Саймон улыбнулся и потрепал Солли по волосам и потом вздохнул, -
– «И я без тебя скучать наверное буду. Но знаешь, я не очень-то жалею, что всё так обернулось. Может и неважный из меня моряк бы вышел. Парень – это как претензия для девчонок, но иначе разве вас заденешь за живое? И остаётся или уйти, или повиснуть у меня на шее. Ваше племя тоже порой не поймёшь, что вам надо»;
– «Ты наверное первый парень в моей жизни, к которому я не знаю как обращаться и вроде свой и в тоже время задира. И что ты думаешь делать дальше? Будешь в монахах от девок прятаться?», - продолжила тему Солли занятно на него глядя и Саймон выдал, -
– «Продолжу морские традиции на берегу. Буду рассказывать как гонял чертей по морю и как внушал русалкам прерогативы морского устава. Что мне с моей натурой пропадать, я везде найду себе дело. А тут, я всё равно стал бы со всеми задираться, ибо и море моей натуре не широко, мне шире надо. Пойду так и быть в астронавты, пришлю тебе пару звёздочек холодной закваски. И тогда ты поймёшь наконец какой я герой и станешь молиться на небо»;
– «Ну какой ты герой, я уже к примеру поняла. Но боюсь без Хоки, ты далеко не улетишь. Не пришлось бы мне потом вытаскивать такого героя из океана. И всё равно уверена, что ты дальше какого бара не улетишь. Поймает тебя какая красотка, прищемит хвост такой звезде и завяжет в узелок твои просторы морской души», - отсмеялась Солли, занятно осматривая героя опалы и Саймон, - «Ну-ну ты мне тут не наговаривай! Я ещё и не такое могу, особенно после трёх бутылок вина. А кроме шуток – не знаю я куда себя девать. Может отдашь мне на время дом этой немки, я там всех немок на правильный путь наставлю. Спасу всю нацию от...»;
Начал было Саймон погрозив Солли пальчиком, но она отрезала, -
– «...Но-но, ты бросай такие замашки, спасатель! А не то, что окажется, я Эмми напрасно спасала, а ты и всех девок там ко дну пустишь. Это со мной ты ещё можешь так экспериментировать, у меня шкура толстая, закалённая. И вообще, рубашку поправь моряк. Тоже тут половой гангстер выискался. Придержи шпоры»;
– «Да разве я секс имел ввиду? Ну что у вас девок за мыли извращённые? А я кстати наглый с того, что сам по роду немец, если ты этого не заметила. А ты знаешь, что теперь с такой записью в твоём личном деле, тебе никогда капитаном не стать? Ходить тебе всю жизнь в подчинённых. Так что приучай себя к послушанию, это и для девчонки кстати полезно. Так что не указывай», - тут же урезонил Саймон, Солли, и она прикинулась послушной, - «Как скажешь командир. Только и тебе тут не плавать, капитан. Пойдёшь на берег юбками командовать. А по части секса я всё одно не любитель, так что со мной тебе ничего не светит. Ну уж под юбку заглянуть, я бы сказала ты не любитель. Кошара, мяу»;
– «Ишь ты ядрёная какая и солёная как морская вода. Только не говори гоп, найдётся охотник на твою юбку, т.е. что под нею. Знаю я ваше племя кошки, такие недотроги попадались, хоть крести. А как под хвост раз попало, потом от парней не оттащишь и каждому дать готова. Это ваш хлеб и повидло, за уши не оттащишь. Знамо, сыт уже такими девственницами по уши. И тебя гляди по волнам понесёт, не остановишь. У всех вас такая природа», - поддел Солли, Саймон, знатно глаз щуря и Солли удивилась, - «И зачем ты мне это доказываешь? Хочешь в нос напоследок получить? За мной не заржавеет. Вот уж кому судить и командовать, то только ни тебе, судя по таким заявлениям. Девок вижу ты не шибко то почитаешь. Сам себе любимый. Ох Саймон, и что ты за гусь такой непонятный? Не знаешь уважать тебя или к лешему?»;
– «Да вот такой я наглый и есть. Зато, я тебе правду матку сказал, а ты обиделась. Ты сама-то дева или как? А ты знаешь, вообще-то девки любят такие темы, хлебом с икрой не корми. Женщина!», - снова поддел Саймон и Солли опустила глаза и потом сказала, - «Да Саймон, я пошутить тоже не против. Но ты тот же зануда, что и Мартин. Ты мне снова тут душу за что-то своё вымещать начал. Может и прав Марек, фраер ты дешёвый, а я тут душу на тебя трачу. Знаешь, за что девку задеть можно, да? Молодец»;
И Солли пошла прочь от такого друга. Саймон догнал её, но не сразу, и сказал, ей напоследок, видно не желая так расставаться, -
