Куликовская Евгения
Реалии снов.
(Сказочная фэнтези о любви для взрослых)
Часть 1.
- 1 -
Милена с криком проснулась и очутилась в ласковых объятиях матери. Отец сидел рядом, на постели девочки, нежно гладя дочурку по растрепавшимся пепельным кудряшкам.
- Девонька моя, Милочка, - шептала мама, - всё хорошо. Это просто сон. Дурной сон...
Милена ещё раз всхлипнула и кивнула:
- Сон... Хорошо, что это только сон...
Этот кошмар снился девочке с завидным постоянством. Раз в год. За несколько дней до или в течение недели после её дня рождения. Когда Мила была совсем маленькой, родители пытались узнать у ребёнка о содержании сна. Но, напуганная увиденным, малышка не могла внятно объяснить, что же происходило там, за гранью реальности. Из её лепета стало очевидным лишь одно: во сне мама умирала на глазах дочери. Более ни мать, ни отец не терзали девочку расспросами. А сон повторялся...
Теперь Милене было уже тринадцать. В ней проявлялся талант замечательной рассказчицы: она сочиняла сказки и стихи, участвовала во всех литературных школьных конкурсах, даже получила несколько соответствующих наград в городе. Но озвучить события сна или доверить их бумаге девочка так и не решилась. И, наверное, была права: зачем пугать добрую мамочку и расстраивать любящего отца жуткими подробностями о том, как она надрывается от бесполезного крика, когда на её глазах маму разрывают огромные собаки, а потом вдруг чувствует за своей спиной дыхание свирепого зверя, пытается бежать, спотыкается, падает и острые клыки впиваются ей в спину...
А сон повторялся... Невропатологи, один за другим, прописывали девочке успокоительные...
Но сон повторялся снова...
В шестнадцать лет Милена записалась в только что открывшуюся после ремонта Центральную городскую библиотеку - в школьной и районной девочка прочитала уже практически все наличествующие там книги. И здесь, перебирая карточки тематического каталога, Мила случайно наткнулась на раздел о сновидениях. Девушка немедленно выбрала для себя три книги (сборники статей, авторами которых оказывались люди различных профессий: медики, инженеры, воспитатели, учителя, домохозяйки, артисты, писатели). Первая называлась "Сон и реальность". Вторая - "Почему мы видим сны". И третья - "Моделирование снов".
Милена честно прочитала всё. Хотя мнения некоторых авторов были по меньшей мере глупы, хотелось захлопнуть книгу и выбросить её в мусоропровод. Но вот одна мысль запала в сердце девушки.
"Наверное, ради этой фразы и стоило прочитать всё остальное, - решила Мила. - Ведь ничего не даётся даром. Трудись - получишь желаемое... Итак, "заставить себя переиграть концовку сна". Как? Как же настроить свой мозг на то, чтобы он работал во сне по моим правилам?.."
И Милена начала самостоятельные психологические тренинги...
Накануне своего семнадцатилетия Мила вновь увидела во сне давно знакомый кошмар. Но свершилось то, к чему девушка себя упорно готовила... Собаки не прыгнули на маму, а, испугавшись чего-то, с визгом скрылись в кустах. И потом она, Мила, бежала к матери через луг, смеясь сквозь слёзы. А после мама с дочкой сидели на мягкой зелёной траве и улыбались солнцу, свежему ветерку, щебетанию птиц... Милена проснулась и побежала в комнату родителей. Теперь она чувствовала, что может передать словами страшный сон. Потому что теперь этот ужас в прошлом, больше он не повторится...
- 2 -
Милена, улыбаясь, вошла в комнату родителей. Ещё не было восьми часов утра, и в выходной сегодня день те не спешили подниматься с постели. С годами, видимо, накопилась усталость, поэтому воскресные утра начинались для родителей девушки не рано. Мила сознавала, что она - поздний ребёнок, что на её ещё молодые плечи в будущем ляжет необходимость ухаживать за отцом и матерью, что... Но девушка искренне любила и почитала родителей, и поэтому её не пугала перспектива быть нужной им, помогать и поддерживать их в старости, а лишь печалила недолговечность человеческой жизни...
- Доброе утро! - проговорила Мила, опускаясь на край кровати и обнимая по очереди маму и отца.
- Доброе утро, наше солнышко! - тепло отозвался отец. - С днём рождения!
Мама немедленно засуетилась, доставая из прикроватной тумбочки приготовленный с вечера подарок.
- С днём рождения, милая, - протянула она дочери небольшой цветной свёрток. - Ты выглядишь сегодня счастливой, - добавила мама, заглядывая Миле в глаза.
- Спасибо, - негромко засмеялась девушка и снова обняла родителей. - Я правда счастлива, - говорила Милена, аккуратно разворачивая подарок. - Мне больше не будет сниться этот кошмар, - пояснила она. - Никогда. Я его переиграла.
И не замечая радостно-удивлённых взглядов родителей, Мила достала наконец из серебристого свёртка небольшой синий бархатный футляр для ювелирных украшений. Легкий щелчок - и крышечка открылась.
- Какая прелесть! - воскликнула девушка, извлекая на свет божий золотой перстенёк с полупрозрачным зелёным камешком в виде ягодки.
- Нравится? - тревожно уточнила мама.
- Конечно, - Милена серьёзно посмотрела на родителей. - Очень.
И девушка поцеловала сначала мать, а потом засмущавшегося вдруг отца.
- Спасибо. Я никогда не видела ничего подобного, - добавила она.
- Ну, вот и славно, - облегчённо вздохнул отец, выбираясь из-под одеяла. - Теперь можно и вставать. А вы тут поболтайте о своём, о девичьем, - добавил он, улыбаясь. - Я же никого не тороплю.
Бодрой для шестидесятилетнего мужчины походкой отец направился в гостиную. Оттуда через пару минут донёсся скрип открываемой на балкон двери. Каждое утро начиналось именно так - отец в пижаме в потоке свежего воздуха (зимой морозного, летом бодряще прохладного) делал зарядку.
- Спасибо, - повторила Милена, прижимаясь к матери.
- Он очень переживал, что тебе не понравится, - кивнула мама на дверь в гостиную. - Ведь камень-то полудрагоценный. Хоть и в золоте.
- Что ты! - запротестовала Мила. - Колечко чудесно! Мне очень нравится. Это что - под заказ? Индивидуально?
- Да, - призналась мама. - Ювелир при нас рисовал эскиз. А камень отец выбрал под цвет твоих глаз. На изумруд у нас не хватило...
- Мамочка... - Мила потёрлась щекой о мамино плечо. - И хорошо. Потому что такого больше ни у кого нет.
- Нет, - согласилась мама. - А камень этот - хризопраз.
- О! - вспомнила Милена. - Я читала. Хризопраз в золоте обладает магическими и целебными свойствами - очень полезен для глаз.
Мама погладила дочь по волосам.
- А что ты сказала о сне? - тревожно спросила она. - О кошмаре? Что значит "переиграла"?
- А это я в книжке одной нашла, - заторопилась рассказать Милена, вспомнив, что именно за этим она собственно и прибежала с утра к родителям. - Если вам снится один и тот же неприятный сон, то надо постараться во сне же переиграть его, то есть изменить концовку сна по своему желанию... И у меня получилось! Сегодня ночью... Теперь собаки не убивают ни тебя, ни меня, а просто убегают в кусты...
- Собаки? - едва слышно переспросила мама.
- Собаки, - тихонько кивнула Мила, испугавшись того, как побледнела её мама. - Всё хорошо. Это же был только сон. И теперь он больше не повторится...
- Да, да, конечно, - постаралась улыбнуться мама. - Просто я не знала, что в твоём кошмаре были собаки... Но раз уж ты сама со всем справилась и... Слушай, и я кое-что должна тебе рассказать...
- 3 -
- Ты знаешь, что родилась ты на месяц раньше срока. Мы тогда в деревне были, у бабушки твоей. Царствие ей небесное. Думали, провести отпуск на природе, подальше от города. Беременность у меня проходила спокойно, хоть и поздняя. Никаких неприятностей не ожидалось. И вдруг... Всё ночью случилось. В грозу. Быстро так. Меня до районного центра и не успели бы довести. В общем, врач скорой и деревенская фельдшерица роды у меня и приняли, в фельдшерском пункте. Там и комнаток всего две... Лето, духота. Окна открыты. Дождь на улице хлещет, молнии сверкают, гром гремит. Свет отключили. Хорошо ещё, недавно аварийный аккумулятор фельдшерица выпросила в районе... Страшно мне было, честно тебе скажу. Больно, непонятно, и сознание несколько раз теряла. А ты появилась - и ни звука. Синенькая. Словно и не живая. Фельдшерица тебя простынкой наскоро завернула и вынесла в соседнюю комнату. А я ещё больше перепугалась. Как закричу что-то невнятное. Фельдшерица обратно вбегает. Тут я вскочила (откуда силы-то взялись?). Меня обратно уложили. А я ору: "Дочку мою верните сюда! Я её не слышу!" И показалось мне, что лица у врачихи и фельдшерицы такие, словно они покойника только что увидали. "Сейчас, девонька, сейчас, - стала нашёптывать мне врачиха. - Лежи тихо. Всё объясниться..." "Что объясниться? - кричу я. - Где моя девочка? Что с ней?" Вдруг в соседней комнате, куда тебя унесли, рама как хлопнет. И ребёнок закричал, взахлёб, громко так. Фельдшерица туда бросилась. А там что-то вроде люльки было наскоро приготовлено, у самого окна. Рамы были закрыты. Тебя в эту люльку и положили. А окно от ветра распахнулось, дождь прямо на тебя полил. Ты и закричала... Ну, фельдшерица к тебе подбежала, окно скорее захлопнула. А гроза всё бушует. Да сама-то как вскрикнет...
Женщина помолчала немного, переживая вновь все тревоги и страхи той ночи. Потом продолжала печально:
- Мне позже, после выписки, фельдшерица всю правду о той ночи рассказала... Нас с тобой увезли потом в районную больницу. Неделю там продержали. А потом я уже сама к фельдшерице сходила, спасибо сказать. Да и упросила рассказать мне подробно, что в ту ночь было. А то сама-то я как в бреду всё помнила... Да и не всё, как оказалось...
Милена не перебивала мать, слушала жадно, боясь пошевелиться.
- А оказалось, что приняли тебя за мёртвую, когда ты родилась. Потому и унесли. И мне сказать не решились сразу... А когда ты в соседней комнате закричала, так они сами о чуде подумали. И когда фельдшерица к тебе подбежала, то простынка твоя вся мокрая была, а ты порозовела так хорошо, словно тебя дождик не только холодом окатил, а жизнь в тебя вдохнул... Ну, а фельдшерица-то окошко бросилась закрывать, а там ...
Женщина в ужасе закрыла глаза и несколько минут не решалась продолжить свою повесть.
- А там лежит женщина. Ничком на траве. Почти под окном... Вернее, это потом стало известно, когда следователь уже приехал, что женщина... А фельдшерица увидела ... кровавое месиво вместо человеческой спины. И огромная псина подняла к окну свою голову, оскалила пасть, зарычала и - бросилась прочь... Потом так этого зверя и не нашли. А деревенские ещё долго опасались нападения неизвестной твари... В общем, под окном фельдшерской избушки, у края леса нашли труп неизвестной женщины с мёртвым младенцем, девочкой... Искали родственников. Но так и не нашли никого. Даже имени несчастной не узнали. Она, бедная, и родила-то, видимо, где-то в лесу, неподалёку. И шла-то, наверное, к людям за помощью. А что за злая судьба забросила её в глушь, одинокую - кто знает. Только и ребёночек её умер, и саму её одичавшая собака загрызла. и никто не успел даже попытаться спасти... Вот такая вот правда, Милочка...
Мать тревожно смотрела на дочь.
- Прости меня, солнышко моё, - прошептала она со слезами. - Я так надеялась, что тебя этот ужас не коснётся, не будет мучить. Ты же только-только появилась на свет... А ты вон как... Столько лет один и тот же сон...
Милена обняла свою мать.
- Всё хорошо, - тихонько заверила она. - Правда... Теперь я даже знаю, что не сумасшедшая, что моему кошмару есть реальное объяснение. Что я это всё видела, ещё не осознавая. И страшное осталось в подсознании... Теперь всё в прошлом...
Девушка помолчала и добавила:
- А эта неизвестная? Это на её безымянную могилу мы заходим, когда приезжаем на деревенское кладбище, к бабушке?
- На её, - кивнула мама. - Ведь никто за могилкой не ухаживает... Да и мне так легче. Ведь мы-то с тобой живы, а она с ребёночком погибла как раз в ту ночь...
- Хорошо, что ты мне всё рассказала, - после паузы призналась Милена. - Спасибо тебе, мамочка. За всё... А мне, правда, как-то лучше стало... Чище как-то...
-4-
На террасе небольшой уютной дачки было тепло и шумно. С окончания летнего сезона никто из города не наведывался в этот маленький посёлок. А сегодня, в морозный январский денёк, в разгар студенческих каникул обычно тихий домик родителей скромного восемнадцатилетнего студента первого курса медицинского института Лёши Кармина был полон молодёжи. Собрались почти все бывшие одноклассники Алёши. Вроде и недавно школу закончили - полгода всего прошло, а повидаться всем хотелось: дружным был этот замечательный весёлый 10-Б.
Милена, сидевшая у окна, радостно подпрыгнула и замахала руками кому-то там, на заснеженной тропинке, ведущей от калитки к крылечку. За девушкой поспешили и остальные.
- Иришка приехала! Молодец какая! - раздавались восторженные крики.
Ирина Аленова, лучшая школьная подруга Милы, сразу после выпускного уехала в столицу. Поступать. Но куда - не сказала никому. "Чтобы не сглазили", - смеялась она сама. Ребята, конечно, догадывались, что стремится их Иришка в артистки, но делали вид, что ничего не подозревают. Ну, волнуется человек, зачем его лишний раз расстраивать, заставлять нервничать. Тем более всем понятно, какой бешеный конкурс в театральный. А Ирочка умница, кто ж спорит, талантливая - и поёт, и танцует, и стихи читает превосходно, с душой... И вообще - Но мало ли таких в столицу-то приезжает счастья своего попытать? А Иришка как уехала, так и пропала - ни слуху, ни духу. И родители её с двумя младшими сестрёнками как раз квартиру обменяли... Даже самой близкой своей подружке Милене Ира не звонила... Только в сердце Милы почему-то всё равно жила уверенность, что у Ириши всё в порядке. Милене в сентябре даже сон приснился, как Ира стоит где-то на сцене и декламирует Маяковского, а известный актёр её слушает и кивает так одобряюще...
И вот Ира спешила по снегу к домику, откуда уже слышались приветственные возгласы, в ответ на которые девушка улыбалась и взмахивала руками. По одежде, чуть изменившимся манерам вновь прибывшей ребята признали в Ирише "настоящую столичную жительницу"... Потом было много расспросов, с новым энтузиазмом обращённых к опоздавшей к началу вечеринки Ирочке. Девушка, улыбаясь, поведала бывшим одноклассникам, как поступала, дрожала и тряслась, как волновалась до слёз и подгибающихся коленей, как стояла на сцене и читала Маяковского...
