Как любая забитая толпа однажды превращается в звеРЯ.
Когда их кинули в полк и раскидали по ротам, выяснилось, что в этом сибирском полку верх держат чурки. И что обидно – в полку 60% русские - горьковчане, 25% чурок и 15% грузины. Грузины верх держат, чурки им помогают, а забитые Горьковчане … сосут как в прямом, так и в переносном смысле.
Груздя, по началу это страшно бесило. «Ребята! – объяснял он сынам Алеши Пешкова, - нас в Крыму было 40% русских, остальные чурки! И они у нас по стеночке, твари, ходили! Да вам стоит только восстать, вы их шапками закидаете!» Кто то из братьев - славян тут же вещие слова передал чуркам. Витька 1й раз огребся кулаков. Толпой на одного, это черномазые прекрасно умеют. «Оборонники» - так называли вновь прибывших, потому, что они принадлежали ранее министерству обороны. А долбанный полк министерству тяжелого машиностроения! Оказывается и такое возможно: собственная армия у отдельной отрасли. Пытались объединить горьковских, сплотить, заставить поверить в себя. Поднять в полку восстание. Но как, оказывается, трудно выдавливать из человека по капле раба, если он свыкся со своей участью. Стал рабом в натуре.
Опять кто то из Горьковчан сдал, восстание провалилось. Сопротивлялись оборонники отчаянно. В некоторых казармах сутки держались, но силы оказались не равны. Восстание было жестоко подавлено. И существовал такой гад - полковник Бычук ( это его настоящая фамилия ). Командир нонишнего полка.
Так вот, я к тебе сейчас обращаюсь, Бычук – мразь ты последняя! подонок, тварь… Таким как ты не место у нас в России. Будь ты проклят! И весь твой долбанный род.
Бычук ненавидел «оборону» зоологически. Потому, что когда еще только пришел сюда зеленым лейтенантиком после училища один из оборонников увел у него молодую жену – красавицу.
Бычук видел залог своей власти в полку в том, чтобы держать в узде основное большинство ( горьковчан ), путем поддержки и предоставления власти меньшинству. Ту же политику вели и офицеры. Они ставили сержантами в основном грузин. Те грабили полк, делились деньгами с «голубыми князьями». Не все из командиров были мразями. Когда Шпала в одиночку дал отпор местным ( ротным ) чуркам, старшина вызвал его к себе и сказал, что черноту он сам ненавидит, но против «батьки» не попрешь. И посоветовал: «Продержись Витек хоть с месяц! Работай, выполняй команды и молчи. В роте я основной хозяин, кэп номинально. Так вот обещаю, через месяц добьюсь тебе звания, дам отделение и чурки тогда не страшны. Установишь свою власть. А месяца через четыре сделаю тебя старшиной роты, и ты их ****ей тут в бараний рог согнешь.»
Спасибо тебе, прапорщик Стацюк! Только долго это было для Шпалы: Месяц терпеть и унижаться. Да и судьба распорядилась быстрее и радикальнее, чем рота через пол года.
Уже через 3 месяца всю эту черножопую братву – друзей полковника Бычука ВВэшники с вертолетами по тайге вылавливали. Не пропал скорбный труд оборонников «во глубине сибирских руд». Подняли они все таки горьковчан! Чуркам с грузинами устроили такую бойню, что они все до последнего из полка сбежали! Их в тайге косяками вылавливали и обратно в полк загнать не могли. Так потом и разогнали по другим стройбатам. Но этого Шпала уже не видел. Революцию, как и многое другое из жизни полка ему поведали бойцы, севшие позже.
Однако, вернемся к хронологии событий. ВОССТАНИЕ ОБОРОННИКОВ БЫЛО ПОДАВЛЕНО. Посажать в дисбат, правда никого не отважились, как хвастались в день приезда, но объявили последнее предупреждение. А за одно еще раз напомнили, что они оборонники здесь люди второго сорта и присланы на исправление. Кажется эти мямли – Горьковчане еще тогда воспряли духом ( по крайней мере начали ), увидев, что могут сделать 150 человек против тысячи двести, или, по крайней мере, против 400 власть предержащих.
Прочесали полотно - трупа не обнаружено!» Пиночет ушел в катакомбы. Друзья жратву таскают, баб, выпивку. Начались массовые побеги. Чурки бесчинствуют! Краснознаменный Сибирский военный округ через ксивы между зонами.
Обосрали полковника Бычука они с Пиночетом на весь Краснознаменный Сибирский военный округ! Потом, уже в зоне, случайно, года как через два Груздь узнал. В камере ШИЗО разговорился с незнакомым «мужиком» из 4го отряда. Слово за слово, выяснилось, что оба из одного полка. Только собеседник на год позже устроился. И живописал ему кореш обстановку в части, когда из нее Шпала с Толиком дернули. «Только вы двое сорвались - и как прорвало! Начались массовые побеги. Сначала по одному – двое в день, а дальше и 10 – 20 бывало. Ловили конечно, но начальство за голову схватилось. Стали причину выяснять. А какая причина? Чурки бесчинствуют! Побегушники пойманные говорят прямо: «Мы здесь служить не будем. Снова уйдем. Посадят - черт с ним! Пока черножопых не уймете, так и будут побеги продолжаться.»
