Зайдя в квартиру, я проинструктировала Инну о необходимости принятия лекарств согласно предписаниям врача, объяснила ей, что её внешний вид теперь будет такой, какой я захочу. Девочка должна будет ухаживать за собой, учиться хорошим манерам, красиво ходить, красиво разговаривать.
-Когда Вы отправите меня домой? – тихо спросила Инна, выслушав мою длительную тираду.
-Ты так жаждешь поскорее вернуться к прежней жизни?
-Нет. Я боюсь, что мама…
-Ещё одно правило. Не называй эту тварь своей матерью. И забудь о ней. Ты к ней больше не вернешься, – твёрдо и жестко сказала я, не понимая, откуда берется столько злости.
-Да, Госпожа, - поспешно буркнула девочка.
-Хм… Откуда ты взяла это обращение?
Девочка переминалась с ноги на ногу и не спешила с ответом.
-Ну, - нетерпеливо поторопила я.
-Ма… Та женщина, что родила меня…
-Ничего себе! – не дала я договорить Инне. «Интересно, купила ли я валерьянку? Не помню…. А пригодилась бы. Впрочем, всё же игристое вино я догадалась сегодня взять. Хе-хе».
-Хочешь тортик? – отвлекла я Инну от созерцания своей новой внешности в зеркале.
-Тортик… - растерянно повторила девочка.
-Ты не знаешь, что такое торт? – похлопала я глазами.
-Знаю.… Я пробовала его как-то раз в школе.… Угощали.
-Значит, пойдем, попробуешь ещё, - я ласково приобняла Инну за плечи, почувствовав, как они напряглись под моей рукой.
Девочка послушно прошла на кухню, но смотрела на меня недоверчиво. Как будто я её обманываю. Зайдя на кухню, она удивленно уставилась на «Наполеон», не веря, что я вправду решила угостить её сладостями. Пока я резала торт, Инна переводила взгляд с тарелки на меня, ожидая подвоха.
Через пару минут перед девочкой стояла тарелка с двумя большими кусками торта.
-Ешь, Рыжик.
Инна сначала медленно отделяла вилкой небольшие кусочки, неуверенно отправляя их в рот и пробуя, а потом вошла во вкус.
-Вкусно? – спросила я, глядя, как девочка уплетает торт за обе щёки. В прямом смысле. Она была похожа на хомяка, и лишь кивнула в ответ, слишком занятая пережёвыванием.
-Чай пей, - я поймала себя на мысли, что впервые за пять дней улыбаюсь. «Но что же теперь делать?» - я игнорировала звонки эгоистичного доминанта, размышляя об истории, в которую вляпалась. «Вдруг, её мать подаст в суд или что-то ещё? Это ведь всё незаконно и… Неправильно. Её нужно отдать в социальные органы… Опеки или как там это называется? Но я не могу. Не хочу. Не отдам. Но почему?!» - ответа на последний вопрос у меня не было.
-В чём дело? – спросила Инна, видя мои душевные терзания.
-Ни в чём, Рыжик, - улыбнулась я. – Пойдём смотреть фильмы?
Девочка послушно встала из-за стола, вымыла посуду и последовала за мной в спальню, где мы залезли на кровать. Закутались в плед – конец лета вы-дался холодным – и стали смотреть какую-то комедию с Джеки Чаном.
Инна изредка натягивала улыбку на особо смешных моментах, но постоянно косилась на меня. Она напряглась, когда я положила руку на её бедро. А я смотрела на полные губки, пухлые щечки, золотые волосы… Макияж, который нанесли в салоне красоты, невероятно шёл к её бездонным, зеленым глазам, полным страха.
-Расслабься, - прошептала я, гладя её по красивым, длинным волосам, – Я не причиню тебе вреда. Не бойся.
В ответ девочка лишь укуталась пледом, как будто отгораживаясь от меня. Я отодвинулась от неё. «Что я творю? Это ни в какие границы не идёт! Но несчастная девочка так манит, чёрт возьми… Я сама не понимаю, что со мной. Это безумие. Она ребенок. Испуганный, не видящий счастья, ребенок. Остановись!».
Нервно кусая губы, я спустилась на первый этаж. На очередном звонке швырнула трубку в стену. Зашла в ванную и умылась холодной водой.
«Я схожу с ума. Мне нужно взять себя в руки», – посмотрелась в зеркало, висевшее в ванной. Оно отразило молодое овальное лицо, обрамлённое длинными тёмными волосами, тонкие губы, римский слегка вздёрнутый нос и миндалевидные глаза, в которых застыло выражение похоти. Грязной, неконтролируемой похоти. Я швырнула в это зеркало вновь зазвонивший телефон:
-Да, чёрт побери!
Звон рассыпавшегося стекла зазвучал как звук рушившихся границ морали в голове.
-Что такое? – в дверях стояла испуганная Инна.
Я окинула её взглядом, который был в зеркале, и преодолела расстояние между нами в один шаг. Моя рука запуталась в её волосах, и потянула их вниз, мои губы нашли шею девушки, язык плавно заскользил по шее, оставляя мокрый след. Инна не сопротивлялась, когда вторая моя рука стала нежно поднимать её майку:
-Прости, Рыжик….
