Валерий Недавний
Спасительница
«Вот и конец долгожданному отпуску, теперь домой» - Василия радует мысль о встрече с близкими и родственниками. Он щёлкает замком ремня безопасности и откидывается в кресле. Мелкая дрожь сотрясает корпус самолёта. За иллюминатором, в мареве отработанных газов видны покоящиеся на стоянке авиалайнеры. Мягкий толчок вдавливает его в спинку кресла, самолёт начал свой разбег. Плавно, а затем всё быстрее самолёт набирает скорость, глухо отсчитывая колесами шасси стыки взлётной полосы. Мимо стремительно проносятся служебные строения, прожекторные вышки, и прочие атрибуты аэродромной службы. Состояние лёгкого ни с чем несравнимого головокружения пьянит голову. Наконец отрыв, и ТУ-134, набрав высоту, ложится на заданный курс. Удобно вытянувшись в кресле, Василий оборачивается к дяде.
- Ну, как самочувствие, дядя Яша? – интересуется он.
Открыв смеженные веки глаз, дядя кивает ему головой, мол, всё хорошо. И он успокаивается. «Через два с половиной часа будем в Краснодаре, - размышляет Василий. - А там если сядем на «Икарус», идущий на Ставрополь, то к вечеру уже будем дома». Родители уже, наверное, получили его телеграмму. Он ещё вчера вечером дал её им, на хутор, в надежде, что сегодня в обед или вечером телеграмму принесут родителям. «Вот обрадуется мама приезду брата» - вспомнилось, как в далёком тысяча девятьсот сорок четвёртом году дядя Яша прислал им письмо из далёкого Казахстана.
Жили они тогда в небольшом городке Беслане, что в Северной Осетии. Получив письмо от младшего брата, мать была радостной несколько дней. Дядя Яша тогда вместе с письмом прислал им свою фотографию. На снимке он был с незнакомым мужчиной. Как объяснила им, детям, мать, это был его товарищ по работе, шахтёр. Накладные карманы рубашки дяди Яши одутловато выступали наружу. И мать с гордостью говорила соседке, показывая ей фотографию:
- Мой братик шахтёр и зарабатывает в забое тысячи, вот почему его карманы так отдуваются от денег. И они детвора гордились своим дядей. Он тогда Васька старший из детей из-за своего малого возраста смутно помнил депортацию крымских немцев. Слушая разговор матери и соседки, Васька был обижен на мать. Она ни словом не обмолвилась об их отце, который в это тяжёлое военное время сутками пропадал на заводе. Жилось тогда всем нелегко. Он четырехлетний мальчуган помнит, отец приносил домой вместо получки облигации государственного займа. На них были изображены идущие в атаку солдаты, и летящие над ними самолёты. Мать только горестно вздыхала и складывала облигации под матрац. Зарплату в этих случаях отец не получал, так как по должности относился к числу руководителей среднего звена завода. А они, начальство, как их называли в поселке завода, вынуждены были подписываться на Государственный заём в размере трёхмесячного оклада. Тем самым показывая пример рабочему коллективу завода. А на следующий день мать перебирала оставшиеся у них с довоенной поры вещи и несла их в соседние осетинские села: Старый-Батакоюрт и Зильга. Там мать меняла свои платья и кофточки у местного населения на кукурузу или жмых, зная, получать очередную зарплату отцу придётся не скоро. А он Васька четырехлетний мальчуган носил своему дяде, брату отца, обед. Расстояние от жилых домов до лубяного завода было короткое. И он быстро преодолевал его и приносил дядьке котелок прямо к обеденному перерыву. Дядя Вася в самом начале войны, в сорок первом году, был контужен в боях под Севастополем, и, как рассказывал отец, был доставлен вместе с последними участниками обороны города военными судами и подводными лодками в Сухуми. Там провалявшись в военном госпитале, был комиссован из рядов Красной армии. А затем добрался до своего старшего брата, в Северную Осетию, куда его семья попала в эвакуацию в небольшой городок Беслан. Дядя жил в то время вместе с ними, в посёлке Бесланского лубяного завода и редко приходил домой ночевать. Пропадал сутками в котельной завода, работая машинистом по две смены подряд. Кочегарами у него были тетки, как потом вспоминал отец молодые девчонки. Ночевал прямо у топки котла, на куче костры, которой топили паровой котёл локомобиля. Он, Колька, помнит солдат, которые стояли у заводчан на постое. Это уже был переломный 1944 год, наши войска, освобождая родину от фашистов, вступили в пределы Европы. Тогда их семья немного ожила, восемь шоферов из автороты разместили у них, на постой в квартире, и солдаты - водители спали на полу. Василий считал их взрослыми, хотя на самом деле это были молодые парни лет шестнадцати - семнадцати, как о них позже говорил отец, вспоминая то время. Ребята не имели родителей и прибивались к воинским частям. Из них несовершеннолетних парней и формировались вспомогательные подразделения. Особенно Василию нравилась американская тушёнка, и яичный порошок из Канады которые получали пайком их постояльцы. Военнослужащие делились с их семьёй продуктами питания, а мать Василия готовила для них еду, штопала обмундирование, стирала. А его маленького Ваську шофера днями возили с собою в кабинах студебеккеров, шевроле, фордов и виллисов. Как вспоминал его отец воинская часть, в которой служили эти ребятишки, занималась перегонкой автомобилей получаемых по договорам ленд-лиза от союзников. Автомобили перегоняли из Ирана, через границу в Беслан.