- ... Уж сама не знаю, - смеялась Иришка, - что это я вдруг Маяковского начала читать. Я же совсем иное готовила. А тут вдруг само выскочило... Ну, я и читаю, а Светлов встал со своего места, слушает и одобрительно так кивает...
Милена усмехнулась. "Надо же, - подумала она, - действительно Светлов. И Маяковский... Прямо вещий сон какой-то, оказывается..."
- 5 -
На следующий день в город Милена и Иришка возвращались вместе. Ребята оставили подруг вдвоём - понимали, что девушкам хочется пообщаться только друг с другом, ведь не разлей вода были они целых десять лет.
- Ты прости меня, Милочка, - каялась Иришка, - что даже тебе ничего не сказала и не объявлялась столько. Я страх какая суеверная оказалась. Для себя решила: вот первую сессию сдам, тогда и скажу. Если не вылечу. Вот, не выгнали...
- Да я же всё знала, - улыбнулась Мила. - Я же тебя чую.
Девушки засмеялись.
- Я тоже тебя чую, - подхватила Ира. - Я как с самолёта вышла, меня папа встречал, так и сказала: "Сегодня я с вами дома, а завтра к Миле побегу: чувствую, что встретиться наши собираются". Вот. Только чуть-чуть опоздала. А у тебя-то как? Это правда твоя статья была перед новым годом в "Театральной жизни"? Мне понравилась. И вообще её у нас в институте очень хвалили. А потом Светлов сказал: "Вот такими активными, умными, чувствующими и талантливыми должны быть студенты. Не только будущие журналисты". Я только тогда, растяпа такая, на имя автора взглянула. Думала, запомнить надо... - Ирина обняла подругу.
Милена улыбнулась.
- А ты Светлова часто видишь? - спросила она.
- Так я же на его курсе, - пояснила Ира. - А что?
- Да тут так забавно вышло, - призналась Милена. - Я ведь сон про тебя видела. В начале учебного года... А ты вчера нам рассказала, как поступала... Ну, я тебя на сцене видела, ты Маяковского читала, а Светлов стоял и кивал одобрительно так...
- Класс! - восхитилась Ира. - Да ты ещё и сны пророческие видишь! Слушай, сейчас это всё в столице так модно становится... А, может, у тебя и впрямь какие-нибудь паранормальные способности? Может, их развивать можно?
- Ага, - засмеялась Милена, - журналист пишет статьи на основе своих сновидений. Это случилось с вами вчера, меня там не было, но мне всё это привиделось во сне...
Иришка тоже залилась звонким смехом.
- А вообще, - уже серьёзно продолжила Мила, - ты же сама помнишь, как в старших классах я рылась в библиотеках, разыскивая материалы о снах. Скажу тебе честно, психологи всё объясняют разумно и убедительно. Просто снится человеку то, о чём он думает. А я о тебе переживала. И как ты мне дома читала того же Маяковского. И как я тебя убеждала, что это ... круто! - Милена усмехнулась. - И Светлов тоже вполне вписывается в объяснения. Как артист он мне всегда нравился. Давно о нём не слышно было. Даже одно время газеты писали, что он больше студентов набирать не собирается. Вот всё это во сне и всплыло из подсознания. Смешалось, соединилось в одну историю. Как оказалось, соответствующую реальности. Но это только случайность. Согласна?
- Согласна, - кивнула Ира. - Хотя ведь я-то должна верить в необычные способности, - вдруг заторопилась возразить Иришка. - У меня призвание эмоциональное. К душе, к сердцу обращённое, а не к холодному разуму и расчёту.
- Ну, ты замахнулась! - снова рассмеялась Милена. - К чувствам всем не плохо бы повнимательнее быть, но и голова человеку не только для шляпы дана. Думать никогда никому не мешало.
- Милочка! - воскликнула Иришка. - Сколько лет тебя знаю, и всегда диву даюсь: как же при твоей чувственности, эмоциональности ты одновременно бываешь такой разумной? Ведь стихи пишешь ой какие душевные. Над рассказами твоими и посмеёшься, и поплачешь. Статьи и очерки даже критики называют порой чересчур душещипательными. А как что объяснять начинаешь, так сплошная математика, наука точная, всё по полочкам, раз-два-три...
Подруги опять рассмеялись.
- Ладно, - махнула рукой Милена, таким образом предлагая закончить тему о себе, - Иришь, ты лучше о столице расскажи, о театральном. А то у нас город хоть и немаленький, но ... интересно же, как в других местах люди живут. Да и о себе ты ничего толком ещё не поведала. Пожалуйста, - и Мила так жалостливо посмотрела на Ирину, что та и не попыталась уклониться от рассказа о своей новой студенческой жизни...
- 6 -
- Лёша, ну, ты же сам почти врач, - стараясь не дать слезам брызнуть из глаз, упрашивала Милена. - Ты же уже согласился проводить меня домой, а не в травму. Ну, подумаешь, ногу подвернула. Ведь не сломала же...
Алёша, крепко поддерживая Милу за талию, в сотый раз посмотрел девушке в глаза.
- Да, - вынужден был признаться молодой человек, - я учусь в медицинском...
- И хорошо учишься, - немедленно вставила Мила.
- И мне действительно думается, что у тебя только вывих, - продолжал Алексей. - Но у меня же совсем мало опыта! А если я ошибся? - попытался возразить он. - Ты же практически не встаёшь на ногу...
- У меня особые отношения с болью, - напомнила Милена, устраиваясь поудобнее на скамеечке автобусной остановки, куда наконец-то спустя сорок минут после выхода с крытого катка, где девушка и умудрилась неудачно упасть, они доковыляли. - Ты же сам в школе всё время бегал за нашатырём и врачихой в медпункт, если я на переменке или на физ-ре зарабатывала синяк или шишку.
Молодой человек вынужден был усмехнуться.
- Наверное, тогда я и решил стать медиком, - пошутил он. - Чтобы не надо было никуда бежать, а всё было под рукой... Ладно, - Алёша вздохнул, - давай я снова посмотрю и повязку поправлю. Зафиксирую голеностоп заново.
- Угу, - кивнула Мила, осторожно вытягивая вперёд левую ногу и опираясь спиной на изрезанную ножичком спинку старой деревянной скамейки. - Это мне за несвоевременность желаний, - добавила она. - Говорила мама, покатайтесь на велосипедах, вон какая погода чудесная. Нет, мне летом на каток приспичило...
Милена ойкнула, закусила губу. Алёша вздохнул, стараясь как можно осторожнее бинтовать распухшую ногу девушки. Мила молчала, стараясь смотреть в сторону - на зелёные деревья парка, на воркующих на крыше ближайшего дома голубей, на задорных весёлых воробьёв, шумной стайкой гоняющихся за крошками по мостовой. Только бы отвлечься от боли...
- Всё, - Алёша поднялся с колен. - Ты как?
- Спасибо, - постаралась улыбнуться Мила. - Нормально... Ну, не могу я на больничный, - добавила она виновато. - У меня завтра такое интервью! Если всё получится, меня в штат возьмут, понимаешь?
- Значит, и ты от нас уедешь? - спросил Алексей.
- Нет, - Милена взяла Лёшу за руку. - Совсем нет. И последний год доучиваться буду здесь. И потом никуда переезжать не надо. Статьи через электронку пересылают. Будут только командировки куда-нибудь. Ну, и на какие-то заседания в редакцию надо будет ездить. Я так поняла, что им и нужны штатные корреспонденты в регионах. Вот... А столица - это для Иришки. Ей здесь тесновато.
Друзья засмеялись, пожимая друг другу руки.
- Я не в смысле осуждения, - вдруг смутился Алексей. - Ира молодец, что себя нашла и место своё нашла. И другие тоже. Ну, из наших. Кто уехал. Просто мне кажется, что тебе что-то другое нужно. Но вот что - я не знаю.
- Лёш, а ты случаем психологией не увлёкся? - спросила Милена.
- Серьёзно - нет, - покачал головой молодой человек. - А что? Похоже? - он улыбнулся. - Нет. Я выбрал давно. Офтальмолог значит офтальмолог. Так что по травмам ног я всё же не спец, - с намёком добавил он.
Милена погрозила пальцем.
- Домой, - напомнила она. - А вон и автобус идёт...
- 7 -
Сон был ярким. Удивительно чётким. Даже совершенно незнакомые Милене люди виделись ей во всех подробностях. И полным радости был этот сон...
Девушка открыла глаза и улыбнулась пробивающемуся сквозь занавески ласковому летнему солнцу.
- Доброе утро, мир! - прошептала она и потянулась.
"И почти не больно, - подумала Мила, ощутив повязку на травмированной вчера ноге. - Спасибо Лёшке. А ещё прибедняется - не по его части, мол... Нормально вправил, а вывихнула-то я здорово... - девушка снова улыбнулась. - Вот и пусть мой сон сбудется. Пусть хоть в благодарность от меня..."
Милена поднялась с кровати, не спеша, чтобы лишний раз не причинить боль левой ноге, подошла к окну, раздвинула шторы и распахнула рамы. Тёплый ветерок впорхнул в комнату, освежил лицо.
Накинув тоненький халатик, Мила пошагала на кухню.
- Привет! - улыбнулась она родителям.
- Доброе утро, соня, - усмехнулся отец.
- Как твоя ножка, "фигуристка"? - с тревогой спросила мама. - Садись. Тебе кофе или чай?
- Чай, мамочка. Спасибо, - девушка устроилась на своём любимом месте, у окна. - Всё нормально.
- Ты так и светишься, - заметил папа. - Что произошло?
Милена пожала плечами. Она действительно ощущала какое-то необъяснимое счастье.
- Просто всё хорошо, - улыбаясь, попыталась объяснить она. - Мне хорошо. И такое чувство, что всё сегодня получится... А ещё мне Лёшка приснился. Что он, представляете, женится! И такой счастливый весь...
- Девочка моя, - растерялась мама, - мы, конечно, с папой очень будем рады... И Алёша такой славный молодой человек... Но ты же сама твердила мне, что вы только друзья, что он не...
Милена подскочила к маме и обняла её нежно.
- Мамочка, я и не говорю про себя, - пояснила она. - И Лёшу как своего мужа не воспринимаю. Он замечательный, но он не... не мой... А его невесту из сна я в жизни никогда не видела... Но так всё ярко было, так хорошо, и мне очень захотелось, чтобы Лёшка был так счастлив не только во сне, а на самом деле... Понимаете?..
Отец улыбнулся.
- Ну, ладно... - вздохнула мама. - Но... мы просто тоже хотим... чтобы ты была счастлива...
- Я счастлива, - серьёзно ответила Милена. - Очень. У меня есть вы, есть замечательные друзья, есть много интересного в моей жизни. И вообще... всё ещё будет!..
Мила, действительно, ощущала себя счастливой. Она не лукавила. Ей было тепло и уютно с родителями. У неё были верные друзья (немного, как и должно быть, если речь идёт о настоящей дружбе). Было и много хороших знакомых. Был в её жизни любимый институт, куда привело её призвание - любовь к слову, литературный талант, идущее от сердца стремление узнать что-то новое, доброе, светлое, и поведать об этом другим... Да просто многое было ей интересно, и девушка стремилась жить. И вовсе необязательно на пятом курсе института найти свою любовь, выйти замуж... Всё ещё только начинается. Ещё всё впереди...
- 8 -
С эйфорическим ощущением счастливой наполненности бытия Милена жила лет десять. Она закончила институт, с головой ушла в репортёрскую работу, сама освоила профессиональную фотоаппаратуру, ведь сам быстрее сделаешь так, как видишь, чем объяснять кому-то, даже очень талантливому и близкому тебе по духу. Её статьи печатались и в родном городе, и в столичных изданиях. По воле журналистской судьбы Мила знакомилась с огромным количеством людей, многие из которых становились её хорошими знакомыми. У неё появилась масса увлечений, или, как принято было теперь говорить, хобби. Она страстно полюбила фотографию, делала не только сопровождающие её репортажи снимки, но не пренебрегала и пейзажами, и портретами. Потом сердечно привязалась к прекрасным четвероногим друзьям человека - к лошадям. Не только научилась ездить верхом, но по возможности наведывалась в конный клуб просто помочь в уходе за этими благородными созданиями. Она продолжала встречаться со старыми друзьями, радоваться их удачам или поддерживать в трудные минуты. По ночам она привыкла порой видеть "вещие сны". Сама она никак не могла с полной серьёзностью именовать себя "провидицей" или "пророчицей", объясняя все свои предугадывания событий психологически, затаившимися где-то в подсознании когда-то виденными образами, едва мелькнувшими мыслями. Она перестала удивляться тому, что персонажи подобных снов, даже если ей казалось, что прежде она их в реальной жизни не видела, потом появлялись на её пути воочию. Так было и с невестой Алёши Кармина, доброй и спокойной красавицей Дашей, с которой Милу теперь связывала тёплая дружба, и с мужем Иришки, талантливым столичным кинооператором Максимчиком, как неизменно называла его сама Ира.
Что и говорить, жизнь Милены была активной и насыщенной интересными событиями. И её вполне устраивала. Вот только родители желали для дочери всё же чего-то иного. Или, по крайней мере, чего-то ещё. И Мила, конечно, чувствовала это, понимала, знала. Знала, что хочется старикам и семейное счастье дочери увидеть, и внуков понянчить.
Но никак не складывались у Милы прочные любовные отношения. Да и вообще отношения Милены с молодыми людьми носили исключительно дружеский характер. У неё неоднократно появлялись ухажёры, приглашали на свидания. Она соглашалась. Очаровательно проведённый вечер или увлекательная поездка - и кавалер переходил в разряд хороших знакомых. Или исчезал из её жизни вовсе. Без обид - как само собой разумеющееся. То ли сердце Милены было закрыто для любви, то ли не успевали претенденты в своих попытках ухаживания за девушкой нагнать её в её стремительном путешествии по жизни.
- 9 -
Милене уже исполнилось тридцать. Она оставалась очень эффектной внешне и по-прежнему активной в жизни. Иришка утверждала, что теперь Мила даже привлекательней, чем в юности, ибо ушла угловатость движений, исчезла излишняя стеснительность. Даша добавляла к этому, что Милена выглядит моложе своих лет. И обе сходились на том, что пора бы подруге остепениться, то есть отвлечься от работы, от разнообразных хобби, и обратить свой взор на сильную половину человечества с вполне конкретной целью - замужества.
Милена отшучивалась. Но в глубине души осознавала, что ей самой уже хочется что-то изменить. Что любимая работа уже не приносит того удовлетворения, которое было прежде. Что, завершая очередное свою путешествие - по делам или по увлечению, - ей чего-то не хватает.
Мила полюбила тишину. Иногда ей необходимо было уединиться, остановиться. Очень помогали прогулки верхом, когда она одна отправлялась в лес или в поля. Даже сделанные ей фотоснимки изменили свою содержательную наполненность: раньше главенствовали яркость красок и эмоциональная экспрессия, теперь тона стали мягче, спокойнее, кадр словно бы потеплел, помудрел...
