведчик, аналитик – и уже это расставляет точки над i. Он низвергает Георгия Константиновича Жукова и как полководца, и как человека – в котором-де не было ничего святого и хорошего. Такого быть не может. Я – черно-белый в душе, творю и хорошее, и плохое. Я не видел людей до конца хороших или плохих. Мы – черно-белые все. Какие мы бываем больше или меньше в этом – зависит от бесконечно многих причин. Вывод мой: деятельность Жукова – и как полководца, и как человека – в трудах В. Суворова освещена категорически отрицательно. Сказать – было только плохо или было только хорошо в действиях человека можно при участии его в одном событии – ито с оглядкой; Жуков прошёл сотни важных по значению событий, включая эпохальные, и говорить о действиях человека такой судьбы только отрицательно – неразумно, а то и подло. Не даёт писатель-ниспровергатель Жукову даже и головы приподнять. В каких целях делает такую тиранию по отношению к обвиняемому – это знает лишь В. Суворов. Можно освещать и односторонне, но надо об этом предупреждать читателей, - иначе или ты их дурачишь в каких-то целях, или не ведаешь, что творишь. Посему, я буду придерживаться больше позиции адвоката Жукова, чтобы постараться уровнять позиции при определении – кто есть Жуков.
Виктор Суворов – сильный писатель и отличный аналитик; не зря он – разведчик – сиречь шпион. Но если он такой, то есть опасность, что за силой документов, доказательств, анализов – могут быть подвохи от него (как от разведчика), но могут быть и его “проколы”, как говорят сыщики и контрразведчики. Попробую уловить В. Суворова на его проколах – то есть буду действовать как контрразведчик, но в этом я – абсолютный неуч.
Тексты из книг Виктора Суворова будут прямым шрифтом; мои ответы – курсивом.
Из книги В. Суворова “БЕРУ СВОИ СЛОВА ОБРАТНО”.
“В 14 лет во время пожара в деревне он вошел в горящую избу и спас двоих детей.
Жалко, что свидетелей тех героических деяний не сохранилось. Вернее, сохранился только один. Это Георгий Константинович Жуков. Сам он о своих подвигах и поведал.
Он много чего о себе рассказывал.
Осенью 1941 года, когда германские войска подошли к Москве, когда в их бинокли уже были видны звезды Кремля, Сталин назначил Жукова командующим Западным фронтом. В самый критический момент Сталин позвонил Жукову и спросил: удержим ли Москву? Жуков решительно ответил: отстоим!
Ситуация была на грани полного крушения. Немец давил. Под напором, как нас учили, «превосходящих сил противника» советские войска отходили. Но Жуков со своим штабом оставался на месте. Он приказал не отводить в тыл свой командный пункт. И тогда командные пункты армий тоже вынуждены были прекратить отход. А за ними командные пункты дивизий, бригад и полков притормозили откат на восток. Они пятились назад, но скорость отхода снижалась и вскоре достигла нулевой отметки. Напором врага фронт сдавило так, что командный пункт Жукова оказался почти у переднего края. Сталин позвонил Жукову и напомнил, что такое положение слишком опасно. На это Жуков ответил: если я оттяну свой штаб, оттянутся и штабы армий, а за ними и все остальные потянутся...
Одним словом, и сверху ему рекомендовали отойти, и снизу натиск, но Жуков не дрогнул. Он на своем командном пункте оставался у самого переднего края. Так и устояли. Своей личной храбростью, вопреки неудержимому напору отходящих войск и рекомендациям Сталина Жуков удержал фронт и спас Москву.
Откуда такое известно?
Из рассказов Георгия Константиновича Жукова.
А есть ли свидетели? Есть и свидетели. И весьма высокого ранга: Маршал Советского Союза А.М. Василевский, главный маршал авиации А.Е. Голованов, генерал армии С.М. Штеменко.
Правда, свидетели совсем другое рассказывают.
2.