Вот обрадуется мама, получив его телеграмму. Сколько не виделась с братом. «Нет, вначале дядя побудет у него пару деньков, в Ставрополе, - планировал Василий. - А затем он с дядей поедет на хутор к родителям. Это мне на работу опаздывать нельзя, а им пенсионерам спешить некуда, ещё наговорятся» - рассуждал Василий довольный предстоящей встречей родителей с дядей Яшей. Отъезд его с дядей Яшей от брата Виктора был неудачным. «Жигули», которые везли их в аэропорт города Душанбе, сломались, и они долгое время стояли, а проходящие в сторону аэропорта легковые и грузовые машины не останавливались. И они с дядей Яшей боялись опоздать на рейс, но к счастью всё утряслось. Спасибо водителю - таджику, который подобрал их в ночное время на трассе и привёз в аэропорт перед самым завершением регистрации на рейс.
- Боятся ночью брать пассажиров, да и народ разный, - прокомментировал позже дядя Яша действия водителя. – Понимаешь, сказывается и близость государственной границы.
Повернувшись к дяде, Василий замечает, он дремлет. «Переволновался вот и заснул» - решил он. Как он знает, дядя вчера чувствовал себя неважно, а тут эта поломка машины. Василий хотел дать перед вылетом телеграмму брату Виктору о поломке машины, но из-за недостатка времени не успел. Беготня с регистрацией билетов и багажа отняла у него всё оставшееся время. «Ничего прилетим в Краснодар, дам её оттуда» - успокоил себя Василий.
- Наш самолёт летит на высоте семи тысяч метров, - голос бортпроводницы вывел его из размышлений.
Прильнув к иллюминатору, Василий увидел далеко внизу серую ленту дороги, серпантином вьющуюся среди скал. Заснеженные вершины гор ярко блистали на солнце.
- Сколько уже летим? – неожиданно спросил его дядя Яша.
- Минут двадцать, наверное, - ответил он, всматриваясь в его бледное лицо.
«Неужели приступ?» – мелькнула мысль при виде осунувшегося и бледного лица дяди.
- Дядя Яша вам плохо? – встревожено спросил его, поняв каким-то шестым чувством признаки сердечного приступа.
Ещё в гостях у дяди, в Караганде, его жена тётя Эрна просила его посматривать за дядькой. Как медик она знала, муж уже перенёс два инфаркта и в случае каких-то волнений, ему не избежать третьего.
- Ничего Вася, - морщась от боли, успокоил его дядя Яша. – Простыл я у Вити немного, - посмотрел он на него виновато.
Прижав пальцами висок, дядя удобней устроился в кресле и закрыл глаза.
«И зачем я его сагитировал на уборку винограда?» - упрекнул себя Василий за инициативу. Находясь в гостях у Виктора, который доводился дяде Яше племянником, а ему Василию – двоюродным братом он предложил дяде срезать кисти винограда и подавить их на сок для приготовления вина. Брат работал в совхозе и был занят на работе. И Василий, видя, что у него из-за отсутствия свободного времени руки не доходят до домашних дел решил помочь брату убрать виноград. Зная, что завтра ему с дядей необходимо лететь, домой он договорился с Виктором, что он с дядей уберёт ему урожай с одной небольшой делянки винограда. Вытащив во двор пресс, и приготовив всё необходимое, они с дядей приступили к работе. Василию хотелось на деле показать этот процесс, который дядя помнил мальчишкой по довоенному детству. До войны все они жили в небольшом городке Судак, в Крыму. В 1941 году с приближением гитлеровцев к Крыму всех этнических немцев депортировали на Восток. В результате родственников матери разбросало в различные регионы страны. Брат Яков с родителями попали под Караганду. Средняя сестра с семьёй в Челябинск, другая сестра на Алтай, а племянник матери Виктор в совхоз, под Душанбе. Так многие крымские немцы осели по Сибири и Средней Азии. Василий срезал секатором кисти винограда и наполнял ими корзины, кастрюли, тазы, чашки и сносил их к прессу. А дядя высыпал виноград в пресс. А затем они давили с дядей виноград на сок. Кисти винограда хорошо созрели и они не стали пользоваться дробилкой. Виктор, которого совхоз с женой бросал на уборку хлопка, просто не имел свободного времени. К возвращению с работы хозяев дома Василий с дядей Яшей срезали виноград с делянки, надавили сок. Убрали виноградную мездру, которая также шла для приготовления вина и, перемыв тару и инструмент, встретили хозяев. Поздно вечером сидя за столом под беседкой винограда они ужинали и вспоминали родственников. Ещё вчера Василий обратил внимание на дядю, который старался сесть подальше от «ветродува», как он называл вентилятор.
