Принцесса и слесарь...

Рождественская сказка в сказке

В славном городе Абрамштадт проживал некий  Василий Гайкин, внук прославленного слесаря советской эпохи Вована Гайкина. Был он молод и довольно нетипичен для нашего неспокойного времени. Василий не пил, не наживал добра, по бабам не шастал, ни разу в тюрьме не сидел. Отличался тихим поведением.
А любил Василий читать сказки. Любимой сказкой с детства у него была, полная очарования и доброжелательности, “Сказка о спящей красавице”.
Он читал ее каждый вечер перед сном и неудивительно, что она покорила его сердце, он сросся с ней. Спящая красавица-принцесса являлась в бесконечных грезах, и он уже начал удивляться – почему это ее нет рядом с ним в постели? Себе, в своих мечтаниях, он отводил роль принца.
В мечтах Василий представлял, как отыщет принцессу, лежащую в хрустальном гробу, освободит от злых чар. Он разбудит ее страстным поцелуем, она скажет “Ох, как долго я спала!” и после этого настанет вечное блаженство.
Такому розовому состоянию души есть научное название – эскапизм, о котором Гайкин отродясь не слышал, хотя был слесарь седьмого, самого высшего, разряда.
Нелишне упомянуть, что в это время, в обиходе, была ароматизированная бумага. От книг, стоящих на витринах магазинов разило порохом, дымом пожарищ, испражнениями и другими выхлопами цивилизаций. Этих книг и не надо было читать, достаточно понюхать.
Книг со сказками, как не ходовой товар, не печатали, их изъяли из библиотек. Единственная книга сказок в городе находилась в пользовании Гайкина.
Она у него была настольной книгой, и он так ее берег, что на ночь запирал в сейф. Когда-то у Василия водились деньжата. В страхе, что их украдут, он и приобрел этот несгораемый ящик. Но купив, обнаружил свое полное разорение – все деньги ушли на покупку. Необходимость в сейфе отпала. Он повесил объявление о продаже ненужного ящика. Покупателей не нашлось. Теперь романтик хранил в нем любимую книгу.
Случилось так, что ключ от сейфа затерялся. Бронированное хранилище намертво укрыло в своих недрах память о принцессе. Это отразилось на грезах.  Мечтания становились какими-то жидкими и кривыми, принцессу все чаще заслоняла соседка Мавра, тетка холостая и смазливая. Вдобавок рыжая. Гром ее кастрюлей за стеной звучал  с каждым  днеи  настойчивее.   
Гайкин опустился до чтения брачных объявлений в газете, вроде такого:
“Одинокая женщина желает познакомиться с одиноким мужчиной. Пьющих и вшивых прошу не беспокоить”.
- Очень мне нужна такая! – послал ее в мыслях Гайкин очень далеко.
И однажды потенциальный принц проснулся в тревожном предчувствии. Сказочную красавицу напрочь вытиснил образ рыжей соблазнительницы, которая, как он понимал, и могла-то осчастливить слесаря не выше третьего разряда, но никак ни его.
Почти в прострации Гайкин подскочил с постели, схватил самую большую рабочую кувалду и принялся колотить ею по дверце сейфа. Тот раскрылся, выдав вожделенную книгу. Гайкин впился глазами в сказку и уже к утру был готов действовать. Он решил отправится на поиски принцессы!   Надо спешить, пока  рыжая падла  не   охомутает  …
Он отыщет принцессу в дремучем  лесу! Прорубит мечом дорогу к руинам заброшенного замка! Он застанет  ее   спящей столетним сном в хрустальном гробу, ожидающей своего избавителя!
Кто, как не Гайкин, способен на подобный подвиг!
Надо торопиться! Пока лесные заросли совсем не скроют замок от глаз людских. Пока принцесса не устанет ждать! Пока злая колдунья не продлит ей срок заключения.
31 декабря, в канун Нового 20… года, Василий Гайкин двинулся в поход. Тяжелый рюкзак с пищей и снаряжением выдавал в нем серьезного путешественника. За пояс засунул тяжелый топор.
В подъезде, слонялся сосед Чапчаев. Каждого встречного он допытывал одним и тем же вопросом: А куда? А зачем?
Первое время Гайкин обстоятельно докладывал ему о цели своего хождения. Но потом это наскучило, и он стал отвечать несколько фривольно.
- Ты куда? – набрасывался Чапчаев.
- В Москву! – отвечал Гайкин.
- А зачем?
- Рояль в чистку везу .
- Аааа, - понимающе бубнил сосед. – Понятно. Надо.
Не изменил своей занудной привычке Чапчаев и сейчас.
- Ты это куда? – любопытствовал он, поглядывая на рюкзак Гайкина.
- В глухой лес! – отвечал Гайкин честно
- А зачем?
- Хочу отыскать спящую красавицу.
- Аааа – тянул свое подъездный любопытец. – Понятно. Надо.
К Гайкину подбежал общедомовой любимец приблудный пес Тяпча. Он облизал руку человека и, как бы чувствуя долгую разлуку, тоскливо смотрел в глаза.
Выйдя за город Гайкин достал из рюкзака походный глобус. Определив на нем, какая точка земного шара окрашена в наиболее зеленый цвет, Гайкин двинулся в этом направлении. Именно в самом дремучем лесу должно сохраниться королевство со старым замком.
Поиски оказались не легкими, пять лет скитался Гайкин по всем континентам Земного шара. Глобус мало помогал , поэтому пришлось идти наугад. Одежда Гайкина превратилась в лохмотья. Останки ее трепыхались на сквозняках, сапоги развалились. Наглые крокодилы кусали голые пятки, обезьяны забрасывали кокосами. Взятые в дорогу продукты кончились. Выручали съедобные грибы и сырые зайцы, которых Гайкин научился потрошить. Борода отросла до колен. Конец ее пришлось упрятать за пояс, оставшийся от штанов. От Гайкина воняло, как от городской свалки. Он потерял человеческий облик, на принца явно не тянул. Появись Гайкин в таком обличье в родном  Абрамштадте, его без разбирательства, упрятали бы в дурдом, или в зоопарк к первобытным людям.
Он шел вперед подбадриваемый своей мечтой.
Иногда проскальзывала пораженческая мысль. Хватит ли у него, вконец измученного, сил, что бы разбудить принцессу? Оживит ли он свою Галатею?
Эх, если бы в лесу водились волшебники, они бы помогли!
Но волшебников нет. Специальным декретом, их упразднили еще в 1917 году. Чудеса под запретом, каждый волен творить, что угодно.
В голове Гайкина свиристела мудреная мысль.
- Пишут, что гроб стоит. В мавзолее гроб с Лениным стоит. У Гоголя читаем, что  “… посреди стоял черный гроб.” И в сказке хрустальный гроб принцессы, тоже стоит. Но как же так? Если гроб стоит, то  как покойник в нем может лежать? Разве кто нибудь видел вертикальный гроб? Все они горизонтальные. Может у Безенчука гроб и стоит, но  на витрине. Выставочный. Как я подступлюсь к принцессе, если она лежит в стоячем гробу? 
Но наконец, судьба смилостивилась над бедным почти принцем. Она вывела его к зарослям такого непроходимого леса, который как раз отвечал замыслу сказки. Находился этот лес вовсе не в тридесятом государстве, а в трех шагах от Абрамштадтского края. Плохо знал географию Вася.
 Сразу же пришлось прорубать дорогу. Верным топором  Гайкин рубил лианы и бузину, вставшие на его пути. И вот, в самом глухом закоулке дремучего леса открылись руины старинного замка! Цель его похода!
Тишина, никаких признаков жизни. Ни птиц, ни зверя. Только легкий ветерок пробивается сквозь заросли лиан. Гайкин смело вступил на гранитные ступени, плечи его расправились в груди трепыхалось честное рыцарское сердце. Упрятав за пояс, как позорное явление конец бороды и затаив дыхание, он начал исследовать покои дворца. Здесь! Где то здесь должен находиться гроб с принцессой!
И все произошло как в сказке.
На гранитном возвышении, посреди парадного зала, под склонившимися ветвями пушистых берез покоилось то, к чему Абрамштадтский мечтатель стремился долгие годы.
Величественный и таинственный стоял хрустальный гроб! Время совсем не тронуло его. Он был прозрачен и не имел следов повреждений. Гайкин приосанился и, удерживая дрожь в босых пятках, приблизился к нему.
Внутри его, на золоченом ложе лежала принцесса. Она была, как живая! Пунцовые уста источали призыв к поцелую, на ланитах играл румянец, на перстах сверкали, будто позывные на маяке, алмазы!
- Она… - прошептал Гайкин. – Она! Моя мечта! Моя принцесса! Я вознагражден! Принцесса, несомненно, чувствует мое присутствие. Да и мертва ли она? Может, прилегла отдохнуть, ожидая моего прихода? Сейчас я ее поцелую и она проснется! О счастье!
Гайкин склонился над спящей красавицей. Хватит ли у него мужества поцеловать небесное создание? В сказке принц тоже пребывал в нерешительности.
- Но, а мы что, хуже принцев, что ли?
А принцесса в гробу все хорошела. Губы ее определенно тянулись к поцелую. Она приоткрыла веки и стала подглядывать. И Гайкин решился! Он зажмурил глаза и с отчаянной храбростью, бросающегося под фашистский танк, героя, обрушился на…
Но что это? Голова его сильно ударилась о какую-то преграду, твердую и непреступную.
- Что за, не упомянутая в сказке, чушь! – воскликнул Гайкин, потирая ушибленный лоб. – Что мне мешает поцеловать принцессу?
А ее от внешнего мира отделяло хрустальное покрытие. Гроб был полностью изолирован. Даже воздух не проникал в покои принцессы.
- Ну и дела! – начал прозревать Гайкин. – Принцесса недоступна?
Он начал отчаянно стучать лбом о преграду, наращивая силу ударов. Пулеметной очередью они разнеслись по спящему королевству. Но все было тщетно. Саркофаг сработанный старыми мастерами звенел, но не сдавался. Гроб вибрировал. Сердце Гайкина билось в бешеном ритме. Он уже нечего не соображал. Вконец измученный, собрав остатки сил Гайкин трахнул лбом по хрусталю с такой силой, что тот не выдержал, треснул, полетели осколки. По инерции голова, пробив брешь, воткнулась в образовавшиеся отверстие. Только голова, туловище осталось снаружи, но этого было достаточно, чтобы оказаться лицом к лицу с принцессой.
Гайкин раздвинул усы и поцеловал спящую красавицу в пунцовые губы.
- Ах, как долго я спала… - были ее первые слова.
Щечки покрылись пунцем, ноздри затрепетали, глазки открылись. Но дальше произошло совсем не то, что было в сказке.
Очи принцессы стрельнули по сторонам, широко открылись и остановились на страшном видении. Она увидела склонившуюся над собой взлохмаченную, заросшую морду. Щетина грязной бороды щекотала ее щечки. Нос улавливал помойный смрад.
- Аааа! – завизжала принцесса. – Кто это? Ты кто такой?
- Я Гайкин! – замурлыкала страшная голова. – Не бойся меня. Я пришел освободить тебя от злых чар злой волшебницы, погрузившей тебя в столетний сон. Пять лет я искал тебя по всему свету. И нашел. Вставай моя Галатея!
- Я не Галатея. Я Аврора! Кто тебя просил будить меня? Вон отсюда!
- Нет, ты лучше Галатеи и Авроры вместе взятых! – продолжал петь пребывающий в эйфории Гайкин. – Ты Нефертити! Богиня! Воспетая Пушкиным!
- Кончай гудеть, гад вонючий! – разгоралась негодованием принцесса. – Ты мне еще Пушкиным будешь пудрить мозги?
- Но ведь я того…Согласно сказке…Не я это придумал.
- Но ты же не принц! – свирепела красавица. – Во рожа какая страшная! А борода? Я не переношу волосатых!
- Это я сейчас такой, пять лет не брился. Приведу себя в порядок сразу полюбишь. Ты глянь, какой я на фотографии!
Гайкин изловчился и запустив руку в нагрудный карман, достал паспорт. Туловище по-прежнему лежало на крышке гроба. Голова плотно застряла в отверстии. Принцесса без интереса разглядела фотографию.
- Фи! Явно не принц! Староват ты для меня!
- О, неблагодарная! – возмутился Гайкин. – Я тебя вернул к жизни! Ты должна стать моей женой! Сказка подсказывает…
Дальше влюбленный начал лепетать такие жалкие слова, которые нормальный человек сказать не может. Принцессе они не понравились.
- Пошел вон, презренный! Самозванец! Спать мешаешь!
И сказав эти обидные слова, принцесса, изловчившись, двинула кулачком по страшной роже Гайкина. От негодования и обиды Гайкин взвыл, тело его дернулось. И дернулось так неосторожно, что хрустальная крышка саркофага не выдержав тяжести тела, затрещала. Гайкин с треском и звоном обрушился на принцессу. Гроб развалился. В довершение налетел шквальный ветер вперемежку с пылью. По замку пронесся чистый воздух. Он обдал тело принцессы. И случилось то, что случается с предметом, извлеченным из закупоренного сосуда во время соединения с кислородом.
Он начинает разлагаться. История знает, какой пакостный случай произошел с мумией одного из египетских фараонов. Тот сразу рассыпался, как только его извлекли на свет Божий. А ведь 3000 лет лежал целехонький. Один прах остался от бедняги. Нечто подобное произошло и сейчас.
Принцесса на глазах начала таять. Лико ее сморщилась, тело стало усыхать, от нее пошел дымок. У Гайкина глаза полезли на лоб.
- Что ты со мной сделал, придурок! – еще могла кричать она. – Физику не учил балбес! Газет не читаешь, сволочь лохматая! Сто лет назад было известно о химических процессах происходящих с…с… Прощай…
Это были последние слова принцессы. Она уменьшалась, усыхала, потрескивала, как горящие дрова. На том месте, где она лежала, образовалась желтая кучка трухи, из которой торчала берцовая кость, самая большая и самая крепкая деталь человеческого скелета.
Она торчала, как зенитная пушка, нацеленная на глупого Гайкина, не знающего элементарных законов физики.
- Куда? Зачем? – сходил с ума не состоявшийся принц, бегая вокруг осколков саркофага. – Злые волшебники подшутили надо мной, несчастным!
Набегавшись Гайкин начал собирать останки принцессы.
Затем выкопал неглубокую яму, завернул прах, в снятую с тела рубашку, проделал акт захоронения. На выросшем холмике появилась фанерка с эпитафией, сочиненный им же:


Здесь лежит принцесса Аврора.

ОСТАНОВИСЬ, ПРОХОЖИЙ!
Не выдави тяжкого стона.
       Сердечные выбрось таблетки!
    Теперь ей не надо ни трона,
Ни табуретки!


Берцовую кость Гайкин решил сохранить. Она послужит ему памятью и сувениром. Он привезет ее домой, закажет для нее хрустальный ларец, поставит на комод, перед смертью завещает музею.
Поплакал на прощанье Гайкин, как витязь булаву, засунул кость за пояс. Предстоял обратный путь.
Так как глобус был ненадежен  опять, придется идти наугад, куда глаза глядят. Гайкин шел лесом и потерял счет времени. Он по-прежнему питался грибами и сырыми зайцами. Во время остановок странник доставал из-за пояса берцовую кость. Она у него стала иконой и путеводной звездой.
Однажды на него напала стая голодных волков. Он вооружился костью и начал ею крошить черепа серых разбойников. Пятеро пали замертво, остальные поджав хвосты, бежали прочь.
Потом он наткнулся на стоянку диких большевиков. Те, не ужившись с демократами и перестройщиками. коротали  бытие в лесу, подальше от  творимых безобразий. Как подозрительного элемента его  изготовились изгнать из леса. Но уж очень у Гайкина была длинная борода, вещь, как известно, у бошьшевиков  особо почитаемая. Они ее измерили рулеткой, и пришли в восторг. Оказалось, что она на полметра длиннее бороды их законного вождя Карла Маркса .  Посрамленный  Карл  тотчас был лишен фетиша, его портрет убрали  ,сместили со  всех постов и изгнали из своих рядов.  На его место поставили  Гайкина. Ему выделили отдельное кресло и вручили   печать правления.
По статусу вождю  полагалось иметь  жену.  Каждое утро к Гайкину  доставляли толпы невест, молодых, красивых, жгучих брюнеток. Бывшие секретарши и барменши  исполняли ритуальные танцы, вертя всеми частями тела. Это не трогало вдовствующего принца.
- А вот я вас б…! – отмахиивался от них берцовой костью Гайкин.
Он тосковал по родному Абрамштадту, и планировал побег, но совершенно не знал в какую сторону бежать. Борода его росла, а вместе с ней и авторитет. Ортодоксальные боьшевики  уже собирались приобщить его  к лику святых вождей. Не хватало ценза.
И вдруг, однажды ранним утром, в лесу раздался треск моторов. Это было знамение! Полусвятой вождь, тряся бородой , выскочил из кресла. Прямо на него, ломая деревья, пер огнедышащий трелевочный трактор. За ним шли серьезные люди в кирзовых сапогах с дребезжащими мотопилами наперевес. Какой-то руководящий дядя ставил на деревьях чернильные знаки.
Это были лесные браконьеры, Черные лесорубы.
На месте большевистского  ареала росли ценные породы деревьев. Они то и привлекли любителей запретного. Не успели аборигены  предать их анафеме  , как те развернули фронт работ по всему лесу. Загремели топоры , запели пилы. Большевики  в панике собрались бежать в  подполье. 
Гайкин воспользовался суматохой.
Не сдавая печати правления и наскоро  побрившись , он сбежал в лагерь браконьеров. Когда его преследовали с криком: - Отдай печать! - он отмахивался костью. Принцесса, даже мертвая благоволила ему.
Немедля перебежчик предстал перед очами Начальника лесорубов.
- Дайте мне работу! – взмолился он. – Надоело пребывать в тунеядцах.
- А что ты умеешь? Кашу варить сможешь? Своего кашевара мы повесили  за пьянство, а каши все хотят.
И согласился Гайкин стать бригадным кашеваром, лицом почитаемым, фундаментальным, и зело обязанным. Кормильцу надо вставать раньше всех, ни под каким предлогом не опаздывать с обедом, а тем более испортить его. Кашевары самые ответственные люди в коллективе. Ни выходных, ни праздников, ни похмелий. Изо дня в день на ногах в чаду, одно и то же без смен и декораций. А попробуй не угоди – морду набьют.
После двух-трех экзекуций, устроенный голодными лесорубами, над выскочкой-кашеваром, тот так насобачился из перловой крупы варганить чудо кулинарии, что ему доверили изготовлять мясные блюда.
Здесь Гайкин не оплошал. Очень удавались отбивные.
Нарезав пласты, близкой его сердцу, зайчатины, он колотил по ним берцовой костью с таким искусством, что сам Начальник прибегал за добавкой.
Удручало кашевара, конечно, то, что мослу от принцессы досталась такая малопочетная роль, роль кухонного молотка! Но что поделаешь? Иногда приходиться кощунствовать. В дальнейшем он и мухе не даст сесть на кость!
 
Как высоконравственный гражданин, Гайкин возмущался деяниями обжористых кашеедов. они играючи валили ценные породы оставляя за спиной безжизненное пространство. Лес исчезал.
Целомудренный кашевар, вспоминал Некрасова “Плакала Саша, как лес вырубали. Ей и теперь его жалко до слез…” 
 Чащу вырубили.
Рубили бы и дальше, да  инструмент  пришел в негодность. Затупились топоры и пилы. Требовались новые. Но где их достать? К большевикам   обратились. Те обещали  помочь. Они как раз  коммунальный шалаш  надумли  строить. Для  этого лесоматериал нужен .
 -  Вы нам  лесоматериал  - , мы вам  пилы.  – поставили они условие. -   Все , как в политэкономии:  «товар - деньги - товар».
Согласились  лесорубы.
  Нарубили лес,  продали его  большевикам , а на  вырученные деньги у них же   топоры и пилы купили  . .
Работа возобновилась . Застонала чаща.
Но и иовый инструмент   поизносился. Надо новые  топоры и пилы закупать. Опять нужны деньги.   Сново пришлось   рубить  лес. Нарубили лесорубы лес, продали его большевикам. На вырученныеи деньги купили топоры и пилы… Опять рубить  начали  и опять  топоры притупились.  Чем больше они рубили тем больше требовалось топоров.   Большевики  регулярно поставляи топоры и пилы  и лесорубы едва успевали раплачиваться.  Им уже давали в долг, они  попали в кабалу. Денег  и на  покупку штанов  не хватало.
     В  поте лица пилили лес  передовики черного производства.   Наконец все пространство до горизонта было очищено от деревьев.  На широкой поляне кроме трехэтажного  шалаша имени Ленина,  , да кучи металлолома из  бренных останков топоров и пил, ничего не наблюдалось.


