(предыдущее здесь - http://www.proza.ru/2014/12/16/150
Надеясь провести время в покое и прохладе, Каллист, наслаждаясь ароматом цветов и шелестом листьев сикоморы, блаженно закрыл глаза. Открыл он их скоро – по той причине, что кто-то щекотал его нос. Каллист громко чихнул, и маленькие дочки хозяина бросились врассыпную, оставив на земле пучок травы.
Каллист рассмеялся.
- Не бойтесь! – приветливо помахал он рукой.
Маленькие египтянки, возрастом примерно от четырех до семи лет, с боязливым любопытством высунулись из-за кустов роз.
На шум вышла, оторвавшись от домашних хлопот, и старшая девочка. В отличие от своих сестер, на которых из одежды были только лишь разноцветные многорядные бусы, она была одета в длинный хитон. Топорщащейся над правым ухом косички у нее тоже не было – её черные прямые волосы опускались на плечи. Она тут же заметила брошенный пучок травы, подняла его, и, сразу поняв его коварное предназначение, строго посмотрела на сестер, а те хором заревели. Тогда старшая девочка стала их обнимать и целовать, потом принесла из дома музыкальный инструмент, похожий на кифару, и заиграла. Сестренки мигом перестали плакать, взялись за руки и стали водить веселый хоровод вокруг нее.
Каллист снова улыбнулся – как можно более приветливее – и жестом попросил кифару. После некоторых колебаний юная египтянка протянула греку музыкальный инструмент. Каллист коснулся нежно запевших струн и начал:
- О Дионисе я вспомню, рожденном Семелою славной,
Как появился вблизи берегов он пустынного моря
На выступающем мысе, подобный весьма молодому
Юноше. Вкруг головы волновались прекрасные кудри,
Иссиня-черные. Плащ облекал многомощные плечи
Пурпурный. Быстро разбойники вдруг появились морские
На крепкопалубном судне в дали винно-черного моря,
Мужи тирренские. Злая вела их судьба. Увидали,
Перемигнулись и, на берег выскочив, быстро схватили
И посадили его на корабль, веселяся душою…
Но не смогли его узы сдержать, далеко отлетели
Вязи из прутьев от рук и от ног. Восседал и спокойно
Черными он улыбался глазами…
…Когда вернулись хозяин с Кесарием, то они увидели, что младшие девочки кувыркаются, делают мостики и ходят на руках, а старшая выплясывает посреди них, подняв высоко вверх руки с букетом из маков вокруг сикоморы, под которой сидит играющий на кифаре Каллист.
- Ну ты даешь! - со смехом крикнул Каллисту Кесарий. – Аполлон Кифаред! Музы твои, правда, еще не подросли…
- Сердцу ты мил моему, о божественный кормчий, не бойся!
Я Дионис многошумный. На свет родила меня матерь,
Кадмова дочерь Семела, в любви сочетавшись с Кронидом", - подпевала по-гречески Каллисту юная египтянка.
- Ах, Неферира, дочь моя! – всплеснул руками отец, тоже рассмеялся и незаметно подтолкнул Кесария в бок.
-Славься, дитя светлоокой Семелы! Тому, кто захочет
Сладкую песню наладить, забыть о тебе невозможно! – пропел Каллист заключительные строки гимна о прекрасном Дионисе, не замечая, что Кесарий в упор многозначительно смотрит на него, нахмурив брови.
- Видишь, какая она у меня красавица? – продолжал многодетный отец. – Точно в вашей песне поется – «забыть невозможно»!
- Это про Диониса, - сдержанно заметил Кесарий.
- Ты сам как эллинский Дионис, дорогой мой! – воскликнул отец девичьего семейства, хлопая Кесария по плечу и становясь все более и более радостным, словно его охватывал дионисийский экстаз, и ему вскоре было бы уже нипочем разорвать какого-нибудь гиппопотама и съесть его сырое мясо. – Неферира! – позвал он торжественно. – Подойди сюда. Ты выходишь замуж за Диони… тьфу, то есть за Гора.
- Не-е-е-е-ет! – неожиданно злобно завопила юная египетская вакханка и опрометью убежала в дом.
