Когда я добегаю до номера, замечаю, что дверь приоткрыта. Я захожу.
Анна, стоящая у двери на балкон, со стаканом воды, вдруг вздрагивает и оборачивается.
Теперь уже вздрагиваю я. Она вся в слезах и разводах от потёкшей туши.
– Необычная, – еле произносит она, её рука трясётся, – передай моим родителям, что я не хотела... – она ставит стакан.
– Что? – не понимаю я.
Она заливается слезами.
– Мне так плохо, не представляешь. Я позволила саму себя опоить. Я... Я...
Я подхожу к Анне, собираясь как-то её поддержать, но тут слышу, как у неё начинается рвота. Анна падает.
– Господи! – ору я и поскорее выбегаю из номера.
В голове моментально нарастает паника. Что делать? Пока я бегу вниз, собираю всю свою решимость.
Я впопыхах налетаю на учительницу.
– В чём дело? – восклицает она.
Язык заплетается.
– Анне... Моей соседке... Она...
– Да в чём дело?
– Ей плохо! – наконец кричу я, меня трясёт, как в лихорадке.
Тут учительница хватается за голову.
– Вызовите скорую, срочно!
Один из парней понёсся к телефону. Учительница же и ещё пара человек поспешили на второй этаж.
Чувствую, как кто-то подхватывает меня. Это Странный и ещё какие-то ребята. Они сажают меня на диван, Странный садится рядом.
– Тише-тише, – шепчет он, поглаживая меня по спине. – Всё в порядке. Всё будет хорошо.
Я всегда была убеждена, что фраза «всё будет хорошо» – самая бессмысленная на свете. Но сейчас она немного успокаивает мои перенапряжённые мышцы.
Но дрожь не унимается.
***
Скорая приезжает моментально, но что происходит дальше, я не знаю, потому что всех учеников уже рассадили по автобусам.
– Обошлось? – Странный от меня не отходит и не выпускает из объятий, будто это мне плохо, а не Анне.
Мне было плохо, но успокоительное, что мне дали, уже начинает действовать.
– Нормально, – киваю я.
Ну как же нормально?!
Многие девушки сейчас сидят и плачут, будто Анну уже похоронили, но ведь это не так.
Вдруг в автобус входит учительница.
– Помимо лекции про алкоголь, – начинает она, её лицо бледное и покрыто морщинами, – придётся поговорить о такой вещи, как «самоубийство». Диагноз Анны – отравление, но её откачали. Так что всё в порядке. Не волнуйтесь.
От слова «самоубийство» я напрягаюсь. Я никогда не считала его выходом из всех проблем, но Анна видно считает по-другому...
– Боже, зачем люди это делают?! – тихонько восклицаю я. – Это глупо, неимоверно глупо!
– Хватит, Необычная, – Странный встряхивает меня. – В любом случае она нашла какую-то свою причину, хотя на счёт глупости таких поступков ты права.
Я выдыхаю.
– И раз уж с Анной всё в порядке, ты должна искать не причины того, почему она так поступила, а искать урок, который ты можешь вынести из этого.
– Никогда не напиваться? – бурчу я.
Странный смеётся.
– Это, конечно, тоже, но я немного о другом. Ты должна жить так, чтобы у тебя даже мыслей о самоубийстве не было. Искать выход из проблем. Выход ведь есть всегда, просто порой мы не можем сразу его увидеть.
Слова Странного повисают в воздухе. Он безусловно прав.
Взрослея и меняясь, нужно начинать с малого: быть честным, быть великодушным, быть умным, быть собой.
И искать выходы.
***
Вся дорога обратно была, как в забытье. Я сидела с наушником в левом ухе, положив голову на плечо Странного. Второй наушник был у него. Из них лилась удивительная музыка, которую я прежде не слышала. Странный сказал, что это инди-рок. Этот жанр занимал всё место в телефоне моего... друга?..