Как-то в конце октября на одной из домашних вечеринок у "широко известной в узких кругах" оригиналки-художницы, где собирались обычно все хорошо знакомые Миле люди, оказался бывший сокурсник хозяйки дома, а ныне декоратор драматического театра Сергей Лептов. И как-то само собой получилось, что при беседе о новых картинах художницы Сергей и Милена стояли рядом. Потом за свободно накрытым столом, где гостей потчевали чаем с пирогами, Сергей снова оказался возле Милы. Они разговорились. Милена поразилась, как легко и спокойно она ощущала себя в обществе едва знакомого ей человека. Ведь это внешне она всегда держалась непринуждённо, а каких усилий ей стоило постоянно бороться со своей внутренней зажатостью, не позволять нелепой стеснительности вырваться наружу, что было бы непозволительно человеку её профессии, не знал никто. А с Сергеем Мила оставалась сама собой без усилий...
После вечеринки Сергей пошёл провожать Милену. До двери. Потом - до автобусной остановки. Потом - до её дома. Потом - до лифта. До её этажа. До... Когда мама открыла дочери дверь, на пороге стояли двое.
- Это Серёжа, - просто сказала Милена. - А это мои родители...
- 10 -
Сергей поистине оказался находкой. Он, видимо, искренне полюбил Милену. И успевал за ней повсюду. Он оказывался внимательным и предупредительным. Его взор, обращённый на Милу, всегда был полон такого восхищения, словно всю свою жизнь он ждал и искал именно её. И сердце Милены дрогнуло, будто медленно оттаивая. День за днём, месяц за месяцем она видела подле себя чуткого и заботливого Сергея. И вся её скрытая ранее нежность, всё тепло её души, рассеивающееся прежде на многих и многое, теперь обратились к Серёже...
Наконец они поженились.
Знакомые говорили, что Мила изменилась, с головой окунулась в своё новое семейное счастье, отдалилась от прежних интересов. В этом была доля правды - для Милены настала пора переоценки ценностей. Но близкие хорошо понимали, что по сути своей Мила осталась верной себе - честной, доброй, отзывчивой и активной. Ведь каждый человек выбирает в своей жизни Путь. И на этом Пути встречаются порой и перекрёстки, и развилки. Главное - не потерять себя, не изменить своей природе, своей душе, своему сердцу. А Милена всегда стремилась быть нужной - своим трудом, своими способностями, каждой мелочью. "Ведь, если звёзды зажигают - значит - это кому-нибудь нужно..." - шепнула подруге Иришка, как-то заехав к молодым и уловив в вопросе Милы "Я сильно изменилась?" душевное беспокойство. Мила благодарно улыбнулась: "Значит - кто-то называет эти плевочки жемчужиной..." И Милена, действительно, превращала "плевочки" в "жемчужины". После её переезда в маленькую однокомнатную квартиру мужа, неопрятное холостяцкое жилище Сергея превратилось в уютный уголок домашнего счастья. Благодаря супруге Лептова заброшенный и грязный двор в скором времени был расчищен, облагорожен, посажены деревца и разбиты цветочные клумбы, установлена детская площадка и удобные скамеечки. Соседи приветливо улыбались, встречаясь с Миленой, спешащей куда-нибудь по делам. А журналистская деятельность Милы обратилась теперь к радостям и проблемам семейным...
- 11 -
Солнечный луч весело скользил по подушке, подбираясь к лицу сладко спавшего Сергея. Милена, приподнявшись на локте, задумчиво смотрела на мужа. Нет, она не хотела тревожить его, не хотела будить в свободный выходной день рано. Ей просто мечталось, что любимый и любящий мужчина будет пробуждаться вместе с ней. Она даже не подозревала, что он такой соня. Ведь на встречи с ней он прибегал в любое время суток, всегда бодрый и счастливый, устремлённый к ней, к её желаниям, готовый осуществлять все её предложения. И убеждал её: "У нас столько общего... Мне хорошо с тобой... Куда ты, туда и я... Как ты считаешь нужным, так и будет..." Милена искренне верила, потому что и он говорил это от сердца, честно...
А полдня провести в одиночестве, когда любимый рядом, но хочет использовать выходной только для сна... Ведь Серёжа сам говорил ей: "Милая, не обижайся. Просто я сова. Буди меня - и я сразу встану". Сначала Милена так и делала: ласково целовала дремлющего мужа, шептала ему что-нибудь призывное, звала. Тот в ответ бубнил что-то невнятное, отворачивался на другой бок. А последний раз вообще даже огрызнулся... Потом, уже за полуденным кофе, нежно извинялся, шептал на ушко супруге, что это всё со сна, что тормошить его надо сильнее...
- Ну... - растерялась тогда Мила. - Мне думалось, что ты сам хочешь, чтобы я не грустила одна. Чтобы побыть вдвоём подольше - поговорить, погулять... А я только подсказываю, что ли... А "посильнее" твоё - это уже насилие какое-то, принуждение...
- Конечно, я хочу... - заверил Сергей и чмокнул жену в щёку.
Постепенно Милена стала замечать, что Сергей вообще стал пассивнее, инертнее. Словно бы весь его пыл, вся его любовная страсть выгорела за период ухаживания, по инерции ещё продолжалась в течение первого года совместной жизни, всё затухая и замедляясь. Словно подтверждая неприятное серенькое мнение некоторых мужчин: "Вышла за меня - теперь никуда уж не денется".
Теперь он реже спрашивал Милену о её планах, мыслях, желаниях. Да и спрашивая, не всегда дослушивал - то телефон зазвонит, то по телевизору что-то интересное начнётся. И взгляд его тёмных выразительных глаз как-то потускнел, стал спокойным, даже равнодушным.
Мила терзалась мыслями о том, не сама ли она виновата в столь странной перемене любимого? Может, что сделала не так? Обидела как? Но ответа Милена не находила. А сам Сергей заверял жену, что всё замечательно, что он её любит. Да и вообще, а что, собственно, не так? И правда: а что не так? Тихо, мирно, есть квартира, машина, работа, не пьёт, не гуляет, не скандалит...
Может, и правда, пора повзрослеть? Может, это всё розовые мечты перед глазами? Стремиться угадывать желания любимой, при каждой возможности стараться прикоснуться к ней, постоянно любоваться своей избранницей... Всё. Уже поженились, уже узнали друг друга. Есть же и другие интересы... Но почему же твоя половинка, та самая, без которой, как уверял, жить не можешь, стала теперь повседневностью? Вот на этом вопросе Милена и спотыкалась. И всеми силами старалась оживить, возродить прежнее стремление друг к другу...
- 12 -
Через два года брака в семье Лептовых появился наследник. Мальчика назвали Митей. "У, Дмитрий Сергеевич! Богатырь!" - радовался дед. А мальчонка тянул к лицам улыбающихся ему родных свои ручонки и норовил схватить кого-нибудь за нос.
Митя, как и его мать, был поздним ребёнком. Потому и бабушка с дедушкой, и сами родители всеми силами стремились к тому, чтобы малыша всё радовало. Милена оставила на время работу, посвятив себя Митеньке. Сергей, в детстве рано оставшийся сиротой, словно снова ожил, помолодел: играя по вечерам с сынишкой, он сам становился похож на ребёнка. Бабушка и дедушка, будто предчувствуя приближение собственного жизненного конца, старались изо всех сил исполнять желания внука...
Так промчались ещё три года.
Митя пошёл в детский сад. Милена вновь вернулась к работе. Сергей снова стал инертен, словно бы весь свой родительский пыл растратил, как прежде растратил эмоциональность чувств к супруге. Родители Милы совсем постарели, и дочь с тревогой и печалью осознавала, что очень скоро в этой жизни ей предстоит расстаться с матерью и отцом...
Митя, надо заметить, оказался ребёнком не капризным: и в садик ходил хорошо, и болел мало. Хотя, надо отдать должное и тому, что недостатка в игрушках и развлечениях у мальчика не было, материально Лептовы жили очень даже неплохо, а, следовательно, поводов для плача о том, что у кого-то есть, а у меня нет, а я хочу, просто не было. Огорчало Милу другое: Митя не понимал, именно не понимал, что не только он имеет те или иные желания, не он является для всех и для каждого центром вселенной. Как любой ребёнок, он, разумеется, ощущал себя, думал о себе, то есть находился в нормальной для своего возраста, по мнению продвинутых современных психологов, стадии детского эгоизма. Но Милену это состояние сынишки тревожило. Немного помня себя в пятилетнем возрасте, Мила чётко видела картинки из детства: вот она тихонько проходит на кухню, чтобы не разбудить уставшую и задремавшую бабулю; вот она помогает маме нести из магазина продукты; вот разрешает переключить программу телевизора со своих любимых мультиков на другой канал, потому что пришли гости и им нужно что-то там посмотреть иное... Митя так не умел. Он просто делал то, что казалось необходимым ему. И никакие объяснения не помогали. Мальчик жил своими интересами, не замечая потребностей других людей. Как же при этом у него гладко складывались отношения с ребятами в садике? Милене оставалось только радоваться столь счастливому стечению обстоятельств...
- 13 -
Милена, Иришка и Даша уютно расположились на небольшой аккуратненькой кухне Карминых. О, как редки были подобные вольные спокойные вечера, когда можно просто посидеть с подругами, поговорить о своём, о женском...
Сегодня выпал как раз такой счастливый денёк. Иришка приехала в родной город на пару дней. Сергей взял Митю на вечерний спектакль - давно обещал показать уже семилетнему сынишке свою "настоящую работу в действии". А Лёша, разумеется, не мог позволить любимой жене упустить шанс немного отдохнуть - отказался от внеочередного дежурства и повёз детишек (а их у Даши и Алексее было четверо) к бабушке на дачу.
От неизбежной и трепетной беседы о наследниках разговор плавно перешёл на переживания об ином - о женском счастье, доле, судьбе.
Самой счастливой (искренне счастливой) ощущала себя Даша. Лёша продолжал, как в досвадебные времена, обожать свою супругу, всегда находил время даже с работы просто позвонить в пятиминутный перерыв, частенько сам стирал и гладил, убирался в квартире, старался по возможности забирать младших из садика, а старших со спортивных секций. Даша порой стеснялась своих подруг - ведь у неё так замечательно складывалась семейная жизнь. А у них...
Иришка, будучи успешной в карьере актрисы - она много снималась, ездила с гастролями, была занята почти во всех спектаклях своего театра - теперь развелась уже в четвёртый раз. Её первый брак, казавшийся таким замечательным, оказался недолгим - через шесть месяцев совместной жизни Максимчик поставил жене условие: она занимается домом, потому что такова роль женщины. Иришка попыталась пойти на компромисс, но Макс упрямо стоял на своём. Супруги расстались. Потом было у Иры ещё три попытки создать своё домашнее счастье, но и они окончились неудачей: мужчины легко ухаживали за красивой актрисой, радостно обещали бросить весь мир к её ногам, а на деле не могли подарить даже самое необходимое - нежность и понимание. Иришка научилась прятать сердечную боль за насмешками и нашла в себе мужество принять жизнь такой, какой она складывалась, не изменяя своему призванию - актёрский талант был у неё немалый. Теперь никому не было позволено обидеть ранимую, всегда ждущую чуда Ирочку. Для всех она была блистательной и неприступной Ириной Аленовой. И только с двумя самыми близкими подругами Иришка не таилась, открыто признавая, что ощущает свою жизнь неполной, однобокой. Нет, она ни в коем случае не плакалась и не жаловалась. Просто констатировала факт - в своей привычной честно-насмешливой манере.
Милена тоже не ощущала себя счастливой в браке. Ей словно бы не хватало порой воздуха - инертность Сергея с годами усиливалась и будто душила живую подвижную натуру Милы. Она тоже не жаловалась, не собиралась расстаться с мужем, понимая, что без неё он замедлится совершенно, сойдёт на нет, состариться значительно быстрее. Ведь так бывает. И на самом деле нередко. Просто очень быстро иссякла в нём жизненная энергия. И не его это вина - это его беда... Но легче от осознания подобной беды не становилось.
- Ну, а сны-то тебе сняться? - воскликнула вдруг Иришка. - Те самые, которые вещие?
Милена улыбнулась: вот что всегда умела Ира, так это вдруг вспомнить нечто иное, может, совершенно нелогичное, даже нелепое, но способное сразу перевести разговор в другое русло.
- Уж не знаю, что может быть в них вещего, - пожала плечами Мила, - но цветные они. Это точно. Иногда такие яркие, как в далёком детстве.
- А о чём? - не отставала Иришка.
- Мил, правда, расскажи, - поддержала подругу Даша. - Она мне иногда их как кино пересказывает, как сказки, - пояснила Кармина Ирине.
Мила попыталась было отмахнуться, мол, у Иришки и так фильмы-спектакли каждый день, но потом уступила подружкам. Рассказала о каком-то волшебном бале, о страшном сражении, о невероятной скачке и ещё о чём-то фантастически нереальном, где сама она оказывалась непосредственной участницей: то вальсировала в шикарном платье, то, едва стоя на ногах, в мужском платье отбивала жестокие удары клинка какого-то воина с налитыми кровью глазами, то мчалась на взмыленном скакуне куда-то сквозь ночь, то сидела на берегу океана и любовалась рассветом, ощущая рядом с собой кого-то близкого и дорогого...
- Ясно! - подвела итог Ирина. - Сны вещие!
Милена и Даша залились весёлым смехом - печали были забыты. Спасибо Иришке.
- И нечего хохотать, - подняла палец Ирина. - Я серьёзно. Итак, - наставительно продолжила она, - завтра же Мила идёт и записывается в фехтовальную секцию. Я знаю тут одного тренера, позвоню, он тебя возьмёт.
Даша и Милена переглянулись.
- Верхом ты ездить умеешь, - говорила между тем Ира. - Привлекательности и грации у тебя хоть отбавляй. Гримёры и костюмеры на студии найдутся. Будем из тебя звезду экрана делать.
Несколько минут на кухне царила полная тишина.
- Это шутка? - попыталась протестовать Мила.
- Ни в коем случае! - твёрдо заявила Иришка. - Иначе ты тоже скоро "похоронишь" себя рядом с Сергеем...
- 14 -
Ирина оказалась права: известная ей грация и ловкость Милены, её природный ум и привлекательность, неутомимая энергия и жажда жизни сделали своё дело - Мила, как бы невзначай заманенная как-то Иришкой на киностудию, привлекла внимание одного из режиссёров. Последовало предложение: "Ну, давайте попробуем! Вы же ничем не рискуете..." И первые зимние каникулы сынишки Милены ознаменовались ярким для мальчишеского воображения событием: вместе с мамой и отцом он присутствовал на премьере фильма, в котором Мила снялась в небольшой, но весьма значимой для развития сюжета, роли. И самое главное - Мите очень понравилось, что его маму хвалили. И говорили, что она подаёт надежды... Милена отшучивалась: "Какие там надежды! Мне уже давно не двадцать лет". Сергей молчал, как-то особенно вглядываясь в супругу. А потом тихонько шепнул ей на ухо:
- Ты самая-самая... Прости, что со мною тебе так тоскливо.
