Егор находился в командировке. Мальчишки не могли дождаться его, зная, что папа обязательно привезёт вкусные гостинцы, новые яркие книжки, пахнущие свежей типографской краской, и обязательно игрушки: машинки, танки, самолёты, катера, которых было и так с лихвой навалено в высокую картонную коробку. Мать сыновей не разочаровывала.
Последнее время Нюша не ходила на работу. Сидела дома с мальчишками, которые тоже не ходили в садик. Везде были сокращения из-за развалившейся экономики республики, вышедшей из состава некогда всемогущего огромного Союза. А у мальчишек закрыли садик. Было тяжело достать продукты:в магазинах полки сияли завидной чистотой и поражали унылой пустотой. Всё приходило в упадок.
Местное обедневшее население испытывало трудности с работой и едой, зато вполне удовлетворено свободой слова и вседозволенностью. Начались волнения в центре города, буквально в нескольких сотнях метров от военного городка, расположенного вблизи части ограниченного контингента войск.
Чего ждала Нюша, когда её соседка, жена командира части, ещё на прошлой неделе, купив заблаговременно билеты и собрав коробки со скарбом, уехала поездом к своим родственникам? О чём думала? На кого надеялась? Как так случилось, что в ДОСовском доме она осталась совсем одна со своими мальчишками? Какая сумятица царила в голове командира части, что он даже не предложил жене своего подчинённого варианты отправки в безопасное место?
Тогда, в бардаке начала девяностых, всем было всё равно. Никто не брал на себя ответственность за беспорядок в стране, никто не хотел решать чужие проблемы, спасая собственную шкуру в наступившем хаосе. Нюша боялась выходить из квартиры. Мальчишек еле удерживала дома, развлекая чтением сказок и настольными играми.
Немного успокаивало то, что из крана ещё лилась холодная вода (горячую отключили уже месяца три назад), имелся запас круп и овощей и главное-не отключено электричество. Согревала мысль, что скоро должен прибыть Егор и тогда решатся все-все проблемы. Нюша даже не сомневалась в этом. Одно огорчало-молчал городской телефон. Отключили. С улицы доносились крики разъярённой толпы, шум, гам. Это настораживало.
Воспоминания всколыхнули волнения пережитых дней. Нюша почувствовала, как сжалось сердце, ёкнуло болью. Она тряхнула головой, хотелось отогнать страх. Как она тогда радовалась ночному приезду Егора!
Утром солдаты уже загружали железный контейнер домашними самым необходимыми вещами. Мальчишки радостно бегали среди солдат, стараясь помогать с выносом собственных игрушек, но больше мешали своей суетой. Всё происходило, как и при обычном, давно привычном переезде, если бы не доносившийся ор митингующих людей на площади. Радовало то, что на руках имелись билеты на самолёт, вылетающий поздно вечером, что скоро всё закончится и, Нюша с детьми окажется у родителей в тихом и спокойном месте. Огорчало, что дневным рейсом муж летит не с семьёй, а совсем в другую сторону, следуя к новому месту назначения. Ну, что ж:служба есть служба
.
Егор с силой захлопнул железные створки коричневого контейнера, повернул ручку замка.
-Вот и всё!-послышался знакомый голос. Егор с Нюшей одновременно обернулись-конечно же Макс!
-Только-только из длительной командировки вернулся, случайно узнал о вашем отъезде и сразу же рванул сюда, к вам, проститься. Когда теперь увидимся? – задыхаясь, скороговоркой протараторил он.
-Вовремя! Улетаю через два часа, а семью надо отвезти в аэропорт вечером. Думал просить кого-нибудь из офицеров части, да все заняты. Ты сможешь отправить моих?
-Не волнуйся! Отправлю!
Егор не позволил Нюше провожать его до аэропорта. Простились на пороге. Мальчишки особо не переживали, привыкшие к частым отъездам отца. Бегали по пустой квартире, орали, дурачились, развлекаясь росписью потрёпанных обоев фломастерами.
-Им вдвоём никогда не бывает скучно-кивнул в сторону мальчишек Макс.
-Они двойняшки. Они одно целое. И неделимое. Знаешь, когда-то рассердилась на них за проказу и расставила в наказание по разным углам. Так, что ты думаешь? И минуты не прошло, встали в один угол. Так и стояли вместе. Сопели и стояли. Я еле смех сдерживала, глядя на эту парочку.