«Тётя Эрна была права, - подумал Василий, вспомнив наставления жены дяди Яши, которая просила не перегружать её мужа работой. – Особенно он боится сквозняков, из-за чего часто болеет» - предупредила она его напоследок.
Вытащив из портфеля книгу, Василий решил читать. «Ничего, - мысленно успокаивал себя, - только бы добраться до Краснодара, а там мы и дома. С этой мыслью он взглянул в его сторону. Дядя Яша полулежал в кресле, левой ладонью прикрывая лицо, и только большой его палец сжимал висок, согнав складку кожи у надбровья.
«Наверное, стало легче» - решил Василий. Он приподнялся в кресле и положил книгу на полку, между сумками и пакетами. Читать уже не хотелось, и он опустился в кресло, погружаясь в воспоминания.
«И зачем только едешь туда? – вспомнились слова отца, когда он сообщил родителям о своём решении навестить дядю Яшу. – Странный человек, - горячился отец, - три года не был в трудовом отпуске и его вдруг в Караганду потянуло. Взял бы путёвку в санаторий или дом отдыха, в крайнем случае, поехал бы в Крым, в родные места, навестить родственников».
- И чего ты возмущаешься? – вмешалась мать. – Пусть едет раз решил.
- Возмущаюсь потому, что он хочет ехать в Казахстан, а там ничего кроме песков нет.
- Ну и что пески? Живут же люди, - не уступала ему мать. – Езжай сынок, - напутствовала она. – Дядю тоже надо проведать, пока жив.
- Дело хозяйское, - смирился отец. – Но я бы на его месте туда не поехал.
- Ты не слушай отца, езжай пока есть возможность. Сколько лет я не видела брата, хоть ты его повидаешь, - и мать смахнула навернувшиеся в уголках глаз слёзы ». Василий помнил, как в далёком 1954 году мать оставила их трёх детей с отцом и поехала в далёкую Караганду, навестить свою мать, брата и других родственников, депортированных во время войны в далёкий Казахстан. В то время он Василий уже был взрослый мальчишка и после окончания школы семилетки уже работал на заводе. Его меньшие сестрёнки, в то время были на каникулах и мать оставила их на хозяйстве в доме. Она взяла с собою лишь их пятилетнего братишку, который в той поездке повидал многое.
- Воды не желаете? – услышал он над собою мягкий голос бортпроводницы.
- Спасибо! – поблагодарил Василий стюардессу и снял с подноса два стаканчика воды.
Василий поднёс воду дяде, предложив ему выпить нарзан. Но дядя лишь отрицательно повёл головой, давая ему понять, пить он не хочет. Василий выпил свою порцию нарзана и поставил оба стакана на подлокотник кресла и стал ждать возвращения бортпроводницы, чтобы отдать их ей. Пассажиры большей частью дремали в своих креслах. Лишь сидящие впереди них таджики горячо обсуждали прошедший футбольный матч.
Мысли Василия вновь вернулись к отпуску. Ему давно хотелось побывать в гостях у дяди. Но всё как-то не складывалось. Получив трудовой отпуск, он вначале планировал съездить в Крым, как предлагал ему отец. Но в последний момент передумал. Вспомнил о полученном в том году письме от дяди Яши, решил – поеду в Караганду. Но улететь оказалось не так просто, билеты на авиарейсы до Караганды в ближайшие две недели были проданы. И он был вынужден, отправится в поездку поездом.
Ласковое сентябрьское солнце пробивалось сквозь стёкла иллюминаторов. Задремали и соседи таджики. «Двадцать шесть дней отпуска проведённого в семье дяди – целая вечность, зато завтра они уже будут у него дома. Интересно как они там?» - за это время Василий порядком соскучился по семье, по дому. Взглянув на зашторенный проём салона, за которым скрылась стюардесса, Василий встал и чтобы не опрокинуть стакан с водою, перенёс его вместе с пустым стаканом с подлокотника кресла на верхнюю полку. «Пусть постоит здесь, - ставя его рядом с чемоданчиком, решил он. – Может дядя Яша, захочет пить». Вытащив из портфеля книгу, он собрался читать её, но его насторожил вид дяди. Хотя он и продолжал сидеть, поддерживая ладонью лицо, но прежней складки у надбровья уже не было. Да и цвет лица изменился.
- Дядя Яша, – касаясь плеча дяди, тихо окликнул он его.
Но дядя не отреагировал на его прикосновение.
- Дядя Яша! – Василий уже повысил тон и настойчиво затряс его.
Сползшая рука дяди вяло соскользнула на колени, открыв безжизненно-жёлтое лицо. Страх охватил Василия. Уронив книгу, он растеряно смотрел на резко очерченные скулы и серебрящуюся на впалых щеках щетину, узкие губы дяди отдавали синевой. «Не может быть! Ведь совсем недавно дядя Яша отказывался от минералки». Коснувшись ладонью, ощутил холодный лоб и, не осознавая ещё своих действий, указательным пальцем приподнял веко. Из-под него на Василия неестественно – матово глядел белок глаза.