Мила смущённо-испуганно вскинула взор на мужа. Тот чуть улыбнулся.
- Спасибо, - тоже негромко ответила она.
Пока Митя учился в начальной школе, пока до пяти вечера он мог оставаться (по необходимости) на продлёнке, Милена принимала приглашения от уже знакомых и полюбивших её работоспособную талантливую натуру режиссёров. За три года она снялась в восьми картинах, где сыграла совершенно разноплановые роли: современную бизнес-леди, мать одной из главных героинь; сказочную злющую ведьму; искательницу приключений середины 20 века; военврача кровавых 1939-1945 годов; средневековую воительницу; начальницу конезавода; школьную учительницу конца восьмидесятых и, наконец, безымянную героиню войны 1812 года, которая по примеру кавалерист-девицы Дуровой сражалась в рядах Российской армии, освобождая страну от Наполеоновских войск.
Иришка радостно подбадривала подругу:
- Ну, что я говорила! Вещие твои сны! Вещие.
Милена смеялась. Ей, правда, пришлась по душе новая профессия. Но, увы, она не могла заменить Миле того, к чему непроизвольно, подсознательно, женщина продолжала стремиться - Милена нуждалась в семейном уюте, в той любви, о которой слагают песни, которая не проходит, не тускнеет с годами... Она честно играла подобные мотивы в кино. И продолжала жаждать их в жизни... А Сергей словно бы, действительно, тихо старился: так, посидеть на солнышке, погреть косточки, и ничего более не надо...
- 15 -
Митя благополучно окончил четвёртый класс. Нет, отличником он не был. Но и особых хлопот родителям не доставлял.
Теперь Милене предстояло выбрать для себя новый график работы: уроки в пятом классе у сынишки будут заканчиваться около двух часов дня, продлёнки нет. Значит, либо мальчик будет один приходить домой, обедать, делать уроки, либо Мила должна менять свой график. С сожалением стоило признать, что самостоятельностью Митя наделён не был. Как-то не дорос он ещё до подобных вещей...
Уходя в отпуск в середине июня, Милена дала себе слово подыскать за время отдыха подходящие варианты работы...
Солнечным субботним утром 15 июня Сергей повёз жену и сына загород, в деревню, в старенький домик, где некогда проводила свои летние каникулы сама Мила, где в сельской больнице она сама когда-то появилась на свет и где на небольшом тихом кладбище покоились теперь её родители...
- 16 -
Милена радостно ответила на звонок. В трубке раздался взбудораженный голос Иришки.
- Ты соображаешь вообще или нет?! - возмутилась подруга.
- Во-первых, привет, - сквозь улыбку отозвалась Мила. - Во-вторых, я тоже очень рада тебя слышать. А, в-третьих, что конкретно ты имеешь ввиду?
- Милочка, милая моя, - умоляюще произнесла Ириша, - ну, пожалуйста, не делай этого. Тебя хочет снять сам Самсонов! В главной роли! Неужели твой замечательный, умненький, хорошенький Митенька не сможет приходить со школы с няней? Ну, ты сама подумай: ты же уже почти звезда, это же твоя карьера! Ты потрясающая актриса. Ты...
Милена ласково прервала подругу:
- Я посредственная актриса. Я просто достаточно привлекательна внешне, гармонична в движениях, спортивна и неглупа. И ты, Иришенька, это знаешь. просто современные фильмы, мягко говоря, редко рассчитаны на что-то большее, чем среднеуровневая массовая публика. Это ты - гениальная актриса. И не спорь - я знаю. Всё же я смею верить, что я - неплохая журналистка... А Митя, действительно, не останется с чужим человеком. Даже очень хорошим с нашей точки зрения. У него какой-то непонятный пока никому психологический барьер. И переламывать ребёнка не стоит. Нужно просто подождать... А Самсонов... Да найдёт он другую...
- Да не хочу я другую! - опять расстроилась Ирина. - Это твоя роль, понимаешь?
- Нет, Ирочка, не моя, - мягко, но решительно возразила Милена. - Не моя. Игра - вообще не моя стихия. Мне ближе сама жизнь... Хотя, честно скажу, я тебе очень благодарна. Ты так меня встряхнула своей настойчивостью, тем, что добилась от меня согласия, что я несколько лет жила на съёмочных площадках... Это было здорово... Но этот период прошёл...
- Ну, Милочка...
- Иришь, - Милена снова улыбалась, - берись сама за эту роль. Это - для тебя. Правда.
- Ты так считаешь? - задумчиво уточнила Ирина.
- Я так вижу, - серьёзно подтвердила Мила.
Иришка несколько секунд молчала.
- Спасибо, - вдруг тихо проговорила она.
И добавила:
- Можно я приеду к тебе в деревню на пару дней? Через недельку. Я так соскучилась...
- 17 -
Иришка приехала поздно вечером в пятницу. Митя уже спал. Подруги проговорили почти до утра - что-то уж очень не терпелось женщинам поведать друг другу душевное, глубинное, скрываемое от постороннего взгляда.
Ирина любила бывать у Милены в деревне. Старенький, но ещё очень крепенький, небольшой домик. Всегда чистенько и уютно. Всегда рады приезду друзей. И во дворе тоже царствует покой и порядок. Мила всё успевала делать сама: убираться, готовить, обкашивать траву, сажать огород и ухаживать за ним. Иришка ощущала здесь покой, неразрывную, верную, древнюю и правильную связь человека с землёй, со своими корнями. В этом ощущении Ира и Мила были очень схожи. Да и как могло быть иначе - неслучайно же они искренне дружили уже столько лет...
- Наверное, я всё-таки чего-то в этой жизни не понимаю, - негромко, словно рассуждая вслух, говорила Мила. - Мне уже перевалило за сорок, а я не чувствую себя на таковой возраст. Всё как маленькая, наивная: чтобы всё было аккуратненько, чистенько, по-честному. Вон уж и Митя огрызается: мол, мама, так не бывает, я не хочу, забыл так забыл, завтра доделаю, и не хамство это, нормально я отвечаю... А мне всё кажется, что должно быть мягче, нежнее, любви больше... И почитание родителей обязательно... А детвора сейчас, а? Это даже хорошо, что у тебя детей нет, - вдруг покачала головой Милена. - Знаешь, так обидно бывает... Попросишь: "Митя, сбегай, пожалуйста, в магазин за хлебом". А он: "А чего это я должен... Не хочу, я занят". И объясняешь, и Серёжа ругал, наказывал за подобное... А Митя - вижу - не понимает...
- Надо тебе в отпуск, - Иришка обняла подругу. - В отпуск от мужа и ребёнка. Так что давай-ка, милая, не упрямься, а возвращайся на киностудию.
- Нет, Иришка, дело не в этом, - призналась Милена. - Я же делаю так, как считаю правильным. И от них жду определённых действий. А они просто другие. Ведь все - разные... Не в них дело, а во мне... И вообще, - улыбнувшись добавила она, - спать пора. Ты мне про себя рассказала. Я тебе рассказала. Выспимся и пойдём завтра новых сил набираться, вольным деревенским воздухом дышать, простой крестьянской жизнью наслаждаться.
- Ладно, уговорила, - кивнула Ирина. - Только объясни мне одну вещь: ты вскользь какой-то сон неприятный упомянула...
- Да ерунда, - отмахнулась Мила. - Просто неприятный. Бывает такое...
- Ну? - не отставала Иришка.
- Ой, и приставучая же ты, - засмеялась Мила. - Неприятно ведь то, что не любишь. я дождевых червей никогда не жаловала. Противные они. А они в земле живут. И тут приснилось мне, что меня будто в яму положили и землёй засыпают. Как хоронят. А я чувствую себя молодой, сильной. Будто мне лет двадцать. Но тело всё болит, и комья на лицо прямо падают, падают... Противно...
Иришка поморщилась.
- Вот именно, - заметила Милена. - А теперь - спать. И чтобы сладко. Вон луна сегодня какая красивая, гладкая, круглая. И небо уже светлеет. Скоро соловей в саду запоёт, а под соловьиные-то трели, чай, не гадость всякая сниться будет...
И подруги, обнявшись на прощание, отправились спать...
- 18 -
В субботу утром Митя проснулся как обычно - в семь часов. Терпеливым мальчиком он никогда не был, а потому через пятнадцать минут после пробуждения пришёл к маме. Милена встала, старясь не разбудить спавшую ещё в соседней комнате гостью, вывела сынишку на кухню. А после завтрака Мила предложила Мите сходить на могилку дедушки и бабушки. На удивление легко мальчик согласился. Оставив Иришке записку, Лептовы отправились по накатанной просёлочной дороге к небольшому деревенскому кладбищу.
Утро было тёплым, ясным. Все четыре с половиной километра пути Митя бегал взад и вперёд, радуясь возможности просто поднимать ногами клубы совершенно сухой дорожной пыли. Это особый восторг, особое наслаждение - глубокая, лёгкая, чистая пыль дороги между удалёнными от городских центров деревеньками. Босые ноги ступают по ней безбоязненно, легко. Ступни ощущают мягкое прикосновение совершенно иной, нежели в грязи и захламлённости мегаполисов, иссушенной и размельчённой до состояния высококачественной муки почвы.
Милена чуть улыбалась благодушному настроению своего чада и молча любовалась миром. Было как-то просто хорошо: и погода замечательная, и подруга приехала, и вообще лето...
На кладбище, в тени берёзок, царили покой и тишина. Как и должно быть там, где заканчивается жизнь человеческая, где начинается вечность.
Милена прибрала могилу отца и матери, высадили новые цветы, посидела на лавочке, мысленно беседуя с ушедшими в мир иной родителями, а потом перешла к маленькому безымянному холмику, заботливо огороженному низенькой оградкой ещё бодрым тогда и крепким своим папой. Здесь покоилась та неизвестная с младенцем, которая так трагически погибла в ночь появления на свет самой Милы. Милена никогда не забывала об этой безымянной могилке. Потому и здесь всегда было чистенько прибрано, всегда были цветы...
- 19 -
В обратный путь Милена с сынишкой собрались спешно: резко поднялся ветер, с востока быстро наползала чёрная грозовая туча. Митя нервничал - он боялся грома. Мила старалась отвлечь внимание ребёнка на что-нибудь другое.
Вдруг вдали показалась легковушка, лихо подпрыгивающая на неровностях дороги, но двигающаяся достаточно осторожно.
- Папа! - радостно закричал Митя, узнав машину отца.
"Ой, как славно! - подумала Милена. - Как удачно, что Серёжа приехал раньше и что Иришка сразу смогла сказать ему, где нас искать..." Мобильник Мила забыла на кухонном столе, так что без оставленной для Ирины записки, ни подруга, ни муж не знали бы, в какую сторону направились мама с сыном...
- 20 -
Дождь уже лил вовсю, а легковушка Лептовых только выворачивала от кладбища вдоль полянки, отделяющей сельскую больничку от крайних могилок. Дорога, вмиг размокшая, превратилась в однородный грязевой поток. Автомобиль забуксовал, разбрызгивая жидкую глину.
Молния блеснула в паре метрав от завязшей в грязи машины, и одновременно со вспышкой раздался удар грома. Милене показалось, что она оглохла. А далее произошло необъяснимое, мгновенное, страшное: автомобиль как пушинку оторвало от земли и швырнуло в ещё словно бы светящийся синеватый зигзаг, соединивший на несколько секунд низкую чёрную тучу и размокшую от ливня почву. Женщина ещё успела интуитивно прикрыть собою сына, сидящего рядом с нею на заднем сидении, а потом мир исчез вместе со всеми ощущениями...
- 21 -
Иришка одна стояла около трёх свежих могильных холмиков. Разошлись все - она сама просила, чтобы её оставили в покое...
В покое... Вот он - покой... Это и есть покой?..
Как?.. Как вообще такое могло произойти?.. Страшно. Нелепо. Непоправимо...
...
Лептовых хоронили в закрытых гробах. Да и вообще... хоронили три горстки пепла... Ни собрать, ни тем более опознать в обгоревшем остове легковушки кого-либо не было никакой возможности...
...
Несчастный случай... Молния...
Иришка видела и - не могла поверить. Так быстро. Так внезапно...
И все трое... Даже Митя...
И Мила. Такая... такая живая...
Только Сергей как-то более-менее правдоподобно принимался сознанием Ирины как покойный... И то - до слёз...
"Вот и земля на лицо..." - с ужасом вспомнилось Иришке...
Часть 2.
- 22 -
- Мама! Мамочка! - Митя с трудом выбрался из-под вдруг отяжелевшего тела Милены. - Мамочка, очнись...
Мальчик, ничего не замечая вокруг, с ужасом смотрел на невероятно бледное лицо матери, на красную струйку, стекавшую с её лба, на неловкую неподвижность и изорванную запачканную одежду.
Митя не заметил ни появившихся вдруг людей, ни их быстрых слаженных движений, когда они осторожно высвободили из медленно разгорающейся машины его самого, бесчувственную маму и что-то страшное... Мальчик даже не сразу понял, что это "что-то" - его отец... Вернее то, что теперь осталось от несколько мгновений назад живого человека...
Людей было семеро. Один из них, едва машина опустела, высоко поднял над головою свои руки и ... легковушка исчезла в едва приметном синеватом зигзаге... Митя вдруг осознал, что между тем мгновением, как перед его глазами блеснула молния, и сиеминутным исчезновением обгоревшего кузова прошло не долее нескольких секунд...
- Мамочка! - снова отчаянно выкрикнул мальчик, вырвавшись из рук держащего его человека и упав на колени возле распростёртой на земле Милены. - Мамочка!
Человек снова положил свои руки на плечи ребёнка, что-то сказал, тихо, ласково, словно успокаивая. Но Митя не понял ни слова. Двое других осторожно осматривали Милену.
- Вы доктор? - с надеждой спросил Митя одного из них. - Вы поможете моей маме.
Человек быстро взглянул на мальчика, чуть улыбнулся, сказал несколько слов. Но Митя опять ничего не понял.
Страх волной захлестнул ребёнка. И тут тот человек, что поднимал над головой руки, нежно коснулся ладонями головы мальчугана.
- Ш-ш-ш, малыш, - устало прошептал он. - Тише. Ты меня слышишь? Понимаешь?
Митя вдруг почувствовал, что ему стало спокойно, хорошо. И он обернулся к этому незнакомцу.
- Ты в порядке? - негромко продолжал тот, глядя ясным взором на Митю. - У тебя нигде не болит?
- Нет, - ответил мальчик. - А моя мама?
- С ней всё будет хорошо, - чуть улыбнулся собеседник. - Она обязательно поправится. Только нам надо отвезти её в больницу. Можно? Ты согласен поехать с мамой?
- Да! - немедленно воскликнул мальчуган. - А... а папа?
Митя уже сам знал ответ. Страшный ответ.
Незнакомец печально смотрел на мальчика.
- Ты уже большой, - медленно проговорил он. - Теперь только ты - опора для своей мамы. Ты должен быть сильным.
- Я буду... - совсем по-взрослому ответил мальчуган. - Буду стараться.
- Вот и славно, - вздохнул незнакомец. - Тогда в путь.