-Половинки тянутся друг к другу. Чему тут удивляться? А я своих сто лет не видел. Наверное, тоже не могут друг без дружки мои красавицы. Знаешь, а бывшая замуж вышла, девчонок с собой забрала. Мужик обеспеченный попался-глаза Макса зелёные, как листва сирени, подсвеченная лучом солнечного света, встретились с глазами Нюши.
Сидели у стены на развёрнутых на полу газетах в пустой кухне. Поджав ноги, Нюша обнимала руками колени. Макс казался усталым, каким-то постаревшим. Нюша, вдруг, осознала, что совсем ничего не знает о человеке, которого видела не так уж и редко и, вроде, много времени проведено за разговорами, а она ничего не знает о нём. Чем он занимается на самом деле? Почему последнее время какой-то суровый? А улыбка-улыбка вымученная. И лицо серое, усталое и грустное.
-Вот так бы и смотрел на тебя, не отрывая глаз.
-Что тебе это даёт?-рассматривая появившиеся, еле заметные, морщинки в уголках его век, спросила почти шёпотом.
-Сам не знаю-пожал плечами, усмехнулся-Наверное, привычка- и помедлив, добавил без эмоций-Без тебя пусто.
-Не ври! Вокруг тебя всегда женщины. Так что, насчёт пустоты ты погорячился. Сказал не подумав.
-Ты можешь хотя бы сегодня без ехидства?
-Попробую.
-Тогда – молчи.
-Молчу.
-И? На сколько тебя хватит?
-А тебя?
-Пожалуйста, просто помолчи-так жалостно и устало произнёс, что Нюша, устыдившись, сразу же замолкла.
Так и сидели:молча смотрели друг другу в глаза, ни о чём не спрашивая, не задавая вопросов. Не отводили глаз. Только слегка вздрагивали ресницы. У обоих чёрные, длинные, густые. И почему-то не было тягостным молчание, как, наверное, не бывает тягостным разговор у понимающих друг друга людей. Было одно на двоих желание – смотреть в глаза, что напротив.
У Макса сомкнулись ресницы. Казалось, сейчас уснёт.
-Устал?-не выдержала, прервала тишину Нюша.
-Очень.
В кухню забежали мальчишки. Втиснулись между взрослыми и уселись рядышком, обнимая, один маму, а другой дядю Макса. Так и сидели. Как задремала, Нюша не помнила. Открыла глаза:рядышком сопели мальчишки, накрытые шинелью. Поджатые ноги Нюши кто-то аккуратно накрыл детской курткой. «Кто же, как не ты?» - подумала Нюша и уснула. Проснулись от весёлого призыва:
-Просыпайтесь сони! Пьём чай и собираемся на выход. Самолёт не такси, ждать не будет.
Так не хотелось открывать глаза, возвращаться в действительность! Мальчишки уже возились, устраиваясь на газетах с кружками чая и печеньем, а Нюша продолжала лежать, сама понимая, что глупо наслаждаться блаженством в эти минуты. Но, до чего же приятны внимательность и забота Макса! Так трогательно слышать, как он общается с её сыновьями.
-Действия вашей матери, дети, никогда не подчинялись логике-весело обращался он к мальчишкам.
-Не стыдно такое говорить про мать? Уймись.Сейчас встану.
-Не стыдно! Дети, а давайте поднимем мать вашу вместе!-предложил Макс. На призыв мальчишки отреагировали сразу и бурно:вцепившись руками, со смехом попытались поднять Нюшу.
-Ах, вы, вредины!-подхватилась она цепляясь за протянутую руку Макса. С лёгкость поднялась:
-И где мой чай?
-Она ещё и ведёт себя по хамски-среагировал Макс.
-Сам предлагал! Чай давай!
-Скажи волшебное слово!
-Мама, скажи волшебное слово!-тут же подхватили дети.
-Ну, хорошо-пожалуйста!
-Нет, правильно проси!
-Макс, пожалуйста, хватит глумиться над беспомощной женщиной, хочу чай!
-Мам, надо сказать:дорогой, дядя Макс, дайте, пожалуйста, чай!
-Да в кого же вы такие невыносимые, мальчишки?-рассмеялась Нюша.
-А ты догадайся сама!-заржал Макс-Иди уже, чудо не выспавшееся, пей, а то остынет совсем!
Перекусив, мальчишки убежали играть в пустой зал, громко орали и вопили во весь голос песни, наслаждаясь гулким звуком, разносящимся по квартире. Взрослые стоя пили чай в кухне. Нюша с изумлением узнала, что Макс побывал в части и договорился на счёт машины, что отвезёт их в аэропорт, успел где-то раздобыть сладости детям в дорогу и, даже, три апельсина.