– «Солли, бестия ты морская. Ну не знал я ей богу, что это твоё больное место, ну извини. Да мне нравится поддевать девок, но ты ни такая как все. Да меня порой заносит на крутой волне, но у всех свои огрехи. Я просто хочу сказать, что интереснее, чем с тобой у меня ни с единой девчонкой не было. Поверь, я не враг тебе»;
– «Да ладно уж Саймон. Не злобливая я, неужто до сих пор не понял. Только не понимаю, чего вас парней зацикливает на чём-то одном? Может я и на деле чего ещё не понимаю, но это не по мне. У меня много больных мест за жизнь накопилось, только я не привыкла скулить никогда и верю в свою звезду моря. Какие там у тебя ни есть на берегу девчонки, ради бога и сколько угодно, но не тут и не со мной. Нет тут моря, нет и меня. У каждой девчонки наверное свой характер или ты всех под одну гребёнку гребёшь? Не скучай», - и Солли пошла дальше, не став дожидаться, что ответит Саймон и он просто понял, что потеряв мореходку, потерял и её, и не смог оставить о себе доброй памяти. А она ведь не встала за спину Марека и не стала его судить с того позиций. Своя она всё-таки девчонка, но только для моряков. И тут случилось чудо, Саймону всё-таки дали последний шанс, видя как он переживает вычисление. С тех пор он дал зарок Марека не трогать и даже близко к нему подходить. Да и бесполезные это были разборки. Это что-то гражданское и ради амбиций, но не для морского братства. Тут нужен достойный повод для поединка. Затем Солли ездила в Бреслау и копалась в архивах рода Эммы и сняла копии, и поехала к ней в дом, забрала бумаги из тайника, как описала Эмма. Но когда Солли уже ехала в Берлин, вдруг позвонила Эмма и просила простить её за лишние хлопоты и не отдавать пока документы профессору, а сохранить их у себя, мол она сама заберёт их позже. Дело в том, что Эмма быстро пошла на поправку и надеялась, что скоро окажется дома. Солли не могла придумать где хранить такие документы и решила их сдать на сохранение в департаменте суда и полиции Германии, заявив что это очень ценные документы. Пришлось правда каждую бумагу заверять у нотариуса. Через пару месяцев, в марте уже нового года, в мореходку прибыло несколько солидных лиц которые интересовались Солли и оказалось, что это лица особого следственного отдела полиции. Эмму Зальгер обнаружили утопленной в ванной собственного дома и кроме того, в доме было всё перевёрнуто вверх дном, что-то очень усердно искали. Вопрос был о Эмме, о чём Солли с ней говорила в последнюю встречу и были ли намёки от последней, ныне покойной, что ей грозит какая-то опасность. Солли стала вспоминать последнюю встречу, зная что надо, -
– «Я отчего-то уверена. Что это дело рук Эдвина ван Мора, если это было сделано и чужими руками наёмников. Он её не собирался спасать и на море, когда мы вытащили их с перевёрнутого катера во время шторма. А искать могли скорее всего только бумаги, которые я сдала на хранение в Берлинский архив суда и полиции. Эмма просила меня их передать некоему профессору в Берлине, полагая, что она умрёт, когда была ещё в слабом предсмертном состоянии, но когда она пошла на поправку, Эмма передумала, и просила пока чтобы я документы оставила у себя. Документы хранились в тайнике в её доме и не думаю, что такое зря станут хранить в тайнике. Дело как я поняла об опальном дворянском роде барона Зольгерберг и Эмма верила что её род грязно подставили враги рода. И они не смогли тогда сохранить честь рода. Всё»;
– «Как вы полагаете, почему Эмма Зальгер доверила такое именно вам? Или это вера в благодарность за спасение на море?», - спросил один из советников следственной комиссии и Солли сказала, - «Я не знаю что и думать, но поняла так, что Эмма никому больше не верила и не доверяла, но не могла такое держать и при себе. Эдвин ван Мор жестоко обманул её безумную любовь к нему. Она меня назвала ангелом спасителем и верила в меня, понимаете?»;
Больше вопросов по существу не было кроме деталей, и вскоре причастность Эдвина ван Мора к убийству Эммы Зальгер была установлена. Он и искал эти бумаги, зная о них, но не зная где Эмма их хранит. В порыве любви она открыла ему эту карту своего рода и как оказалось себе же на беду, она не знала что Эдвин сам потомок дворянского рода и хотел получить эти документы, с того так рьяно и разыгрывал любовь к Эмме. Чем-то это напоминало историю Симона. Но Солли просила следственные органы найти старинный герб-талисман, который она дала Эмме, и скорее всего благодаря которому, Эмма пошла на поправку.