И он поднялся на ноги. А Митя с удивлением заметил, что глаза у этого человека необычного цвета. "Голубые... Нет, мама как-то показывала Мите такой цвет... Как же она его называла?... Какой-то камень есть... - мальчик старался вспомнить, почему-то именно сейчас это казалось ему очень важным. - Бирюза! - обрадовался Митя. - Бирюзовые..."
- 23 -
Человек с бирюзовыми глазами шёл по длинному дворцовому коридору. Человек был чуть выше среднего роста, хорошо сложен. Движения его были легки, свидетельствовали о силе и уверенности воина. Бирюзовые глаза смотрели внимательно, светились какой-то особой мудростью. Этот человек был придворным магом.
Король ждал своего верного слугу и друга. Маг остановился на пороге кабинета и почтительно поклонился.
- Говори, Селест, - велел король.
- Наши расчёты оказались верны, - немедленно доложил маг. - Сегодня утром в девять часов тринадцать минут природный портал вновь открылся, как и сорок три года назад. Но мне не удалось разведать, куда он ведёт.
Король жестом указал магу на кресло. Тот, не возражая, опустился на сидение напротив его величества.
- Продолжай, - кивнул король.
- Портал работал чуть меньше десяти минут, - рассказывал маг. - Я бы успел. И стражи ждали меня. Но... - Селест развёл руками, - ... из портала вдруг вылетела... железная повозка. У нас таких нет. И она горела. Там оказались люди. Мы успели их вытащить. Повозку мне пришлось швырнуть обратно в портал. Я почуял там неизвестное нам горючее, готовое взорваться. Времени не было - надо было спасать людей, - пояснил маг. - Портал закрылся как раз тогда, когда обуглившаяся уже повозка исчезла в его тьме.
- Люди?
- Людей было трое. Видимо, семья. Муж, жена и ребёнок. Мальчик не пострадал - мать закрыла его своим телом. Я чуть поработал с ним: успокоил, наладил понимание языка. Зовут его Митя, Дмитрий. Ему 11 лет. Ему нужна помощь магическая - странно неустойчива психика. Из его рассказов могу сделать вывод, что в том... в том мире, куда открылся портал и откуда Митя родом, это обычное явление. Мальчик сам, конечно, не осознаёт своих проблем. И это легко поправимо. Я сделаю за пару сеансов.
Король кивнул, давая понять, что внимательно слушает, и маг продолжил:
- Женщина пока в реанимации. Она без сознания. Но она поправится. Серьёзных травм нет. Митя сказал, что маму зовут Милена и ей сорок два года. Выглядит она старше. По нашим меркам, лет на четыреста. Но мальчик сообщил страшные вещи: люди там живут всего лет семьдесят, иногда восемьдесят. В больнице, конечно, взяли кровь для анализа. Предварительно, по тому, что чую я сам, в организме этих людей много ... вредных, отравляющих веществ. Предположительно: они питаются загрязнённой пищей, дышат засорённым воздухом. Поэтому вредные вещества накапливаются в организме. Получается что-то вроде медленно действующего яда.
- Это поправимо? - спросил король. - Селест, жизнь человека бесценна. А то, что ты рассказываешь сейчас, напоминает мне лишь кошмар сорокалетней давности, те жуткие эксперименты Колдуна. Мы до сих пор ведём с ним борьбу. Мне искренне жаль людей, для которых подобное издевательство является обыденностью.
- Ещё поправимо, - заверил маг. - Потенциально эти люди способны жить столько же, сколько и мы, то есть не менее пятисот - шестисот лет. Тридцать пять лет назад нам удалось создать очищающие эликсиры. Даже тогда мы вылечили освобождённых от Колдуна пленников. Теперь снадобья стали совершеннее, сильнее. Мальчику понадобиться всего пара месяцев. Женщине - не долее года.
- Мужчина? - напомнил король.
- Спасти его нам не удалось, - печально признался маг. - Мужчина управлял повозкой. когда мы его вытащили, он был уже мёртв. его травмы оказались несовместимы с жизнью...
Король помолчал.
- Но ты что-то хотел мне сказать ещё? - его величество посмотрел в бирюзовые глаза друга.
- Да, - кивнул тот. - Нечто странное ощутил я, когда помогал мальчику овладеть нашим языком.
Маг задумался, припоминая каждую мелочь своих наблюдений.
- Это произошло легче, чем я предполагал. Словно бы мальчик имеет связь с нашим миром. Генетическую, - продолжил он. - Как, почему - пока не знаю. Когда женщина придёт в сознание, я поработаю с ней. Потом и анализы будут готовы. Может, там что-то объяснится.
- Мы никогда не имели контакта с другими мирами, - заметил король. - Никто не переселялся от нас в иное измерение. - Допустим, что Колдун и тут провёл какие-то опыты, о которых нам ничего не ведомо...
- Я постараюсь узнать, - Селест решительно поднялся на ноги.
- Будь осторожен, мой друг, - король тепло улыбнулся. - Не рискуй.
- Всё будет хорошо, - заверил маг. - Я достаточно повзрослел... - он вдруг нахмурился. - Бедные! И как же они рожают, если сами практически дети! Ведь этой Милене было всего тридцать, когда она уже стала матерью. А у нас о материнстве задумываются лишь после ста пятидесяти...
Король жестом показал, что отпускает мага. Селест вышел, понимая желание его величества остаться наедине со своими мыслями и своими горестными воспоминаниями.
- 24 -
Милена ощутила тяжесть своего тела и головокружение. Ещё не очнувшаяся окончательно память, однако, послушно начала выдавать обрывки произошедшей трагедии.
- Митя... - едва слышно непослушными губами прошептала Мила. - Митя...
- Мамочка, я здесь! - тёплые родные ладошки коснулись руки Милены.
Женщина медленно приподняла веки. И тут же зажмурилась: свет, показавшийся невероятно ярким, больно резанул глаза.
- Мамочка, со мной всё хорошо, - полушёпотом сообщил Митя. - Как ты себя чувствуешь?
Мила открыла глаза. Сын тревожно смотрел на маму, ожидая её ответа.
- Живой, - выдохнула Милена и чуть улыбнулась. - Слава Богу.
Она осторожно погладила мальчика по голове. Руки слушались, сознание прояснялось. Но кроме самой аварии Милена ничего вспомнить не могла.
- А папа? - с болью прошептала она, почему-то уже предчувствуя ответ.
- Папа... погиб... - Митя сказал быстро, тихо, как выдохнул.
Милена прижала головку сына к своей груди. Митя тихонько плакал. Из глаз Милы на подушку медленно текли солёные струйки. Нет, давно у них с мужем не было близких отношений, давно жили они просто как добрые друзья, а не как единое целое. Но всё равно было очень больно...
- Серёжа, Серёжа... - почти беззвучно вздохнула Милена.
Митя затих. Ещё минут пять он лежал, прижавшись к матери, потом поднял своё заплаканное личико.
- Мамочка, - проговорил он, а Милена заметила в его взоре нечто новое, доселе ей неизвестное, что-то взрослое. - Мамочка, ты ничего не бойся, - сказал Митя. - И не удивляйся. Но... всё будет хорошо. Я знаю.
- Конечно, мой мальчик, конечно, - заверила сынишку Мила. - Я верю тебе.
Милене хотелось знать, сколько она пробыла без сознания, в какой больнице они находятся и что вообще произошло после того рокового удара молнии...
- 25 -
Дверь в палату бесшумно распахнулась и на пороге появились мужчина средних лет с лёгкой проседью в густых каштановых волосах в белом халате и невысокая стройная женщина в светлом платье и передничке, похожая на сестру милосердия с дореволюционных фотографий. Доктор что-то сказал и приветливо улыбнулся. Медсестра тоже кивнула. Митя ответил. Но Милена не поняла ни слова.
Наверное, лицо Милы выразило все эмоции, охватившие женщину от невозможности объяснить себе, что происходит, потому что врач поспешил к пациентке. Медик снова улыбнулся и, присаживаясь на стул возле кровати Милы, заговорил, спокойно, негромко. Митя поспешил за доктором:
- Мамочка, не волнуйся. Ты тоже будешь всё понимать. Господин Эбнер уже послал за придворным магом. Тот просил сообщить ему, как только ты придёшь в сознание. Так что сэр Селест вот-вот будет здесь. А...
Милена сглотнула и с некоторым подозрением смотрела на сына.
- Господин Эбнер - это врач? - уточнила она.
Доктор, услышав своё имя кивнул.
- Да, - обрадовавшись, что мама прекрасно всё понимает, продолжил Митя. - А медсестру зовут мадам Айлин.
Та тоже улыбнулась и, догадавшись, что Митя её представил, сделала... книксен.
Милена приподнялась на локте. И врач, и медсестра немедленно помогли ей удобнее устроиться в полусидячем положении, опираясь на подушки. Мила чувствовала слабость. Но просто закрыть глаза и оставить на неопределённое потом прояснение ситуации не могла.
- Они твои лечащий врач и... тут так называется... постоянная медичка. Вот, - Митя радовался, что сам вспомнил, ибо за прошедшие дни в его головке появилось столько всего нового и необычного.
Господин Эбнер опять заговорил.
- Доктор спрашивает, как ты себя чувствуешь? - объяснил Митя. - Только подробно.
Милена прислушалась к себе.
- Хорошо, - ответила она, а Митя поспешил повторять её слова. - Некоторая слабость есть. Голова подкруживается. Немного. Чуть ноет левое плечо. И всё.
Врач кивнул. Мадам Айлин вышла из палаты. Митя радостно смотрел на маму.
- Ты ведь покушаешь, правда? - спросил он. - Как раньше. Без этих трубочек?
Мила обвела взглядом себя, постель, комнату. Да, наверное, это капельницы. Ещё какие-то приборчики. Видимо, с их помощью и поддерживали её то время, что она лежала в забытьи.
- А сколько я была без сознания? - тревожно спросила Милена.
- О! - Митя ответил сам. - Сегодня шестой день. Но доктор говорил, что это нормально.
Дверь в палату снова отворилась, и на пороге показался красивый мужчина с мягкими коротко стриженными тёмными волосами и с ясным, светлым взглядом ... бирюзовых глаз. Милена даже усомнилась в своём психическом здоровье: ну, ладно, ребёнок тут наговорил, ну, куда ни шло, язык медиков она не понимает (контузия там или сотрясение сильное), но бирюзовый цвет глаз! Ведь не голубые, не синие, не какой-либо близкий оттенок, а именно - бирюзовые!..
- 26 -
Вошедший едва посмотрел на Милену, как та ощутила спокойствие.
Врач поднялся на ноги и почтительно поклонился пришедшему. Митя вскочил и что-то восторженно воскликнул. Человек с бирюзовыми глазами улыбнулся и приблизился к Миле. Что он сказал, женщина, разумеется не поняла, но догадалась по его жестам, что тот просит у неё разрешения присесть и ... коснуться её головы?
- Конечно, - поспешно ответила она.
"Наверное, он тоже врач... Хуже не будет. Да и Митя вон какой спокойный, знает его".
Человек аккуратно придвинул стул вплотную к постели Милы, положил руки ей на голову и прикрыл свои необычные глаза. Руки были мягкие, нежные.
- Вот и всё, - он ласково смотрел на Милену. - Вы меня понимаете?
- Да, - удивлённо прошептала та.
- Замечательно, - снова улыбка. - Тогда обедайте, слушайтесь доктора. Митя Вам пока расскажет, что уже сам узнал. Айлин всегда ответит на любые Ваши вопросы. Обязательно отдохните. А после ужина до ночного сна я, с разрешения господина Эбнера, постараюсь сам ответить на все Ваши вопросы.
- Вы, правда, маг? - спросила Милена, сама не веря в то, что говорит.
- Правда, - поднимаясь на ноги, ответил тот. - Митя сказал, что у вас... там, где Вы жили... магия не известна... Но, простите, сейчас я действительно не могу задерживаться, есть неотложные дела.
- Да, да, конечно, - смущённо закивала Милена. - Спасибо.
- До вечера, мисс... - маг чуть усмехнулся. - Простите, Вы так молоды... мадам Милена, он поклонился и вышел.
- Это сэр Селест, придворный маг, - доктор ответил на немой взгляд Милы. - Вы позволите мне выполнить свои профессиональные обязанности? - мягко добавил он.
- Ах, да... - рассеянно кивнула Милена. - Осмотр... Конечно.
- А Митя пока сходит сам пообедает, - обратился доктор к мальчику.
- Уже побежал, - согласился Митя. - Я такой аппетит нагулял!.. Мамочка, я быстро!
И мальчик выскочил за дверь. Без капризов и возражений?.. Милена решила постараться ничему больше не удивляться... Ну, хотя бы внешне...
- 27 -
Господин Эбнер остался доволен результатами осмотра своей пациентки: женщина шла на поправку, боль от ушибов ещё осталась, но не была сильной и мучительной; слабость уйдёт скоро, ибо теперь Милена сможет самостоятельно принимать пищу; лёгкое головокружение - следствие сотрясения тоже постепенно исчезнет, а трещина кости левого предплечья не предвещает никаких неприятностей после окончательного заживления. Просто нужно время. И Мила обещала добросовестно выполнять все предписания доктора.
К концу осмотра вернулась мадам Айлин с огромным подносом, на котором красовался принесённый ею для Милены обед. Именно - красовался. Нет, посуда была простая, беленькие тарелки и чашка, обычные ложка, вилка и нож. Но всё такое чистенькое, приборы такие блестящие, салфетки накрахмаленные! А аромат!.. Мила сразу ощутила голод. Да, она с удовольствием пообедает...
Мадам Айлин ловко помогла Миле устроится в почти сидячем положении, закрепила поднос на специальных выдвижных рычажках над кроватью и, улыбнувшись, проговорила:
- Кушай, на здоровье, девочка моя хорошая. И спрашивай. Постараюсь ответить на все твои вопросы... По глазам твоим вижу, что многое тебе непонятно, - пояснила она.
Мила благодарно кивнула и принялась за суп. Вкусно! Как дома, когда никуда не спешишь. Или как... когда готовила мама...
- Я спрошу, - наконец решилась Милена, - о самом для меня непонятном... Где мы?
- В больнице, - медленно ответила медсестра. - Сэр Селест предупредил меня, что там, откуда вы к нам попали, всё скорее всего много иначе, что, возможно, придётся вам объяснять всё-всё. Я постараюсь... Больница наша обычная. Все такие. Вы на отделении травматологии. Раз после аварии. Сынишка с тобой, девочка, оставлен. Так у нас можно. Когда родственников других нет, за ребёнком мы тут же и присматриваем... У каждого есть лечащий врач. Обычно у врача от пяти до пятнадцати пациентов - зависит от тяжести заболевания и от опыта самого доктора. У постоянной медички, то есть у таких, как я, пациентов от одного до пяти-шести.
- Тоже от тяжести заболевания зависит? - догадалась Мила.
- Да, - подтвердила мадам Айлин. - Но ты у меня одна так и останешься, девочка. Уж слишком ты ... необычный пациент. Многое тебе ещё просто узнать предстоит, освоиться на новом месте.
