Собравшиеся в зале возбужденно зааплодировали, я еще раз поправила выбившуюся из-за уха непослушную прядку и улыбнулась во все тридцать два зуба. Растянутый над моей головой баннер, золотыми, на красном фоне, буквами предлагал поздравить с победой самого молодого лауреата архитектурной премии в стране. И ведь он имел ввиду меня. Я свернула листок со своей заранее приготовленной речью, нервно схватила подол нарядного платья и с гордостью, стараясь не навернуться со ступенек на глазах у всех архитекторов своего города, спустилась со сцены. Патрик наклонился к моему уху, когда я наконец, пожав сотни рук, села на свое место за круглым столом: «А знаешь, ты должна написать книгу и рассказать свою историю». Я закатила глаза и махнула рукой. Каких только глупостей не придумает мой муж.
***
Глава 1.
Единственным преимуществом сибирского лета было то, что оно не шутило. Те считанные деньки, которые нам полагались в течение года, отличались высокими температурами, ярким солнцем и невероятной радостью, которую излучали все горожане. Погода не мучила нас перепадами от минуса к плюсу, снегом в июле или прочими катаклизмами. На улице стояла жара, плавился асфальт, но с первым дождем, все заканчивалось, и снова наступали холода. Никаких сюрпризов. Наслаждайтесь, пока есть возможность.
Мы с мамой вообще всегда наслаждались каждым днем и не строили планов. Жизнь нам уже не раз показывала насколько быстро все может измениться. Мы мечтали, но не загадывали. В этот раз, мы сидели на скамейке в сквере возле её работы и разглядывали прохожих. Мне было пять лет, и я сосредоточенно облизывала мороженное, а мама пыталась разобраться в моей запутанной детсадовской жизни.
- Мам, ну как ты не понимаешь, Маша — это девочка у которой два папы, а девочка про которую ты говоришь — это Настя. Так вот, я хочу прическу на утренник, как у Маши.
- Что ты мне голову морочишь, — отмахнулась мама, - мы сделаем белый бантик, как обычно, и будет очень красиво.
- Хорошо, - недовольно согласилась я.
Раз мама сказала "сделаем бантик", значит спорить дальше уже бесполезно и на праздник я отправлюсь с бантом. Наверное, мамы просто не умеют заплетать такие красивые косы, ведь из всех девочек в группе, такая замечательная прическа только у Маши. Но вот если бы у меня был папа...
Хотя папа, конечно же, у меня был. Мама мне уже давно объяснила, что у всех детей есть папы, просто некоторым из них не сидится на месте и они отправляются на поиски новых приключений. Таких пап только в моей группе было несколько. Но в отличие от других детей в садике, мой отсутствующий отец ни погиб в непонятно какую войну, ни пропал без вести в Арктике, ни уехал на заработки в Америку. У него даже не было другой семьи, которую он любил больше нашей. Он просто жил где-то периодически появляясь с мятой шоколадкой в руках.
Ну жил, и хорошо, мне действительно было безразлично . Я знала, что он все-равно не придет в нужный день, чтобы правильно перепутать мои тоненькие прядки волос к утреннику. Он никогда не появлялся в нужный момент, а когда он наконец приходил, то было уже поздно, или просто не вовремя, и он только мешался. Лучше уж идти с бантиками. Все равно, свою маму, я бы не поменяла даже на три, самых лучших папы.
Тем более, мама у меня была необыкновенная, не похожая на остальных. В моем садике, она ни с кем не дружила и только из вежливости соглашалась с другими родителями по поводу того, насколько удивительны их дети, шила воздушные белые шторы в группу и обещала непременно "принять меры", когда я кого-нибудь из этих удивительных детей кусала или царапала. Но по дороге домой она всегда об этом забывала, и "меры" оставались не принятыми. Она никогда не варила варенья, не смотрела бесконечные сериалы и не интересовалась где и с кем гуляют чужие мужья.
Наверное, я именно поэтому и дружила с Машей. Ее мама тоже была "неправильной". Машина мама закончила торговое училище и рано, в конце восьмидесятых, выскочила замуж замуж за инженера-астрофизика. Машина бабушка по папе, забирая Машу, когда ее папам было некогда, всегда называла ее маму "торгашкой с рынка" и многими другими нехорошими словами. Ни я, на Маша тогда не знали почему работать на рынке менее престижно, чем астрофизиком, но все-таки, на всякий случай, решили перестать играть в магазин с остальными девочками.
Тем не менее, в те годы, "торгаши" были нужнее астрофизиков, и Машина мама достаточно быстро открыла свой магазин, развелась с Машиным папой, и вышла снова замуж. Так у Маши стало два папы.
Машин первый папа стал жить с бабушкой, а второй с мамой. Второй папа моей подруги был бухгалтером, но очень скоро он уволился со своей старой работы и стал помогать Машиной маме с магазином. Только чаще всего, вся его помощь сводилась к тому, что он водил Машу в детский сад, так как оказалось, что, по словам Машиной мамы, у него не было "коммерческой жилки".
Я так и не поняла где эта жилка находится в человеке, но мы с Машей очень надеялись, что у нас она все-таки есть, или хотя бы скоро вырастет, как коренные зубы, или волосы на ногах. Мы очень хотели быть похожими на мою и Машину маму, так как остальные мамы нам не очень нравились. Они постоянно приходили в садик в выцветшей одежде, пахли супом и стряпней, сюсюкались с нами, и вообще, многие из них уже начинали становиться похожими на бабушек. Наши же мамы всегда носили строгие костюмы, модные прически и высокие каблуки, вызывающие зависть у всех воспитателей.
Мороженное внезапно кончилось, и я начала облизывать липкие пальцы, за что тут же получила подзатыльник:
- Руки изо рта вынь! Ну что ты за ребенок такой? - мама встала со скамейки, - пошли искать тебе платье.
Я спрыгнула на асфальт и поплелась за ней в направлении магазина.