Ни одного из свидетелей нельзя уличить в злопыхательстве. Василевский состоял с Жуковым в родстве, всегда хорошо отзывался о Жукове. Но в данном случае с версией Жукова не согласен.
Штеменко – ближайший соратник Жукова и один из самых доверенных людей. Государственный переворот осенью 1957 года готовил триумвират: министр обороны Маршал Советского Союза Жуков, начальник ГРУ генерал армии Штеменко и первый заместитель начальника ГРУ генерал-полковник Мамсуров при одобряющем нейтралитете председателя КГБ генерала армии Серова. Мамсуров предал Жукова, а Штеменко оказался верным до конца. Он всегда писал о Жукове только хорошо. Но и он в данном случае с версией стратега не согласен.
Главный маршал авиации Голованов в клане Жукова не состоял. Их отношения всегда были холодными с изморозью, ибо на войне Голованов подчинялся только Верховному Главнокомандующему, а заместителю Верховного не подчинялся. Демонстративно. За это Жуков лично вычеркнул Голованова из списка кандидатов в Герои Советского Союза за Берлинскую операцию. Однако Голованов не был ни мелочным, ни мстительным. В 1957 году Жукова решительно свергли со всех постов. Вся свора подхалимов и лизоблюдов шарахнулась от сброшенного с высот стратега. А Голованов приехал к Жукову слово доброе сказать, потолковать «за жисть», чем немало удивил Георгия Константиновича.
Так вот: благородный Голованов в данном случае тоже с версией Жукова категорически не согласен.
3.
Жуков намеревался разделить штаб Западного фронта на два эшелона. Небольшую часть, отдав Москву Гитлеру, разместить на восточной окраине столицы, а основную часть штаба Западного фронта вынести в район Арзамаса, т.е. на 400 километров восточнее Москвы. Сам Жуков пока к Сталину с этим вопросом не обращался. Но обращались его подчиненные. 7 октября 1941 года в распоряжение командующего Западным фронтом поступил член Военного совета ВВС РККА
корпусной комиссар П.С. Степанов для координации действий авиации в интересах Западного фронта (М.Н. Кожевников. Командование и штаб ВВС Советской Армии в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. М., 1977. С. 61). Немедленно Сталин присвоил Степанову звание армейского комиссара 2 ранга, для того чтобы поднять его авторитет и влияние. Вскоре командующим Западным фронтом стал Жуков, а Степанов оставался при нем. Вот он-то и обратился к Сталину.
Свидетелей обращения Степанова к Сталину несколько – от главного маршала авиации А.Е. Голованова до сталинского телохранителя майора А.Т. Рыбина.
Вот рассказ Голованова. Он находился в кабинете Сталина, когда позвонил Степанов.
"– Как там у вас дела? – спросил Сталин.
– Командование обеспокоено тем, что штаб фронта находится очень близко от переднего края обороны. Нужно его вывести на восток, за Москву, примерно в район Арзамаса. А командный пункт организовать на восточной окраине Москвы.
Воцарилось долгое молчание.
– Товарищ Степанов, спросите в штабе, лопаты у них есть? – не повышая голоса, сказал Сталин.
– Сейчас. – И снова молчание.
– А какие лопаты, товарищ Сталин?
– Все равно какие.
– Сейчас... Лопаты есть, товарищ Сталин.
– Передайте товарищам, пусть берут лопаты и копают себе могилы. Штаб фронта останется в Перхушкове, а я останусь в Москве. До свидания.
Он произнес все это спокойно и не спеша положил трубку. Не спросил даже, кто именно ставит такие вопросы, хотя было ясно, что без ведома командующего фронтом Жукова Степанов звонить Сталину не стал бы" (Ф. Чуев. Солдаты империи. М., 1998. С. 342).
После этого вопрос о перемещении командного пункта Западного фронта на восток поднимали член Военного совета Западного фронта Н.А. Булганин и начальник штаба Западного фронта генерал-лейтенант В.Д. Соколовский. Но и они получили «сталинский отлуп».