- Я не совсем понимаю, - призналась Милена. - Языка не понимала, маг настоящий, одежда у вас непривычная для меня, Митя изменился. В лучшую сторону, но так вдруг... И столько заботы, внимания. А у нас даже документов нет... И... с Серёжей... с телом...
Милена не договорила: комок встал в горле, глаза наполнились слезами.
- Поплачь, девочка, поплачь, милая, - медсестра обняла свою пациентку. - Тебе и полегчает на душе... Мужа твоего похоронили. За больничным парком есть небольшое кладбище. Всё по-человечески. Потом я тебя к могилке провожу. Митя уже бегал туда... Маленькая ты моя! Ты же сама ещё ребёнок, а у тебя уже сынок. Что же за мир у вас такой, где жизнь человеческая так коротка!..
- Значит, всё-таки мир другой... - прошептала Мила, стараясь взять себя в руки и вытирая слёзы. - И обратно нам не вернуться? Мы там умерли?
- Вот точно сказать не могу, - покачала головой медичка. - Со слов сэра Селеста поняла так, что портал, в который вы попали случайно, стихийный, природный. Открывается раз в сорок-пятьдесят лет... А вообще неизвестны у нас случаи перемещения между мирами... А там вас могут считать погибшими, ибо повозка ваша обгорела сильно. Нет, выгорела совсем, и грозило что-то в ней взорваться. Поэтому маг её обратно в портал поместил. Успел. Чтобы никто не пострадал. И, если ... повозка попала назад, то там могут посчитать, что...
- Что мы сгорели заживо, - поняла Милена.
- Но, я так понимаю, что выхода у сэра Селеста иного не было... - виновато произнесла мамам Айлин.
- Не было... - задумчиво повторила Милена. - Значит, так и должно было быть... Вот только Серёжа...
- Ох, девочка ты горемычная... - медичка снова обняла Милу, которая доверчиво склонила свою голову на заботливое и доброе плечо.
- Спасибо Вам, - прошептала Милена. - Спасибо... А почему Вы называете меня девочкой? Как маленькую.
- Так ты маленькая и есть, - ласково улыбнулась мадам Айлин. - Вот тебя ещё доктор и маг подлечат, какие-то там вредные вещества из твоего организма выведут, и будешь ты выглядеть на свой молоденький возраст. Как и должно.
- Мадам Айлин, - чуть улыбнулась Милена, - мне уже сорок два.
- О том и говорю, - закивала медсестра. - Мне-то уж четыреста двадцать пять стукнуло. И ещё лет двести хотелось бы пожить. А у тебя-то и вовсе жизнь только начинается. У нас ведь, правду скажу, женщины моложе ста-ста пятидесяти и не рожают. Так что и твоего сыночка многие за братишку принимать будут.
- А я думала, что Вам лет пятьдесят пять... - изумлённо выговорила Милена.
Разговор прервался - в палату вбежал чем-то восторженный Митя.
- 28 -
Митя порывисто обнял и поцеловал маму.
- Я так соскучился,- прошептал он. - Как хорошо, что ты наконец очнулась! Хотя Селест говорил, что ты вот-вот придёшь в себя... А ты знаешь, ему нельзя не верить... Мамочка, я люблю тебя.
Милена прослезилась. Она видела своего мальчика и не узнавала его. Куда девалась его детская эгоистичная несдержанность, нелепая нервозность? Нет, он остался ребёнком. Но, то, что психологи объясняли ей возрастными особенностями, индивидуальными проходящими трудностями, то, что пугало её, потому что было анормально с точки зрения духовного здоровья любой личности, ушло, пропало, исчезло. Всего за несколько дней.
- И я люблю тебя, моё солнышко, - ласково ответила она.
А в душе искренне поблагодарила мага, ибо поняла, что психологическое равновесие её мальчика целиком и полностью заслуга сэра Селеста.
- Митя, расскажи мне, как ты тут был... без меня, - попросила Милена.
- Ой, мамочка, да всё хорошо, - затараторил мальчик. - Мне тут нравится. Тут столько всего интересного! А Селест сказал, что мы с тобой тут останемся... Ну, в этом мире. Правда? Мне хочется... И я уже тут кое с кем подружился...
- С сэром Селестом, например, - улыбнулась Мила.
- Ну, с ним-то конечно, - согласился Митя. - Он сам мне разрешил называть его просто по имени. К тому же, он не настоящий придворный маг, а временный. Он вообще воин. Поэтому сам не ловко себя ощущает от этого «сэр». Хотя он по происхождению и сэр... - Митя заёрзал. - Мам, ты же сейчас отдыхать будешь? Можно я пока сбегаю в парк? В больничный парк. Там ребята ждут...
Милена улыбалась.
- Ребята — это у нас при больнице студенты работают, - поясняла мадам Айлин. - А Митя с ними подружился. Они в дневной перерыв расспрашивают о его прежней жизни. И ему о здешних обычаях рассказывают. Они хорошие, вы не волнуйтесь. Они не обидят Митю.
- Ну, беги, - согласилась Милена. - Друзья — это хорошо...
- 29 -
Милена на удивление спокойно уснула: ни боли, ни тревог...
Миле снился сон. Казалось бы, вовсе не странный для неё: мало ли необычного она видела в своих снах. Но...
Милена видела битву. Похожую на те, что снились ей прежде. Именно подобные сновидения привели Милу прежде на съёмочную площадку...
Эта битва была жестокой. Мила увидела и колдуна, тёмного, злого, направлявшего свои полки на светлых воинов. И короля, руководившего борцами с чернотой. И мага, придворного, как поняла по ходу действия Милена, могучего и опытного. И Селеста...
Именно присутствие знакомого лица во сне насторожило Милу.
Селест был в доспехах воина. Он вёл за собой. Он был командиром отряда. Его отряд находился ближе всех к Колдуну...
Потом вдруг - тьма... И видение сменилось... Теперь был только Селест, израненный, окровавленный. Над ним склонились медик, сам король и придворный маг.
- Я справлюсь... - голос Селеста звучал тихо, но твёрдо.
И снова - темнота...
Вдруг - свет. Яркая голубая вспышка... Тревожный ясный взор небесного цвета глаз.
- Милый мой... Я здесь... Я с тобой...
- Шена... - едва слышный шёпот...
И снова - ничего...
Маг остановился перед полусидящим на больничной пастели Селестом.
- Будет так: ты останешься вместо меня. Ты справишься.
- Я же только воин, - покачал головой Селест.
- Ты воин-маг, - поправил его старец. - и мой ученик. И друг короля. И верноподданный.
- Я...
- Так лучше. Так надо. И так правильно, - старец говорил негромко, но чётко. - Если не удаётся снять проклятие, то...
- Я понимаю, - вздохнул Селест. - Я смогу. Воин не может подвести своих внезапной немощью... Я сделаю всё, как договорились, учитель.
- Вот и славно...
Почему-то становилось ясно, что к этому решению шли небыстро, трудно. Но иного пути просто не было...
А потом Милена увидела палату, очень похожую на её. Селест вышел в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь. И Мила увидела его лицо. Лицо, искажённое болью. Маг с трудом щёлкнул пальцами и сероватая дымка на мгновение окутала его.
Дымка рассеялась, а Селест... Селест тяжело опустился на колени, обхватил себя рукам и повалился на бок. Милена увидела закушенную до крови губу и закрытые глаза... Красивая стройная женщина с голубыми глазами быстро опустилась на колени возле лежащего на полу в неловкой позе Селеста.
- Милый мой, - она прижала ладони к лицу мага, - я здесь, я с тобою...
Селест не ответил. Просто - не мог...
Милена в тревоге проснулась.
На пороге её палаты стоял чуть улыбаясь придворный маг, высокий темноволосый красавец с глазами цвета бирюзы...
- 30 -
- Не стоит стесняться, - после приветствия заверил сэр Селест. - Милена, вы можете задавать любые интересующие вас вопросы. Мне будет приятно помочь вам разобраться в том новом, что вдруг вошло в вашу жизнь. И это не потому, что пока данная... работа входит в число моих должностных обязанностей. Мне действительно хочется, чтобы вы смогли легче и быстрее приспособиться к... к жизни здесь.
- Иными словами, если я верно понимаю и не сошла с ума, - усмехнулась Милена, удобно устроившись в полусидячем положении, опираясь на подушки, и внимательно вглядываясь в собеседника, расположившегося возле её постели в небольшом уютном кресле, - вы на самом деле придворный маг, а я... я переместилась в иное измерение.
- Гм... Да, - всё же согласился Селест. - Я - придворный маг. Правда, временно. Так сложились обстоятельства. Вообще я воин и ученик придворного мага. Но... мне пришлось на некоторое время... удалиться в... спокойные места, то есть во дворец. А настоящий придворный маг - мой учитель, и сейчас он работает в специализированном госпитале, где проходят лечение и реабилитацию освобождённые из плена чёрного колдуна. Многие уже смогли вернуться к обычной жизни. Но поступают новые. Война с Колдуном ещё не окончена, к сожалению. Так что... - Селест печально развёл руками.
- Вы хотели бы быть... там? - быстро проговорила Мила. - Ведь вы воин?
- Да, - честно признался Селест. - Отряд, сражающийся с Колдуном... Там мои друзья... И скоро я смогу к ним вернуться, - надежда блеснула в его чистых глазах. - Теперь уже скоро.
Милена не стала настаивать на объяснениях: почему и как...
- А вы и Митя, действительно, оказались в ином для себя измерении, - продолжал Селест. - Вы случайно попали в стихийный, то есть природный портал. Он работает непредсказуемо. И достаточно редко. Сейчас он открылся всего на десять минут. Именно в нём мы с вами и столкнулись: вас забросило в воронку во время аварии, в которую вы попали у себя в мире, а мы хотели провести разведку - мне надо было проверить свою гипотезу.
- То есть, мы вам помешали? - искренне опечалилась Мила.
- Нет, - поспешил отринуть подобную идею маг. - Это случайность. Но, возможно... возможно именно эта случайность подтвердит мою версию...
Селест смолк.
- Ваша версия? - спросила Милена. - О чём она?
Маг ответил не сразу. И Мила поняла, что не таится он от неё, не пытается что-то скрыть, а просто, во-первых, очень трудно кратко и понятно рассказать что-либо человеку, совершенно не знакомому с историей мира, с событиями, которыми живут здесь люди, а, во-вторых, есть в версии мага нечто. в чём он и сам не может быть уверен на сто процентов. Тогда какой смысл высказывать то, что может оказаться ошибочным мнением...
- Видите ли, Милена, - заговорил наконец Селест, - тёмный колдун появился у нас пятьдесят лет назад. тогда он начал создавать свою армию и своих... своих будущих последователей. Ему очень хочется, чтобы его воины развивались быстрее. И он стал красть сначала детей, потом беременных женщин, испытывать на них свои снадобья...
- ...чтобы ускорить процесс развития человека, - догадалась Мила. - Но... таким образом сокращается продолжительность человеческой жизни... Вроде как я? Сорок два года у нас - это уже бОльшая половина жизненного пути. У вас - это ещё только начало, юность так сказать...
- Именно, - подтвердил Селест. - И вот чуть больше сорока лет назад среди пленённых оказалась супруга нынешнего короля.
- Она была беременна?
- Да... Тогда нам удалось освободить девять женщин. У двух в результате потрясений случились выкидыши. Но остальные были спасены. А королева... Она была очень непокорной. Она совершила невероятное - она сбежала сама. За ней была послана колдуном погоня. Но её так и не нашли. Она пропала в районе того самого стихийного портала. Тогда он работал восемь минут, потом часа три перерыва и ещё семь минут проход был открыт... Собак мы убили. Но королеву не нашли...
- Вы полагаете, она попала к... к нам?
- Возможно, - кивнул маг. - Но...
- А как... как чародей... - спросила Мила, - вы можете её найти... почуять?
- Нет, - ответил Селест. - Такой поиск невозможен. Это сказки. Можно только определить магически жив или нет человек. Если ты сам этого человека знал.
- И?
- Королева мертва, - выдавил Селест. - Она погибла за несколько минут до открытия портала оттуда... Более нам ничего неизвестно... Я хотел ... разведкой попробовать узнать, попадала ли она вообще в этот портал...
- А каким образом я могу подтвердить или опровергнуть вашу версию? - робко спросила Милена.
- В этом вся суть, - честно, прямо глядя в глаза Милы, признался маг. - Я никому не говорил так открыто. А вам скажу. Потому что вы имеете право знать. Даже если я ошибаюсь... В вас я почуял ту, чьи предки когда-то вышли из нашего мира. Но в каком колене - не могу определить. И никто не сможет... одной магии недостаточно... Только анализ крови.
- То есть, у меня здесь могут найтись родственники? - изумлённо спросила Милена.
- Это однозначно - да, - снова улыбнулся маг. - И мы узнаем об этом через три дня, когда из лаборатории придут ваши ответы... Но моя версия конкретнее. А, может, и ошибочна. Я не хочу зря обнадёживать... Разочарование - вещь неприятная...
- Нет, нет... - вдруг догадавшись, о чём идёт речь, покачала головой Милена. - Я знаю своих родителей...
Мила запнулась. Сон из детства... Тот кошмар с огромными собаками... И потом рассказ мамы... И могилка неизвестной женщины и младенца...
- Я... - Милена даже с ужасом посмотрела на мага. - Мне мама рассказывала... потому что мне долго снился один и тот же сон...
И Мила поведала Селесту историю своего появления на свет. Ту, которую она знала...
- ...Но это не может быть правдой... Это слишком... слишком... - закончила своё повествование Мила.
- Потому что это было слишком ... жестоко тогда и... было бы слишком ... гладко, хорошо сейчас, - закончил за неё маг. - Давайте подождём ещё три денька, - ласково предложил он. - А тогда и посмотрим...
- Конечно, - согласилась Милена. - А можно ещё вопрос? Тоже о магии, - вдруг спохватилась она.
- Слушаю, - опять улыбнулся маг.
- О проклятиях, - сказала Мила. - Они существуют?
- Проклятия? - Селест явно удивился. - Почему вас волнует эта тема? Хотя, да, проклятия существуют.
- Их может наложить любой человек или только чародей? И... и должно быть ограничивающее условие?
- Забавно, что в мире, где не признают магии, знают столько о проклятиях, - усмехнулся Селест. - Проклясть действенно может только наделённый даром колдовства. И ограничивающее условие обязательно, - ответил маг.
- А вы прокляты? - вдруг спросила Милена.
- Позвольте? - Селест осторожно поднял руку и протянул её над головой Милы. - Вот оно что... - кивнул он. - Дар сновидицы... Видеть прошлое или будущее во сне... - Маг грустно улыбнулся. - Этот дар наследственный и редкий. У вас останется стихийным, ибо развивать его надо с малых лет... Но... пожалуй, и без анализа крови на девяносто восемь процентов моя версия верна... Ваше Высочество.
Селест поднялся и поклонился.
- А два процента? - робко напомнила Мила.
- На мелкие случайности... - согласился Селест и, поняв замешательство Милы, добавил: - Подождём три дня. А, может, и быстрее...
- А... А ваше проклятие?
Селест опустился снова в кресло.