- Дядя Яша! – исступлённо затряс он его.
От тряски губы слегка шевельнулись и, Василию в какой-то момент показалось, что дядя что-то прошептал. В этот момент он не знал что предпринять. Взгляд его метнулся по салону в надежде обрести помощь у пассажиров. Но вид безмятежно дремлющих людей укрепил в нём уверенность в тщетности его надежд. В отчаянии он обратился за помощью к сидящим за ними женщинам. Но по их испуганным лицам и поспешному ответу:
- Мы не врачи.
Понял, действовать нужно самому. «Как он мог забыть?» - упрекнул он себя, за забывчивость. Нажав кнопку вызова бортпроводницы, другой рукой полез в карман дядиного пиджака. Отправляя мужа с племянником, в гости на Кавказ, тетя Эрна всунула во внутренний карман пиджака дяди Яши целлофановый пакетик со всеми необходимыми лекарствами. Вытащив пакетик, он извлёк из неё ампулу с таблетками и пузырёк Корвалола. Торопясь он никак не мог открыть пробку с пузырька с каплями. Ноготь пальца соскакивал с округлой поверхности пробки, не попадая в щель между горловиной пузырька и пробкой. «Ну, где же ты там?» - досадовал он, задержке бортпроводницы, глядя на зашторенный проём, из-за которого она должна была появиться. Отпустив палец с кнопки вызова бортпроводницы, торопливо освободил узел галстука на шее дяди и принялся расстёгивать ворот сорочки. Пузырёк с лекарством мешал ему, и он бросил его на соседнее сидение. Пуговицы плохо подавались и он, чтобы не терять время рванул ворот, и они посыпались в кресло. Подвернув ворот сорочки, оголил грудь и, взяв дядю за плечи, подтянул его в кресле. Запрокинул голову дяди назад, подсунул ему под спину свёрнутое полотенце и стал вдувать ему в рот воздух. «Кажется не так», - поморщился он, вспоминая, как его когда-то учили делать искусственное дыхание. Чертыхнувшись в душе на свою растерянность, зажал пальцами нос дяде, и стал вдувать ему в рот воздух. Затем запустив левую руку под сорочку, стал легко нажимать ниже грудной клетки. Освоившись, уверенней принялся за дело.
- Что с ним? – от неожиданности Василий вздрогнул.
Запыхавшись от быстрой ходьбы, на него смотрела молоденькая стюардесса кореянка.
- Видимо сердечный приступ, - ответил он.
- А-аа, - понимающе, произнесла она, тесня его в сторону и, беря руку дяди около запястья.
- Воду надо, таблетку запить - уступая место стюардессе, напомнил ей Василий, уже забыв о стакане нарзаном, оставленном на полке.
- Не торопитесь, тихо произнесла бортпроводница, - беззвучно шевеля губами.
Василий продолжал делать искусственное дыхание, хотя это ему приходилось нелегко. Из-за тесноты волосы кореянки касались его лица. По шевелящим губам стюардессы понял - она считает удары пульса. Раздражал незнакомый запах её духов уверенная фраза «не торопитесь» Вторая бортпроводница стояла в проходе, ожидая, что скажет ей напарница.
- Быстро Тоня шприц, смесь и кислород, - бросила она коллеге, и тут же пояснила ей, - у пассажира сердечная недостаточность, пульс едва различим. - Продолжайте делать искусственное дыхание, - кивнула она ему. – А вы неплохо справляетесь с массажем. Вам приходилось это делать?
- Нет! Не приходилось, – ответил Василий, занимая её место. – Это у меня от прежней профессии - электрика, когда-то нас учили делать искусственное дыхание лицам, пострадавшим от поражения электрическим током.
В это время подошла вторая бортпроводница и принесла на подносе всё необходимое, рядом с ней был мужчина из экипажа. Он держал кислородную маску и баллончик с кислородом. Стюардесса сделала укол дяде и подключила ему кислородную маску. Только сейчас Василий обратил внимание женщина, сидевшая сзади дяди, освободив стюардессе своё кресло, всё ещё продолжает стоять в проходе. Слегка застонав, дядя приоткрыл глаза, найдя его взглядом, остановился на нём. Затем зашевелил губами. Василий нагнулся к нему пытаясь уловить сказанное, но ничего не разобрал.
- Продолжайте массировать, я сейчас, - и кореянка поспешила в направлении кабины пилотов.
- Дядя Яша, - Василий не узнал своего голоса.
Хриплый он ему показался страшно чужим. Сдерживаясь от выступивших слёз, он виновато смотрел на него. Озираясь по сторонам, дядя пытался узнать, что с ним произошло. Его голубые глаза теперь были бесцветны. Поразили белки глаз дяди в красных прожилках. Силясь, дядя с трудом оторвался от спинки кресла:
- Не дотяну я Вася до Краснодара, - сказал он и опустился на спину.
Дядя лежал, собираясь с силами, затем тихо с трудом прохрипел:
- Капли, капли, ни больше шести, - и голова его бессильно скатилась на спинку кресла.