- Видишь сам – невеста против! – начал поспешно Кесарий. – Я же говорил – давай сначала спросим, что думает на этот счет Неферира…
- Поле ячменя! – уже бушевал в экстазе отец Нефериры. – Поле ячменя и поля пшеницы! На самом лучшем участке канала! Три урожая в год! Гранатовое дерево есть! Сикомора два раза в год плоды приносит!
Глава многочисленного девичьего семейства подпрыгнул, сорвал фигу с сикоморы и насильно сунул ее Кесарию в рот.
Каллист, зачарованно глядя на происходящее, прекратил играть на кифаре. Маленьким девочкам это не понравилось, и они дружно заревели.
- Видишь ли, твоя дочь еще мала и незрела, как вот эта фига, - тщетно попытался отделаться наспех придуманной поговоркой от нежданного тестя Кесарий, но в египетской мудрости он явно был слаб и хозяина дома не убедил.
- Почему это она незрелая?! Обижаешь ты нас! – завопил копт, очевидно, имея в виду и дочь, и плод сикоморы. – Ей уже двенадцать лет! Замуж может выходить! Половину ячменного поля и все пшеничное поле за Нефериру тебе даю!
- Спасибо, конечно, но…
- Смотри, если разведешься – все ей останется! – деловито добавил египтянин.
- Гранатовое дерево не отдавай, пайоат! – вдруг завопила сестра невесты, примерно семи лет от роду. – Это мое приданое!
- Нет, мое! – завопила еще громче другая, пятилетняя.
Самая младшая, с тугой косичкой над правым ухом и малахитовым анхом на шее, стояла и задумчиво сосала палец, глядя на Каллиста.
- Эй, Неферира, не сердись, не прячься! – начал отец ласковее. – Посмотри, Гор по-нашему говорит, анх на шее носит, Раосири его очень уважает. Почему, неразумная, не хочешь замуж за него?
- Не хочу! – рыдала несчастная Неферира, выглядывая из-за занавески. – Не хочу-у-у за него!
- А что же ты тогда хочешь? – в сердцах спросил пайоат.
- Вот за него замуж хочу! – вдруг выкрикнула девочка и указала рукой на Каллиста.
Повисла тишина и в ней было слышно, как внизу,над Нилом, кричат птицы.
- Пойдем-ка, пайоат, выпьем-ка лучше твоего отменного ячменного пива, - первым пришел в себя Кесарий и увлек главу семьи в дом.
-Пока отец с Гором пиво пьют, я с тобой поговорить хочу, - заявила Неферира, подходя к Каллисту, все еще сидящему под сикоморой и отрешенно сложившему руки на кифару.
- Как ты хорошо умеешь говорить по-гречески! – сказал он девочке.
- Да, меня мама научила. Он в детстве в Александрии жила, у господина Мины и госпожи Хатхор, а потом за папу вышла замуж и вверх по Нилу сюда переехала. А ты не хочешь брать меня в жены, потому, что я- египтянка?
- Нет, - ответил Каллист, очень боясь обидеть Нефериру. – Вовсе не поэтому. Но ведь… ведь ты совсем не знаешь меня. Во-первых, я – не христианин…
- О, что ты говоришь! – горестно всплеснула руками Нефирира, и ее тонкое смуглое личико омрачилось. – Но ты же ведь можешь креститься? – вдруг осенило ее, и она снова заулыбалась.
- Пожалуй, - осторожно ответил Каллист. – но неужели у такой прекрасной девушки, как ты нет женихов среди здешних парней?
- О, сколько угодно! – с досадой махнула рукой Неферира. – Приходят к дому, песни поют… Смешные.
Каллисту на мгновение представился поединок с оравой молодых ревнивых коптов за руку Нефериры.
- Разве тебе никто из них не нравится? – со слабой надеждой спросил он.
- Мне смешно, когда я на них смотрю, - отвечала Неферира. – А когда на тебя смотрю – не смешно. Почему ты не хочешь жениться на мне? Сам же сказал, что я – прекрасная. И имена у нас похожие, как стихотворение получается – Неферкис-Неферира.
- Дело в том, Неферира, что я уже обручен с другой девушкой, - выпалил Каллист в отчаянии.
Неферира стала печальной и серьезной.
- Ты обручен? Что же ты сразу не сказал? Но ведь это будет против правды, если ты обманешь ее, и женишься на мне! Надо было сразу об этом сказать! – упрекнула она бедного Каллиста.