А сейчас глупо вспоминать об этом, когда тащишься со своим классом в спорт-зал, как стадо баранов. Мы все набиваемся на трибуны и начинаем шумно разговаривать...
Как же забавно говорить во множественном числе, хоть мне и стыдно за такое обобщение.
На самом деле я напряжённо молчу в ожидании, когда закончится весь этот балаган. Сказали, что задержат минимум на час. Превосходно.
– Кажется, если я сейчас к тебе прикоснусь, ты рванёшь, как граната, – Странный пихает меня.
Мой презрительный взгляд лишь вызывает у него улыбку.
Он собирается что-то сказать, как входит физрук и призывает всех к тишине. Правда особо разговорчивых это не останавливает.
Тренер с усталым видом начинает свистеть в свисток, который до этого болтался у него на шее. «Стадо баранов», взглянув на него не менее презрительно, чем я недавно посмотрела на Странного, наконец, заткнулось.
– Ребят, – начинает тренер, почесав затылок и встав по середине зала, – меня попросили провести с вами беседу о вреде алкоголя...
Он откашливается.
– Так что я хочу сказать... – голос звучит менее уверенно. – Вам же наверняка насрать на всё то, что я наговорю?
Физрук и раньше не стеснялся использовать подобные фразочки, поэтому стонов негодования ни откуда не слышится.
Наоборот, радостные возгласы наполняют воздух, отскакивая от стен.
– Тихо! – вдруг повышает голос тренер, но затем продолжает уже спокойно. – Мне тоже будет на вас насрать, когда вам исполнится 21! А пока я за вас отвечаю, сделайте всё возможное, чтобы я никогда не слышал истории о ваших дебошах или передозах таблетками снотворного, как сегодня, из-за того, что вы повели себя, как последние дауны!
Значит, Анна пыталась покончить с собой передозировкой медицинским препаратом. Только откуда он у неё был? Её бессонница мучила? Или она намеренно их взяла?..
– Вам будет странно слышать лекцию о вреде алкоголя из уст того, кто сам им не брезгует, поэтому я лишь надеюсь, что в вас есть ещё хоть капля интеллекта, чтобы самим об этом додуматься!
Весь зал смеётся. Многие обожают физрука за его манеру разговора. Мне же нравится то, что он может легко сказать всё, что думает. Как ни странно даже из-за того, что он разговаривает с нами на равных, его все ученики уважают. Про себя же не могу ничего сказать.
– И подводя итог, я скажу вам: не тратьте время на всю эту чепуху. Вы все молоды, и у вас многое впереди. Нажраться из-за неразделённой любви и прочих ваших сопливых делишек может только совсем конченый человек. Запомните!
Он снова откашливается.
– А сейчас свободны! Выметайтесь! Нет смысла мне вас здесь три часа держать!
Все стали шуметь громче и встают со своих мест. Я закидываю сумку на плечо, поднимаюсь и жду, пока Странный что-то укладывает в сумку.
– Какие планы на сегодня? – спрашивает он на выходе из зала.
– Я бы сказала про писательский рост, – я усмехаюсь, покачав головой, – но писать не в чем.
– Может, сходим куда? – в коридоре уже почти пусто, быстро же все смылись.
Я открываю дверь выхода из школы:
– Например?
Странный запускает руку в волосы.
– В кино, я не знаю, парк...
Я останавливаюсь.
– Братан, так на свидания не приглашают, – я снова усмехаюсь.
Странный долго протягивает букву «А», а затем добавляет:
– Так у нас свидание!
Я смеюсь и хорошенько толкаю его.
– Как-будто это я сейчас о слове на «С» заикнулся! – Странный идёт дальше, и я быстро догоняю его.
– Хорошо, пошли в кино, – я закатываю глаза.
Странный ухмыляется.
– Сеструх, так на свидания не приглашают.
Мы начинаем громко смеяться и тыкать/дёргать/толкать друг друга, как два влюблённых идиота.
Только сейчас понимаю, что люблю этого идиота не меньше, чем он меня...
ньше, чем он меня...