 Дошел до Начальника   смысл происшедшей  дуриловки.
 - Ни топоров, ни  леса. да еще в долгах остались.– почесал он затылок. – Куда бедному крестьянину податься ...   
Усадил Начальник на пеньки бригаду и  объявил о банкротстве .  Кашевару выдал  из собственного кармана,  деньжат нп дорогу.
Так же на собственные кровные   купил  у большевиков  бочку самогона, - его уже  гнали в шалаше, - и устроил прощальный гудеж.
  Выпил  Гайкин на посошок и покинул опостылевший лес. И вскоре добрался до родного города.
Когда он шел по улицам Абрамштадта его никто не узнавал. Он был оборванный, грязный. По пути  зашел в магазин одежды “Абрам и Ева” и купил  костюм. Дома он переоденется, побреется, почистит зубы, отмоет шею.
Ничего не изменилось за время его пятилетнего отсутствия.
Подъезд такой же грязный, дверь сорвана с петель, выбитые стекла, под лавочкой дежурит пес. Это все тот же Тяпча, облезлый и худой. По долгу службы он подошел к бородатому пришельцу, обнюхал, поморщился и отошел. Тяпча не узнал в вонючем оборванце своего старого друга.
- Боже праведный! – изумился Гайкин – На кого я стал похож, если любимая собака не признала. А вот Одиссея пес сразу узнал! Через двадцать разлучных лет! Что наделала перестройка не только с людьми, но и с животными. Перестали друг друга узнавать.
Зато Гайкина узнал сосед. Он неотступно дежурил в подъезде и все с той же маниакальной последовательностью терзал прохожих вопросами.
- Ты куда? – спросил он Гайкина, не удивляясь его появления.
- Домой! – простодушно отвечал Гайкин.
- Аааа. А зачем?
- Повеситься хочу.
- Аааа. Надо. А спящую красавицу нашел?
- А зачем искать ее? – погрустил Гайкин –  Что бы потом кормить?
Гайкин проскользнул в коридор и вслед ему неслось! – Аааа. Надо!
Его квартиру по-прежнему занимали кавказцы. Но уже не сорок человек, а двости, Арчил и его подруга. квартиру сдавали в наем странствующим землякам с  Кавказских бугров.
 -  Надо бы сочинить  Указ предписывающий допускать в Россию грузин ровно столько, сколько русских в Грузии пребывает, - подумал удрученный хозяин.  – Мне теперь что,  на лестничной площадке ночевать?
Как и мечтал,  смастерил Гайкин   для берцовой кости прозрачный ящичек. Внутри на двух подставочках кость была закреплена, и теперь походила на подводную лодку, стоящую в доке на кильблоках. Бархатная подстилка и бумажные розы обволакивали хрусталь. По утрам Гайкин регулярно спрыскивал композицию одеколоном.
На женщин Гайкин не смотрел. Он оставался верен принцессе. Себя считал обиженным судьбою принцем. Спящая красавица навеки уснула по его глупой оплошности. Нет в жизни счастья…
Он снова погрузился в грезы. Стал впадать в нервное расстройство, доходило до того, что он ложил берцовую кость принцессы себе в постель. Она должна ожить, как Галатея! Ведь сказки имеют счастливый финал! И он будет!

Шел XXII век. Полный научных открытий и сенсаций.
Утомленный скитаниями и нервной депрессией Гайкин сильно поотстал от жизни. Он не читал газет, не слушал радио, не шептался с соседями на кухне. А меж тем весь мир волновали сообщения, доносившиеся из научных кругов.
Средства массовой информации кричали об удивительных достижениях в области КЛОНИРОВАНИЯ. Путем несложных манипуляций, самый захудалый завлаб мог не напрягаясь клонировать, т.е. вырастить в колбе любое живое существо. Был бы исходный материал. Технология оживления клона достигла такого совершенство, что, например, какой нибудь гражданин, выведенный в пробирке, был как две капли воды похож на своего “папу” - донора, почившего еще в прошлую эпоху. Достаточно взять от такого “папы” частицу его тела, безразлично какую, обработать гербицидной смесью и – пожалте вам! – дубликат живого ГОМОЗАВРА, готов!
Выдающихся достижений в области клонирования добился Директор Академии Наук города Абрамштадта, африканский ученый Кака Мака.

Уже в молодости Кака Мака был известен как  спаситель отечества.
Его родную Африканскую деревню с давних пор терзали рыжие экваториальные клопы. Житья не было от ненасытных кровососов. Доведенные до отчаяния жители деревни обратились за помощью к Каке Маке. гостившему в это  время у родной мамы,   Он недавно кончил Академию Наук в далекой России, имеет диплом фельдшера, носит очки, обучен как бороться с напастями. Уж он  то расправится с  рыжими кровососами!
Кака Мака  не мог отказать землякам. 
-  Я  выведу у вас клопов!  - сказал он . - Но завтра утром. Сегодня я  занят.
.-Знамо дело, - согласились ходоки. – Утро вечера  мудренее.
 Пошел  Академик в мамиио бунгало спать. Перед сном  достал из рюкзака привезенную с собой бутылку паленной водки и целиком ее вылакал.
 О паленой  водке во всем мире давно ходили удивительные толки. Поговаривают, что одна ее  капля лошадь убивает. Пить  ее опасно. Но недаром Кака Мака  обучался в стране, где зимой  на улице едят мороженое, а  летом на пляже пьют спирт .    Хорошо подпитый он заснул  крепким трудовым сном. . Ночью озверелые клопы накинулись на спящего фельдшера. Он им показался необыкновенно вкусным. его грызли  всю ночь.  .   Но уже к утру среди них начался великий мор. Отравленные паленным алкоголям насекомые дохли в ужасных корчах. А чудом выжившие клопы в панике бежали разнося по всей Африке страшную весть. В деревне не осталось не одного клопа. Полные благодарности старейшины по достоинству оценили подвиг земляка. Они выдвинули Избавителя на присуждение Нобелевской, уж если не премии, то хотя бы Грамоты. Нобелевская Грамота тоже звучит.

Именно  после этой победы над темными силами природы начался взлет африканского фельдшера Каки Маки к вершинам медицинских открытий.
Он специализировался в КЛОНИРОВАНИИ, открыл  лабораторию  и стал работать по заказам.   
Сейчас как раз вошел в моду клон Гитлера.
На складе черепов бывшего НКВД хранится фрагмент затылка фюрера. Штука невзрачная, но на дело гожая. Зажиревшие олигархи и бизнесмены в очереди простаивают в надежде получить молекулы от останков черепа. Работники склада заломили бешенные цены, но это не пугало покупателей. Уж очень хотелось иметь при себе именно Гитлера.
Надо сказать, что вместо бесноватого фюрера, каким его помнит история, из пробирок вылуплялись хоть и похожие на него, но туповатые особи. Большей частью они тянули на швейцаров, парикмахеров, самое большое на Председателей творческих Союзов.
В жарких странах их использовали в качестве сборщиков бананов. С обезьяньей скоростью двойники фюрера скачут с ветки на ветку, изумляя аборигенов своей проворностью. Очевидно, во время клонирования в гербицидную жидкость вкрался посторонний ген.
Никаких политических деятелей с эрзац - Гитлеров не получалось.
Хорошо это, или плохо, наука ответ еще не дала. Хотя уже наблюдаются некоторые неудобства. На свет было выпущено столько Гитлеров и Махно, что житья от них не стало. Работать не хотят, устраивают цыганские погромы, пьянствуют…
На недавнем Чрезвычайном съезде Гитлеров, один из них, самый зрелый, объявил себя коммунистом и потребовал запретить правый руль, поскольку правый руль буржуазное изобретение.
- Коммунисты всегда были левыми! – бил он себя в грудь, поднявшись на трибуну – Так и руль должен быть левым! Да здравствует левый руль!
Явившийся на Съезд Начальник местного Гаи генерал  Рабинович разогнал зарвавшихся гитлеров. Недовольные они обещали написать жалобное письмо товарищу Сталину, думали, что он жив до сих пор.
Кака Мака популярно объяснял некоторые моменты клонирования. Известно что  “мама” первого клона, овечка Долли, была овца шестилетнего возраста. В момент изъятия  живоносящей молекулы, от нее уже попахивало старушкой. Согласно физиологическим законам этот возраст и наследовала ее “дочка”, она “родилась” шестилетней.

Клоны Гитлера тоже не исключение. Они появились на свет пятидесятишестилетними стариками, ибо отправной точкой, заимствованной из черепа фюрера и была эта цифра.
Конечно, заманчиво клонировать человека из младенца. Но где гарантия, что из него вырастет или дебил, или гад похлеще Гитлера?
Кака Мака не находил ответа на этот вопрос.
Клонирование штука довольно непредсказуемая. Даже пакостная. Она проявила себя в неожиданном месте.
С незапятных времен  на городском кладбище  на   одной из могил  стояла   деревянная тумба     с фамилией Энгельс. Среди отъявленных  коммунистов ходил упоительный  слух, что здесь покоится  сам Отец и одновременно повивальня Бабка коммунизма  Фридрих Энгельс! О другом месте захоронения   никто никогда  не слышал.
Долгие годы  граждане Абрамштадта, поклонялись могиле . К ее подножию протоптали дорожку, клали цветы, здесь фотографировались, принимали в пионеры и  в партию ЛДРП.
Неугомонному ученому-африканцу взбрело на ум клонировать его .   
Как раз проходил  XXXIII подпольный съезд коммунистической Партии .
Наслышанные о чудесном явлении делегаты постановили откопать Энгельса, перезахоронить на центральной площади, построить Пантеон.
На ближайшем субботнике могилу вскрыли. Прах выглядел как новенький.
В одном из фрагментов вицмундира покойника обнаружили бумажник. В нем сохранился “Вид на жительство” выданный на имя коллежского асессора Гиви Гивиевича Энгельса, уроженца Тифлиса, крещенного.
Последовал небольшой конфуз.
- Но по большому счету мы не ошиблись! – с принципиальной прямотой оправдывались политэксгуматоры. – Это действительно Энгельс. Ну не тот который … а другой … ну и что? Объявим, что это кум Фридриха, умершего вдали от родины.
Потревоженного Гиви Гивиевича поспешили положить на место.
Кака Мака мог тайным образом урвать от него молекулу, для клонирования, но вовремя опомнился.
- Еще нам одного кавказца не хватало.            

