Очерк о двух итальянцах
«В жилах вашего брата течет дурная кровь, он хочет, как это повелось в вашем роду, лишить вас трона, постричь вас в монахи или отравить. Он хочет поступить с вами так же, как вы поступили с вашим братом и как ваш старший брат поступил со своим, - так, как ваша мать всех вас научила поступать друг с другом»
Александр Дюма, «Графиня де Монсоро»
Родители, пусть уже и в преклонном возрасте, предпочитают оставлять без внимания тот факт, что они зачастую являются предметом обиды своих отпрысков. Вторые, даже имея собственных детей, всеми силами стараются не показывать, в какой степени их задевают те или иные слова. Да пусть им будет больше шестидесяти – для родителей они, прежде всего, дети, уход за которыми в младенчестве доставлял чувство радости и только. Разумеется, случаются серьезные ссоры при наличии любых отношений, но родители – единственные, возможно, люди в обилии связей, которых стоит прощать при любых обстоятельствах.
Следующее событие приключилось двадцать третьего декабря, незадолго до католического Рождества, середины девятнадцатого века после того, как солнце достигло наивысшей небесной точки. Правда, обитатели поместья, расположенного в пригороде, не имели честь видеть главное небесное светило, поскольку с полуночи и до сих пор шел проливной дождь, не рассчитывая совершать никакие остановки. В одно мгновение с каплей, отскочившей от травы и спустя мельчайшую долю секунды всё-таки присоединившейся к своим соратницам, образовавшим миниатюрный оазис среди густой поросли, на втором этаже распахнулась тяжелая дверь, предоставляя явно недовольному мужчине право прохода. Он, поджавший губы, тут же затворил её, не позволяя никому из домашних животных или слуг за собой увязаться, и быстрыми шагами прошествовал в большую залу, служившую личными покоями его младшего брата. Тот, выгнув бровь, бросил на вошедшего подозрительно спокойный взгляд и, не поднимаясь с кушетки, принял решение выслушать претензии или жалобы, лишив себя свободного времени.
— Мне потребуется твоя помощь.
В комнате насторожились, как казалось со стороны, даже некоторые из предметов драгоценной утвари, приносившей необыкновенную радость одной половине общества и наводящей скуку на другую. Риккардо несколько обреченно хмыкнул, словно выражая раздумье над прозвучавшей просьбой. Сколько он себя помнил, старший брат, наставник, ныне именуемый графом Филанджиери и официальным владельцем этого поместья, считал одним из своих любимых занятий «вымаливание» какой-либо услуги у другого человека. Нет, Данте никогда бы не позволил себе падать на колени, чтобы добиться желаемого. Ему, возможно, требовалось не больше холодного тона с оттенком учтивости и невообразимо требовательного взгляда из-под бровей.
— Что стряслось на этот раз?
— Право, ничего существенного, дорогой мой Рикки, - усмехнулся он, поправляя одежду без взглядов на зеркало, которое ему в отдельные моменты заменяла высокая самооценка. – Хотелось бы посетить город, на что потратится два-три дня. Как думаете, названный несколько лет назад виконт, вы смогли бы должным образом присмотреть за домом в мое отсутствие?
«Несколько лет»? Это было громко сказано, ведь они лишились родителей ровно два года назад, когда одному шел тридцать седьмой год, а второму – тридцать четвертый. Тогда-то и произошло событие, заставившее наследников рода забыть о некоторых аспектах привычного уклада жизни. Никто из мужчин ни разу не привлекался к ответственности за сохранение священного союза брака, и Данте уверял, что уже и не возьмется возлагать на плечи эту ношу, заранее зная, что ему и без этого суждено было мучиться в одной из самых страшных адовых ям.
— Попрошу не разговаривать со мной в этом излюбленном тоне, так и распахивающем все твои нелицеприятные душевные качества, - не обращая внимания на усмешку, снова отбросившую тень на лицо брата, Риккардо продолжил: - Стоило предложить посетить наш семейный склеп, чтобы избавить тебя, затерявшегося во мраке, от избытка страданий. Мы так и не посетили их место упокоения, так и не увидели тех земель, в которых могли бы покоиться сами.
Всегда остроумный собеседник умудрился на этот раз найти подходящие слова лишь в самый последний момент. Честно говоря, он предпочитал показывать множество своих истинных чувств, прикрываясь большим количеством насмешек до той поры, пока они не становились очевидными. Тогда он переставал заниматься бесцельной тратой времени и отдавался чувствам без остатка.