Торопясь Василий поднял с соседнего кресла пузырёк Корвалола, открыл пробку и стал искать глазами во что – бы накапать капли. И тут только заметил стоящий на полке стаканчик. Выпив одним глотком минералку, он наклонил пузырёк над стаканом. Две капли удачно сорвались и упали на дно стаканчика. Но рука дрогнула, и кали ручейком потекли.
- Много опасно, - предостерегла, неожиданно появившаяся бортпроводница. Заглянув в стакан, решительно сказала, - Уберите!
Она опустила в кресло бутылку с минеральной водой и взялась соединять принесённый с собой баллончик кислорода и маску. От приложенного усилия пальцы её рук побелели. Василий перехватил из рук девушки баллон, приставил к штуцеру фланец маски, сжал тугую пружину и провернул фланец. Характерный щелчок пружины подтвердил подсоединение маски к баллончику.
- Спасибо! – поблагодарила его девушка.
Она отрегулировала давление кислорода, поступающее в подушку, опробовала на себе маску. И только после этого наложила её на лицо дяди. Через некоторое время глаза дяди открылись.
- Вам лучше? – спросила его бортпроводница.
По ответному кивку дяди Василий понял, кислород поступает нормально.
- Это случилось с ним впервые, - повернулась лицом стюардесса к Василию, продолжая массировать грудь дяди.
- Не знаю, - ответил он. И тут же добавил, - Вероятно, с ним и раньше случались приступы, но мне они неизвестны.
Девушка удивлённо взглянула на него, но ничего не сказала.
Ещё в день своего приезда в Караганду Василий обратил внимание, дядя Яша избегает спиртного. В отличие от своей жены Эрны, пившей за приезд к ним в гости племянника дядя лишь для приличия пригубил стакан и тут же отставил его в сторону. В беседе выяснилось, врачи не рекомендую дяде пить спиртное, так как у него слабое сердце. Сидели долго за столом вспоминали родственников, делились пережитыми воспоминаниями.
- Понимаете, это мой дядя, - пояснил он бортпроводнице. – Я приезжал к нему в гости в Караганду, а теперь летим с ним к моим родителям. Так что извините, ничего о сердечном приступе сказать не могу.
- Понятно, - согласилась с ним бортпроводница. – Продолжайте ему массировать сердце, а я на пять минут отлучусь.
По той поспешности и испугу что плеснулся в её глазах, Василий понял, произошло что-то серьёзное. Это подтверждала и та стремительность, с которой она понеслась по проходу к пилотской кабине. Только сейчас Василий обратил внимание, стрелка манометра на баллончике с кислородом, подрагивая, неумолимо приближается к нулевой отметке.
2
Вскоре кореянка появилась в проходе с тремя баллончиками кислорода, держа их в охапку. За ней спешила её напарница с двумя баллончиками в руках.
- Сейчас заменим баллончик и, всё будет хорошо, - запыхавшись от быстрой ходьбы, успокоила его бортпроводница.
Она опустила баллончики с кислородом в пустое кресло. Быстро сменив пустой баллон, на один из принесённых, открыла вентиль.
«Пустой» - понял Василий по досадливому выражению её лица. Массирую дяде грудь, он видел как, нервно покусывая губы, девушка с ожесточением отсоединяла и бросала в кресло пустые баллончики, пока не наткнулась полупустой.
- Надя, посмотри ещё внимательно у себя. Может, найдешь полный баллон, этот сейчас будет пустой.
- Хорошо, - забрав пустые баллончики, Надежда стремительно понеслась к пилотской кабине. Вслед за ней побежала и дядина спасительница
В какой-то момент Василию показалось, сердце у дяди остановилось. Кислород как он понял, был на исходе, а дядя не открывал глаз. Василий взял руку дяди у запястья и большим пальцем нащупал аорту. Толи от спешки или от волнения пульс не ощущался. Прильнув ухом к груди, едва уловил слабое биение сердца дяди. «Живой, только бы дотянуть до аэропорта», - тоскливо подумал Василий.
- Ну что не пришёл в себя? – тяжело, дыша, спросила подошедшая бортпроводница. – Не волнуйтесь, сейчас там начнут заправлять баллончики. А мы пока проверим пульс.
Глядя на циферблат своих маленьких часиков, она хмуро шевелила губами, считая пульс. Затем быстро запустила руки под сорочку дяди и принялась энергично массировать ему грудь.
- Пульс падает, - мрачно шепнула она. – Что будем делать?
- А что можно в этой ситуации? – впервые осознав всю беспомощность своего положения, спросил у неё Василий. Он еле сдерживался, чтобы не сорваться на рыдания.
- Разве что таблетку нитроглицерина?
- А от чего она? – спросил он, осознавая глупость своего вопроса. Как человек с техническим образованием слышал это взрывчатое вещество. И не мог предположить его использование в медицине.
- Решайтесь! – требовательно напомнила девушка. – Это расширит кровеносные сосуды.
Кивнув головой в знак согласия, Василий интуитивно доверился этой молодой и энергичной бортпроводнице.