Он целиком погрузился в более перспективную разработку.
Многие проблемы волновали Каку Маку, включая загадку “Зеленных человечков”. 
Долгие десятилетия ученый мир был заинтригован проблемой этих таинственных пришельцев из космоса. Они  хранились в замороженном виде в загашниках ЦРУ. Их никому не показывали, и никто не брался объяснять, кто они такие и чего им понадобилось на Земле?
Кака Мака не остался равнодушен к этой загадке. Пользуясь кризисом постигшем чванливую Америку, он за банку красной  икры и бутылку «Российской»  выменял у американцев “Зеленых человечков”. Запершись в своей лаборатории ученый принялся их потрошить.
У загадочных гуманоидов полностью отсутствовал желудочный тракт, прямая кишка и органы размножения. У них огромные глаза и треугольное лицо с маленьким ртом. Для землянина это больше, чем загадка.
Преобладала версия, что Зеленые человечки ничто иное, как биороботы. У землян роботы железные, потому как земляне живут в веке железном, а эти роботы – мясные. У них век мясной. Наши инженеры конструируют роботов похожих на земных существ, так почему бы инопланетянам не копировать себе подобных? Более того, есть все основания предполагать, что именно так выглядят обитатели какой нибудь сверхцивилизованной  Кассиопопеи.
Не исключено, что Зеленные человечки – разновидность Гомо Сапиенс. В конце концов, все мы выходцы одного гнезда Матушки-природы.
Кака Мака в корне был не согласен с этой гипотезой.
- Ерунда! – выступил  он в печати. –  Версия  не верна! Потому как неправильна! Это не биороботы! Это – клоны! И докажу это! Дело по моему обстояло так:
В поисках разумных миров, – продолжил он . – Земли в первую очередь, Кассиопопяне , в ракетном корабле, отправили в космос троих своих сыновей. Это были здоровые упитанные ребята. Пищи в корабле  было вдоволь. После долгих скитаний по необозримым пространствам Вселенной, они заблудились. Не знали, куда путь держать, как дальше жить.
А лететь “светило” им может быть еще не одну сотню лет. Конечно, прожить такой отрезок времени никому не дано. Перед космонавтами вырисовывалась унылая картина вымирания. Всем, вдали от родной Кассиопопеи, в опостылевшим космокорабле . Они стали отстукивать прощальные радиограммы, надеясь, что через миллион лет сигналы долетят до Родины. 
И однажды командира корабля посетила идея клонирования!
- Только путем воспроизводства самих себя  можно обеспечить наше почти бессмертие. – объявил он -  Мы будем клонироваться! Один за другим в корабле будут меняться клоны!  Кто-то из наших потомков    обязательно доживет до свидания с Землей! И вернется на Кассиопопею!
И работа закипела, процесс пошел! Высокотехнические средства и помощь компьютеров позволили творить чудеса. Клоны росли, как редиска на грядке. Отживших свой век “предков” выбрасывали в космос, свежевыращенные готовились повторить их судьбу. Конвейер не останавливался ни на минуту.
- Такой способ воспроизводства, - продолжал развивать свою идею Кака Мака, – объясняет одну из загадок, почему у Зеленых человечков нет органов размножения? Да потому что родившимся в пробирках они оказались ненужными. Как рудименты они отвалились сами собой. Эволюция, братцы! Таким образом  космонавты продолжали свой полет.
Но их ожидала другая беда. Кончился провиант. Впереди замаячила голодная смерть. Космонавты стали худеть и попивать технический спирт.
И опять выручила смекалка командира корабля, пра-пра-пра-праклона первого поколения. Он предложил простой способ обеспечения экипажа свежим мясом. Каждый космонавт должен быть клонирован не только для продолжения рода, но и для пополнения пищевых ресурсов. Только это гарантирует сытый полет и выполнение главной задачи – открыть  Землю. И автор проекта был первым, кого не выбросили за борт, а съели. Он оказался очень мясистым и послужил образцом для дальнейшей селекции.
Но халява длилась недолго. Жратвы со временем становилось все меньше и меньше. Нещадно эксплуатируемые телеса плохо плодородили. Мясо наращивалось медленно.
Рацион скуднел. Перспектива голодной смерти продолжала витать в отсеках корабля. По причине постоянного недоедания и истощения у космонавтов атрофировался желудочный тракт и совсем заросло анальное отверстие. Лишь одна голова продолжала пухнуть. От мысли чего бы пожрать? Да глаза увеличивались от напряжения, когда же наконец откроется долбанная Земля?
И вот таким образом совсем позеленевшие от жизни такой путешественники долетели до нашей Планеты. И тут же испустили дух.
- От полного истощения! – со слезой в голосе резюмировал свою речь Великий Клонмейстер Кака Мака. – Загадочными они предстали перед нами! Но я еще раз заявляю. Это клоны! Клоны и ни какие биороботы! Я берусь клонировать Зеленых пришельцев. Или прилетельцев, как хотите…Этого требует наука!
 Они будут жить рядом с нами. Как рядовые граждане, как учителя! Они поведают нам свои научные тайны, до которых мы дойдем через века. Они, например, научат нас, как при помощи клонирования наращивать мясное поголовье. По их рекомендации самый нерадивый фермер будет ежегодно с одной свиньи снимать до пяти урожаев нежнейшего мяса. Пока она не сдохнет от естественной смерти.  Срезай мясо до самых костей и выпускай скелет на новый откорм! Таким образом в перспективе и космонавтов мы сможем запускать в любые точки Вселенной! Проблема пищевых запасов отпадет. Только успевай клонировать  и поедать  друг друга в полете.
(Пусть никого не шокирует откровения Каки Маки. Великий ученый происходил из рода каннибалов и, следовательно, ничто каннибальское ему было не чуждо).
Не теряя времени Кака Мака ринулся вершить научный подвиг. Он укрылся в самом секретном и глубоком академическом подвале и так увлекся работой,  что забыл обо всем на свете.
   При помощи генной инженерии и секретных технологий умный африканец реанимировал Кассиопопян скопом, в одной пробирке.
На свет Божий явились три существа, голые, тощие и совсем не такие, каких рассчитывал увидеть Кака Мака и его оппоненты. Едва вылупившись из колбы и стряхнув с себя гербицидную житкость, новорощенные Франкенштейны повели себя, как обыкновенные земные уголовники.
Напялив на зеленные телеса медицинские халаты, они направились в ресторан. Но не отъедаться, а пить горькую.
Целую неделю, начинающие приобретать розовый цвет, уже не зеленые человечки, пьянствовали, дебоширили и проявляли нездоровый интерес к женщинам. Милиция обратилась за помощью к Каке Маке, со слезной просьбой унять разошедшихся клонов. Создатель попытался их урезонить. Но те пригрозили сворить из него суп, если он помешает им наслаждаться земной жизнью.
- Возможно, до путешествия эти человечки были примерными гражданами на своей Кассиопопеи. Космос со своей всепроникающей губительной радиацией изменил не только их внешний вид, но и психику. Это отразилось на всем, даже на гастрономическом аппетите. Может быть со временем в них проснутся материнские начала. К ним вернется утраченное. Мутация даст задний ход. И через несколько поколений они обретут человеческий облик. И это еще раз дает нам шанс убедиться в единстве мироздания. Не будем мешать зел… розовым человечкам становиться похожими на нас. Пусть гуляют, пьют, хулиганят. Только не филонят.
Так рассуждал великий Клонмейстер, наблюдая за своими подопечными.
И посланцы Кассиопопеи становились очень даже похожими на землян, они захватили телеграф. Связаться им с родной планетой не составляло труда. С Кассиопопеи незамедлительно пришел приказ захватить Абрамштадтскую Академию Наук с ее секретами и  кассой.
Но взять штурмом Академию не удалось, опыта не хватало.
Розовым человечкам ничего не оставалось как прибегнуть к старинной практике проникать во все щели – системе  взяток. Они всесильны. Взятки во всей вселенной обычны, как носовые платки, как ухаживание за женщинами, как утренняя зарядка. Абрамштадтские мздоимцы ничуть не лучше кассиопопянских “мздюков”. Продаются оптом и в розницу.
Но для этого нужны деньги. Пришельцы экспроприировали банк. Груженные мешками с деньгами они явились в Академию, с целью купить ее целиком, вместе с директором и тайно от народа переправить на Кассиопопею
Но Кака Мака был тверд.
  - Я понимаю кассипопяне старше землян  на  тысясчу лет, следовательно в тысячу раз  наглее. Но что скажут  абрамштадтцы?
 - Пока они допрут , что национальное достояниие  уплыло, пройдет время. А там ищи ветра в космосе.
  Огорченные неудачей покупатели пошли пропивать неизрасходованные деньги.
С целью повышения культурного уровня зеленных человечков повели в музей изобразительных искусств. Абрамштадт славился копиями картин великих мастеров. Наиболее подкованный в делах культуры клон Гитлера – Адольф Моисеевич – взял на себя обязанность сопровождать космических гостей.
Прежде всего эрудированный Адольф ознакомил их с жемчужинами музея “Герникой” Пикассо и “Черным квадратом” Малевича. Возле них, как всегда толпились эстетствующие знатоки, млеющие от восторга.
Глазастые кассиопопяне рассматривали картины прагматично.
Они развернули рулетки и принялись измерять параметры “Герники”. К сомнительным ее закоулкам прикладывали логарифмические линейки и транспортиры, припасенные заранее. Некоторые места рассматривали в лупу.
- Почему этот детский рисунок вызывает такой непонятный интерес у публики? – пытали они Адольфа Моисеевича. – Им за это платят?
- Недоросли вы ребята до земных высот! – Отвечал Адольф Моисеевич. – Или переросли… Я и сам не пойму, хотя в душе живописец. Хотя что тут понимать? Абстрактные выкрутасы посмотрел один раз и больше не тянет. А “Мадонну” Рафаэля готов смаковать всю жизнь.
По поводу “Черного квадрата” кассиопопяне были категоричны:
- Этот кусок фанеры, закрывающий дырку в стене, куда понятнее бесформенных награждений в “Гернике”. 
Зато картина И. Репина “Запорожцы” сразила их наповал.
Зеленные знатоки долго стояли в задумчивости, не отрывая глаз.
Компания развеселых персонажей настолько приковала их внимание, что Адольф Моисеевич успел вздремнуть, присев в музейное кресло.
Название картины “Запорожцы” звездные пришельцы приняли за медицинский диагноз.
- Запорожцы... – шептали они. – Бедняги! Они так же, как мы запором мучаются. Но почему им так весело? Нам было не до смеха. Мы плакали. Умеют земляне мужественно переносить невзгоды.
Справившись у своего чичероне где отыскать диагностика Илью Репина, умеющего делать пациентов жизнерадостными и не получив ответа, кассиопопяне подожгли музей.
Это переполнило чашу терпения Каки Маки. Он понял, что от зеленных хулиганов ничего путного не дождешься.
- Я им покажу, сукиным моим детям, Кузькину мать! Я их породил, я их и загоню обратно в Кассиопопу.          
По указанию Каки Маки космических авантюристов арестовали. После химической обработки  их деклонировали и в рефрижераторе отправили в Америку. Пусть янки голову ломают.
Осталось загадкой: почему Зеленые человечки именно зеленые, а не желтые или голубые? Были бы они желтыми, все ясно – у них на планете полно китайцев.
   А зеленные человечки нечто другое.
- Эээ! Да они просто недозрелые! – осенило Каку Маку. – Не достигли товарной кондиции! Потому и не успели сожрать друг друга.
  Несмотря на свое цветное происхождение Каку Маку волновал расовый вопрос.
- На земле цветных людей больше чем белых. Белых всего 22%. Что происходит с белой расой? Вымирает вслед за ящерами и мамонтами. Белые посевы зарастают черным чертополохом. Надо спасать белого человека от вымирания. И зеленные человечки подсказывают как это делать. Мы будем выращивать белых людей в колбах, не дожидаясь услуг со стороны женщин. У залетевших к нам Кассиопопян отсутствуют органы размножения. И пупка у них тоже нет. Разве это не намек? Демографическая проблема будет решена. Я найду способ выращивать людей гроздьями, на деревьях! На плантациях!
Мудреные мысли посещали голову Великого Кака Мака.