Положение ухудшалось, и Жукову не оставалось ничего иного, как лично обратиться к Сталину. Об Арзамасе он уже не упоминал. Его требование скромнее: оттянуть командный пункт Западного фронта пусть не на восточную окраину Москвы, а хотя бы на западную.
Свидетельство генерала армии С.М. Штеменко: «Жуков обратился к Сталину с просьбой о разрешении перевода своего командного пункта подальше от линии обороны, к Белорусскому вокзалу. Сталин ответил, что если Жуков перейдет к Белорусскому вокзалу, то он займет его место».
Чтобы рассеять сомнения в достоверности сказанного, обратимся к центральным газетам Советского Союза за 3 и 4 января 1942 года. В эти дни публиковались указы о награждении большой группы командиров Западного фронта, которые отличились в сражениях за Москву. Командующий 20-й армией генерал-лейтенант Власов получил высшую государственную награду – орден Ленина. Командующий 16-й армией генерал-лейтенант Рокоссовский – орден Ленина. Командующий 10-й армией генерал-лейтенант Голиков – орден Красного Знамени.
Командующий 5-й армией генерал-лейтенант артиллерии Говоров – орден Ленина. Рядом с указами – портреты командующих армиями Западного фронта. Только нет портрета командующего Западным фронтом генерала армии Жукова. И ничем его Сталин за сражения под Москвой не наградил.
Сталин не жалел наград для Жукова. Он его осыпал орденами от шеи до пупа и ниже. Но требование сдать Москву Сталин Жукову не простил”.
ИТАК… Прочитал я – Михаил Анпилогов (не псевдоним) – очередные выпады Виктора Суворова (псевдоним) против Жукова. Рекомендую прочитать моё – о Викторе Суворове в моей первой книге. И всё-таки теперь – итак…
В первой моей книге – оборона Москвы под командованием Г. К. Жукова в 1941 году. Придётся эту тему продолжить в этой книге.
Прочитайте опять приведённое в своей книге Виктором Суворовым.
Обратите внимание на последнее предложение: “ Но требование сдать Москву Сталин Жукову не простил”.
Помнится лучше всего последняя строка. В. Суворову надо было, чтобы у читателя осталось – “требование” Жукова к Сталину сдать Москву, чтобы осталось впечатление – Жуков паникёр и трус, и никакой он не защитник столицы, как об этом трубят.
Слово “требование” отсутствует – его в конце выдумал сам В. Суворов. Для чего В. Суворов применил слово “требование”, ведь Жуков не мог требовать от Сталина, а лишь предлагать, просить, делать запрос. Вот для чего применил “требование”: слово “требование” создаёт эффект приказа, быстроты, категоричности, ультиматума. Так и видишь картину писателя Виктора Суворова: Жуков до того струсил и запаниковал, что прибежал к Сталину в кабинет, взял его за горло и требует сдать Москву немцам. Лихо умеет втюривать свои картины бывший разведчик Резун в неподготовленные мозги читателя.
У кого-кого, а у Жукова было завистников, недоброжелателей – в достатке (особенно скрытых).
Весь рассказ Голованова, приведённый В. Суворовым, звучит как анекдот про Сталина и Жукова. Голованов – вместе с В. Суворовым – пусть относит свой рассказ к Степанову, у которого фамилия Нежуков.
Если допустить, что это реальный случай, то, как говорится, давайте разбираться.
Прочитал я рассказ Голованова и сказал себе: “Ну и чё?” Допустим, рассказ Голованова – быль. Ну и чё? Я не увидел в рассказе, что Жуков запаниковал и струсил.
Во-первых. Вл. Резун понимает, что у высшего командования был план (планы) на случай военных действий с немцами, если они ворвутся в Москву. Планы предлагались штабами, органами по защите столицы. Другое дело, как среагирует Сталин чисто психологически на отдельные планы. Так что надо одно от другого отличать – а не то можно объявить любой план, по борьбе с немцами в Москве, как панику и призыв сдать Москву немцам. Что и сделал В. Суворов – обрисовав планы, как панику и трусость (чтобы опорочить Жукова – де хотел он отдать Москву немцам).
