Это случилось во время службы в армии – в Закавказье. Тогда гвардии сержант - Ясенев с двумя десятками солдатиков-новобранцев, в кузове старого бронетранспортёра, возвращался в расположение учебного полка. Люков на тех броневиках не было, потому что не было и крыши. А по бортам в палец толщиной броня, за которой бойцы могли укрыться от огня вероятного противника.
Машина двигалась из Коджори под уклон горной дороги. Впереди, в провале долины Куры, в прозрачной дымке, терялся Тбилиси. Ещё ничему не обученное воинство, предвкушая желанный на первых неделях службы обед, азартно травило солдатские побасенки.
Слева, за обочиной дороги, зияла полукилометровой глубины пропасть, справа уходила к небу стена карниза вырубленной в горе дороги. А впереди, уже тоже в половине километра - крутой правый поворот и всё та же пропасть, но уже поперёк дороги. Поворот был настолько крут, а броневик настолько стар и неповоротлив, что этот поворот не всегда проходили без включения заднего хода.
- Сейчас наш водила будет тормозить, - подумал он и, взглянув на сидящего слева водителя, увидел, как тот побледнел, судорожно дёргая переключатель скоростей. Шестерёнки рычали и взвизгивали, но не слушались.
- Скорость не могу включить... – пробормотал, чертыхаясь, водитель.
- Притормози, - как можно спокойнее посоветовал Ясенев.
- Кулачки на тормозных колодках на перевале свел, барабаны грелись. Теперь тормоз не работает!!! -
Он взглянул на продавленую до самого пола педаль ножного тормоза.
-Тише. Ребят испугаешь. Ручником зажимай. -
- Разве восемь тонн ручником удержишь?! А скорость?!! - отчаялся водитель.
Броневик скатывался по уклону карниза со скоростью около шестидесяти километров в час. Своего лица он не видел, а на лбу Лёшки-водителя выступил пот, на кончике носа наливалась крупная прозрачная капля.
- А если попробовать к горе бортом притираться? - Ухватился за спасительную соломинку Ясенев.
- Дохлый номер! - Чуть не выкрикнул в отчаянии Лешка-водитель. - Стенка горы не ровная, выступом в обрыв сшибет!! -
Положение становилось угрожающим.
"До катастрофы всего полминуты времени", – серой мышкой проскользнула тревожная мысль .
"Тридцать секунд..." – зачем-то напомнило хладнокровие.
"Командуй эвакуацию". – требовала трусость.
"Кому командовать? Покалечатся до поры! Надо тормозить!" – спорила расчетливость. Он глянул на увлечённую очередным анекдотом команду:
"Они, ничего же ещё не умеют ... переломают руки-ноги на камнях... или кто-то голову разобьет... А если машину остановим, что тогда скажешь родителям?... А если не остановить, что тогда?..." –
Мысли решений со скоростью пулеметной ленты мелькали и уносились в никуда.
На последок убойной гранатой взорвался вопрос:
- А что ты будешь с ними делать, когда машина пойдет в поворот? Командовать прыгать за борт? Половина струсит! Выкидывать? Один не успеешь! Тогда что?... -
Ответа не было. Безысходность давила все сильнее.
Поверх головы водителя на другой стороне провала виднелась посеребрённая снегом вершина горы. Озарённая полуденным солнцем, она, словно мраморный обелиск, врезалась в густую голубизну высокого тропического неба.
Светлая её чистота подчёркивалась по низу траурной чернотой отвесного сланцевого утёса.
"Вот и обелиск нам готов..." уже совсем несуразное пронеслось в воспаленном мозгу, когда он случайно скользнул взглядом за перевал..
А над всей этой бедой, купаясь в синеве неба, неспешно и величаво плыли кучевые облака. Они плыли на север – в сторону его Родины.
Красота горы притягивала взгляд, завораживала. Она словно звала отрешиться от земной суеты, Забыть обо всем, манила залюбоваться её величием. Не раз и не два проезжал он этой дорогой, но чуда этого раньше не замечал. Она явилась, словно видение.
"Посмотри. Посмотри ещё. Полюбуйся". – убаюкивала слабость.
"Очнись!" – требовала строгость.
Скорость неуправляемой машины не снижалась. Он наложил ладонь на рукоятку ручного тормоза и почувствовал на ней руку шофёра. Водитель потянул рычаг и оба они в этот момент не смели подумать что накладки тормоза сгорят или оборвутся ещё до того, как этот братский гроб хотя бы на половину снизит скорость...
Водитель успел включить передачу и выключив зажигание, остановил броневик неподалёку от рокового поворота. Они разом взглянули друг на друга, словно виделись впервые. Глаза Лёшки светились невиданным торжеством.
Осторожно, боясь, что машина снова покатится, стали освобождать от онемевших рук спасительные рычаги управления.
" Вы-со-ко... " наконец, по слогам проговорил Лешка, выглянув в прорезь форточки.
Кто-то из новобранцев, только теперь заметив остановку броневика, недоуменно спросил:
"Чего ждём?"
"Судьбу! Судьбу ждём!" – неожиданно звонко, еще не причесав вставшую на дыбы трусость, ни к кому не обращаясь, вскрикнул, ошалевший от прорвавшихся чувств, сержант.
Многое, очень многое с той поры стёрлось в памяти, но сверкающую ослепительной чистотой вершину горы, и счастливые глаза Лешки - он запомнил навсегда.