Словно очнувшись от оцепенения, на какой-то момент овладевшего его телом и разумом, Данте в два шага одолел пространство, отделяющее его от мольберта, холст которого был накрыт покрывалом. Виконт насторожился, сжимая руки так, что костяшки пальцев в одну секунду покрылись белеющим узором. Рисование, как он признавался, позволяло ему чувствовать тонкую грань между прошлым и настоящим, оживленным миром, что, казалось, располагался на отдаленном расстоянии, непреодолимом для обычного человека. Им достаточно было выйти за порог, но нет, братья того не хотели – они боялись смотреть на жизнь, которая продолжалась в тот момент, когда их целостной семье было не суждено видеть рассвет нового мира.
Вместе с материей, скрывающей последнее из произведений, с уст младшего из итальянцев слетел тяжелый вздох. Граф в удивлении отошел от холста, будто на некоторое время он был ослеплен увиденным зрелищем. Заядлый циник, как того и следовало ожидать, нашел за что зацепиться своим пронзительным взглядом темных, как время суток, глаз. То была невероятнейшая из земных красот, как виделось графу, остановившему свой взор на одной из трех очаровательных девушек. Безусловно, не в силах он был отвести от нее внимания, мысленно составляя мадригалы, ибо он хоть и прекрасно владел искусством прозы, но не избегал поэзии. Правда, не и исключается и то, что второе получалось у него куда хуже.
— Я бы спросил имя этой темноволосой нимфы, но в кое-то веки проявлю непредсказуемость, - воскликнул он, наконец-то позволив своему всепоглощающему эго опуститься до спокойного шепота. – И, да, еще вчера твое предложение было бы отвергнуто, а его обладатель – отправлен в отдаленное от Италии пространство. Скажем, в самую гущу развивающихся событий на благоприятном фоне объединения Королевства Италии и недавнего присоединения Венеции. Не думаю, что это направление от меня показалось хотя бы одному человеку приятным.
— Упомянув об этом в прошедшем времени, ты, вероятно, решил сменить точку зрения.
— В чем тебе точно не найдется замены, так это в проницательности и, возьму еще один грех на душу, если не упомяну это качество, в мягкости подхода к человеку, обладающем исключительно острыми углами. - Краем сознания заметив, что виконт возвел глаза к потолку, Данте решил дать волю словам, что должны были произноситься по делу и только. – Так и быть, мы останемся на этот день вдвоем во всем доме. Отпустим всех служащих и с небывалой радостью разгромим кладбище на заднем дворе. Признаюсь, моя несбывшаяся детская мечта – разнести в пух и прах первый этаж. – Он медленным жестом приложил к губам кончики пальцев. Дальнейшее развитие воображаемых радужных событий, он считал, следовало оставить при себе.
Его не покидало ощущение присутствующего в речи и предложении немногословного брата чего-то нечистого, иначе, с чего бы ему, Риккардо, уделять внимание самовлюбленному графу в таком количестве? Два года обвиняющие друг друга во всех доступных прегрешениях, они добровольно согласились провести в обществе друг друга больше четверти часа. Мир не видел более отважных самоубийц.
— Что до меня и отношения к холсту, который ты без должного разрешения обнажил, то следовало бы съязвить насчет того, что Беатриче всё-таки досталась Данте. Но, к сожалению или радости, царством ехидных реплик положено управлять Вам, юный граф, - с ощутимым черным гневом произнес Риккардо, приближаясь к брату, не отошедшему от мольберта, со спины.
Генетика, безусловно, довольно интересная наука, на которой время от времени можно расслабиться. С представителями этого рода она особо долго смаковала прелесть новейшей злой шутки. Так и получилось, что они, обладая весьма похожими чертами лица, цветом глаз и волос, имели небольшую, но в ту же время значительную для мужского пола разницу в росте. Граф страдал видимым лишь его сознанию комплексом, поскольку младший брат был выше его ровно на три дюйма. Однажды приглядевшись в отражение зеркала, когда им выпал шанс стоять рядом, он не мог не отметить тогда, пятнадцать-двадцать лет назад, уже выделенного противопоставления между двумя наследниками. Юноша, стоявший рядом с ним, был высок, строен и изящен в высшей степени. Большинство прелестных дам не без интереса разглядывали его мягкие, чуть волнистые волосы цвета коры дуба да вечно заигрывающие темно-янтарные глаза. Не раз было говорено, кто из братьев являлся истинным представителем дворянского рода. Что до Данте, мрачного, темноволосого и черноглазого то они вовсе не стремились его избегать, а скорее наоборот – он не желал видеть подле себя кого-то из представителей «детской свиты». По этой причине – и не только – его обходили стороной если не все, то многие.