Тот почувствовал себя последним соблазнителем и обманщиком. Неферира села рядом с ним, подперев голову рукою. Вдруг в ее глазах заиграли лукавые искорки:
- А твой друг, Гор? – спросила неожиданно она. – Он ведь красивый, синеглазый и знатный – не может быть, что он ни с кем не обручен! Ну скажи мне, по секрету! Ведь обручен, правда? Надо ведь отцу про это намекнуть!
До Каллиста не сразу дошел хитрый план египтянки.
- А, да, конечно! Гор обручен! – воскликнул он. – Как это мы упустили из виду!
И ему подумалось, что за этот день он спас Кесария дважды – один раз случайно, а второй – намеренно.
+++
- Расскажи мне о твоей Финарете. Какая она?
- Она? Она… старше, чем ты.
- Ей что, больше пятнадцати лет? Совсем старая. Но ведь она состарилась, пока тебя ждала. Это очень благородно и по правде. А какие у нее волосы? Как у всех вас, северян, белые?
Каллист улыбнулся – из долины Нила остров Кос и Вифиния казались далеким севером. А что сказала бы эта девочка о похождениях Диомида на Британских островах?
- Нет, рыжие, - ответил он.
- Ты улыбаешься! Ты ее вспоминаешь! Но скажи мне, какие у нее глаза? Синие, как у твоего друга?
- Нет, зеленые.
- Какие странные у вас девушки – там, на севере! И реки, говорят, у вас наоборот текут – не с юга на север, а с севера на юг и даже поперек, с востока на запад. И еще река с неба падает… как это – дождь, да, называется?
- У нас, бывает, и море замерзает, и реки, - поспешил добавить Каллист.
- Хорошо, что ты на мне не женишься – я не смогла бы жить в твоей стране. Это похоже на Дуат! Преисподняя по-вашему. Но солнце-то, хотя бы, у вас есть?
- Солнце есть, - ответил Каллист и сразу же добавил: - А еще у нас бывает снег. Это когда… река с неба падает, только замерзшая.
- Бр-р-р! – вскрикнула Неферира. – Мать Христа Бога, слава Тебе, ты спасла меня от ужасной судьбы!
Каллист поспешно закивал.
- Твоя Финарета похожа на статую Исиды в Карнаке. Мы христиане, и не ездим туда на поклонение, но я ее случайно увидела – мы туда ездили зерно продавать… Жалко твою Финарету – вдруг она состарится, пока ты вернешься домой, и уже не сможет иметь детей?
- Я думаю, не состарится, - решительно ответил Каллист.
- Ты так говоришь, потому что сильно ее любишь. Уннопор тоже мне говорит, что никогда меня не разлюбит, даже когда я седая и беззубая стану. Смешной он!
- А я думаю, что твой Уннопор тебя очень любит.
- Да, он мне так говорит, - задумчиво проговорила Неферира. – Но мы не обручены. Отец считает, что они слишком бедные – их поле меньше нашего и нет гранатового дерева.
- Но ни у меня, ни у Гора ведь тоже нет не только гранатового дерева но и поля? – удивился Каллист.
- Гор – друг Раосири, а ты играешь на кифаре, как ваш герой Орфей.
- Раосири? – Каллисту пришло что-то на ум. – Может быть, я попрошу Афанасия, то есть Раосири, чтобы он поговорил с твоим отцом относительно Уннопора и тебя?
- Спасибо, спасибо! – закричала Неферира, хлопая в ладоши, и убежала в дом. Вернулась она нескоро, неся в руках что-то.
- Надень на шею! – приказала она Каллисту. Тот не сразу послушался, рассматривая медальон с изображением прекрасной богини, кормящей грудью дитя. На него нахлынула волна глубоких, непередаваемых словами чувств – подобные чувства он испытывал перед статуей, что была в доме его дяди.
- Отдашь Финарете, чтобы она не умерла бездетной! – велела Неферира.
- Спасибо, милое дитя! – ответил Каллист, благоговейно целуя изображение и надевая медальон на шею. – А что это за богиня?
- Это Христос Бог и Богоматерь, - серьезно сказала девочка и изобразила на своем челе крест. – Вот видишь, теперь ты будешь всегда носить это священное изображение. А говоришь, что совсем не христианин!
Продолжение - здесь:
http://www.proza.ru/2016/02/02/2567