Сложив руки на груди, Марийка сидит на каменных ступенях, задумчивый взгляд прикован к бесконечному звездному небу. Серые, мутноватые мысли вздумали сегодня вечером заплести косы из длинных волос на Марийкиной голове. Но неумело путались и неловко дергали шелковые пряди у висков.
Рыжий кот напрасно пытается привлечь внимание хозяйки: часто трется о Марийкины ноги, громко, раскатисто мурлычет, демонстрируя виртуозное мастерство кошачьего пения. Усилия тщетны, оскорбленный Рыжий получает лишь редкие, рассеянные поглаживания по спине. Страдальчески вздохнув, кот неловко взгромоздился на колени к хозяйке и заглянул в ее темные, глубокие глаза, силясь прочитать ответ: отчего Марийка где-то далеко, не рядом с ним этим теплым летним вечером? Из Марийкиных глаз на кота внимательно посмотрела грусть. Рыжий сжался под ее взглядом и ощутил – весь белый свет ему теперь не мил. Вытянул лапы и молча распластался на ступенях рядом с Марийкой. Томительно тянулось время.
– Кто я такая… зачем живу в этом лесу? – неожиданной фразой Марийка спугнула молчание, оно взвилось в небо и улетело. – Для чего?
Рыжий кот горько вдохнул, неприятно мяукнул и отвернулся. Он не знал верных ответов и скрыл таким образом свое чрезвычайное смущение.
– Пойду прогуляюсь. Ночь прекрасна. Луна обворожительна… Хотя, что тебе до луны, Рыжий? Ведь ее нельзя съесть или закатить под кровать, поэтому ты не смотришь на нее. Спи, кот, я вскоре вернусь. – Марийка поднялась с каменных ступеней и, приподняв полы длинного платья, медленным шагом направилась в лес. Рыжий лениво смотрел ей вслед, продолжая сонно жмуриться, пока стройный силуэт не растворился в темноте.
Ночь спокойна и загадочна. Луна мягко бросает на Землю холодное сияние, освещая причудливые кроны сосен. Исполинские тени деревьев скрывают в глубине зеленые, мелькающие в темноте, неуловимые глаза ночных жителей леса. Из курчавого, низкого кустарника высунула узкий нос любопытная лисица, понюхала воздух и разочарованно шмыгнула назад. Медленно ступающая среди деревьев молодая женщина не привлекла ее внимания. Где-то в изогнутых ветвях ухнула сова, зашумела крыльями и, пересев на необъятный дуб, сурово умолкла.
Марийка распрямила плечи, глубоко выдохнула – это не помогло, упрямая тоска выскребала место в душе когтистыми лапками. Недовольство и раздражение все крепче сжимали голову, с ожесточением приглаживая Марийкины шелковые волосы.
– Кто я? – Марийка задрала голову вверх, словно ожидая ответа. Верхушки деревьев покачнулись и зашелестели, Ветер, петляющий под лунным сиянием, спустился вниз и бережно облетел вокруг Марийки:
– Отчего ты грустна сегодня? В глазах твоих танцует неспешно тоска, позволь мне выдуть ее из-под твоих густых ресниц. Ступай за мной, хочу открыть тебе один из секретов… Иди сюда… иди… – ласково шептал Ветер, теплым дыханием касаясь щеки. – Грусть не к лицу Марийке нашей, ведь без нее ты во сто крат краше!
Марийка улыбнулась и шагнула туда, где, раздвигая хитросплетения ветвей, скользил приветливый ветер.
– Что за секрет? Отчего же здесь его мне не откроешь?
– Не торопись, – вкрадчиво шепнул на ухо беззлобный Ветер, – Не здесь, пройдем еще немного. Но… постой, остановись здесь на минуту, затем продолжим путь. Смотри!
Марийка рассмеялась. В лунных лучах света восседала крохотная королева на троне изо мха и листьев – Ночная Фиалка, слегка склонив голову на бок, горделиво смерила взглядом непрошенных гостей и затрепетала от негодования. Фиолетовые лепестки задрожали, подчеркнув хрупкость и таинственную красоту очаровательной хозяйки лесной поляны.
– Это тебе… – Ветер растроганно коснулся уха Марийки, дохнув теплом. – Не грусти… Идем дальше… вперед…
Марийка сдвинула ветви деревьев, чтобы не беспокоить более ее королевское величество Ночную Фиалку и, слушая Ветер, последовала за ним.
Ноги опускались в мягкий, словно перина, густой мох. Кое-где мерцали, отображая крохотными точками свет, фосфоресцирующие светлячки. Полумрак волшебной ночи распустил Марийкины косы, туго заплетенные серыми мыслями. Волосы рассыпались по плечам, и равнодушие скатилось к ногам, потерявшись в глубоком мху.
– Идем к лесному озеру, купание пойдет тебе на пользу, Марийка. Смоем налет печали, а резвые, цветные рыбки в прозрачной воде разгонят тоску. – Ветер ускорил ход и бросил в деревья громкий шелест.
Марийка кивнула в ответ, вспомнив лесное озеро, которое заботливо создала природа в виде каменной чаши, наполненной кристально чистой водой, поросшей мягким, низкорослым, изумрудным мхом.
Лунный свет отражается в малахитовой чаше воды, зеленовато-голубые волны рисуют узоры на чуть подернутой рябью водной поверхности. Марийка сбросила длинное платье и шагнула в воду, разноперые рыбки кинулись врассыпную, засияв вспышками золотых чешуек. Студеная вода смыла с Марийкиной кожи бледный, как мел, налет печали, она тряхнула мокрыми волосами и с удовольствием еще и еще раз опустилась в озеро.
