(Подсказки Горноохора Каркара)
Белянка – всегда нечто смуглое
с плоской окружностью и зеленой яшмой на тыльной стороне...
Она похожа на бубенчатый кристалл,
пахнущий как зимородок и едкий на вкус...
Усредненный полюс делает ее прозрачной,
но бока, как бедра самовара, выдают
ее развратную черноту...
Руки, похожие на укор,
напоминают медитативный пол с узорами и без узоров.
Запах чая выдает растительное происхождение Белянки,
хотя анатомический
взгляд так похож на человека...
Мраморный изгиб исключает силуэт во время сна,
и только яркая соль дотягивает
до структуры графита,
и бриллиант нефрита одной гранью подгибает глаз,
привыкший к одиночеству...
Зеленая ржавчина абсолютизирует пирамидальную красоту,
и копна волос
вырастает с
пшеничной яростью на бирюзовых губах,
хоть ничто не похоже на камень, но на
твердость, готовую растаять в кипятке...
Белизна геометрии делает Белянку очень нужной для ситуации,
и идеальный
желтый, чуть не
обсохший, подразумевает трансцендентность,
непонимание, принятие, вызванную
боль и проехавшую любовь...
Капля крови после неудачной перестановки вылилась
в объективность реалий и
личных поступков, в обещания на новый год.
Втянутый 25-ый кадр выбил лето из-под солнечного ожога,
и Белянка чуть
изменила ожидание,
человеческое ожидание, не кончающееся фотосинтезом,
но Бунтосинтезом
палубных шагов,
когда тихо,
и разворот на 180 градусов вызывает рвоту от максимального
напряжения, и пустота Белянки становится такой заметной. ...
Ни один бок не выровнен,
и потерянное время ужасает, и смешно глядеть на
пупок и лист,
что срослись во имя прогресса,
позабыв о композиции и позиции белизны, и
призма белая
покрыла стыд пальцев, и на кларнете,
около присутствия Белянки, играл
«Маленький принц»,
очень влюбленный в хрустальную походку Белянки
и в тряпку для очистки
растительной наготы...
Квадрат и линии зарисовки маскировали походку,
Колено, чуть левее, выражало
беспокойство,
чуть правее – бестактность танго,
и пупок подвязался
на несовместимость с любым Движением
Очевидное лицо, ниже маски, пахло зеленым яблоком,
хоть зеленое не
вписывалось в общую
структуру каменистых намеков,
и в воздухе было место только для окна с
раздвинутыми стеклами и иллюзорным восходом...
Сон прерывался нашествием великолепной
формы смуглых тонов Белянки, и
обещания рамки
летали, как бабочки, не знающие света,
но Стойка помнила страх смуглой темноты...
Белянка чуть передвинута,
и солнце вскипело в пепельнице для мудрых
рассуждений и брызнуло на белизну. Все стало ясно...
Было незачем расставаться с фигурой,
и натура поэта согласилась засечь
тупость обхода во время лучистых игр и химии Белянки...
И рядом стало светло, и хрустальное танго свершилось,
лишь понадобилось
втиснуться
в раздвинутое окно и позволить солнцу
добежать до вздоха с намеком на выдох...
Белянка была прекрасна...