- Тогда возьмите стакан воды и, как только я запрокину вашему дяде голову, откроете ему рот, вложите под язык таблетку нитроглицерина и вольёте немного минералки.
Вложить таблетку оказалось непросто. Рот дяди закрывался, и Василию пришлось прибегнуть к её помощи. Вложив таблетку под язык, он влил дяде глоток воды.
- Сейчас он придёт в сознание, - успокоила его бортпроводница, натирая дяде виски ваткой смоченной в нашатырном спирте. Неожиданно в проходе появилась вторая бортпроводница. Надежда тяжело дышала, в руках её был кислородный баллончик.
- Кажется баллон полный, - радостно сообщила она. – Возьмите.
Благодаря действию таблетки нитроглицерина и стараниям бортпроводницы лицо дяди порозовело
- Соедините и проверьте, как работает, - не обращая внимания на Надежду, кивнула ему спасительница на маску.
Быстро соединив маску с баллончиком, и опробовав её на себе, Василий протянул их кореянке.
- Жив! – облегченно вырвалось у неё, когда глаза дяди открылись. - Но и в этом баллончике кислорода очень мало. - Надя, сходи, узнай, как у них идёт заправка кислородом? И передай Славке: - «Если сейчас не будет полного баллончика, пусть на меня не обижается. Брать на себя ответственность как в прошлый раз я не собираюсь» Попроси Нефёдова пусть готовит всё необходимое для подключения больного к магистрали, у первого выхода.
Вскоре Надежда вернулась и что-то шепнула ей на ухо. По выражению лица их спасительницы Василий понял, с заправкой баллончиков что-то не ладится.
- Берём вашего дядю и несём к первому выходу. - Затем она обратилась к одному пассажиру: - Помогите нам донести больного.
Пока они с мужчиной несли дядю по проходу к пилотской кабине. Спасительница из-за их спин попросила Надежду подготовить там кресло для больного и поторопить Нефёдова с подключением больного к магистрали.
- Не волнуйтесь, - успокаивала она Василия. – Всё с вашим дядей будет хорошо. Что-то не ладится с заправкой баллончиков. Сейчас мы подключим его к магистрали, и дело пойдёт на лад.
В её глазах читался стыд и неловкость за неподготовленность экипажа к подобной ситуации. Едва они поместили дядю в проходе, и подключили маску к магистральному трубопроводу, как лайнер стало бросать из стороны в сторону. Он-то проваливался вниз, от чего у Василия тошнота подступала к горлу, то зависал, вызывая неприятную боль в висках.
- Только бы продержаться до аэропорта, - виновато улыбнулась ему кореянка. Она держала руку на запястье дяди, контролируя пульс. Её напарница – Надежда привлекательная шатенка ростом на голову выше своей коллеги молчала. Обе они стойко переносили болтанку.
- От чего так бросает самолёт? – чтобы не молчать поинтересовался Василий, обращаясь к бортпроводницам.
- Попали в …… коридор, - ответила Надежда.
В какой коридор переспрашивать Василий не стал стыдясь того что не расслышал.
- Пульс, пульс! – испугано воскликнула кореянка, побледнев лицом, с укором глянула на Надежду. Она быстро сняла с дяди маску, потрепала его по щекам и зачем-то приподняла ему одно веко. – А ты куда смотрела?
Видимо упрёк был адресован Надежде.
- Придержи маску, - попросила она её. – А вы расстегните сорочку и оголите ему полностью грудь, - бросила она взгляд на Василия.
С лихорадочной быстротой их спасительница вытащила из аптечки ампулу и шприц. Хрустнул под пинцетом кончик ампулы и шприц медленно наполнился бесцветной жидкостью.
- Не боишься?
По взволнованному вопросу Надежды и той поспешности, с которой действовала их спасительница, Василий понял, происходит что-то необычное. Сбросив с кончика иглы струйку лекарства, она коснулась им протёртого тампоном пяточка груди дяди. И не спрашивая на то их согласия, сказала:
- Пульс исчез, делаю укол в области сердца.
Игла коснулась складки кожи зажатой между её двумя пальцами. Только сейчас до Василия дошёл смысл её фразы. Он видел, как игла вошла под кожу. В глазах у него поплыло. Последнее что он помнил, введя дозу и придерживая ваткой место укола, спасительница выводила иглу. И её окрик напарнице:
- Надежда ты, что не видишь, что с ним происходит?
Очнулся Василий от резкого запаха нашатырного спирта, его приводила в сознание Надежда. Сидел он, полулёжа в кресле, и его поддерживал пассажир с соседнего ряда.
- Ваш дядя пришёл в себя,- услышал Василий успокаивающий голос Надежды.
- Спасибо, - оглядываясь по сторонам, поблагодарил он кореянку. - Я так переживал за дядю, что сам доставил вам с Надеждой столько хлопот.
Дядя Яша лежал с открытыми глазами. Возле него хлопотала бортпроводница.
- Сейчас ему лучше, - ободряюще кивнула ему она. - Пульс хоть и слабый, но устойчивый
- Через пятнадцать минут садимся в аэропорту Нукуса. Там вас будет ждать скорая помощь.