И пока спаситель бледнолицего рода человеческого экспериментировал в своей Академии над разноцветными клонами, добиваясь от каждого стопроцентного сходства с “папой - мамой”, несчастный Гайкин, отрешенный от мира, лежал на диване. Он ничем не интересовался, никуда не ходил, а почитывал сказку “О спящей красавице” и по-прежнему верил, что она появится вновь.
Он помнил, как его дед рассказывал о герое Гражданской войны Василии Чапаеве. Был такой фильм о нем. Раненный герой утонул в реке. Дети всего города очень сожалели и каждый день ходили смотреть этот фильм, надеясь наконец увидеть, как Чапаев не тонет, а живой добирается до берега. Ходил слух, что кто-то их пацанов уже видел такой финал, надо только дождаться его. Так и Гайкин, обсасывая историю с принцессой, верил, она проснется, обнимет его…как же иначе? Иногда принцесса приходила во сне. Но какая то серьезная и не привлекательная, и каждый раз непонятно за что колотила лжепринца по голове берцовой костью. Гайкин в ужасе просыпался и ощупывал голову.
Пищу Гайкину доставляли квартиранты.  Гайкин толстел, не ходил дальше туалета, ленился отгонять мух.
Он вообще бы не вставал с дивана до самой кончины, если бы не зубная боль. Она нагрянула неожиданно и стала мучить так, что дальнейшее нахождение в привычном положении, стало невыносимым. Волей-неволей придется идти к дантисту. На пытку.
Рано утром Гайкин направился в путь. Сам не зная зачем, он прихватил с собой хрустальный ларец с берцовой костью. Наверно боялся что украдут. В подъезде как всегда, торчал неугомонный сосед.
- Ты куда? – набросился он на Гайкина.
- Иду покупать веревку! – отмахнулся Гайкин.
- А зачем?
- Тебя повесить!
- Аааа…Надо!
Возле центрального сортира Абрамштадта Гайкин наткнулся на человека с метлой в руке. Тот усердно подметал тротуар, не забывая при этом внимательно просматривать мусор. Гайкин обомлел! Метлой махал никто иной, как Гитлер, но одетый не как фюрер, а как босяк. Неряшливая рубаха, грязные штаны, заправленные в стоптанные сапоги, на голове кепчонка со сломанным козырьком.
- Закурить нэма? – остановил Гитлер Гайкина. – С утра мету улицу, понимаешь, и не одного бычка! Обнищал народ. До пальцев выкуривает. Как дальше жить?
- Не курю. Но на два бычка денег дам. – посочувствовал Гайкин.
По дороге ему встречался еще один Гитлер, а затем еще несколько. Гайкин начал думать, что сошел с ума. Отшельник не мог знать о такой вещи, как клонирование.

Кое – как Гайкин добрался до зубоврачебной клиники. Ларец с костью он держал на руках, крепко прижимая к груди!
Его принял сам хозяин, он же главврач, генерал в отставке, Михал Семеныч Шкентелевич. Человек отважный и деловой. Ознакомив клиента с прейскурантом, главврач поведал ему о применяемой в его клинике новой сверхтехнологии, заключавшейся в…
Не вдаваясь в подробности, генерал  уложил Гайкина в железное ложе, которое тут же накрылось сферой и начало жужжать и вибрировать.
- Процесс пошел! – донесся до Гайкина голос Шкентелевича . – Что бы не подвергать клиента страданиям и, главное,  не отрывать от дел насущных, мы изымаем не сам больной зуб, а снимаем целиком голову. Отделенную от туловища ее легче ремонтировать и приводить в порядок. На время ремонта мы даем клиенту взамен другую голову. Вы согласны попользоваться чужой головой?
- Согласен. – отвечал Гайкин убитый болью. – Главное зуб… А чью голову дадите? Если умную, – назад не отдам, заранее предупреждаю!
Шкентелевич  заглянул в хирургический холодильник, тот был пуст. Ни одной запасной головы. Что же делать? Отпускать клиента, не содрав с него гонорара, деяние не в духе времени.
В кабинет заглянул Гитлер, тот самый который подметал улицу.
- Закурить нема? – ныл он. – Уши вянут. Капут мне…
- Есть! Есть! – отвечал ему дантист. – “Казбек” имеется!
Тут Гайкин полностью отключился. Остались в памяти какие-то дикие крики, мелькание скальпеля и еще какая-то чертовщина. Сколько Гайкин пробыл в беспамятстве? Час? Сутки? Вечность? Наконец он ощутил себя сидящем в кресле напротив Шкентелевича.
- Вот и все! – весело сказал тот. – Дело состряпано. Голову мы вам новую поставили. Правда вкрался небольшой нюанс. По всем параметрам вам больше бы подошла голова вашего дедушки Вована Гайкина. Но когда он помер от чрезмерного употребления спиртосодержащих жидкостей, его голову приобрела Академия. Вездесущий Кака Мака припудрил ее и запер в бронированном сундуке. Вам дорогой придется поносить голову гм…другого клиента. Полюбуйтесь на себя!
Предчувствуя недоброе Гайкин подошел к зеркалу. На него смотрел Гитлер Адольф Виссарионович, тот самый, который стрелял бычки. Но с некоторыми внешними отклонениями. Волос на голове был курчавый, нос, несколько раздавшийся по сторонам, цвет лица черный.
- Боже… - прошептал Гайкин. – Кто это?
- Мда…Это вы – пояснил Шкентелевич. – Это некоторым образом, игра природы. Голову, которая на ваших плечах, пришлось клонировать. Она не хотела покидать своего хозяина, пришлось ее силой оттяпать от туловища. Вот время дозирования в пробирке к ее генам вкрались сперматозоиды африканского императора Бокассы, людоеда. Мы с ним работали до вашего визита. Получился гибрид. Но это делу не помешает. Всего один день вам придется поносить эту голову.
- Клон? Клонировать? – удивлялся Гайкин. – В который раз слышу это слово! Объясните что это такое?
- Поносите голову Гитлера, узнаете! – отвечал дантист . – До встречи!

Гайкин вышел на улицу. Обновленный он презрительно поглядывал на пешеходов. Берцовую кость, как когда то в лесу, заткнул за пояс, хрустальный ларец зашвырнул в сторону мусорного ящика. Ему захотелось есть.
У уличной торговки он купил полпуда собачьей колбасы и мигом проглотил. Необыкновенный прилив сил почувствовал вчерашний затворник. Гены каннибала Бокассы бурлили в нем. Еще момент и Гайкин набросится на первого попавшегося съедобного человека.
- Я превыше всего! – стучало в его странной голове. – Все бычки в России принадлежат мне.
Побродив он вернулся  в клинику.
- Голову мне мою верните!
-  Еще не готова твоя голова! – отвечал Шкентелевич. -  И зачем она тебе…
        - Отдайте мне мою голову. – Закричал Гайкин, отстраняя руку  с зажатым в ней сверкающий скальпелем.
- Не хочешь содействовать прогрессу? – зарычал Шкентелевич. - Так оставайся совсем без головы!
И изловчившись, молниеносным движением срезал с плеч Гайкина, хотя и не родную, но все равно голову.
- Ой, ай! – успел пискнуть Гайкин и открыл глаза.
Он увидел себя полулежащим в лечебном кресле, живым и здоровым. Во рту терпимо побаливало, отдавало спиртом, на плечах явно, что – то присутствовало. Гайкин поднял дрожащие руки и нащупал голову. Вроде бы свою.  Мысли начали проясняться.
- Деньги давай! – окончательно разбудил его голос дантиста. – Починил я твою пасть. Зуб вырвал..
- Где? Где мой зуб? А колбаса, где колбаса ?
- Какая еще колбаса , глупостями не занимаемся. А зуб? Вот он зуб! Зуб столетия! Я такой огромный впервые вижу! – Шкентелевич  поднес к носу Гайкина нечто кривое и отвратительное. – Я его отдам в кунсткамеру Академии. Может быть, через 500 лет клонируют нового Гайкина! Этот зуб послужит хорошим материалом.
Гайкин напрягся. В который раз он слышит странное слово “клонирование”. Что это такое? И как это с моего зуба можно “клонировать” меня?
- Да да! – нес какую-то чушь сумасшедший дантист. – Академик Кака Мака кого хошь клонирует! Я ему тоже свой зуб подарю!
От нахлынувших чувств Гайкин задрыгал конечностями.Жизнь казалась уже не такой  мерзостной. 
В приемной у дантиста на столе стоял оставленный без присмотра хрустальный ларец целый и невредимый. Как корпус подводной лодки готовой сорваться в атаку, покоилась берцовая кость – напоминание о любимой принцессе.
За окном шумела улица. На первом плане выделялся Гитлер с метлой. Он только что нашел приличный бычок, и на лице его играла детская улыбка. Голова фюрера как заметил Гайкин, крепко сидела на плечах, никаких кудрявых волос на ней не произрастало.
Смутные мысли шевелилась в бедовых мозгах Гайкина. Зуб…Клонирование…Кака Мака…

По дороге домой Гайкин купил в киоске свежий номер газеты “Абрамштадтская правда-матка”. Дома на диване, он раскрыл ее, и на глаза попалась статья описывающая выдающиеся достижения Академика Кака Мака. Абрамштадтское светило добился колоссальных успехов в деле оживления человека. Путем клонирования он получал его копию. Двойника! Великий африканец изымал из останков подопытного индивидуума нужную молекулу, помещал в колбу и выращивал в ней такое же существо, живое! Но с другими мозгами. Интеллект, как известно не возникает сам по себе. Его надо сотворить.
Поэтому клоны не всегда блещут умом. С мозгами опасно экспериментировать. Еще не известно какие у него будут замашки. То ли амбал с куриными мозгами вылупится, то ли гад, которого свет не видывал.
Но пока все обходиться благополучно. Взять хотя бы клоны Гитлера – самые популярные в наше время. Все они из пробирки вылупились без осложнений, и жительствуют смирными и недалекими. Любят пофилонить. Самый отъявленный скудоум  написал рассказ «По морю надо ходить»  и его  приняли  в Союз писателей.
Гайкин прочитал статью несколько раз. И не только сверху вниз, как положено, но и снизу вверх. Вырисовывалась интересная картина.
- Надо посетит этого кудесника Каку Маку! – подумал он. – Я принесу ему берцовую кость принцессы. Если он клонирует всяческих бандюг и проходимцев, неужели откажет бедному принцу воскресить его принцессу? Так вперед же в Академию! На аудиенцию к Каке Маке! Мы сказку сделаем былью!