- Расскажите мне свой сон, пожалуйста, - попросил он.
Милена старательно изложила те обрывки видений, что мелькнули перед ней сегодня.
- Всё верно, - улыбнулся маг. - Это прошлое. Именно сорок два года назад я и заработал проклятие.
- А снять его? Ведь условие...
- Невозможно для исполнения, - прервал Милу Селест. - Но не стоит так расстраиваться из-за меня, - маг чарующе улыбнулся. - Осталось совсем чуть-чуть. Колдун почему-то наложил строго определённое число приступов. Перетерпев предыдущие, с оставшимися девятью я как-нибудь справлюсь. Обещаю.
- Но они же внезапны? - уточнила Мила.
- Потому я здесь, а не в битве, - мрачно кивнул маг.
- Чтобы телепортом при первой боли оказаться дома, не подведя товарищей... - поняла Милена. - Но ведь каждый последующий приступ сильнее? А последние...
- Я справлюсь, - Селест улыбался. - Вы... вы слишком добры ко мне, Ваше Высочество. Спасибо...
Мила почему-то покраснела до корней волос, а из её глаз тихонько катились слёзы...
- 31 -
Митя рассказывал маме о своих новых друзьях, об их интересе к его истории, о планах и мечтах на будущее. Милене было радостно видеть сына счастливым. Даже печаль, мелькавшая в его взоре при невольно возникающих в голове воспоминаниях о погибшем отце была какой-то светлой: искренней, но не вызывающей озлобленности на всех и вся - а почему именно мой папа...
Друзья у Мити пока оказывались значительно старше его. Конечно, и неудивительно: ведь кроме студентов медицинского университета в больнице молодёжи не наблюдалось. Будущие врачи приняли Митю за мальчика, освобождённого из плена колдуна. В их сознании не укладывалась совершенно необычная для рядового человека мысль о переселении кого-то из другого измерения. Ведь о других мирах ведал только узкий круг людей - маги, правители. Поэтому слова мальчика о другом мире воспринимались ими как мир, созданный тёмной магией. Митя сначала попытался объяснить, но быстро понял, что подлинности отношений подобное убеждение не мешает - искреннее сочувствие и интерес к неизвестному направляли чувства молодых медиков. И Митя принял такое положение вещей.
О будущем Митя тоже рассуждал увлечённо. Он уже представлял себя в новой школе, с новыми одноклассниками. Его достаточно просветили о том, какова здесь система образования, и мальчику нравилось, что не придётся торопиться - ведь в школах обучаются до двадцати лет. Потом - училища, техникумы, колледжи, выбор специальностей или даже смена нескольких учебных заведений - пока не найдёшь своё. И только в тридцать-сорок лет люди начинают серьёзно задумываться о высшем образовании. Так что вузы здесь заканчивают и в пятьдесят, и даже в шестьдесят лет. Но ведь и живут здесь значительно дольше!..
После ужина Митя крепко уснул. Милена долго лежала с открытыми глазами, смотрела на сына, любовалась звёздами на высоком тёмном небе за окном и думала. Думала о себе, о своём прошлом и о будущем, пыталась осознать всё, что с ней произошло, и постичь то, что ожидало её впереди. И ещё плакала сердцем. Плакала о матери, об отце, которые вырастили её, о той неизвестной ей отважной женщине, возможно, являющейся её биологической мамой, о неведомом ей короле, оплакивающем до сих пор свою утраченную погибшую возлюбленную, о покоящемся на тихом больничном кладбище Сергее... И очень желала помочь, оказаться нужной, полезной тем, кого посылала ей судьба...
- 32 -
Селест заглянул сразу после утреннего врачебного обхода. Митя уже убежал погулять в парк - погода стояла чудесная. Милена тоже, с разрешения доктора, собиралась в сопровождении мадам Айлин спуститься в прохладную тень деревьев.
- Позволите составить Вам компанию? - улыбаясь, спросил маг.
- Конечно! - обрадовалась Мила, тем более, что вопросов у неё после ночных размышлений снова накопилось много.
Селест галантно распахнул перед дамами дверь и...
- 33 -
... маг покачнулся, мертвенная бледность покрыла его лицо, дыхание перехватило.
- Простите... - прохрипел он и попытался очертить рукой круг телепорта.
Милена мгновенно поняла, что сегодняшний приступ внезапнее и острее, что сам Селест не ожидал такого, что даже его мужества недостаточно, чтобы немедленно оказаться вне поля зрения чужих глаз. Словно бы подтверждая догадки Милы, рука мага судорожно дёрнулась, не завершив начатого движения, и Селест тяжело опустился на пол. Мадам Айлин и Милена попытались поддержать мага, но их сил не хватило - Селест, скрючившись, лежал на полу. Медичка в ужасе склонилась над ним. Мила быстро захлопнула дверь.
- Он без сознания, - проговорила Айлин. - Я и не знала, что сэр Селест чем-то так серьёзно болен. Я позову врача.
- Это не болезнь, - Милена слышала свой голос словно бы со стороны. - Это проклятие. И никто лишний не должен знать. Это решение Селеста... Господин Эбнер ведь друг Селеста? - вдруг спросила Милена.
- Думаю, что да, - кивнула мадам Айлин, пытаясь растереть виски мага каким-то снадобьем и вглядываясь в его искажённое болью лицо. - Доктор Эбнер был полковым врачом у сэра Селеста.
- Тогда зовите его, - велела Милена, будто бы всю свою жизнь только и делала, что повелевала. - И более никому ни слова.
Айлин поспешила за врачом. А Мила, опустившись на пол, положила голову мага себе на колени и пыталась вспомнить, что же в её сне делала та красивая женщина с голубыми глазами, чьё имя так нежно произносил Селест...
- 34 -
Господин Эбнер появился уже через пять минут. По его лицу Милена поняла, что тому всё известно и всё понятно.
- Ничего, ничего, - успокаивая Милену, проговорил он. - Селест сильный. Он уже столько прошёл... Я послал больничного телепортиста за мадам Шеной. Это поможет. Любимая рядом всегда помогает...
Ещё через десять минут, за которые врач, медичка и Милена перенесли-таки мага на диван у окна, в палату впорхнуло совершенно воздушное голубоглазое существо. Такого изящества, такой лёгкости в движениях, такой грации Мила не видели ни у кого и никогда прежде...
Шена опустилась на колени возле дивана и прижалась щекой к сведённым судорогой рукам мага.
- Держись, мой милый, - прошептала она. - я здесь, я с тобой...
Минуты тянулись как вечность.
Наконец дыхание Селеста перестало походить на судорожные хрипы, его тело обмякло. Лицо, правда, оставалось ещё бледным, но гримаса боли тоже ушла.
- Ну, вот и хорошо... - выдохнула Шена. - Вот и славно... Здравствуй, любимый...
Маг с трудом приоткрыл глаза.
- Шена... - бледная улыбка скользнула по его пересохшим губам. - Единственная моя... А мне уж почудилось, что я не успел...
И тут Селест заметил доктора, медсестру, Милену.
- Не успел... - шёпот его наполнился отчаянием.
- Всё хорошо, - Мила наклонилась к лицам Селеста и Шены. - Никто ничего не знает. А мы - я и мадам Айлин - будем немы, как рыбки.
- Спасибо, - ответила за Селеста Шена. - Спасибо...
- 35 -
Вернувшийся с прогулки Митя застал у мамы в палате мило беседующую компанию. Милена полулежала на кровати, слушая рассказ сидящего на диване сэра Селеста, рядом с которым расположилась, улыбаясь и иногда что-то подсказывая ему, очень красивая дама. Мадам Айлин порой тоже вставляла своё словечко. Лица у всех были весёлые и счастливые. Митя немного оробел и остановился на пороге. Мальчик хотел сообщить маме важную вещь. Медичку и мага Митя уже хорошо знал и любил. Потому при них мог смело поведать то, что трепетно запечатлелось сегодня в его сердце. Но прекрасная незнакомка смутила уверенность мальчугана.
- Здравствуйте, - сказал он. - Я погулял, - сообщил Митя как бы всем.
- Здравствуй, здравствуй, - приветствовали мальчика сразу несколько голосов.
- Как дела? Что узнал новенького? - Селест поднялся навстречу мальчику.
Красивая женщина тоже встала вслед за магом.
- Это Шена, моя жена, - представил Селест свою супругу. - А это и есть Митя.
- Привет, - Шена улыбалась, и от этой улыбки, от мягкого голоса на душе у мальчишки стало спокойно и светло.
- Привет, - отозвался он. - Можно без "мадам"? - уточнил мальчик.
Шена кивнула.
- Ты же считаешь Селеста другом и обращаешься к нему на "ты", - проговорила она. - Мне тоже хочется с тобой подружиться.
- Согласен, - чуть подумав, отозвался Митя. - Только я хотел представить маме... и друзьям... то есть вам всем... одного... одну замечательную... замечательную особу, - негромко признался мальчик. - Мы познакомились в парке, она ждала там своих родителей, они к кому-то пришли в больницу... И мы... В общем, когда мы вырастим, мы поженимся... Вот...
Личико Мити было серьёзно. Никто из взрослых и не подумал усмехнуться. Митя выглянул за дверь и ввёл за руку в комнату прелестную девчушку лет десяти с тёмными кудряшками и ясными глазами цвета... бирюзы.
- Это Летис, - восторженно проговорил Митя. - А это моя мама и...
Девочка удивлённо смотрела на присутствующих, и её щёчки чуть порозовели.
- Здравствуйте, - прошелестела она. - А это, - Летис робко указала на Селеста и Шену, - мои родители.
- Вот и познакомились, - засмеялся маг, подхватил детей на руки и усадил к себе на колени, вновь удобно расположившись на диване.
- Тогда давайте попьём чай, - предложила Шена.
А мадам Айлин проворно доставала уже неизвестно откуда взявшиеся чашки, пирожные и конфеты...
- 36 -
На следующий день после завтрака Милена в сопровождении мадам Айлин спустилась в парк. Митя сначала прогулялся с мамой, поведав ей о своей "невесте" много трогательного и нежного, чем собственно удивил Милу, ибо прежде не проявлял мальчик такой наблюдательности и восторженности по отношению к девочкам. Но вскоре парнишке понадобилось куда-то сбегать, с кем-то повидаться, кому-то что-то рассказать, и Милена отпустила сынишку.
Погода стояла ясная, солнечная. Мила выбрала укромное тихое местечко в стороне от центральных аллей и опустилась на скамеечку в резной тени огромного каштана.
- Мадам Айлин, - улыбнулась она, - я хорошо себя чувствую. Правда. Если моё предложение не нарушит правила больницы, то Вы вовсе не обязаны сидеть тут со мной. Вы и так словно привязаны. Отдохните... от меня.
Медичка улыбнулась в ответ.
- Я вовсе не устала. Тем более от Вас, Милена. Но позволить Вам погулять самостоятельно я могу. Конечно, Вам же нужно осваиваться здесь, да и просто побыть в одиночестве. Постоянное общество тоже утомительно.
Мадам Айлин надела на руку Милы тонкий мягкий браслет.
- Если что понадобиться, - сказал она, - нажмите вот на этот кружок и говорите. Я Вас сразу услышу.
И медсестра показала Миле точно такой же браслет на своём запястье.
- Это переговорное устройство? - уточнила Милена.
- Интересно вы его назвали, - чуть подумав, ответила медичка.- Но по сути верно. Это сигнальный браслет.
- Он механический? Как он работает? - поинтересовалась Мила.
- О, объяснить я не сумею, - призналась мадам Айлин. - Его устройство... В общем, это магическая штучка.
- Ясно, - улыбнулась Милена. - Спасибо.
Медсестра уже сделала несколько шагов в сторону больничного корпуса, когда Мила окликнула её.
- А... напульсник у Мити на руке... он для чего?
- Это чтобы мальчик не потерялся, - объяснила мадам Айлин. - Если что - его найдут по специальному сигналу.
- Замечательно... - задумчиво кивнула Милена, успокоенная словами медсестры.
Медичка удалилась по извилистой боковой аллее...
- 37 -
Мила задумчиво смотрела на себя. Словно со стороны. Пытаясь понять произошедшее и предугадать, хоть чуть-чуть, своё будущее...
С того момента, как Милена пришла в сознание после аварии, она находилась в странном состоянии покоя и умиротворённости: ей всё нравилось, она всё принимала, её сознание уверилось в том, что всё именно так, как дОлжно. И при таком, казалось бы, спокойном восприятии действительности, Милена волновалась - за то, как сложится жизнь дальше, как сможет она одна в совершенно новом для неё мире устроиться, найти работу, чтобы жить и растить сына...
Мысли Милы были прерваны тихими словами:
- Здравствуйте, мисс Милена.
Мила подняла голову. Она так погрузилась в себя, что даже не заметила подошедшую к ней мадам Шену.
- Доброе утро, - Милена смутилась своей невнимательности и в то же время была искренне рада новой знакомой.
Шена опустилась на скамью рядом с Милой.
- Вчера мы перешли на "ты"... - улыбнувшись, проговорила супруга мага.
А Милена прочитала в голубых глазах собеседницы вопрос: "Вы не передумали? Мы - друзья?"
- Конечно, Шена! - Мила поспешила с ответом (ей нравилась эта красавица, такая доброжелательная, такая... близкая)
- Тогда позволь мне тебе помочь, - продолжила Шена.
- Помочь? - переспросила Милена.
- Да, - кивнула подруга. - Расскажи, что тебя тревожит. Мне думается развеять твои опасения будет несложно.
- Опасения? - Мила задумчиво пожала плечами. - Спасибо, Шена. И слово ты верное подобрала...
- Хочешь, я сама начну перечислять то, что тебя мучит? - предложила собеседница, так любезно облегчая Милене разговор.
Мила кивнула.
- Прежде всего ты боишься, что не сможешь прокормить себя и сынишку, - заговорила Шена. - Разумеется, за Митю ты беспокоишься. Сама-то - как-нибудь... Ты так думаешь... Не надо тревожиться понапрасну. Во-первых, на приобретение жилья тебе Корона выделит определённую сумму. Таков закон: при переселении государство помогает своим гражданам. А вы теперь граждане нашего королевства. Во-вторых, Митя пойдёт в ближайшую к дому школу. Образование у нас тоже субсидируется Короной. И учителя - это хорошие специалисты, они найдут способы помочь Мите нагнать то, чего он пока не знает. Тем более, что далеко не все дети идут в школу подготовленными - не всем по карману домашнее дошкольное образование. А Мите двенадцать только исполнится, так что он и отстал-то совсем немного. Или вообще не отстал - есть случаи, когда ребёнок поступал в учебное заведение не с одиннадцати лет, а чуть позже.
- У вас в школу идут только с одиннадцати? - уточнила Милена.
- Да, - подтвердила Шена. - Это первая ступень. Всего ступеней двенадцать, четырнадцать или шестнадцать. Ну, это уже потом определяются - интересы там, способности, желания детей и родителей.
- А у нас - с семи, - пояснила Мила.
- Мне Селест кратенько рассказал о том... мире, откуда ты пришла, - закивала Шена. - Ну, там же и живут меньше...