Во-вторых. Вот вышесказанные доводы В. Суворова. “Жуков намеревался разделить штаб Западного фронта на два эшелона. Небольшую часть, отдав Москву Гитлеру, разместить на восточной окраине столицы, а основную часть штаба Западного фронта вынести в район Арзамаса, т.е. на 400 километров восточнее Москвы. Сам Жуков пока к Сталину с этим вопросом не обращался. Но обращались его подчиненные. 7 октября 1941 года в распоряжение командующего Западным фронтом поступил член Военного совета ВВС РККА корпусной комиссар П.С. Степанов для координации действий авиации в интересах Западного фронта (М.Н. Кожевников. Командование и штаб ВВС Советской Армии в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. М., 1977. С. 61). Немедленно Сталин присвоил Степанову звание армейского комиссара 2 ранга, для того чтобы поднять его авторитет и влияние. Вскоре командующим Западным фронтом стал Жуков, а Степанов оставался при нем. Вот он-то и обратился к Сталину”.
Иду по документам от В. Суворова. “Жуков намеревался разделить штаб Западного фронта на два эшелона. Небольшую часть, отдав Москву Гитлеру, разместить на восточной окраине столицы, а основную часть штаба Западного фронта вынести в район Арзамаса, т.е. на 400 километров восточнее Москвы. Сам Жуков пока к Сталину с этим вопросом не обращался. Но обращались его подчиненные”. Как слова-то оформил В. Суворов. Так и видишь: Жуков решил, “отдав Москву Гитлеру”, примоститься на маленьком клочке столицы, лишь бы Гитлер его не трогал. “Основную часть штаба Западного фронта вынести в район Арзамаса, т.е. на 400 километров восточнее Москвы”. Перлы словесные ещё похлеще. Так и видишь: основная часть штаба Западного фронта сматывается за 400 км от столицы, и – надо полагать – Жуков вместе с ними. Эффффектно! Теперь вопрос к читателям, к тем, кто клюнул на такие перлы: ”Вы действительно поверили, что Жуков, “отдав Москву Гитлеру”, готов был вслед за штабом смыться за 400 км! от Москвы, если бы немцы в неё ворвались?” Вы не верите. А вот некоторые могут и поверить – Жуков – трус! Вот на этих некоторых и рассчитывает Резун (глядишь и поддержат – сплетни пустят).
Теперь вот о чём. В. Суворов утверждает, что без ведома Жукова, Степанов не мог обратиться к Сталину. Мог, да ещё и как мог. Степанов – комиссар, политический надсмотрщик за Жуковым. Потому-то Сталин сразу возвысил Степанова в комиссарском ранге. В разработке планов комиссары, фактически, были пятым колесом в телеге; в боях также. В военных планах и действиях комиссары мешали работе командиров (позже комиссарам запретили лезть в оперативные дела – война научила). Дело комиссаров было – заниматься идеологической работой в частях (дело нужное во время войны), наблюдать и докладывать вышестоящим по политической части; что-то услышал, что-то в штабах понял-недопонял-перепонял – передать в политорганы (система контроля). Сталин – первый политорган. Заметьте, как выразился характерно – не подумав – В. Суворов (прокол разведчика Резуна): “Вскоре командующим Западным фронтом стал Жуков, а Степанов оставался при нём”. При Жукове оставался Степанов. Не с Жуковым вместе, а при нём. А для чего в действительности – при Жукове – перечитайте этот абзац. О действительности В. Суворов даже и не намекнул вам, читатели. Такие вот свидетели против Жукова – у В. Суворова. Вот такой сам В. Суворов. Такой резун получается.
