Упоение солнечным светом – это восхитительное чувство. На секунду прикрыть глаза, подставить лицо под холодный солнечный свет, набрать полные легкие морозного воздуха, по неизвестным причинам пахнущего хвойным лесом. Улыбнуться прикосновению чужой энергии – и вернуться в реальность. Мягко коснуться чужого запястья – и вообще, может, можно вести себя, словно тебе не двадцать лет – а в два раза меньше? Заискивающе заглянуть в глаза.
И увидеть – усталость. Бесконечную, пустую и безнадежно тяжелую усталость-пустыню, едва заметив которую начинает довольно ворочаться усталость своя – заснеженное поле с одинокой рыжей лисой, пытающейся что-то найти под толщей колючего снега. И промелькнувшее было предчувствие чуда сменяется глухим отчаяньем. Или беспокойством?
Не важно.
- Ну, что такое? – устало улыбаются такие знакомые глаза, едва-едва отстраняя пустыню. И ты старательно перетряхиваешь чувства, пытаясь найти хоть маленькую толику волшебства – как же так? Человеку необходимо волшебство, а всё, что ты можешь дать – это горстка снега?
Но даже ты чувствуешь, что улыбка выходит промороженной насквозь. В такие моменты почему-то безумно хочется провалиться сквозь землю. Спрятаться, чтобы не нашли – потому что лиса в заснеженном поле разочарованно поднимает голову к вечной, холодной луне – не воет, конечно, но в карих глазах отражается не равнодушие, нет – разочарование. Тоска по несбыточному.
Знает, рыжая, что не бывать сказке. Знает, что ищет напрасно. Но каждый раз – снова и снова - опускает вытянутую мордочку к земле и усердно продолжает копать, пытаясь преодолеть бесконечный слой жизни, найти там в глубине что-то сверкающее, ценное – надеется, что это «что-то» ещё существует. Даже зная, что ничего под белым снегом нет.
Вот и ты так же: пишешь иногда что-то, что (по идее) должно выглядеть сказкой – и грустно вздыхаешь, чувствуя, насколько фальшиво это звучит. Не веришь ты в счастливые концы – но продолжаешь надеяться, как эта лисица. Может, она – это и есть ты?
- Ничего, - честно отвечаешь ты, снова подставляя лицо под холодные, но яркие лучи солнца. И лисица начинает копать чуть усерднее, уловив едва заметный отблеск в толще снега.
Мягко касаешься чужого запястья, от души разбавляя чужую пустыню холодным снегом – и улыбка становится чуть-чуть более открытой, чуть более родной, более знакомой.
Может, не так уж всё и плохо?