- Еще раз большое вам спасибо, - Василию стыдно было смотреть в глаза спасительницы дяди. - Честно я боялся этого укола, - признался он. – Понимаете, чтобы мне пришлось выслушать от родственников, если бы сердце дяди не выдержало? Ведь это я уговорил его на этот перелёт.
- Признаться, - смутилась кореянка, - я такой укол делала впервые. И конечно трусила.
В этот момент их разговор прервали.
- Вы подготовьтесь, сейчас уже начнём заходить на посадку, - ревниво напомнила ему Надежда. – Не забудьте вещи, документы.
- Хорошо Надя, а как быть с нашими чемоданами?
- Не беспокойтесь, снимем и сдадим в камеру хранения аэропорта, - как старому доброму знакомому пообещала смуглянка.
Всё дальнейшее происходило сумбурно и в спешке. Василий даже не успел попрощаться с дядиной спасительницей. Едва самолёт подрулил к стоянке, к нему подкатил трап, и подъехала машина скорой помощи. Санитары с носилками поднялись на борт и забрали дядю. Завывая сиреной, скорая помощь уже неслась утренними улицами незнакомого города. Как потом выяснил он, их с дядей поместили в кардиологическое отделение республиканской больницы. Вначале с дяди снимали кардиограмму, затем они обустраивались в палате. И началась для них новая жизнь. То он сидел у постели дяди, делясь с ним впечатлением о городе и больнице, то бегал на главпочтамт и на переговорный пункт, откуда отправлял телеграммы письма и вёл переговоры с родственниками и родителями о произошедшем с ними случае в полёте. Сложился и круг добрых знакомых. Это добродушный весельчак и сосед по палате механик Абдулла, лечащий врач Ахмеджан с озабоченным добрым взглядом и несколько суровый на вид заведующий отделением Каримбай и сосед из палаты напротив хитренький Василий Павлович журналист местной республиканской газеты. Его Василий в душе назовёт – Сам себе на уме. Это он, пронюхав о случае в самолёте, зазвал Василия к себе в палату и стал расспрашивать его о подробностях дела. Три дня хлопот около дяди, которой чувствовал себя уже лучше, пролетели незаметно быстро. И ему Василию уже необходимо было вылетать домой, так как через три дня заканчивался трудовой отпуск. Он съездил на переговорный пункт и договорился с тётей Эрной женою дяди, которая обещала ему приехать в Нукус сменить его у постели мужа. Проблем с билетом на самолёт не было, добрый Ахмеджан ещё раньше свозил его на своей машине в аэропорт, где утряс все формальности на вылет с дежурной сменой. И теперь Василий мог со спокойной совестью покинуть дядю. В этот день он получил от тёти Эрны телеграмму, в которой она сообщала, что завтра выезжает в Нукус поездом.
Брат Виктор позвонил ему и сообщил, что также вылетает в Нукус. Прощание с Нукусом прошло в палате Василия Павловича тепло и трогательно. Пользуясь тем, что журналист в палате остался один, они: - Василий Павлович, Ахмеджан и он Василий выпили бутылку коньяка обмыв его благополучное возвращение домой.
- Всего тебе доброго Вася, - растрогался Василий Павлович. – Лети со спокойной душой. Пока приедет тётя, мы за твоим дядей здесь присмотрим. Только у меня к тебе единственная просьба.
- Какая просьба Василий Павлович?
- Выбери время и наведайся к моему бывшему зятю. Посмотри, как там живёт этот обормот, чем занимается? А потом напишешь мне.
Василию вспомнился день их появления с дядей в кардиологическое отделение больницы. Когда дядя Яша пришёл в себя и за его состоянием наблюдал врач, Василий вышел из палаты в коридор. Хотелось отдохнуть от всего пережитого.
– Я слышал, вас сняли с самолёта - подойдя к нему, спросил пожилой мужчина в халате.
- Да, мы с дядей летели в Краснодар, - подтвердил Василий. – И у него в самолёте случился сердечный приступ, - не подозревая, к чему клонит незнакомец, разоткровенничался он. – И нас сняли с самолёта.
- Давайте пройдём в мою палату, - пригласил его мужчина. – Там и поговорим.
- Василий Павлович, - представился он Василию, закрывая за ним дверь. – Присаживайтесь, - засуетился он, угощая его чаем. – Так вы откуда и куда летели?
- Летели мы из Караганды в Краснодар, а надо нам в Ставрополь. Билетов на Ставрополь не было пришлось брать до Краснодара. Оттуда решили добираться автобусом до Ставрополя.
- Вы в Ставрополе живёте?
- Да я с семьей живу в Ставрополе, а моему дяде нужно ещё добираться до хутора. Это недалеко от Невинномысска.
- Так я ваш земляк, - признался Василий Павлович. - Долгие годы я работал журналистом в Ставрополе и районных газетах, - рассказывал он о себе.
