Суд – сын против мамы. Позор.
Хрущев обещал: все уволенные из армии получат жилье. Колесов поверил.
Пошел в жилищный отдел узнавать.
- А сколько у вас метров, - спросила инспекторша, - девятнадцать? На четверых? Так вам больше ничего не положено. Норма для получения жилья – 3,5 квадратных метра на человека, у вас больше.
Жестокая, страшная правда потрясла его. Он понял Хрущева так, как слышал, без уточнений ин-спекторши.
- И что же делать? – спросил он инспекторшу, - рожать еще? А сколько ждать?
- Еще? Посчитаем. Нет, все равно еще лишних полтора метра будет. А ждать – сейчас получают те, кто десять лет назад встал на очередь.
- А жилищный кооператив? Это возможно?
- Там норма четыре с половиной метра. Так что и туда пока не примут.
«Экую же глупость я сотворил! Имел право ехать в любой город, например, в Москву, там у меня площади нет… Что ж, незнание закона не освобождает от глупости».
Потом он понял, что хотя бы не успел сделать самую большую глупость: прописаться к матери. А по правилам обязан прописаться туда, откуда выехал.
Мать пошла посоветовалась с юристом - судьей, хорошей знакомой в бытность ее работы управ-домом.
Судья подсказала решение. По ее совету родилось замечательное дело, которым он гордится всю оставшуюся жизнь. Действительно, редкий гражданин может похвастаться тем, что он судился со своей собственной мамой. А он хвастает – подал в суд иск на мать с требованием прописать его с женой и ребенком в ее комнату. Он был истцом, а мать ответчиком. Ужасающая картина суда: мать плачущим голосом перечисляет свои болезни, просит отказать в иске сыну. С предыдущего дела на этом заседании задержалась прокурорша, которая стала стыдить сына за нехорошее отношение к родной матери. Он, мать и судья молчали. В иске судья отказала на основании какого-то давнего, довоенного постановления, до которого могла докопаться только она.
Далее он оформил временную прописку, без права на площадь, у своей тети. Только после этого подал заявление о предоставлении жилья по льготе для уволенного из армии. Нормальные герои всегда идут в обход.
Следующее потрясение состоялось в районной администрации – отказали без всяких объяснений. Подумав, он решил не жаловаться выше, а добиваться на месте - принятыми при советской власти способами. Он и жена взяли на руки пятимесячного ребенка, вошли прямо в кабинет председателя исполкома, мимо протестующей секретарши, положили ребенка на стол. Он говорил о правах, о за-коне, председатель не мог его слышать, потому что во весь голос кричала жена, а на столе орал ре-бенок. Семейное трио. Председатель лениво отнекивался, мол, решаю не я, а комиссия. Вошел его заместитель Носиков, мельком посмотрел на документы:
- Мы повторно рассмотрим.
Через неделю он сидел в приемной, ожидал вызова на комиссию. Из кабинета высунулась секре-тарша, сказала:
- Ваша просьба удовлетворена, следующий.
О жизнь!
«А жизнь, - размышлял обучающийся жизни Колесов, - снова и снова подтверждает закон неопре-деленности (энтропии). Никакой энергии простого гражданина не хватит для того, чтобы разобраться в обилии законов и постановлений, да и не каждому юристу это дано. С другой стороны, у районной власти тоже не хватило энергии проверить и убедиться, что я с семьей фактически живет в комнате матери и пудрю ей, власти, мозги».
Вскоре их благодетель Носиков стал главным строительным начальником Ленинграда и области – секретарем обкома партии по строительству. Повезло им на хорошего человека. Случайность.
Через полгода получили однокомнатную квартиру на окраине города, в «хрущобе» – комната 16 квадратных метров, кухня 6 метров, 4-ый этаж в пятиэтажке, без балкона, толщина наружной стены 19 сантиметров, между квартирами 4. Дополнительные удобства – нет лифта. То есть – нет шума, опасности застрять или быть ограбленным. Нет мусоропровода – значит, нет дурного запаха и корма для крыс. Вид на большой зеленый двор. Под домом не громыхает транспорт. Жить в большом городе, но не в каменных джунглях, а почти на природе – вот она, осуществленная мечта.
В общем, счастье без границ. Первый концерт Чайковского.
Впоследствии его посетило жилищное озарение: понял вдруг, что однокомнатная квартира сама по себе есть особое преимущество - равноценна двум комнатам в коммуналках. Он изобрел алго-ритм, мать пожертвовала частью комнаты (для любимого внучика), жена реализовала идею практи-чески: она тогда не работала, организовала обмен, в котором одновременно участвовало семь (!) сторон.
- Как вы нашли друг друга? - удивились в бюро обмена.
Так получили бесплатно двухкомнатную квартиру в хрущевке. Мать поселилась в 12-метровой комнате. Сын утешал свою совесть тем, что на них троих приходилось тоже немного - по 10 метров на душу.
27 лет он прожил в коммуналках. Не испытавшим этого трудно понять, как можно жить вместе с чужими, зачастую невыносимыми людьми. Что бы не говорили, как бы не издевались над унылыми хрущевскими пятиэтажками, за жилье он благодарен Никите, как говорится, по гроб жизни. Благо-дарен за полученное право быть хозяином на кухне, в ванне и на унитазе. Без хрущевского личного нажима ничего бы не вышло – ему пришлось преодолевать пассивность архитекторов, лично вни-кать в проекты, выбирать типы материалов и конструкций, пригодных для поточного производства. Низкие потолки? Два семьдесят его вполне устраивают. Тонкие стены, да, беспокоят.
Когда он впервые помылся дома, ощутил нирвану: не на улицу из бани, а сразу на диван. Помнил наизусть Маяковского о вселении в квартиру с ванной:
Тело вытерев полотенцем мохнатым,
В рубаху чистую влазь.
Влажу и думаю: очень правильная
Эта наша советская власть.