Теперь вот о чём. А когда, собственно говоря, был разговор по телефону – до или после того, как Жуков вступил в командование Западным фронтом? Жукова Сталин и назначил-то для того, чтобы остановить панику, расхлябанность в войсках, организовать по-настоящему отпор гитлеровцам. А паника и неопределённость была до Жукова. Жуков, как говорится, железной рукой навёл порядок, организовал войска и штабы для отпора немцам. Кстати, на выпады тех, кто говорит, что Жуков только репрессиями был умён, отвечу. Многие командиры и комиссары занимались организацией в основном через репрессии, но бардак только усиливали. Жуков наводил порядок за счёт своего ума, своей энергии, требовательности, а не только за счёт репрессий. Где Жуков появлялся, там расхлябанность войск и штабов исчезала, появлялась уверенность, что немцев можно бить – и они будут побиты. Об этом говорят многие факты – хотя бы говорящий о том, что Сталин ставил Жукова главным в самые критические моменты. Кто скажет против?
Теперь вот о чём. Отвечаю на строку: ”Положение ухудшалось, и Жукову не оставалось ничего иного, как лично обратиться к Сталину. Об Арзамасе он уже не упоминал. Его требование скромнее: оттянуть командный пункт Западного фронта пусть не на восточную окраину Москвы, а хотя бы на западную”.
Не доказано, что об Арзамасе говорил именно Жуков (про это я сказал выше). Это раз. Теперь два. Если бы немцы всё же ворвались в Москву, то надо было иметь план противодействия этой орде. Если всё же допустить, что именно Жуков предлагал “оттянуть командный пункт Западного фронта пусть не на восточную окраину Москвы, а хотя бы на западную”, то, что же тут такого – командный пункт находился бы в Москве во время боя в Москве или непосредственно возле Москвы. Другое дело – как Сталин среагировал на сам факт возможности боёв в самой Москве – вспылил.
Отвечу на предложение “Жуков обратился к Сталину с просьбой о разрешении перевода своего командного пункта подальше от линии обороны, к Белорусскому вокзалу”. Если это слова действительно Жукова, а не Штеменко, - вроде бы, похоже на трусость и слабость Жукова. Нет. Это то, когда мы в первую очередь прикрываем голову, чтобы сохранить хотя бы способность мыслить, что делать дальше. С пропажей головы – пропадает последняя надежда на борьбу за существование. Командный пункт – голова воинского соединения. Жуков спасал не свою голову, а голову воинского соединения, которая мыслила за движение всех, вплоть до кухонь и обозников. Потому-то противник и бьёт-то по командным пунктам в первую очередь. Потому-то меня Резун и не убедил, что Жуков – трус. Пожалуй, трус-то – сам Резун. Но это – другая тема.
Отвечаю на следующее сообщение от Резуна. “Обратимся к центральным газетам Советского Союза за 3 и 4 января 1942 года. В эти дни публиковались указы о награждении большой группы командиров Западного фронта, которые отличились в сражениях за Москву. Командующий 20-й армией генерал-лейтенант Власов получил высшую государственную награду – орден Ленина. Командующий 16-й армией генерал-лейтенант Рокоссовский – орден Ленина. Командующий 10-й армией генерал-лейтенант Голиков – орден Красного Знамени. Командующий 5-й армией генерал-лейтенант артиллерии Говоров – орден Ленина. Рядом с указами – портреты командующих армиями Западного фронта. Только нет портрета командующего Западным фронтом генерала армии Жукова. И ничем его Сталин за сражения под Москвой не наградил.
Сталин не жалел наград для Жукова. Он его осыпал орденами от шеи до пупа и ниже. Но требование сдать Москву Сталин Жукову не простил”.
Отвечаю на выпад Резуна-Суворова – насчёт не появления портрета Жукова в газетах после разгрома немцев под Москвой.
Портрет Жукова был в газетах (Резун это скрыл от читателей). Портрет Жукова был в газетах, но не тогда, когда звучали победные фанфары, а когда объявили осадное положение в Москве в самое тяжкое время. Все увидели, кого поставил Сталин спасать Москву, а может быть и всю страну. Жуков стал командующим войск (объединёнными фронтами) при защите Москвы в самое жестокое время. Москву отстояли под руководством Георгия Константиновича Жукова. Кто оспорит это?