Академик африканского происхождения Кака Мака жил при своей лаборатории в обществе склянок, скальпелей и черепов. Своей скромностью в быту он удивлял коллег, гостей и шпионов. Питался он в рабочей столовой, на первомайские демонстрации ходил в санитарном халате с тесемочками завязанными бантиком на тощей заднице.
Редко кому из Великих удается стричь купоны со своих творений. Художник Ван Гог при жизни продал всего одну картину. Композитор Модест Мусоргский получил за свои произведения 350 рублей 50 копеек. Не был исключением и великий Кака Мака. За клонирование и оживление черт знает кого он не имел ни шиша. (Зарплату в Академии он получал за хорошее знакомство с министром, но отнюдь не за труды, и ее всю до копейки забирала  жена .   Она жила в Африке и посещали бедного супруга в день получки. Кака Мака очень страдал от безденежья.)
Гайкин явился к нему, когда Кака Мака мыслил, где бы раздобыть деньжат? Мнимый принц рассказал академику о цели своего визита. Как фамильную драгоценность показал берцовую кость принцессы, слезно прося вернуть к жизни любимую женщину.
Великий африканец внимательно осмотрел кость попробовал на язык, но с ответом не спешил. Он поделился с Гайкиным своими мыслями.
- Открыл я, уважаемый принц, интересное физическое явление. Есть такие, понимаешь, волны, которым еще нет названия. Каждый человек при жизни испускает их как передатчик. Вы понимаете – человек источник волн. Самое интересно то, что он продолжает их испускать после своей смерти. Человека нет, а волны от него идут. Вообще-то с ними сталкивались уже в начале XX века. Некие шарлатаны, называющие себя медиумами, устанавливали связь с потусторонним миром. Надо заметить, что эти волны  – назовем их “каковолны!” – хорошо принимаются сразу после кончины вызываемого объекта, а по мере отдаления – затухают. С духом Наполеона легче связаться, чем с духом цезаря, или Иисуса Христа. Того совсем не слышно, дистанция необозримая. Медиумы общались с духами посредством обыкновенной тарелки и не всегда успешно. При помощи же моего аппарата, который я сотворил – это плевое дело. Я вызову кого угодно! Давайте данные вашей принцессы. Я пообщаюсь с ней, как по телефону! Кстати, она молодая?
- Прямо сейчас вызовите? Удобно ли будет отрывать ее от сна?
- Разбудим! Не таких тревожили! – огорчился африканец. – Спасибо скажет! Так вы не ответили. Она молодая?
- Очень! 15 лет!
- Пятнадцать! Клево. Так вот, за воскрешение человека, я возьму немного 15 тысяч зеленых.
- Пятнадцать тысяч? Но у меня нет таких денег!
- Прекрасно! Тогда в знак благодарности  принцесса  станет моей женой.   Это плата за мой труд и знание!
- Женой? Не бывать этому! Принцесса моя! – полез на академика с кулаками ошеломленный таким поворотом дел, униженный принц, - Я за ней пять лет бегал, ночей не спал, одних штанов изодрал в лесу, не счесть!
- Как желаете. – не стал спорить академик. – Даром я и пальцем не пошевелю. Только за плату. Мне надо будет  её кормить, да и одеть тоже \\
- Одеть? Кого? Принцессу?
- Ну да она  же воскреснет  голой .
 - Она  не согласится  !
 - А это мы узнаем. Сейчас я ее вызову на связь. думаю, не откажет.  Кто  из    гроба  не  пожелает выйти на свободу.
Кака Мака подошел к диковинному аппарату, стоящему в лаборатории, включил его, поиграл на  кнопках , плотоядно заулыбался  будто подглядел нечто охальное, затем снял обыкновенную телефонную трубку.
- Алло! – закричал он в нее . – Алло!  Это тот свет? Я не ошибся?Как меня слышите?
- Хорошо слышим  !  –  прогудело в трубке. – Тот свет на связи! Чего надо?
- Дело есть ! Мне бы принцессу…как ее?
- Аврора! – подсказал Гайкин.
 - Аврора!  Позовите ее к аппарату.
- Аврору?! Есть такая. Минуточку!Поищем… Не бросайте трубку.
Трубка минуту кряхтела. Потом полился девичий голосок.
 - Ну я Аврора! Чего надо? Кто меня спрашивает?
- Аврора, это ты Аврора? – напрягся Кака Мака. – Ты меня слышишь?
- Слышу… - донесся загробный женский голос. = Слышу…
- Ага! Слышишь . Я  Кака Мака. Маг и анатом.  У меня к тебе вопрос. Заново родиться хочешь? Вернуться на наш свет желаешь?
- Еще как…-  загремела трубка. -  Он еще спрашивает.
- Тогда готовься! Сейчас начну тебя клонировать! У меня есть фрагмент твоих останков, берцовая кость! Так вот с нее, как Бог с Адамового ребра клонировал Еву, я сотворю тебя! Верну к жизни! Будешь такой как прежде! Но  в благодарность  станешь моей женой. Согласна стать моей женой?
- Не знаю… - донеслось издалека.
- Ага! У женщин “не знаю”  и означает: “согласна” – резюмировал Академик. – Правильно я Вас понял принцесса?
- Он еще спрашивает, дурак! – огрызнулся голос. – Пошевеливайся!

Академик засучил рукава. Гайкин хотел шарахнуть берцовой костью нахала по голове, но не сделал этого: кто, же тогда будет клонировать принцессу? Пусть этот негодяй сначала сделает свое дело, а уж потом-то я его!
Меж тем в лаборторию Каки Маки начали сбегаться репортеры и корреспонденты прессы и тлевидения. Они пронюхали о предстоящем опыте  прославленного клонмейстера.  Жужжали камеры струился трудовой пот.      
- Давай материал! – попросил Академик Гайкина.  – В смысле мосол от принцессы!
Дрожащей рукой Гайкин отдал бархатный сверток. Из него, торчала похожая на шарнир, оконечность кости. Массивными плоскогубцами академик вцепился в нее и с усилием оторвал кусочек окаменелой плоти.
Гайкина одолевала тревога. Он слышал, что с черепа Гитлера наклепали столько его двойников, теперь никакой Освенцим не переварит! Вдруг Кака Мака тоже посягнет на несклько принцесс ? Гарем из принцесс! С него станется!
- Щас…щас… - бормотал Кака Мака приступив к работе. – Щас мы ее, как в ракетном цеху. Без единой помарки! Так, вливаем в колбу секретный эликсир, бросаем туда вещество…Внимание! Щас начнется!
- Мне можно посмотреть? – напросился Гайкин.
- Конечно! Сейчас мужья принимают роды у жен – экономно и интересно! Почему бы клонирование не показывать по телевизору?
Колба величиной в человеческий рост стояла посреди лаборатории. Внутри ее четко обозначились деревянные нары. Сразу распространилась зловещая вонь, внутри что-то забурлило, засверкало, зашевелилось. Напряжение нарастало. Гайкин ежеминутно крестился.
- Внимание! – провозгласил Кака Мака. – Сейчас произойдет чудо. Кстати, принц, скажите, какие были последние слова принцессы во время вашего расставания? Они остались у нее в памяти, с которой ушла из жизни.
- Последнее ее слово было “…прощай...!”
- Прекрасно! Значит, первое ее слово в новой жизни, и, заметь, обращенное ко мне, будет: “…любимый”. Этим она закончит прерванную, когда то фразу.
Кака Мака был человеком дела, впрочем бездельников в Абрамштадте не водилось. Всех паразитов, включая чиновников и, ничего не производящих охранников, еще в прошлом веке, специальным Декретом пустили на мыло. Мыло получилось дегтярное, да такое ядовитое, что все собаки в городе от одного запаха попередохли.
В колбе продолжало бурлить и сверкать. Какие то живчики, похожие на сперматозоидов дрались между собой. Каждый мечтал  стать человеком. 
- Сначала оплодотворение, затем эмбрионизация. – заклинал Кака Мака, - Беги за шампанским, принц!
Сквозь завесу газа просачивался силуэт ребенка. Несомненно, это была юная принцесса. Это ее образ! Ее щеки, нос, селезенка, нога! И все это увеличивается, наполняется женскими очертаниями…
- Материализуется! – продолжал Кака Мака. Он снял с себя белый халат, сложил его в узелок и запихал в отверстие колбы.
- Пусть оденется! Если бы вы знали, какие скандалы закатывают голые клоны женского пола по окончании процесса оживления! Они били меня! Своего благодетеля!
Бурлящий раствор потемнел, но не настолько, что бы ничего не видеть. Стало заметно, как зарождающееся существо проворно напяливает на себя подброшенный халат. И уже на ходу пытается отыскать свое отражение в стекле. И вот уже хорошо просматривается лицо молодой женщины.
Но почему-то оно выражает гримасу. Будто отмахиваясь от комаров, женщина разгоняет жидкость. Страшные дым и зловоние вылетают из колбы наружу. Слышится звон разбиваемого стекла. Колба разваливается на части.
Посреди стеклянных руин стоят деревянные нары. На них, как на перине лежит женщина. Это принцесса. Точь в точь такая, какую ее видел Гайкин в хрустальном гробу. Она так же прекрасна, так же влекома. Очи ее стреляют по сторонам, губки сложены бантиком, заколыхалась грудь.
Гайкин бросился к ней. Принцесса скользнула по нему взглядом и вымолвила то слово, которое не успела произнести в роковой момент, в лесу.
- …любимый!
В лаборатории раздались аплодисменты. Она была заполнена научной элитой и корреспондентами всего мира. Очередную победу африканского кудесника спешили заснять на пленку. Уже летели в эфир сенсационные депеши. Местные “старые русские” сбросились по рублю, и  послали гонца за водкой. Ослепленный прожекторами Гайкин бросился на грудь принцессы.
- Дорогая! Я пришел! Я перед тобой! Приказывай что хочешь!
Аплодисменты загремели с новой силой. Все прониклись важностью момента. Каждый знал сюжет старинной сказки, свидетелями, которой им посчастливилось быть. Процесс клонирования прошел блестяще, фантастично! Принцесса проснулась! Сейчас должен последовать счастливый финал! Кинооператоры лезли друг на друга.
Принцесса развела руки, будто собиралась делать гимнастику.
- Меня снимают в кино? – томно произнесла она. – Как долго я спала! Какие виделись сны! Я помню, как меня поцеловал принц и…Что же было дальше?
А дальше случилось совсем сказочное свинство. Взятый в тиски корреспондентами Кака Мака высвободился и жалобно воя, подскочил к нарам. Он оттолкнул Гайкина, по ходу заехав ему в ухо.
- Я заявляю протест! – обратился он к народу. – Я напомню… В случае удачного оживления, принцесса обещала быть моей женой! Это было условие! А его надо выполнять! При свидетелях осведомляю тебя, Аврора. Ты должна стать моей законной  женой!
- Ложь! – взвизгнул Гайкин, нанося ответный удар. – Не было такого уговора!
- Как это не было! – отвечал Кака Мака – у меня все на магнитофон записано! Я все предусмотрел! Народный Суд будет на моей стороне!
- Я тебя берцовой костью по тыкве, нахал! Это я в пылу полемики обещал отдать принцессу. Сейчас ни за что не отдам!
- А я спрашивать не стану! Заклонирую принцессу в обратную сторону и тебя заодно!
Два претендента на руку принцессы стояли возле ее ложа. Виновница конфликта, как бы оценивая, поглядывала то на одного, то на другого.
- Любимая! Выходи за меня замуж! – молил Кака Мака жалобным голосом.
- Любимая! Выходи за меня замуж! – молил не менее жалобным голосом и Гайкин.
И тут начало происходить то, что ни в одной сказке не придумано. Принцесса стала меняться на глазах. Ее лицо вдруг почернело, покрылось морщинами, волосы поседели, изо рта полетели гнилые зубы. Она стала усыхать, уменьшатся, терять облик, поспешила лечь. И все увидели, что на нарах лежит уже ни какая не принцесса, а древняя старуха. Страшная и отвратительная.
Оцепенение сковало публику. Фотокорреспонденты в растерянности перестали нажимать на кнопки, что обычно проделывали автоматически, газетчики вхолостую задвигали перьями по воздуху, Гайкин выпучил глаза, а Кака Мака отпрянул и изготовился бежать.
- Што вы жделали шо мной, шволочи! – прервала оцепенение старуха. – Это я, или не я? Где мои телеса. Какая метаморфоза со мной произошла?
- Что? Что с ней? – недоумевали работники массовой информации.
- Што, што! – шамкала беззубым ртом старуха. – Газеты надо читать! Телевизор смотреть! Неучи! Недоумки! Где это долбанный Академик? Я бы ему и колбы мыть не доверила! Еще со времен Адама и Евы известно, что произойдет с живым существом, если он пребывает в летаргии десять лет. Проснувшись, он и будет выглядеть настолько же лет старше. А я пролежала во сне СТО лет! И положили меня в гроб, когда было 15! Стало быть, мне сейчас 115 лет! Падлы вы бешшовештные! Зачем разбудили? Кака Мака! Где ты? Ты обещал взять меня в жены. Так выполняй свое академическое слово!
Все присутствующие в лаборатории, конечно, знали, что овечка Долли, первый клон в истории науки, появилась на свет в возрасте шести лет. Ровно столько, сколько было ее “маме” – старушке. Немного времени ей было отпущено на житие.
- Не хочу жениться! – заорал прозревающий Кака Мака.
- Ты обещал! – ехидничали корреспонденты. – На пленку записано!
- Я думал она будет молодая! Все клонированные мною  женщины  - молоды!
По африкански матерясь Кака Мака рванул на улицу.
- Гайкин! – завопила старуха. – Подь суды! Ты еще в лесу клялся мне в любви! Целовал меня! Разбудил! Так выполняй же клятву! Бери в жены!
- Но я… - начал выворачиваться Гайкин. – Слишком молод. Тебе будет неинтересно жить с младенцем. Потерпи еще лет пятьдесят…
- Я устала ждать! Замуж хочу!
- Женись! Женись, подлец! – кричали в толпе. – Как благородный принц, ты обязан взять в жены бабу Аврору!
Беднягу подтолкнули к старухе. Согласно традиции откупорили бутылку паленной водки. – На настоящую у “старых русских” денег не хватило. Раздались крики “Горько! Горько!”
Гайкин взял в руки два наполненных стакана, вручил один продолжавшей лежать старухе и чокнулся с ней.
Баба Аврора одним залпом опорожнила стакан до дна. И сразу же ее начало корежить. Она протянула руки по швам.
- Что за отраву мне подсунули? Такой гадости не было в моем Королевстве. Паленая водка? Оно и видно, что паленая. Паленую водку принцессе подсунули! Падлы вы все законченные! Ох! Ох! Что это со мной? Отравили! Умираю… По настоящему…
- Другой у нас нет водки, только паленая. – грустно констатировал принц.
Принцесса тихо скончалась. Стопятнадцатилетний возраст не шутка! Над Академией затрепетал траурный флаг.