Ну, Бычуку что делать? Это замять уже нельзя! Не отдельные случаи – система. Стал, скрепя сердце, на уступки идти: поснимал Таксыров с должностей, некоторых и на губу посадил, дисбатом грозился. Ну а Урюки ж работать не привыкшие, да еще под командой Горьковчан. Пытались по старому их вместо себя припахивать. Да времена не те! Обстановка изменилась. Вроде есть у Горьковчан реальная власть в полку, а вроде и нет. Как по Марксу: «Верхи не могут управлять, а низы не хотят жить по старому!» И эти неразрешимые противоречия все увеличиваются. Тут, как нельзя кстати, кто то из вас попался первый…» «Тоже мне «Кстати!» - ворчит Груздь. «Ну, в смысле, для командира полка вовремя. В Новосибирске кто то из вас засыпался…» «В Новосибирске это я!» «Ну вот. Бычук полк построил, залез на трибуну и орет:
«Помните с чего все началось? Так вот, один из тех двоих, которые сбежали первыми уже пойман. И это ждет всех остальных, которые собираются. Дальше Новосибирска он уйти не смог! ( А че еще говорить, когда раньше внушали, что за колючку здесь еще никто не уходил? ) Не смог он уйти дальше Новосибирска! Уйти дальше …» Ну в общем заело слегка тут пластинку у полковника. Пробуксовал на одном месте пока резиной завоняло. «… Конец у всех неизбежный! За ним едет конвой в составе старшего лейтенанта Харашулькина! ( В полку Шарахуйкин среди солдат кликуха! ) Полкан широким жестом представляет стоящую по правую руку «зондеркоманду». И старшие сержанты Чуркин и Урюк. Уже завтра он будет стоять здесь перед вами!» Полкан тычет пальцем на плац перед трибуной. «С бледным видом, потухшим взором, соплями под носом и воплями о пощаде!» Буйная фантазия у генералиссимуса Чан Кай Ши. И недюжинное красноречие!
А Шпала сбежал от конвоя по пути следования. Через день строит командир полк и объявляет: «Посмотрите на этих разгильдяев. Шарахуйкин, Урюк, Чуркин. Они втроем не смогли усторожить одного беглого солдата. Расскажите лейтенант о достижениях. «Мы забрали рядового из спецприемника и повезли в полк. Ночью он пошел в туалет и выпрыгнул в окно. На ближайшей станции мы взяли дрезину и прочесали полотно железной дороги. Трупа не обнаружено!» «Поздравьте их с новыми званиями!» - восклицает полкан. – «Шарахуйкин отныне лейтенант вечный. А Урюк и Чуркин рядовые. И из комендантского взвода в бригаду на бетон. Отъели морды сволочи!»
А побеги все продолжаются! Еще через неделю засыпался ваш второй в Севастополе…» Вона как! Пиночет удачнее оказался. Добрался до родной части. «Полковник опять на радостях строит полк и сабчает: «Помните с чего все начиналось? Тех двух первых побегушников. Так вот, второй уже тоже пойман. Дальше Советского Союза он убежать не смог! ( А что говорить, если 2/3 страны пробежал! ) И это ждет каждого! За ним поедет конвой в составе капитана Икс, и сержантов Игрек, Зет, Синус и Косинуса. Через несколько дней он будет стоять здесь перед вами с бледным видом и молить о пощаде!»
А Толик от них слинял в Симферополе. ( Представьте рожу Бычука! ) Вернулся в Севастополь, в часть. Набил ротному морду и ушел в бесконечные лабиринты катакомб. В партизаны! Ему туда друзья жратвы таскали, выпивку, ****ей… Через месяц Пиночет спалился в случайной самоволке. И этапами, по пересылкам, в «Столыпине», через весь союз, в закрытую 45ку. Судили его отдельно и позже, поскольку выделили дела в отдельные производства. Времена в полку к тому моменту изменились: Бычука перевели с понижением в еще большую дыру. Потому дали Пиночету стандартный трояк. ( Знал бы Шпала - поупирался! Чтоб попозже сесть. ) И попал он на другую зону общего режима – Ингаш. Эту информацию Шпала получил уже на третьем году срока через ксивы между зонами.
А офицеров, которые конвоировали Шпалу и Толяна в полку заклевали еще раньше. Оба куда то быстренько перевелись. В общем, обосрали Бычука они с Толиком по полной, перед всем полком. Потух деспот! А Горьковчане, суки, наконец то прозрели. Поняли, что не все в этом мире предрешено. Кое что и от них самих зависит! Собрались с силами. Засунули свой страх себе в задницу. Встали. Да как дали чуркам и иже с ними! Так, что те полным списком из полка дезертировали. Ну да это вы уже знаете. А кто не читал повторим: Их несколько раз ВВэшники по тайге с вертолетов ловили. И в полк загнать не могли. Не входили урюки в полк. Столько от них Горьковчане натерпелись, что порвать готовы были! Всерьез опасались черножопые за свою жизнь. Так их и раскидали потом по другим полкам. Убрали Бычука. И началась в «Красноярске 45» совсем другая история. «Жаль только жить в эту пору прекрасную…» уж не пришлося ни Груздю, ни Пиночету. А ведь обои немалую лепту внесли в то, чтобы этот «день победы» настал.