-Невероятно. Как ты всё это смог проделать?
-Много будешь знать, быстро состаришься! А я не хочу видеть тебя старой.
-Заботлив, однако.
-Хочу в памяти образ молодой женщины сохранить, а не старухи.
-Как ты всё умеешь испортить! Я только хотела тебя поблагодарить за всё. Теперь не буду-завредничала Нюша.
-А я и не ждал от тебя благодарности! Ты не умеешь быть благодарной. Тебе это не дано. Это чувство тебя минуло.
-Что с тобой? – удивилась Нюша-Ты чего сорвался? Что опять я сделала не так? Я не понимаю тебя и, никогда не знаю, чего от тебя ждать. За что ты меня ненавидишь? Макс?
Неожиданно Макс привлёк женщину к себе, сжал крепко, так крепко, что у неё перехватило дыхание. Подбородком ерошил её волосы, зарывался в них лицом и не разжимал рук:
-Прости. Сам не знаю, что на меня находит. Нет, знаю-губы шептали в самое ухо-Не могу смириться, что никогда, слышишь, никогда не увижу тебя. Не выносимо понимать, что ты будешь жить где-то далеко, не рядом со мной, и, я не смогу тебя видеть, слышать. Ты, понимаешь, что я ничего не буду знать о тебе? Ты, можешь это понять, наконец?
-Могу-еле слышно произнесла Нюша-Это ты не понимаешь. Это ты, по собственной воли, с первой нашей встречи мучаешь меня, не давая шанса освободиться от тебя. Ты сам себе не можешь сказать ни да, ни нет. Мучить меня у тебя вошло в привычку. Ты со мной, как с котёнком:одной рукой гладишь, другой сжимаешь до боли, потому что бесишься, что тот царапает тебя лапками, пытаясь высвободиться из твоих тисков. Ты все эти годы не мог смириться с тем, что я не принадлежу тебе, как женщина.
Он слушал её, не перебивал, только сильнее сжимая в своих объятиях.
-Макс, жадная я! И верная. Мне надо всё или ничего. А ты просто развлекаешься. Своим присутствием в моей жизни изощрённо мстишь мне. И мстишь самому себе, не смирившись с тем, что на твоём пути встретилась баба, не подчинившаяся тебе.
Нюша умолкла. Стояла потрясённая тем, что смогла всё это произнести вслух, чувствуя себя опустошённой. Он что-то говорил. Она не слышала.
Макс тряс Нюшу за плечи и больно, очень больно сжимал её руки. Казалось, ещё чуть-чуть и он раздавит их. Но, странно, Нюша не пыталась освободиться, ощущая боль, она её запоминала, как будто желая в будущем никогда не забывать именно об этой боли.
-Ну, ответь, скажи, хоть что- нибудь. Ты слышишь меня?-продолжая мучительно сжимать Нюшины руки, настаивал Макс, а она продолжала, стиснув зубы терпеть боль и молчать.
Молчать назло ему, назло себе, назло судьбе. Думая о том, что ему не дано понять:она никогда не согласится остаться в его памяти одной из бесконечной вереницы женщин любвеобильного мужчины. Его не изменить. Её не изменить. Ничего нельзя изменить. Он что-то говорил, пытался доказать, но из-за боли Нюша не слышала его слов. Или не хотела слышать? Слышать и верить сказанному.
-Я хочу исчезнуть-произнесла тихо-тихо, почти шёпотом-Я ненавижу твои руки.
-Пора, опоздаем-очень спокойным тоном произнёс Макс, отвёл руки и, Нюша почувствовала свободу. Свободу, которую умом хотела обрести, а сердцем ненавидела.
Самолёт уносил Нюшу с мальчишками далеко на запад. Уносил в будущее, в котором она будет сидеть на уютном диване тёплого дома, с опущенными шторами, с незажжённой люстрой, в темноте, наедине со своими воспоминаниями о человеке, который никогда не был ей безразличным. О человеке, который жил в её сердце. О человеке, которого любила с первой минуты знакомства, но её серьёзные чувства к нему воспринимались им легкомысленно.
Её любовь, как хлам ненужный, что лежит закрученным узлом в тёмном углу кладовки, а выкинуть всё недосуг, зная, что никогда не пригодится, и, зная наверняка, что не поднимется рука выбросить то, что является частичкой твоей души.
А за крепкими стенами дома надёжно укрытого прочной крышей будет лить неугомонный дождь, бушевать непогода, ураганом рвать и метать, пугая людей, неуёмная сила природной стихии.