В последний путь ее провожали в обычном деревянном гробу. Кака Мака нес крышку гроба. Неутешный Гайкин принимал соболезнование. Его считали вдовцом, а Каку Маку изменником. Ее похоронили ряам с Гиви Энгельсом.
В тот же год прогрессивное человечество провело референдум о моральном статусе научного клонирования. Кто то был против, кто то наоборот призывал ускорить этот процесс. В первую очередь за его внедрение голосовали космонавты, собирающиеся лететь на Кассиопопею. Кака Мака обещал приложить все силы для полного внедрения метода клонирования людей не только на ветвях деревьев, но и в домашних условиях – например в горшке, на подоконнике. В странах с подорванной демографией клонирование просто необходимо.
Некоторые граждане были против. Где гарантия, что эксперименты прохиндея Каки Маки с клонами Гитлеров, Махно, спящих старух не выдадут такое чудо, которое и в сказку не поместишь! Франкенштейн непредсказуем!
Церковь выступила категорически против экспериментов Каки Маки. Самым непримиримым противником научного воспроизводства человека был местный архимандрит отец Сидор. Бывший капельмейстер полкового оркестра, после того, как сменил дирижерскую палочку на кадило, считал богопротивным все, что не поддавалось его разумению.
- Я против! – кричал обросший жиром священнослужитель. – Каку Маку надо арестовать! Чего доброго этот язычник свистнет в Турине Священную Плащаницу, – а на ней кровь нашего кормильца Иисуса Христа – и клонирует Сына Божьего! Смоделирует второе Пришествие! Надо при церкви заиметь гаупт–вахту! На цепь сажать отступников.      

Убитый горем, Гайкин не запил, как это положено русскому бедолаге, а решил податься в отшельники. Попрощавшись с Арчилом – квартиросъемщиком, он покинул родной дом. В подъезде, как всегда наткнулся на соседа.
- Куда? – задал он традиционный вопрос.
- На тот свет… - отозвался Гайкин.
- Аааа… Надо…
Гайкин отправился в дремучий лес. Туда где начиналась его любовная Одиссея. Там он надеялся отыскать следы хрустального гроба, перенести в Пантеон останки принцессы, лечь рядом и уснуть вечным сном. Своей смертью он искупит вину перед принцессой. Это он потревожил ее сказочный сон. Довел до страшной кончины. Если бы он не разбил хрустальное стекло гробницы, принцесса спала бы еще сто лет. А там глядишь, наука изобрела бы микстуру омоложения столетних. Поторопился он тогда. Жениться захотел, придурок! На принцессе!
Гайкин шел по лесу, оборванный, заросший щетиной. Питался сырыми грибами и потрошеными зайцами. Его мучил понос. Но по прежнему горели глаза и в груди трепыхалось благородное сердце.
Несчастным человеком Гайкин нашел то место, куда привела его, когда то сказочная мечта. Он узнал руины старого замка.
Но как все изменилось кругом! От непроходимых лесов остались одни пеньки. Кругом валялись пустые бочки из под бензина и до самого горизонта тянулась свалка. Какие-то личности сновали туда-сюда.
На том месте, где находился хрустальный гроб, стоял пивной киоск. За его прилавком орудовала толстая тетка чем то похожая на принцессу. Пиво по старинному выкачивалось из деревянной бочки, чавкающим насосом. Вокруг кучковались горланящие мужики. От былого, сказочного не осталось и следа.
Гайкин понял, что с прошлым все кончено. Напрасно он потратил столько лет на поиски эфемерного счастья. Он подошел к пивному киоску и занял очередь.


Эпилог

Отреченный от мира  стоял Гайкин в галдящей очереди.
От мужиков несло вековым перегаром, наполняющим воздух мерзким содержанием. Отовсюду неслось древнеклассическое : - Ты меня уважаешь?
Несчастному страннику хотелось скорее напиться и  стать уважаемым. Наполнив трехлитровую банку из под огурцов искрящимся пивом Гайкин примостился под кустом развесистой бузины. Иного сервиса здесь не полагалось. Следую местной традиции он влил объёмистую банку в глотку целиком и сразу. И эта в общем то детская доза, сразила целомудренного слесаря наповал. Он свалился на землю и хмельные чары начали обволакивать его замороченные мозги.
Поплыли видения. На первый план высунулась продавщица пива. В руке она держала банку с пивом и над ней вилась муаровая ленточка с надписью “Требуются принцы! Алкоголикам и слесарям просьба не беспокоить!” И уже это вовсе не продавщица, а прекрасная принцесса Аврора, та самая, которую он давным – давно встретил именно здесь на этом месте. За ее спиной возгорается медное Солнце, ангелы на деревьях кричат, что очень уважают Гайкина, с ним можно идти и в разведку  и  что – то еще очень приятное.
А потом откуда – то из мирового пространства нарисовался Кака Мака. Постаревший Академик Всех Наук погружен в тяжкие думы. От его головы испаряется трудовой пот, в руке колба с жидкостью.
- Эврика, мать вашу так! – орет он. – Я сделал новое открытие в клонировании! Я сделал так, что можно клонировать наоборот.
- Это как? – спрашивает Гайкин.
- А так! Из исходного материала я получаю не двойника, а его далекого предка. Да этого все мои клоны были того возраста, которыми закончили жизнь. Гитлер помер в 56 лет, стало быть и его клону, будет столько же. При помощи моего нового эликсира я намеревался клонировать плоть своего любимого кота Василия, погибшего в битве с мышами. Я хотел получить его копию, но получил совершенно неожиданное! Вместо кота Василия вылупился его далекий предок – Саблезубый тигр, живший миллионы лет тому назад! Он едва не сожрал меня! Я в панике бежал, едва успев прихватить с собой этот эликсир. Ты понимаешь Гайкин какая получилась эврика? Теперь палеонтологам не надо копаться в окаменелых помойках, отыскивая следы пещерного предка. Достаточно побрызгать на голову современного человека мой эликсир и – пожалте вам – получите неандертальца!
- Вот это да! – восхитился Гайкин. – Неслыханная эврика! Слушай Кака! Если ты миллионами лет можешь манипулировать, то и сто лет тебе по плечу!
- Плевое дело! Не такие крепости брали  академики…
- Тогда … У меня  есть в спичечном коробке пепел принцессы Авроры. Я его немного того… с её похорон. Сможешь ли ты извлечь из этого пепла  живую принцессу? Ну не такую, чтоб 115 лет… А моложе лет на сто? Чтоб ей было пятнадцать?
- Идея! – загорелся Кака Мака. – Мое сердце   никогда    не покидала принцесса! – Во имя науки я проделаю эксперимент возрождения принцессы из пепла!
И, как горящий факел, выхватил африканский ученный из запазухи колбу с эликсиром, тем самым которым окропил останки бедного кота Василия.
В свою очередь из спичечного коробка на расстеленный на земле халат, Гайкин высыпал драгоценный пепел. Для проведения опыта не требовалось ни оборудования ни времени, настолько совершенен был эликсир. Сияющий от возбуждения Кака Мака  начал трясти  над пеплом сказочную колбу.
- Не много ли ты брызгаешь? – как бы чувствуя недоброе прошептал Гайкин. – Я насчитал  уже сто капель! Как бы не  пере

