Не то под вечер, не то за полдень, то ли там, то ли не здесь, было-былось аль отродясь не случалось, под корягой нашлось аль во сне привиделось - сказку такую вам расскажу я...
* * *
Жила-поживала в неведомых местах, в нехоженых лесах юная лисонька-лиса. Пушистейша да рыженька, как осенний огонёк; шёрстка кудрява, длинна да как пламя красна. Звали её Рыжая Тучка, и не было в округе никого, кто бы её не знал. Обычные дождевые тучи, завидев лисичку, хмурились и расстраивались мелкой моросью, потому что они-то были серым-серы. Но рядом с Рыжей Тучкой было всегда светло, будто светилась она изнутри, и всем было в радость её повстречать.
Каждый вечер, какая бы ни была погода, Рыжая Тучка приходила к седой Ивень-горе, взбиралась ей на плечо, и принималась они за беседу, как добрые давнишние знакомцы, а и хоть была гора старше лисички на тысячу лет.
Как-то занимался по-над лесом запоздалый солносяд, и по окоёму во всю ширь разливался ласковый медовый свет, напитывая сердце покоем; ветерок играл с мехом Рыжей Тучки, перебирая и кучерявя его, и в золотистой поволоке заката он казался сияюще-красным. Лисичка сидела у обрыва и задумчиво глядела в небо; мысли её были туманны и далеки отсюда.
"Знаю, о чём тебе думается..." - то ли изнутри, то ли откуда-то снаружи донёсся тихий, дремучий голос. Лисичка вздохнула:
"Летать мне хочется, горушка! Не лисье это дело, а я уж все думушки издумала об этом. Греет мечта, да и жжётся!"
"Нешто на земле тебе не хорошо?"
"Хорошо-то хорошо, а небо - оно вон какое! Чистое, привольное, безмятежное - я б там как пушинка парила меж облаков и сверху на всё глядела!"
"А ты залезай ко мне на макушку - тебе и оттуда всё видно будет!"
Скок-поскок! Шустро взобралась Рыжая Тучка на седую вершину Ивень-горы. Высока гора, весь-то окоём с неё - как на ладони! Вон, внизу и речка, и лес, и опушка, и овраг, где лисичкина норка. Опускается туман, размывая границы и очертанья; смешиваются краски, рождая новые цвета и оттенки. Стоит только взглянуть на привычное с новой высоты, как тотчас в него всем сердцем влюбишься, словно бы впервые по-настоящему разглядев его красоту.
- Ну как, всё ль тебе видно? - спросила Гора.
- Выше, выше хочу! К облакам-белякам! - подпрыгнула Рыжая Тучка.
Тогда старая Гора громко закряхтела, задрожала, осыпаясь камешками, и изо всех сил потянулась вверх! Лисичка еле удержалась на лапах, глянув вниз - так далеко оказалась земля. А в свежих разломах, что от натуги по всей горе пошли, дивно засияли камешки-самоцветы из самой глубины горной души.
- Выше не вытянусь, а не то совсем рассыплюсь... - сказала Ивень-гора, - Но мне так хочется помочь тебе, мой единственный друг! До того, как сядет солнце, разыщи средь моих камней-самоцветов самый серый, да обогрей его своим живым теплом, не сходя с места, а как проснётся камешек, так и исполнится твоё заветное желанье!
- Спасибо тебе! - поклонилась ей Рыжая Тучка и принялась рыскать средь камней в поисках самого серого. Ах, как чудесно сверкают яхонты да изумруды - залюбуешься да про всё на свете позабудешь! Но вот-вот зайдёт солнце, оттого торопится лисичка, на самоцветы не глядит. Наконец, в груде красивых каменьев показался невзрачный, тускло-серый булыжник. "Урр-ра!" - обрадовалась Рыжая Тучка и потрогала его лапкой: "До чего холодный!". Тогда она легла рядом и обняла его, укрыв своим пушистым хвостом. Вскоре настала ночь, развесив в воздухе сырость как тонкую липкую паутинку; лисичкина шёрстка обросла росой, а камень-то такой леденющий, аж до косточек пробирает! А за полночь и вовсе заморосил мелкий стылый дождь. Зябко лисичке, мокро, а от своего отступаться не хочется. Бесконечно долго тянулось время, заблудившись в тумане; молчала Гора, и лишь шорох дождевых капель о камешки нарушал застоявшуюся тишину. "Сколько же веков ты пролежал в холоде и мраке, серенький?" - подумала Рыжая Тучка и почудилось ей, что камень, нагретый её теплом, чуть шевельнулся. А потом она крепко уснула...
- Проснись, Рыжая Тучка! - сквозь сон послышалось лисичке, и она с трудом открыла глаза. В нежном свете зари вся гора радостно светилась, хотя все её вчерашние самоцветы - вот ведь диво! - превратились в обычные камни! Но ещё сильней удивилась Рыжая Тучка, увидев на месте того самого серого булыжника, который обогревала всю ночь, ослепительно-синий, небесный камень лазурит! Живым огоньком внутри него билось крохотное тёплое сердечко.
- Закончилось испытанье - загадывай желанье! - ласково сказала Ивень-гора.
Рыжая Тучка не могла отвести глаз от прекрасного камня. Дотронувшись до него носом, она прошептала:
- Милый камешек, очень мне летать хочется!
- И мне! - озорно смеясь, ответил ей лазурит, - Полетели вместе!
С этими словами он уменьшился так, что вспыхнул, оставшись синим огоньком.
- Теперь съешь меня, не бойся! - прошелестел он.
- А я и не боюсь! - воскликнула Рыжая Тучка и тут же проглотила огонёк. Вдруг глаза её засветились васильковой синью, рыжая шерсть встала дыбом, и неведомая сила подняла лисичку над землёй.
- Уууууууииииии! - только и успела взвизгнуть она, уносясь прямо в заревое небо. А там мирно паслись маленькие облака-барашки, гулял ветер-пастух да разминали крылья после сна первые пташки. То-то все удивились, завидев меж облаков... лису! Один коршун был так возмущён, что даже пустился в погоню за Рыжей Тучкой.
- Чи-виууу-вью-ууууу! Что за нелепица - лисица в небе! - негодовал он, да только на зависть птицам неслась наша лисичка пуще стрелы и ловила пастью свежий персиковый воздух рассветной вышины. Да разве ж так разбежишься по земле на четырёх лапах? Непременно споткнёшься о кочку ли, о корягу! А чистое небо - бесконечная, ровная тропка, по которой можно бежать и вперёд, и вверх, вниз! Что за счастье - обрести желанную бескрайнюю свободу, покуда бьётся твоё сердце в упоении полётом!
Вот уж и седьмое небо... Рыжая Тучка прилегла на его краешек, чтобы перевести дух. "А земля-то наша отсюда совсем как игрушечная... Аж в груди щемит от красоты!" - подумалось ей и ни с того ни с сего так захотелось назад, вниз! Попрыгав ещё немножко по спинам облаков да покружившись над лесом пушистым огнерыжим вихрем, она, наконец, опустилась прямо перед своей норой. Лазоревый пожар в её глазах понемногу унялся, и она устало прижалась к земле, делясь с ней, как с матерью, новыми впечатлениями: "Ух, и налеталась! Как же чудесно резвиться среди облаков и лететь наравне с птицами! Дух захватывает, и так легко и невесомо! Но всё ж никогда, ни за что тебя я не покину насовсем, обещаю! Небо кругом - без конца и края, и лишь ты средь него - тёплая и живая..."