Теперь мой вопрос к Резуну – к его ехидному злому выпаду “Он его (Сталин – Жукова. – М. А.) осыпал орденами от шеи до пупа и ниже”. Отвечаю на этот выпад вопросами: “Господин (не товарищ) Резун, почему Сталин так обильно осыпал грудь товарища Жукова высшими орденами, и почему правители других государств помогли Сталину – тоже наградили товарища Жукова? Или Вы, господин (не товарищ) Резун, способны унижать также и решения правителей других государств, и их награды?” Будьте, читатели, уверены – Резун промолчит на эти мои выпады с моими вопросами к нему – или ответит невероятными казуистиками и крючкотворством, на что он – доказано мною – весьма способен (даже я так не сумею).
Слова Резуна: “Сталин не жалел наград для Жукова. Он его осыпал орденами от шеи до пупа и ниже. Но требование сдать Москву Сталин Жукову не простил”.
У Сталина всегда было много причин для неудовольствия, но, оказывается, лишь Резун-Суворов точно знал, за что не наградил Сталин Жукова – де Жуков хотел сдать Москву немцам. А я-то думал, что не наградил Сталин Жукова за то, хотя бы, что между Жуковым и Сталиным были резкие разногласия в планах – как развивать наступление на немцев под Москвой. Недовольство Сталина было в том, что его план на всеобщее наступление по всем фронтам не сработал, а надо было развивать наступление по плану Жукова, который предлагал собрать в ударный кулак войска и ударить по немцам в центральной части. Сталин не согласился с планом Жукова, и наступление было лишь относительно успешным. Вот за это Сталин мог действительно не наградить первого полководца, после разгрома немцев под Москвой.
Теперь прочитайте слова Резуна ещё раз – “…требование сдать Москву Сталин Жукову не простил”. Последнее предложение, состряпанное В. Суворовым, оставит в головах неподготовленных читателей впечатление, что Жуков трус и – ещё чуть-чуть – изменник. Будьте осторожны! Вам передаёт сведения реальный изменник – Владимир Резун (его писательский псевдоним – Виктор Суворов). Псевдосуворов вам, читатели, передаёт сведения, бывший разведчик, предатель, ныне проживающий в чужой (по всем статьям) стране, человек, приговорённый заочно к расстрелу – за измену Родине.
Даже если вам говорят правду, думайте, кто передаёт правду, как он передаёт правду, для чего он передаёт правду – для каких своих конечных целей. Думайте своей головой (читая и мои книги).
P.S. После сказанного.
Виктор Суворов сказал благородные слова про благородного Голованова. “Забыл” он добавить это из другой своей книги…
ИЗ КНИГИ ВИКТОРА СУВОРОВА “ДЕНЬ-М”.
Родился Александр Голованов в 1904 году. С 14 лет в Красной Армии, на
фронте. Служит в военной разведке, затем в ОГПУ-НКВД.
Где-то, когда-то чекист Голованов встретил на своем пути Иосифа Сталина. Больше их пути не расходились. Скоро Голованов попадает в число незаметных со стороны, но приближенных Сталину людей, исполнителей темных заданий. Голованов – личный телохранитель. Голованов – личный следователь. Голованов – личный пилот Сталина.
Александр Голованов в годы террора был как бы сталинским буревестником: буря! скоро грянет буря! А ещё назвал бы Голованова кончиком сталинского носа: куда он повернется, туда и обрушится сталинский гнев.
А потом чистка завершилась, и начался новый этап нашей истории: предмобилизационный период, тайная мобилизация, военные конфликты. Мне пока не удалось установить имя летчика, который вёз Жукова на Халхин-Гол. Не знаю, был ли это сам Голованов или кто-то другой. Недостоверно известно, что Голованов появился на Халхин-Голе практически одновременно с Жуковым, может быть, чуть раньше. Это означало, что Сталин лично следит за развитием событий. До самого конца боев Голованов находился в Монголии. Уже не удастся установить, понимал ли Жуков символику головановского присутствия, но не подлежит сомнению: в случае неудачи Жукова привезли бы в Москву "Сталинским маршрутом".