Лишь один человек в свое время имел право пользоваться его избалованным обществом и получать от этого невымышленное удовольствие. Алессандра Филанджиери любила своего старшего брата всепоглощающей любовью. То, что их разница в возрасте составляла целых тринадцать лет, не мешало брату с сестрой, похожим друг на друга как две капли воды, самозабвенно проводить время наедине и наслаждаться высшим дворянским обществом с обеих сторон.
Счастье, как известно многим, не имеет свойства длиться слишком уж продолжительно. Будучи приглашенной в гости в Венецию, Лалла, олицетворяющая собой образ прелестнейшей из всех барышень, отправилась навстречу неизвестному с широкой улыбкой на карминовых устах. Лишь спустя месяц во владениях Филанджиери стало известно, что дом, в котором поселилась их единственная дочь, обвалился в ночное время суток вместе с мостом шаткой конструкции, на котором он и был расположен. Ужасная потеря.
— Я помню, ты не раз говорил, что, бросая мимолетные взгляды на темноволосых девушек, ты видишь её и только, - еле слышно заговорил виконт, растерянно поглаживая одну из своих многочисленных кисточек для рисования. – Алессандра Леонора Филанджиери. Sono nata per la felicit; [1]. Чувствую, мне следовало бы надеяться, что она умирала с улыбкой.
— Конечно, надеяться не стоит, ведь именно так и было дело, - невольно давая волю чувствам в дань воспоминания о сестре, ответил Данте. – Ей едва исполнилось четырнадцать лет, а люди, умершие в возрасте до двадцати, так или иначе попадают в рай, куда нам с тобой закрыта дверь.
— Кто знает, брат, может оно и к лучшему. Не будем исключать возможности, что ей требовалось отречься от нашей фамилии, чтобы обрести душевный покой, - Риккардо на свой страх и риск подошел к брату и обхватил его за плечи одной рукой. – Потому будет не слишком разумно упоминать полное имя нашей младшей сестры, получившей в полное распоряжение отошедших в иной свет родителей два года назад. Спустя столько лет. Она долго ждала.
— Нареченная нашим светлым ангелом Алессандра. Единственная из мертвых, что связывает нас с миром живых.
Один наклонился, а второй поднял голову выше изначального уровня. Прислонившись лбом ко лбу, они дали клятву держаться вместе всегда и во всем, не обращая внимания на внешние обстоятельства, какими бы сложными они не были. У них было всё и не было ничего. В схожей ситуации, что демонстрировала вечность, маячащую впереди, им оставалось лишь сохранить семейные узы, посланные в дар громкой фамилией.
***
Что в человеческой жизни подвластно изменению, исходящему от рук коварного воителя, носящего имя времени? Если попробовать отбросить незначительные моменты истории в виде многочисленных и, если говорить совсем уж честно, бессмысленных в своем большинстве войн, двадцатое столетие мало чем отличится от первобытного уклада жизни. Менялись традиции, принадлежавшие той или иной стране долгое время, уклад жизни, что по обыкновению останавливался веками и тут же падал навзничь благодаря некоему количеству особо прозорливых умов. Но человечество, то разряженное в несколько ярусов муслина, то согласившееся закрыть глаза на то, что дамы прибирают к рукам предметы мужского гардероба, никогда не сможет скрыть своей животной сущности под нарядной оболочкой. Люди наивно полагают, что с развитием технического прогресса они окончательно закрепили за собой превосходство над остальной атмосферой. Напротив, всё стало в степень хуже некуда. Их уже не вводит в трепет словосочетание «Семь смертных грехов»: они верят, что смерть уязвима и есть возможность поставить её на колени. Стоит ли говорить о том, что предубеждения сводят в могилу?
Первые дни последнего летнего месяца, сулившего большинству отдыхающих в это время года близящийся сезон сбора урожая. Первое лето восьмидесятых годов двадцатого столетия. Солнце постепенно скрывалось за горизонтом, будто бы отдавая почтение восходившему светилу, являющимся своеобразным хранителем ночи. Предзакатная пора словно даровала их паре необычную возможность лицезрения зеленых крон парковых деревьев, сквозь которые время от времени показывался чарующий розовый цвет, невольно наводящий на мысли о романтичном будущем. Светловолосая молодая особа невольно поежилась, ощутив на бледной коже мягкое прикосновение ветра. Её спутник, отметив это, не мог ни накинуть на её плечи свой пиджак.
