Органист из Рассон
Петербург,
1844, 8 сентября
Ян Борщевский
Начало: "НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОТ АВТОРА" http://www.proza.ru/2014/12/09/1090
Предыдущая часть "Буря" http://www.proza.ru/2014/12/29/1288
(Версия на белорусском языке: http://www.proza.ru/2014/12/10/801
ОРГАНИСТ ИЗ РАСCОН
В этот момент неожиданно открываются двери — заходит весь осыпанный снегом органист из Рассон; чуть ступил на порог — громко промолвил:
—. Laudetur Jezus Chrіstus Веселых праздников! — и кладёт стопку облаток разных цветов на стол.
— А! Спасибо, большой спасибо! — сказал дядя. — Ждал пана Андрея и уже подумал, что в этом году он, может, забыл, где живет Завальня.
— Как можно забыть пана Завальню, особенно в такую свирепую бурю, видя яркий фонарь на доме, доброго и приветливого хозяина, какой заботится о жизни проезжающих.
— В то только время и гости у меня, когда покроет Нещерду льдом, но за это весной и летом живу, словно отшельник какой, окруженный водой и лесом.
Органист обращается к слепому Франтишеку:
— О, давно не виделись! Гражданин вселенной! А про Рассоны уже совсем забыл. У нас и теперь вспоминают, как некогда во время Юбилея пел ты на хорах. Кто из ксёнжки, а пан Франтишек — все песни наизусть. Ну когда же ты нас навестишь?
— Живу я теперь очень далеко.
— Но ты же живешь там, где встречаешь ласковых и настоящих друзей, а таких у тебя много по всей Беларуси.
— Теперь по милости пана Б. имею свой домик на островке посреди озера Рабло. Там намереваюсь положить конец своему скитанию (пока мне пан Бог разрешит жить).
— Знаю пана Б., хороший он человек. Поместье его у самого озера Рабло в Рябщизне. Я был там когда-то, а отсюда будет не меньше шестидесяти верст.
Но как меня трясёт, весь замёрз: такой сильный ветер и мороз, что нельзя выдержать.
— Выпьем водки, пан Андрей, — сказал дядя, — а там ужин теплый принесут на стол — то и согреешься.
— А хорошо было бы водочки, ведь люди говорят, что этот напиток в горячее лето холодит, а в зимние морозы — греет.
После водки и закуски повеселевший органист сказал:
— Пан Завальня сегодня имеет гостей, имеет и новые рассказы.
— Каждый человек что-то отличающееся от других встречает в своей жизни, так каждый отличающееся от других и рассказывает.
— И Янка — философ иезуитской академии — должен уже рассказать много историй. Слышал я, что когда он был еще в школах, так очень любил читать книжки.
— Его истории ученые; рассказывал мне про какие-то языческие народы, что жили Бог знает в какие давние времена; имена их такие тяжелые, что на другой день уже не помню.
— И я ходил к иезуитам в школы, альвар и теперь знаю наизусть, переводил речи Цицерона, и из «De arte poetіca». Горация еще помню это стихотворение: «Оmne tulіt punctum quі mіscuіt utіle dulcі». Но когда я увидел, что это все vanіtas vanіtatіs, не захотел углубляться в дальнейшие мудрости; зачем философствовать, лучше верить сердцем. Так начал учиться музыке, и теперь, слава богу, имею место при костеле и доволен.
— И все же теперь очередь пана Андрея рассказать что-либо.
— А не будет ли это уже поздно? Сколько времени?
— Нет часов, — сказал дядя, — но знаю, что еще далеко до полночи.
— У меня дома есть часы — памятка от ксендза-прокуратора; когда бьют, —является кукушка и кукует столько раз, сколько бьёт часов. Один проезжающий ночевал у меня и, услышав голос часов и кукушкино пение, рассказал мне рассказ про отчаянного молодого человека и огненных духов.
Продолжение "Огненные духи" http://www.proza.ru/2015/01/02/992