Так они и познакомились. В разговоре выяснилось Василий Павлович пенсионер, у него одна дочь и та разошлась с мужем. Зять по его оценке оказался человеком никчемным и завистливым. Большая часть их дальнейших разговоров и бесед неизменно сводилась к бывшему зятю. Из чего Василий понял, старика связывали с мужем дочери непростые отношения.
- Кстати о зяте, - вновь напомнил ему Василий Павлович.- Живет он на соседней улице, недалеко от твоего дома. Сходи к нему, узнай и напиши мне.
- Хорошо, загляну, - пообещал Василий, хотя с самого начала знал заходить к бывшему мужу Галины нужды не испытывал.
3
Дома в Ставрополе Василий открыл письмо, полученное из Караганды от двоюродной сестры, дочери дяди Яши. Из конверта выпала вырезка из газеты. Прочитав письмо, он перешёл, к вырезке. Это была статья из газеты Советская Каракалпакия. Под рубрикой «Человек среди людей» броско смотрелся заголовок набранный крупным шрифтом – Помощь оказана в Нукусе. Статья была подписана: - Г Сиязева, корр. «Советской Каракалпакии».
«Так это же дочь того самого Василия Павловича который лежал с ними в соседней палате», - улыбнулся Василий своему знакомому из Нукуса. Он еще просил навестить «обормота» и написать, как он живёт.
- Нукус, говорит борт самолёта Ту-134 выполняющий рейс 4875 Душанбе - Нукус-Волгоград - Краснодар, - стал читать он статью. – В полёте у одного из пассажиров произошёл сердечный приступ. Состояние тяжёлое просим вызвать в аэропорт скорую помощь.
После столь интригующего вступления шло повествование о том, как его дядя Яков Яковлевич ветеран труда и бывший карагандинский шахтёр много лет, не видевшийся с родственниками, решился на поездку к брату на Ставрополье. И вместе с приехавшим с этой целью племянником решил отправиться к родичам. Возможно пронырливый, как и вся журналистская братия, Василий Павлович забыл, что он Василий рассказывал ему, что дядя Яша был братом его матери, а не отца. К тому же дядя Яша ежегодно отдыхал у них на Ставрополье, в санаториях Кисловодска. Кто знает? Перепутал ли эти сведения сам Василий Павлович или же не поняла этого дочь Галина, которой отец в спешке передал по телефону информацию. Но дальше шло интригующее повествование:
- Пассажиру становилось всё хуже и хуже…. Стюардесса неопытными дрожащими от волнения руками установила баллон с кислородом.… И только в Нукусе в кардиологическом отделении первой республиканской больницы, куда доставили Якова Яковлевича, ему была оказана помощь.
Василий Павлович не поскупился на похвалу Каримбаю, но уделил часть её и лечащему врачу Ахмеджану, опубликовав через дочь свой репортаж в республиканской газете.
- Почти сутки, - читал Василий, - продолжалась борьба за жизнь, почти сутки больному сердцу помогала работать умная машина кардиомонитор. Лишь немного позднее, когда сердце заработает самостоятельно, врачи узнают инфаркт миокарда Яков Яковлевич, перенёс в четвёртый раз.
Ещё когда Василий получил это письмо от дочери дяди Яши с вырезкой из газеты его задел за живое стиль изложения репортажа. Вся заслуга в спасении дяди приписывалась Галиной работникам аэропорта, командиру корабля, персоналу кардиологического отделения больницы в лице его заведующего Каримбая, и лишь частично был, упомянут, лечащий врач Ахмеджан. Об истинной спасительнице было лишь сказано: Неопытными дрожащими от волнения руками присоединила баллон.
Как журналист Василий Павлович оказался в нужном месте и в нужное время. И не упустил случая через дочь опубликовать репортаж с места событий. Понятно и его желание угодить Каримбаю. Как он понимал, у Василия Павловича были неплохие отношения с заведующим отделением клиники. И не подчеркнуть заслугу Каримбая в деле спасения больного журналист не упустил.
Василий долго корил себя, за то, что не успел тогда узнать имени истинной спасительницы. Приземлившись в аэропорту Нукуса, санитары уже несли носилки с дядей вниз по трапу, а он, попрощавшись со стюардессами, спешил вслед за ними. Уже внизу спохватился: - Он не знает имени стюардессы. А ведь по приезду домой он собирался через всесоюзное радио поблагодарить кореянку, спасшую его дяде жизнь. Но как он поблагодарит её, не зная имени и фамилии?
- Как ваше имя, фамилия? – крикнул Василий в проем двери самолёта, откуда сходили вниз по трапу пассажиры. Из-за их спин была видна кореянка, она стояла на площадки трапа, провожая пассажиров. Василий несколько раз выкрикнул ей вверх эту фразу, надеясь, бортпроводница услышит его. Сходящие с трапа пассажиры теснили его в сторону. Гул турбин соседнего авиалайнера выруливающего на взлётную полосу и шум проезжающего автомобиля технической помощи заглушали его голос. Знойный воздух аэропорта Нукуса и санитар, с машины скорой помощи напоминающий ему о необходимости ехать заставил его последовать за ним. Так Василий и не узнал имени спасительницы дяди.
Ставрополь, 1982 год.