Присутствие Голованова на Халхин-Голе не ограничивалось негласным контролем за Жуковым, Голованов много летал. О его деятельности скупо говорится: выполнял спецзадания... Разбираясь с историей Спецназа, нашёл смутные упоминания о действиях советских диверсионных групп в тылу японских войск. Выброску диверсионных групп Спецназ осуществляли самолеты Особой авиагруппы, в состав которой входил и Голованов. В принципе его обязанности не изменились – он творит темные дела, и появление сталинского буревестника означает террор.
После Монголии – Финляндия. Тут Голованов получил орден Ленина. И снова подробности скрыты мраком тайны. А ведь странно: Голованов – не военный, в армии не состоит и военной формы не носит. Что же он на войне делает?
Потом вдруг в 1941 году Голованов попадает в армию. Надо подчеркнуть,
попадает по собственной просьбе. Сохранилось и опубликовано письмо Голованова Сталину. После этого письма его призывают, дают воинское звание, назначают командиром авиационного полка Спецназ”.
Вот такие “благородные” человеки были “при” Жукове.
Теперь повторю приведённое в начале книги заверение Виктора Суворова: “Ни одного из свидетелей нельзя уличить в злопыхательстве (на Жукова. – М. А.)”
Я добавлю к “благородному Голованову” своё. У людей такого типа – двойная, тройная прослойка в мыслях. Не будьте наивными (чем пользуется Резун). Голованов после войны приехал к Жукову – не “слово доброе сказать, потолковать «за жисть», чем немало удивил Георгия Константиновича”, а пронюхать куда теперь “дует ветер”.
Моё замечание к словам В. Суворова: “А есть ли свидетели? Есть и свидетели. И весьма высокого ранга: Маршал Советского Союза А.М. Василевский...” Из маршала Василевского В. Суворов сделал “свадебного генерала”, задача которого присутствовать на свадьбе, раздувать щёки и молчать. К свадьбе своих доказательств приплёл В. Суворов имя маршала Василевского. По воле В. Суворова маршал Василевский промолчал во всю свадьбу – во все Резунскосуворовские доказательства (то есть Резуну нечего сказать – он только раздувает щёки). Вопрос: “Что сказал бы маршал Василевский Владимиру Резуну, если бы встретил его и узнал, что Резун использовал его имя, чтобы дурачить читателей?” Моё дополнение. Во всех воспоминаниях Василевского о Жукове – мне известных - я не нашёл слов о трусости, никчёмности Жукова под Москвой в 1941 году, о чём судачит Псевдосувороввладимиррезун.
Далее к этому – без комментариев.
МИХАИЛ АНПИЛОГОВ.
Из книги Александра Николаевича Бучина “170000 километров с Г. К. Жуковым”. (Москва. “Молодая гвардия”. 1994).
“Георгий Константинович всегда ездил рядом с водителем, никогда не садился сзади и нередко бывал в “помощниках” у меня, великолепно ориентировался, если случалось мне быть в затруднении, безошибочно указывал — сюда!
В странствиях 6 - 8 октября (1941 года. – М. А.) Жуков неожиданно появлялся в войсках, что немедленно вселяло уверенность как в толпах отходивших красноармейцев, так и в высших штабах (10 октября Г. К. Жуков был назначен командующим объединённым фронтом по защите Москвы и всей центральной части страны от гитлеровской орды. – М. А.)”
Это – воспоминания о Георгии Константиновиче Жукове его личного водителя автомобилей, на которых ездил командующий по дорогам войны.
МИХАИЛ АНПИЛОГОВ. Город Павловск Воронежской области.
24.03 – 04.04. 2013.