Они встретились совершенно случайно в одном из самых прославленных городов Шотландии ровно два года назад и, как бы глупо не прозвучало, поняли буквально за несколько мгновений, что каждый из них искал всю свою жизнь. Он видел в её изящных греческих чертах лица воплощение портрета, нарисованного двумя столетиями ранее и оставшегося на безапелляционное влияние огня, в котором поместье танцевало танец саламандры. Её имя в устах возлюбленного звучало по-особому сладко, подпитываемое итальянским акцентом. Что до него, воспитанного в несколько иных условиях, то для виконта, титул которого утратил свое могущественное значение, было приятным занятие, доставляющее ей удовольствие даже в самой незначительной степени. Долгая разлука приносила двоим возлюбленным (к слову будет сказано, уже несколько месяцев состоявшим в священном, но запретном союзе) невообразимую боль. Им определенно следовало олицетворять идеал взаимной любви, воспетой в свое время Шекспиром.
Стоило верить, что их встреча предначертана нарушением правил Светлой стороны. Девушка, которой суждено было не определиться с выбором союзников до конца своих дней, покинула дом родителей в двадцать четыре года, решив отправиться в поисках неиссякаемого счастья в сторону Северного моря. Молодой человек оказался на том же пути по наставлению старшего брата, поскольку второму следовало только напомнить о том, что они поклялись держаться вместе.
Обнявшись, они остановились в тени одного из деревьев, полностью погрузившись в общий ход тревожных мыслей и одновременно закрывая две пары карих глаз. Стоило догадаться, что дуэт не сразу обратил внимание на автомобиль, остановившийся в дальнем, противоположном их нахождению конце аллеи.
Со стороны водительского сиденья показался среднего роста темноволосый мужчина, тут же поспешивший открыть пассажирскую дверь своей спутнице. Выйдя на асфальт, она невольно рассмеялась, чем вызвала подозрение у попутчика, бережно и будто бы без особой охоты придерживающего её за талию. Услышавший звук, прошедший по его чуткому слуху как лезвие гильотины, граф презрительно отдернул руку и отошел на два шага в сторону, оставляя подопечную на волю её весьма удручающего состояния: идя по узкой мостовой, она слегка пошатывалась. Так они и направились в сторону возлюбленных, которые уже имели честь промелькнуть в ходе повествования. Противоестественный, однако незапрещенный союз лишь дополняла видимая разница в возрасте. И ведь подозрения не были напрасны, поскольку в начале лета девушке едва исполнилось восемнадцать лет, что лишний раз давало ему возможность, всё еще не использованную, покаяться в своих прегрешениях.
Они остановились, словно проводя новую параллель с расстоянием ровно в четырнадцать шагов. Создавалось впечатление, что теперь они, наконец, поняли, что возможности вернуться в начало истории больше не предвидится. В образовавшемся кругу имелся шанс нарисовать из гнетущей тишины знак дьявола, если бы человечество, разумеется, умело извлекать краски для рисунка по холсту прямиком из воздуха. Один человек из числа «новоприбывших» соизволил разрядить обстановку весьма странным способом.
— In nomine Patris.
— Et Filii.
— Et Spiritus Sancti.
Три выжидающих взгляда обратились к Нефтис, ожидая её решения. Готова она принять принадлежность к Темной стороне, на которой уже успел прославиться её муж, и опустить ладонь на сплетение их рук, тем самым удостоверяя всех в окончательном и бесповоротном выборе?
— Amen [2].
Слияние квартета сверхъестественного произошло с одновременным восхождением луны. Следуя своей выбранной очереди, Бэйлан, Данте, Риккардо и Нефтис медленно улыбнулись, демонстрируя свое почтение каждому из участников представления. Да, союз будет одним из самых прочных в мировой политике, но кто сказал, что история не имеет возможности повторяться раз в несколько лет?
____________________________________
[1] Я рождена для счастья (итал.)
[2] Думаю, читателю не требуется пояснений к переводу этих четырех строк, выведенных на латинском языке. Проявляя недюжинную заботу, я добавлю, что это было завершение молитвы, которая здесь была как нельзя к месту.