– Теперь расскажи мне о причине неудовольствия, что пробралось в твою жизнь. – Ветер рассыпал мелкую рябь по зеркальной воде, приближаясь к Марийке.
– Бывает одиноко, – вздохнула Марийка, – люблю Рыжего, но и он порой не радует меня.
– У тебя есть все! Есть и лес, и ночь, и день, и я ! И то, что ты сумела сберечь! – Ветер возбужденно взвился к вершинам сосен, плавно спустился вниз и продолжил: – Я много видел, много слышал и мог бы подхватить и унести тебя туда, где всегда тепло и пахнет чайными розами, но у тебя все есть. Ты так богата…
– Я?! – Марийка вышла на зеленый берег и присела на траву, выжимая мокрые волосы.
– Ты… – Ветер не обратил никакого внимания на удивление Марийки, закружился стремительно на одном месте, расшвырял сухие ветки в стороны и, словно фокусник, пройдя через грудь Марийки, запустил вихрь ей в душу, выдернув оттуда светящийся шар, и плавно вытащил его из-за уха. – Вот смотри и слушай! Я расскажу тебе, что ты свободна, богата и счастлива!
Ветер торжественно положил Марийке на ладонь светящийся комок, такой беззащитный и сильный, наивный и мудрый, переливающийся не кичливо, а умиротворенно, тихо, мирно, воздушно. Марийка почувствовала дыхание веков совсем близко от себя, осторожно приняла дар и залюбовалась им.
– Видишь это? Оно твое. Этот дар есть у всех людей, но кто-то растерял его с годами, кто-то выбросил, считая, он мешает жить. А ты… ты береги, ведь это – света нить. Его нельзя продать, нельзя купить, лишь при рождении вложить. Тебе, Марийка, выбирать: с ним жить или не жить. В нем счастье, свет, любовь, свобода и покой, лишь сердце для него свое открой.
– Это мое? Ты мне даришь? – растрогалась Марийка.
– Наивное дитя, я не могу дарить такие вещи. Это твое от рождения, пока ты не потеряла его, сумела сохранить. Твой друг Ветер просто вынул из тебя твое сокровище, чтобы показать, как ты богата. Как с грустью можно породниться, имея солнышко в груди? – Ветер захохотал и взмыл вверх, ему очень тяжело удержаться на одном месте, вновь спустился.
Еще много чего прошептал Ветер на ухо Марийке, но это услышала только она. Сердце ее отогрелось, разлилось вокруг благодушное тепло. Теперь она знает об искрящемся комке в груди, который не может никто украсть – его возможно только потерять. Глаза Марийки повеселели:
– Ты мудрый ветер! Тогда ответь еще мне на один вопрос! Что делать мне, когда придет отчаянье? Когда покажется, что жизнь мне не мила? Когда захочется взмахнуть руками и подняться навсегда в синее небо?
– Ступай за мной… На это тоже я отвечу… – Ветер зашелестел впереди, указывая дорогу.
Марийка набросила платье и поторопилась за ускользающим Ветром. Молчание остановило шум леса, внимательно вслушиваясь в ответ.
– Через минуту луна осветит каждый уголок… и ты увидишь… поймешь, быть может, то, чего не поняла сейчас. – Ветер шмыгнул на поляну среди стройных сосен.
Полная луна показалась из-за деревьев, приглушенный свет разлился по лесу, и каждая травинка замерла в ожидании чуда.
– Пора, – шепнул Ветер и провел Марийку мимо густого лапника елей. – Вот и пришли.
Перед Марийкиным взглядом предстала огромная, поваленная бурей сосна. Гигантские корни накрепко вросли в песчаную землю. Ствол в метре от земли сломан и обнажает годичные кольца. Из острых, расщепленных кусков коры сочится вязкая смола, покрывает шершавый ствол позолоченной, желтой коркой. Печаль сломанной сосны напомнила Марийке сломанную свечу, смола – стекающий воск, который новыми каплями– слезами все струится и струится по грубой коре, а сверху сбегают новые янтарные слезы.
– Она плачет, – зашептал Ветер, – плачет о том, чего не успела совершить в оборванной жизни. Поливает себя янтарными слезами незавершенности. Это беззвучные слезы недосказанности. Сломленная сосна рыдает о том, чего не дочувствовала, не досмотрела, не дострадала, не завершила. Смотри, Марийка, чтобы душа твоя не плакала веками, утонув в звездном небе. Выпей до дна все предназначенное, предначертанное судьбой, всю жизнь испей и не жалей об этом.
Ветер зашумел и окончательно взмыл в высоту, пропав где-то под мерцающими звездами, оставив Марийку в одиночестве размышлять над его словами.
… Под утро, когда первые лучи рассвета коснулись небосклона, Марийка вернулась домой. Приоткрыла массивную дверь, увидела Рыжего, который спал, вытянувшись в бархатном кресле. Марийка на цыпочках подкралась к коту, погладила по спине, не стала будить. Подошла к широкой кровати, отбросила одеяло и коснулась щекой мягкой подушки. Бессонница ушла прочь, покой и умиротворение убаюкивали и пророчили светлые сны.
– Спасибо тебе, мудрый Ветер, – улыбнулась Марийка и провалилась в мир грез, не заметив, как Ветер заботливо прикрыл окно и закрыл за ней тяжелую дверь, бросил букет ромашек на стол и только после этого вылетел в дымоход.