Литературный анекдот в стиле Д. Хармса
Собрались как-то Гоголь и Шевченко на рыбалку. Взяли спиннинг, подсаки. Накопали червячков. Вышли на днепровскую кручу. Глядят – Днепр, луга, раздолье. И Гоголь громко запел:
- Всюди буйно квітне черемшина.
Шевченко подхватил:
- Мов до шлюбу вбралася калина!
Стоят на круче, поют. Червячки в коробочке шевелятся, смерть скорую чуют.
- А добра пісня, - говорит Шевченко.
- Сразу видно - народная, - отвечает Гоголь.
- Ні, вельмишановний, яка народна! Авторська! – повышает голос Шевченко.
- Та нет, сударь! Народная! – возражает Гоголь.
- Та що ви мені кажете, нібито я не розумію – де народна, а де авторська! – кричит Шевченко. Да так громко, что Днепр начинает волноваться. Птицы всполохнулись и полетели над рекой.
- Да ви мову рідну забули, чи що? - наступает Тарас Григорьевич - Як писати – так на кацапській мові, а як жерти – так полюбляєте полтавські галушки!
- Полюбляю, то й що, - отступает Гоголь на край кручи. Через плечо смотрит – внизу Днепр буянит. Сердится. Ревет.
- А вот что: говори, Николай Васильевич, - схватил Шевченко коллегу за грудки. - Так народная или авторская?!
- Я запутался, Тарас Григорьевич, миленький, ей-богу, запутался! Бес меня попутал! Не помню! Может, авторская. Может, народная! А може, автор ще не народився!
- Ах так, юлишь, значит, Николай Васильевич! Тогда иди, освежись, может, вспомнишь! - и Шевченко широким жестом отправил Гоголя с кручи в Днепр. Летит Николай Васильевич с кручи, а куда ни глянь, до горизонта - река, а в небе кружат-стрекочут птицы. И с восхищением шепчет:
- Эх! Редкая птица долетит до середины Днепра!
А Шевченко видит: летит Гоголь над Днепром. И все не падает. Летит и не падает. И восхищенный Шевченко всей грудью вдохнул и грянул:
- Реве та стогне Дніпр широкий,
Сердитий вітер завива.
- Хорошая песня, народная, - говорит Гоголь в бреющем полете над Днепром.
- Ну ти бач, який упертий, - говорит Шевченко.