Целовала девушку очень осторожно, боясь спугнуть, я не хотела доставлять ей неудобств своим необузданным желанием, не хотела травмировать ещё сильнее, но остановиться не могла. Мои тормоза отказали. Не разжимая объятий, я увлекла Инну на диван в коридоре. Она была обескуражена таким поворотом. Наверное, никогда не знавшая бережного обращения, девушка пребывала в шоке, инстинктивно отвечая на мои ласки. Всё это будоражило, даря наслаждение с каким-то горьким привкусом….
Девочка свернулась калачиком на диване, отвернувшись от меня, а я пила шампанское из горла бутылки. Мне было плохо. Я пыталась заглушить чувство вины. Инна не плакала. Просто лежала, уставившись в стену, а у меня градом текли слезы.
-Рыжик, - срывающимся голосом позвала я.
Инна повернулась ко мне, увидела, что я плачу и стала вытирать ладонью мои слезы. От этого я разревелась ещё сильнее.
-Почему Вы плачете? Разве Вам не хотелось этого?
-Замолчи, Инна. Замолчи. – я дрожащими руками закутала её в плед. – И, пожалуйста, прости меня.
Девушка, молча, встала с дивана, замотанная пледом, забрала у меня бутылку и отнесла её в мусор.
-За что простить? За Ваше право? – грустно спросила Инна.
-У меня не было на это никаких прав! Я должна тебя вытащить из этого ада, а не затягивать в новый, но я… Не могу… Прости, Рыжик…
Она села рядом и успокаивала меня, как маленького ребёнка, хотя должно было бы быть наоборот. Через какое-то время я обняла её, притягивая к себе, и провалилась в тяжёлый сон…
Утром я всё же проснулась раньше девочки. Аккуратно вытащила руку, которую обнимала Инна, чтобы не разбудить её, я встала с дивана и сварила на завтрак овсяную кашу, добавив фрукты. «Надеюсь, вкусно. Или хотя бы съедобно». Мой взгляд привлёк пакет, о котором я совсем забыла. Это приободрило меня.
Инна проснулась только к десяти часам утра. И вышла на кухню с удивленно-испуганным взглядом.
-Простите меня, за то, что проспала.
Я опешила. Никак не могу привыкнуть к этому… Слишком уж покорно. Но, тем не менее, мне нравится.
-Доброе утро, Рыжик. Садись завтракать, - улыбнулась я и стала варить кофе, что-то мурлыча себе под нос.
Инна съела кашу, жмурясь от удовольствия. Я улыбнулась, видя, что ей нравится. Потом мы выпили кофе, и я решила сделать девочке подарок.
-Инн, - позвала я её, доставая из пакета платье и туфельки. – Примерь.
Девушка бережно, как нечто ценное, взяла в руки платье и долго рассматривала.
-Тебе не нравится? – «И почему я расстраиваюсь?!».
-Что Вы! Очень нравится! – воскликнула Инна.
-Тогда надевай, - велела я.
Инна аккуратно надела платье, боясь сделать затяжку. Платье невероятно шло ей, приталенное, оно подчеркивало изгиб талии и грудь размера этак второго.
-Тебе очень идет, красавица, - я, улыбаясь, обняла Инну.
Девушка обула туфли, став выше меня и покружилась. Это меня рассмешило. Но… Не ускользнуло от внимания то, что в её глазах не видно особой радости.
-В чём дело, Рыжик? Тебе всё-таки не нравится?
Инна грустно отвернулась к окну. Я развернула её к себе:
-Говори правду.
Она закусила губу, не решаясь ничего сказать.
-Говори, я не укушу тебя.
- Эта одежда… Косметика… Я для Вас просто вещь, кукла, которую Вы решили нарядить, как Вам хочется… Это неприятно. Я знаю, что мать продала меня, но это… Это ещё более гадко… Я не хочу быть куклой!
-Замолчи, - невозмутимо сказала я, глядя ей в глаза, тряхнула за плечи. И добавила, сама не знаю почему – эти слова сами сорвались с языка:
-Ты подарок судьбы, а не кукла. Ты – сокровище, которое я буду беречь и баловать. Ясно?
-Да, Госпожа, – Инна украдкой вытерла слёзы. Но я заметила в её глазах обескураженность, непонимание. Как будто, она боялась моей заботы больше, чем плохих поступков.
-Пойдём, Рыжик, - я взяла её за руку и потащила в спальню – Будем учиться красить глазки.
Мы сели на кровать, вывалив содержимое косметички перед собой. Инна восторженно рассматривала туши, помады, карандаши, тени и прочее многообразие качественной косметики.
-Не бойся, – я осторожно потянула веко, рисуя стрелки на глазах Инны. Девочка замерла в этот момент. Когда макияж был завершён, Инна почему-то расплакалась.
-Почему ты плачешь, Рыжик?
-У меня никогда не было этого: косметики, хорошей одежды…
Я обняла девочку.
-Успокойся, теперь всё будет хорошо. Эй, хватит, сейчас никакая водостойкая тушь не выдержит!
Инна инстинктивно вытерла слёзы ладонью и немного размазала косметику. Я, рассмеявшись, подвела девочку к зеркалу. Неожиданно она тоже сквозь слёзы искренне засмеялась… Это был маленький прогресс.
Весь день мы, опустошали холодильник, смотрели фильм «Грязные танцы», танцевали, прыгали на кровати и смеялись. Я ощущала себя легко и радостно, как когда-то года три назад с одной замечательной подругой, которой больше не было в моей жизни. Непередаваемое чувство тепла вновь поселилось в душе.