боршить…
- А черт его знает? – так же шепотом отвечал экспериментатор. – Жидкость до конца не изучена. Сто капель думаешь много?
И скорее всего это было много.
Процесс оживления начался сразу же. С пеплом стали происходить странные и в тоже время ожидаемые эволюции. Пошел дымок, затрещало, забурлило, завоняло, начали обозначаться очертания живого существа. Еще миг и перед изумленными мужчинами предстала женщина. Но совсем не такая, какую ожидали увидеть. Во первых лет ей было сам черт не поймет, на низкий лоб свисали запутанные волосы, торчал широкий нос, самое удивительное тело ее облегала элегантная зверниная шкура. Вокруг расстилался незнакомый ландшафт.
- Ты что наделал, академик долбанный? – прозрел Гайкин. – Такими были женщины во времена пещерного застоя. Ты слишком глубока заклоннировал принцессу! Кому она такая древняя нужна?
- Всего сто капель… - пробовал оправдаться Кака Мака – эксперимент … однако надо с ней пообщаться. Не бросать же новорожденную.
- Я просил сто лет сбросить, а ты ее в пещерный век загнал! Она еще шкуру не сняла. Это какая – то прапрапра…
Женщина, местами даже совсем приятная, томно поглядывала на мужчин, поправляла волосы и пыталась в луже рассмотреть свое отображение.
- Кто ты? – спросил Гайкин.
- Кто, кто! Принцесса я! Не видишь что ли?
- Что то не похожа на принцессу!  – пояснил Кака Мака. – Вот посадим тебя на гороховый суп , да на голые нары без перин,  вот тогда  узнаем какая ты принцесса.
- Гороховый суп? С удовольствием! – произнесла женщина.
- Нет у нас супа, – печально молвил Гайкин. – Ничего у нас нет.
- Ну и дураки! – Сказала женщина,  -  Зачем тогда заманили.
И тяжело повздыхав и, не попрощавшись, побрела в сторону леса.
- Как бы она не улизнула к пещерным людям! – насторожился Кака Мака. – Ее тянет к своим сородичам, к костру.
- Надо что то делать! – запаниковал Гайкин. – Думай академик!
- Я знаю что! – осенила академика. – Мы догоним ее.
Кака Мака схватил колбу с волшебным эликсиром, поглядел на небо, как бы прощаясь с жизнью, и стал трясти ее над своей головой. Он тряс так щедро, что прозревающего Гайкина охватил страх. Он все понял. Он вырвал из рук академика колбу и тоже окропил свою голову жидкостью.
- Принцесса! – при этом кричал он. – Подожди я сейчас приду!
- И я тоже! – ревел Кака Мака, вырывая из рук Гайкина колбу. – Я тоже хочу к тебе!
Соперники боролись за обладание колбы так остервенело, что не заметили, как превратились в диких обитателей древнего мира. На них были шкуры, они были лохматы, лица потеряли привлекательность. И если бы они не прекратили драку, то загнали бы свои клоны, в такие глубины времени, когда еще и Вселенной то не было в помине. Что поделаешь любовь сушит разум.
Новокланируемые неразумцы пожертвовали всеми благами цивилизации, зато догнали принцессу, предмет своей страсти.
И вот они все вместе, Аврора, Гайкин и Кака Мака. Они стоят на лесной полянке разглядывают друг друга.
- Привет троглодиты! – совсем не удивилась принцесса и как бы оценивая пришельцев сделала гримасу.- Фи! Разутых, раздетых, мне еще не хватало. Пожрать то прихватили с собой?
 Мужчины молчали. Пищи не было. Вырисовывалась мрачная картина.
Рекстати  нагрянула ночь, таинственная, первобытноя. Небо было усеяно миллиардами звезд. Галактики еще не успели разбежаться по просторам Вселенной. По таким звездам можно нагадать что угодно – и крышу над головой, и перспективу как жить дальше,  конец света, и все что взбредет в голову. Но неприкаянным жертвам сомнительных экспериментов на ниве клонирования сейчас не до гадания по звездам, у них конкретные планы. Планы соответствующие возникшей ситуации. Аврорин план – обзавестись индивидуальным шалашом, у мужчин, догадывающихся о ее намерениях,  – план помудрее – как пристроиться  в этом шалаше.
И рассвет наступил так же внезапно, будто его включили.
Солнце оживило приунывшую компанию. Приблудные клоны – принцесса, слесарь и академик осознавали, что случилось нечто ужасное и непонятное.
- Залезли… – мрачно уяснил Кака Мака.
- Надо обратно тикать, – выразил Гайкин глупость.
- А как? Что бы восстановить статус – кво нужна лаборатория.
- Пожрать бы чего, – ныла принцесса. – Шли бы вы мужики на охоту. Не хочется еще раз помирать. Теперь с голоду.  Как, а Как. Ты бы на ыбалку схдил.
- Липовый ты академик – подскуливал Гайкин. – Загнал в пещерный век. Ни спичек, ни керосина, ни гвоздей. Как дальше жить? Надо бы по несколько капель … пожадничали. 
- Жрать хочу! –  твердила принцесса. – Вам хорошо вчера поели. А я сто лет хлеба не видела. Обедать хочу… гады!
Из леса доносились звериные рыки. Идти на охоту, значит самому стать жертвой. Маячила мрачная перспектива голодной смерти.
Выручила смекалка гениального академика.
На его шее висел старинный амулет. Такой в каких хранят тайные заначки и что то памятное. Но не яд и не групповое фото своих пятисот клонированных жен хранил в нем бывший африканец, а хранил пепел первого клона на земле овечки Долли. Это научная реликвия сопровождало Каку Маку повсюду, вдохновляя на новые открытия.
- У меня есть еще эврика! – Объявил он. – Я клонирую овечку Долли! У нас будет мясо! Я обещаю шашлык и праздник живота!
Гениальный африканец отыскал в траве вчерашнею колбу с волшебной жидкостью, вскрыл сувенир с пеплом и вылил в него весь оставшийся элексир. Ритуальное действо сразу же дало результат. Все вокруг задрожало, задымило, завоняло. Пришельцы из глубин третьего тысячелетия новой эры попадали от страха на землю.
Когда открыли глаза, то увидели перед собой мирно щипавшего травку огромного хазмозавра, со страшным рогам на носу и острыми зубьями на горбатой спине. У этого ископаемого ящера были добрые глаза и мягкие манеры.
- Шашлык отменяется, – придя в себя пролепетал Кака Мака и обратился с вопросом к животному, – Кто ты?
- Кто, кто? – отвечало животное человеческим языком. – Я овечка Долли, точнее ее прапрапра… Такой я была миллионы лет назад, не видишь что ли? Не правда ли я изящна?
- Ты опять переборщил академик? – пробурчал Гайкин. – Опять залез слишком глубоко. Что будем делать с этим чудищем? Оно сожрет нас!
- Не сожру! Не боись! – помахала хвостищем хазмозавриха. – Травоядная я. Я молочка вам буду давать. Оно у меня без нитратов. Не помрете с голоду.
Пришельцы из мира изобилия и сервиса воспрянули духом. Перспектива голодной смерти миновала. Сразу же были распределены роли. Академику доверили доить животину, – ее стали звать динозавриха Долли,  – Гайкина обязали заготовлять сено, а Авроре поручили готовить молочные блюда, брынзу и все такое…
Жизнь налаживалась. Для Авроры построили шалаш, из булыжников соорудили здание молокозавода, научились добывать огонь. В небе щебетали летающие ящеры, цвели баобабы, живило солнце, и это будило лирические чувства.
Кака Мака и Гайкин все чаще и внимательнее поглядывали на принцессу. Она любила из шалаша выставлять на солнце полненькие свои ножки, что заставляло мужичков вспоминать о вечности бытия от которого никуда не скроешься, даже в палеозойские эпохи. И однажды бездомный Гайкин, темной инопланетной ночью, проник в шалаш Авроры. И добился благосклонности томящейся женщины. Сбылась мечта фанатика сказки.
Благополучие в стане колонистов сразу же нарушилось. Треугольник дал трещину. Поверженный и томимый ревностью Кака Мака, укрывшись в каменных стенах молокозавода начал изобретать кремниевый топор. Наблюдательный Гайкин, почуяв недоброе, поделился подозрениями с подругой:
- Сосед строит коварные планы! Он вооружается! Он хочет меня укокошить! А тебя, моя принцесса, забрать в свой гарем. Еще чего доброго этот негодяй, при помощи своего кремниевого топора, сделает меня евнухом при своем гареме, но не так  ли?
Разгневанная Гайкина сожительница, во время первого же утреннего молокопития, указала наглому дояру не совать нос в чужую жизнь и вообще не высовывать его с молокозавода! Откусит!
Для Кака Маки начались грустные времена. Он скучал наедине с Долли и гнал хмельной кумыс.
И однажды утром, перед самым завтраком, вывесил на воротах плакат: “ Молокозавод закрыт на учет”.
- Фиг вам, а не молока! – объявил он, явившийся на завтрак супружеской паре. – Снимаю вас с довольствия. Слишком многого имеете. И любовь у вас и молока вам подавай.
- Но мы откинем копыта с голоду! – рассудила принцесса. – Ты слишком зарвался Кака. Ты не посмеешь. Чего ты хочешь?
- Что я хочу? – пошел в наступление молокохозяин. – Я пойду вам навстречу. Не дам погибнуть с голода, я дарю тебе Гайкин дойного козла, но за это ты отдашь мне Аврору! Выбирай: или голодная смерть в теплом шалаше, или молока от пуза. И полная свобода.
От негодования Гайкин затопал ногами. Наглец требует Аврору. Покушается на, еще не придуманный человечеством, семейный кодекс.
Кака Мака вывел из стойла послушную скотину. Одна его рука покоилась на огромном роге, торчащим из носа, в другой руке зловеще поблескивал кремниевый топор. На шкуре мех стоял дыбом.
Принцесса с тревогой наблюдала за возникшей сценой. Она ждала от верного Гайкина рыцарского подвига. Он должен постоять за честь семьи.
- Ну как? – не унимался Кака Мака. – Я тебе дойного козла, а ты мне жену!
Гайкин сжимал на груди кулаки. Принцесса воодушевляла взглядом.
И битва грянула! С криком: “За место в шалаше! За Аврору!” – рванув на груди шкуру, бросился он на Каку Маку. Летели клочья, брызгала кровь. Более изощренный африканец повалил соперника на землю , навалился и его задница победно задергалась в воздухе. Еще миг и Гайкин оставит принцессу вдовой.
Стоявшая рядом с драчунами мирная динозавриха Долли, молча наблюдала за конфликтом. Ее громадная пасть, обнажая древнеполизойские клыки, медленно растворялась. Добрые глаза наливались кровью. В ней просыпались женские начала. Старый африканец, - и место то которого в одной из его стеклянных клизм, – раздражал ее. Мало того, что он обозвал ее дойным козлом, так надумал еще и обменять на какую то приблудную тварь в облезлой шкуре.
И тихая праовечка обнажая пасть, склонившись над дерущимися соперниками, ухватила зубами задницу Каки Маки.
Раздался вопль. Дрыгая ногами великий ученный поплыл в открытую глотку, своего Франкенштеина. И уже из желудка донеслись горькие слова:
- Гибнет наука в пасти невежества! Прощай Аврора!
Великого ученого не стало. Долли облизнулась и молвила человеческим голосом :
- Ты меня породил, я тебя и сожрала! Сам виноват, нельзя уродовать природу. Она отомстит за насилие над ней!
Вильнув хвостищем, хазмозавриха поплелась в ближайший лес. Отыскивать соплеменников, или помирать – не вовремя явилась на свет.

Принц и принцесса остались одни наедине с природой. И были счастливы.
Гайкин в заботах о пропитании культивировал горох и принцесса с удовольствием отдыхала на сушенных стручках, заготовленных на зиму. Иногда Долли наведывалась, ее намеревались одомашить. Гайкин от ближайшего ручья провел водопровод в шалаш, по вечерам жгли лучину и никто не знает – может это были первые люди на Земле, занесенные на нее или случаем, или же опытом кокого нибудь сумасшедшего академика с Кассиопопеи, кто знает. Однаго календарь у них  в шалаше  показывал, что  наступал 2015 год палеозойской эры.



Пошел дождь, похолодало. Гайкину стало неудобно.
В голове шумело, в желудке урчало. Несчастный любитель сказок отряхнулся и побрел к пивному киоску занимать очередь.
Что ему еще оставалось делать…
 
                Конец.