ФРОСЯ.
Дорохово, война….
Немец - генерал ввалился со своей оголтелой сворой в дом Фроси и ее матери незванно, под вечер. Этот дом им не мог не приглянуться: большой, с сараями, курятником, хлевом со скотом и огромным фруктовым садом. Фросю с матерью загнали в хлев. В сарай, холодный и темный – пленных советских солдат, изможденных , раненных , без теплой одежды, сапог, которые в ярости стаскивали с них два гитлеровца.
Фрося и мать, шептавшая молитвы, наблюдали за ними со слезами на глазах через щель между бревнами. А ночью, котелки с картошкой и подогретого кипятку Фрося украдкой протиснула через щель в сарае, между забором и его стеной. На третью ночь Фросю заметил караульный, что проходил мимо дома. Он резко схватил ее за руку и, громко оря, выволок на улицу.
- Что это? - орал фриц по-немецки, тыча в картошку своим жирным пальцем.
- Это картошка и вода – стала объяснять Фрося, но тот в ярости выбил у нее из рук котелок, заломил ее руки за спину и повел в комендатуру. Дошли до поворота – навстречу немецкий офицер, караульный вытянулся перед ним в струнку.
-Герр офицер, эта свинья кормит пленных- доложил он.
- Ладно, иди на пост я сам отведу - приказал офицер и, подталкивая Фросю в спину пистолетом, повел дальше.
Фрося была грузная, больная диабетом женщина, лет около 70-ти. Пока шли, она бубнила себе под нос:
- Ну ведь это картошка, вода, они же не могут без еды и воды, что такого?
Мать, далеко за восемьдесят лет, совсем высохшая, когда увидела, что Фросю поймал караульный, схватилась за сердце и долго крестилась, осев на холодный пол.
Офицер велел Фросе свернуть к лесу и тут он вдруг остановил ее и, на чистейшем русском произнес:
- Быстро уходи и никогда не попадайся этому немцу на глаза, обо мне не говори никому- Фрося оцепенела от неожиданности .
- Быстро! - грозно приказал он.
Когда она вернулась, мать лежала у стены, увидя Фросю живой, только и успела сказать, широко улыбаясь^
- Ты жива , доченька, я рада…
Пленных наутро увезли куда-то.
Фрося прошмыгивала теперь только по ночам, пока не пришли советские войска, и к концу войны совсем высохла.