История первая
Житомирский шапочник Бенцион Огурчик получил письмо из Балты. В нем, между прочим, имелось уведомление, что дорогая тетя Эстер-Лэе тяжко больна и может не сегодня-завтра отдать Б-гу душу. И Бенцион решил поехать в Балту.
Теперь я позволю себе задать вам всего один вопрос: что делает человек, если ему надо съездить в другой город? Ну, это очень просто, скажете вы: человек укладывает чемодан, идет на станцию, покупает билет и садится в поезд.
Именно так и поступил шапочник из Житомира: уложил чемодан, сел в поезд и поехал в Балту. Вы, конечно же, обратили внимание на одну мелочь: он не купил билет. Видите ли, у Огурчика в тот момент не было свободных денег, а ждать он не мог. Короче говоря, Бенцион поехал в Балту зайцем.
Когда поезд подходил к Бердичеву, шапочник имел первое приятное знакомство с ревизором. Ревизор требовал билет, Бенцион долго шарил по карманам и растеряно улыбался, всем своим видом показывая, что никак не может вспомнить, куда засунул эту проклятую картонную полоску. Ревизор все понял, сказал Бенциону несколько крепких слов и выгнал из вагона. Но вот поезд тронулся — и шапочник, как ни в чем не бывало, явился в купе.
Во второй раз Огурчику досталось от ревизора в Калиновке, в третий раз — в Виннице, в четвертый — в Жмеринке. И всякий раз Бенцион тихо возвращался в купе, скромно присаживаясь на самый краешек скамьи.
Ревизор, слава Б-гу, больше не появлялся — но тут подняли гвалт пассажиры. Они, видите ли, решили возмутиться, словно у них не было других забот. Громче всех шумел толстый краснолицый господин в пенсне. Он вскочил со своего места, он тыкал жирным пальцем прямо Бенциону в грудь и кричал:
— Стыдитесь, молодой человек! Вас били уже на четырех станциях, а вы продолжаете ехать без билета, как будто это так и надо!
— Не понимаю, к чему весь этот шум, — спокойно заметил шапочник. — Во-первых, били не вас, а меня. Во-вторых не на четырех станциях, а всего на трех.
— Нет, на четырех!
— А я говорю — на трех.
— Хорошо, — сказал толстяк в пенсне и посмотрел по сторонам, словно призывая остальных пассажиров в свидетели. — Будем считать. В Бердичеве вас били?
— Допусти, — согласился Бенцион.
— И в Калиновке вам тоже перепало, не так ли?
— Возможно.
— А кого ревизор тряс за грудки в Виннице?
— Ну меня, меня он тряс, — ответил шапочник. — Чтоб его самого всю жизнь так трясло!
— Отлично, — сказал краснолицый господин, потирая руки. — А в Жмеринке вас разве не били? Били, да еще как!
— В Жмеринке? — удивленно переспросил Бенцион. — Тоже мне станция — Жмеринка!
История вторая
А вот вам еще один случай из жизни Бенциона Огурчика.
Как-то раз он предложил своему закадычному другу Айзику Биренбойму прогуляться на ярмарку в Бердичев.
— Бенцион, — сказал Айзик, — я очень хочу попасть на эту ярмарку, я много о ней слышал. Но есть ли у тебя деньги на билет? У меня, например, их нет.
— Айзик, — ответил на это Бенцион, — у нас нет денег, но разве наши еврейские головы уже ничего не стоят? Так вот, я все придумал. Мы берем два больших мешка, тихо входим в вагон и залезаем в эти мешки. Я ложусь под одну полку, ты — под другую. Пассажирам в купе мы говорим так: если придет ревизор и начнет задавать вопросы, не откажите в любезности сообщить ему, что в мешках стекло. Ты понял мою идею? Стекло — это стекло, оно требует очень аккуратного обращения, поэтому лучше его совсем не трогать. Так подумает ревизор — и мы преспокойно доедем с тобой до Бердичева. Там я зайду к родственнику, который еще с прошлого года должен моему деду пятнадцать рублей. На эти деньги мы и на ярмарке погуляем, и назад домой поедем уже с билетами, как Ротшильды., Ну, Айзик, как тебе мой план?
Айзику план понравился. Он тут же сбегал домой и принес пару приличных мешков.
Конечно, нельзя сказать, чтобы два молодых житомирских еврея ехали на ярмарку в Бердичев с особенным комфортом. Пыльный рогожный мешок — это, согласитесь, не совсем купе первого класса. Впрочем, что тут долго говорить — всем бы антисемитам до конца их дней ездить с такими удобствами!
Между тем, в купе явился-таки ревизор. Теперь скажите мне, откуда в некоторых людях берется столько нездорового любопытства? Ты пришел делать свою работу — проверять у пассажиров билеты? Вынимай свои блестящие щипчики и щелкай ими на здоровье. Так нет же, надо обязательно сунуть нос под полки, словно там спрятаны Б-г знает какие интересные вещи.
— Что в мешках? — спросил ревизор.
— Странный вопрос, — ответил один из пассажиров, дай Б-г ему здоровья. — Конечно, стекло.
Ты спросил, тебе ответили — ну и ступай со своими блестящими щипчиками в соседнее купе, там уже пассажиры приготовили билеты, ждут тебя, не дождутся. И зачем, спрашивается, толкать мешок ногой, что плохого он тебе сделал?
Между прочим, ревизор почему-то сначала заинтересовался тем мешком, в котором прятался Айзик Биренбойм. Но Айзик — это голова! Он сразу сообразил, что если он — стекло, значит, надо как-то отозваться на пинок. И закадычный друг Бенциона тихо сказал из мешка приблизительно стеклянным голосом:
— Дзинь… Дзинь-дзинь…
Ревизор выкатил мешок из-под полки, вынул из него беднягу Айзика и не очень вежливо показал, в какую сторону будет выход из вагона.
Бенциона Огурчика прошиб холодный пот. Пока ревизор возился с Айзиком, он лихорадочно соображал, как ему теперь поступить? Выходило, что «дзинь-дзинь» не годится. А что годится? Что?
И когда ревизор принялся за второй мешок, Бенцион не очень громко, но твердо и решительно сказал:
— Осторожно: фаянец!