- Но нам же надо на что-то жить, - наконец Милена позволила своим сомнениям вырваться на волю. - Мне нужна работа. А что я умею?
- Спокойно, - Шена обняла подругу. - Вот давай подумаем: что же ты умеешь. Кем ты работала прежде?..
- 38 -
- Видишь, как всё просто, - Шена улыбалась Милене. - Тебе стоит поработать только над самооценкой. Она у тебя занижена.
Мила тоже улыбнулась.
- Ты работала журналисткой. У нас тоже ценятся люди этой профессии. А ты, думаю, неплохо пишешь. У тебя речь хорошая, красивая, - пояснила свой вывод Шена. - Ты играла на... - продолжила она, - ну, в общем похоже на театр. Но другое, - остановила возражения Милены Шена. - Важно то, что и актрисой ты можешь быть. Думаю, что тоже неплохой - я успела заметить, что ты владеешь собой, умеешь, так сказать, держать лицо. И, наконец, ты сновидица. Пусть стихийная, но это тоже может пригодиться и быть востребованным. Просто тебе должен помочь какой-нибудь маг распознавать из приснившегося прошлое и будущее, вещее и вымысел. Ну, тут и Селест с удовольствием поможет.
- Ладно, это работа, - согласилась Мила. - Разумеется, я не боюсь труда. Могу и полы мыть, и в няньки пойти... А в быту? Я же совсем не знаю вашего... теперь нашего мира. Пока освоюсь... Я за Митю переживаю. Это каково же будет ребёнку, пока мама не научится нормально готовить без фабричных заготовок, стирать вручную, гладить чугунным утюгом с углями...
- Всё-всё, - засмеялась Шена. - Это как раз ерунда. Я и сама тебя научу. Да и помощницу по хозяйству нанять можно. Уверяю тебя, любой труд оплачивается нормально. Вам с Митей хватит. И вообще...
- Нет-нет, - Мила благодарно сжала ладони Шены. - Мне бы очень хотелось самой... Конечно, я верю, что и ты, и Селест, и... в общем готовы помочь во всём, но...
- Я понимаю тебя, - искренне заверила подругу Шена. - И уважаю твои стремления. Самостоятельность, независимость. Сама такая. Дружба - да. Но самоуважение только через способность всё делать самой.
- Спасибо.
Подруги помолчали, любуясь солнечными бликами на песчаной дорожке.
- А Селест не сказал тебе, - вдруг спросила Мила, сама ужасно смущаясь своего вопроса, - о ... своей версии обо... обо мне?
- Нет, - немедленно отозвалась Шена. - Он только говорил, что твои предки когда-то жили в нашем мире... А тебя это почему-то пугает?
- Да, - тихо призналась Милена. - Вернее, меня, действительно, пугает то, кем они ... они могут быть.
- Ну, не думаю, что они люди плохие. В таком случае Селест бы просто не стал называть их. Не стал бы тебе вообще говорить о подобном родстве, - принялась утешать Милу Шена. - А вот раз он почуял в тебе связь с кем-то достойным, потому и ждёт результатов анализа.
- А что, - отвлеклась на интересную тему Милена, - вот так вот легко можно определить родство? По анализу крови?
- Ну, не очень легко, - задумчиво объяснила Шена. - Потому и делают анализы такие от семи до пятнадцать дней. Это маги делают.
Шена чуть нахмурилась.
- Постой-ка, подруга, - проговорила она. - Тебе сорок два... Вот почему Селест даже мне не сказал! Ошибиться боится. А меня раньше времени пугать не хотел... - Шена вздохнула, словно собираясь с силами. - Я ведь замуж за него не сразу пошла, - призналась она. - Любила его до безумия. И сейчас люблю не меньше. А как узнала, что он - маг-воин королевской гвардии да ещё сэр! О! Я-то кто была? Младшая дочь небогатого и незнаменитого поместного дворянчика. Да, красивой считалась. Да, отец и мама добропорядочные люди. Но... Вот тогда я и струхнула... А теперь честно тебе скажу - не в происхождении значимость человека. Вот я тебя узнала, притянула ты меня к себе... И неважно теперь, кем ты окажешься по своей родословной... Хотя, если это то, о чём мне подумалось... Король Джеффрок замечательный человек. И, думаю, он выстрадал своё счастье. Ведь... если ты... если ты окажешься его дочерью...
- 39 -
Шена вскочила со скамьи, не закончив начатой фразы, и замерла в низком реверансе. Милена, не успев ничего сообразить, испуганно подняла глаза. Перед женщинами стояли двое - маг с бирюзового цвета глазами и седоватый мужчина весьма приятной наружности и примерно того же возраста, что и Селест. Незнакомец смотрел на Милу...
Даже если бы полчаса назад маг не принёс королю результаты анализа, даже если бы провести такие исследования было бы невозможно, сейчас, глядя в удивлённо-испуганные зеленоватые глаза смущённо застывшей на скамейке молодой женщины, Джеффрок не усомнился бы, что перед ним - дочь. Ни разу не виденная им. О жизни которой он не подозревал, оплакивая погибшую супругу. Взгляд любимой, мимика, незабвенные черты - всё это унаследовала Милена от матери, о существовании которой даже не подозревала. Нет, не случайно придворный маг не признал принцессу в лицо. Такой робко-смущённой королеву не знали. Когда Джеффрок привёз во дворец свою избранницу, та уже научилась достойно владеть собой, её лицо стало величественно и царственно. Но встретил-то и полюбил король именно юную неопытную красавицу. Такой она и была с ним всегда - но наедине. И даже близкие королю люди, друзья, не ведали, насколько застенчива была их повелительница.
- Девочка моя, - почти шёпотом проговорил король, не решаясь, однако, без позволения Милены, прикоснуться к ней. - Бедная моя крошка.
Мила собралась с силами и поднялась на ноги.
- Нет-нет, - поспешила заверить она. - Я не бедная, не несчастная. Я жила в любви. У меня были те, кто заботился обо мне, кого я считала родителями, кто дал мне счастье дома. У меня был муж. Он тоже любил меня. У меня были друзья. Верные, хорошие. У меня есть сын... А теперь... И теперь есть друзья. И... снова есть семья... Только я не знаю... Так всё вдруг... Как мне себя вести...
- Да, семья, - повторил король. - У тебя есть ещё братья... А у меня... У меня теперь есть дочь и внук...
Мила взглянула в глаза обретённого ею так неожиданно отца. Она утонула в этом море любви, нежности, тревоги, радости, ожидания. Какая-то неведомая сила толкнула её вперёд...
Джеффрок бережно обнял свою дочь...
- 40 -
Время никогда не меняет свой ход. Оно не останавливается, не замедляется, не мчится вперёд. Оно течёт неизменно и постоянно. А в человеческом сознании движение времени неравномерно - то внезапные скачки, то паузы.
Так и в жизнь Милены ворвался ветер нового мира. Удивление, созерцание, наблюдения, размышления сменялись стремительными переменами. И опять возвращалась необходимость остановиться, осмыслить происходящее...
Митя легко и радостно принял известие о том, что у него есть дед и ... семеро дядей, старшему из которых исполнилось всего сто пятьдесят (что по меркам этого мира сущий пустяк для мужчины), а младший в два раза старше мамы. И так же легко вошёл в роль маленького принца. К счастью, мальчик не стал капризнее и своевольнее, осознав, что он по материнской линии принадлежит к королевской семье. Милена в очередной раз в душе возблагодарила судьбу, которая так кстати позволила вовремя дать возможность магу немного и безболезненно уравновесить психологическое состояние ребёнка.
Себя Милена ощущала очень странно. Ещё совсем недавно она полагала, что опытна, знает жизнь, годы наложили на ней неизгладимый отпечаток. Теперь же она словно потерялась во времени, ведь здесь она оказалась едва ли не подростком. Даже то, что выглядела пока Мила старше своих лет, ничего не меняло: новоявленная принцесса неуклонно осознавала, насколько она глупа, зелена и неопытна.
Мила старательно погрузилась в учёбу. Благо дети королевских семей могли находиться на домашнем обучении. Учителя искренне были довольны ученицей - далеко не каждый ребёнок знатной семьи оказывался столь прилежен и почтителен, как принцесса Милена. А Мила так же искренне жаждала знаний, жаждала поскорее оказаться полезной новому для себя миру, родному миру.
- 41 -
Милена стояла перед картиной. Это был портрет погибшей сорок два года назад королевы. То есть матери Милы.
Сейчас, всматриваясь в красивое и величественное лицо, в ясные зеленоватые глаза, восхищаясь мастерством художника, Милена с грустью и уважением думала о той, кого видела лишь в далёком детстве, в ночном кошмаре. Ведь даже на краю жизни, осознавая, что спасения нет, её родная мать смогла остаться сильной и непобеждённой — не было в глазах женщины из сна, в глазах настигаемой убийцами жертвы ни страха, ни отчаяния. Только любовь и стремление спасти дочь. И каким хладнокровием нужно обладать, чтобы успеть понять: мёртвый младенец может спасти живого. Ведь оставь королева новорожденную малютку просто на крылечке больницы, псы Колдуна непременно отправились бы на поиски ребёнка.
«Господи! - вдруг ужаснулась Милена. - А как же она вообще рожала? Где? В лесу? Почти на бегу?... Мама... - Мила впервые произнесла, пусть и мысленно, это святое для каждого человека слово, обращаясь к почившей королеве. - Я могу только преклоняться пред тобою...»
- Ты очень похожа на неё...
Король подошёл тихо. Милена в своей задумчивости не заметила приближения отца. Поэтому даже от негромкого ласкового голоса чуть вздрогнула.
- Прости, - покаялся король, - я не хотел тебя пугать.
- Вы не виноваты, - смутилась Мила. - Просто я не слышала Ваших шагов.
Джеффрок улыбнулся, но печаль во взоре скрыть не успел. Милена немедленно уловила боль отца.
- Извините... - она смутилась.
Вот уже четвёртый месяц Мила жила дома, в королевском дворце. Вот уже четвёртый месяц она чувствовала себя любимой дочерью. Вот уже четвёртый месяц она с искренним уважением и почитанием относилась к его величеству. Но никак не могла обратиться к отцу на «ты».
Вдруг словно вспышка озарила её сознание: король, её отец, ничуть не меньше её чувствует неловкость от сложившейся ситуации. Она, его дочь, единственная так похожа на оплакиваемую им любимую. В ней он обрёл смысл, потому что и гибель супруги, и поиски тела погибшей были не напрасны — есть живое продолжение его королевы. Не сыновья, а именно младшая девочка является утешением скорбящему отцу.
И Мила, подчиняясь внутреннему порыву, обняла этого крепкого ещё, мудрого, седеющего мужчину.
- Отец, - сквозь слёзы прошептала она, - я … я люблю тебя... И пусть судьбе было угодно послать мне двух матерей и двух отцов... Замечательных... Но... ты должен это услышать от меня и знать: я люблю тебя, папа...
42 -
Шена остановилась в двух шагах от сидящей перед зеркалом Милены. Всегда чуткая и внимательная, супруга мага уже не первый раз замечала это странное выражение на лице подруги: то ли недоумение, то ли тревога, то ли недоверие и сомнение.
- Скоро ты станешь совсем красавицей, - всё же сказала она. - Вернувшись в свой возраст, ты будешь такой как и дОлжно. Не волнуйся, пожалуйста.
- Не то... - задумчиво прошептала Мила. - У тебя не бывает сомнений в том, что ты делаешь? - вдруг спросила принцесса. - Вот вроде бы всё хорошо, как надо... А чего-то нет.
- Ты ещё очень юна, - покачала головой Шена. - Ведь я значительно старше тебя. Моему сыну, родному брату Летис, шестьдесят один. И он не только для нас, его родителей, совсем молод. А ты... Мы подружились, потому что... потому что я сразу почувствовала... Это не просто родство душ... Мы словно бы на равных. Понимаешь?.. То, что жизнь может быть значительно короче, осознание этого факта, сделало тебя мудрее... А сейчас в зеркале ты видишь, как возвращается то, с чем ты, как считала, попрощалась навсегда... Ты годишься мне в дочери. Но только по возрасту... А твои поступки — они вовсе не похожи на глупые выходки молоденькой девочки. Ты зря коришь себя за что-то... Кстати, за что?
- Мне кажется, что я могла бы делать что-то полезное. Полезное всем... - пояснила Мила. - Я уже неплохо знаю мир, историю, географию. И с другими науками всё в порядке.
- Несомненно, - немедленно подтвердила Шена. - Селест и мне говорил, что столько похвал от учителей не получали даже твои братья. Хотя принцы всегда славились прилежанием.
- Ещё мне сказали, что я неплохо фехтую, весьма изящна в танце, достаточно крепко сижу верхом...
- И отлично стреляешь, - закончила за Милену Шена. - И что за мысль посетила твою честную головушку?
- Может, мне хватит сидеть дома? - спросила Мила. - Я могу работать. В госпитале, например. Или как журналистка. Или даже вести переговоры. Отец как-то взял меня с собой и потом сказал, что, возможно, дипломатия не будет в накладе, если её ряды пополняться женщиной.
- Правильно, - согласилась Шена. - Но ты должна подрасти. Для нашего мира ты слишком молода. И то что у тебя есть сын, ничего не меняет... Пожалуйста, не спеши. Всё будет правильно, - улыбнулась она. - И ты принесёшь пользу...
Мила помолчала, будто обдумывая сказанное и услышанное. И — перевела разговор на другую тему:
- Как Селест?
- Он справится, - подруга улыбнулась. - Правда, приступы участились и стали тяжелее, - призналась она. - Но всё это приближает его к окончанию проклятия...
- Сколько осталось?
- Три.
Милена снова помолчала.
- А почему проклятие такое странное? На определённое количество, а не на всю жизнь? И что за ограничивающее условие, которое нельзя исполнить? Уж если Селест смог его разгадать...
- Проклятие частично успел нейтрализовать придворный маг, - полушёпотом рассказала Шена. - Сам Селест был ранен... Он не любит говорить об этом... Ведь тогда … погибла твоя мама... А ограничивающее условие... Видишь ли, Колдун... он не только тёмный. Он жестокий и... извращённый... Снять проклятие можно, женившись на одной из малолетних дочек кого-нибудь из его друзей.
- Малолетних — это до скольки? - уточнила Мила.
- До тридцати, - кивнула Шена. - У нас это совсем юные девушки.
- Да и по отношению к тебе Селест на такое не пойдёт...
- Да уж, - вздохнула Шена. - Как мне удалось уговорить придворного мага поделиться со мною этой тайной — отдельная история. Селест, разумеется, отпирался, как мог. А уж мои предложения найти выход...
Подружки посмотрели друг другу в глаза и лишь обе развели руками. Всё было понятно без слов.
- 43 -
Селест с трудом открыл глаза. Голубой любящий взор супруги встретил его возвращение в реальный мир. Сегодня Шена не успела скрыть тревогу, обуревавшую её последние часа два, пока Селест находился на грани жизни и смерти.
- Любовь моя, - сухие потрескавшиеся губы едва слушались, голос мага был хриплым, - милая... Не мучь себя, пожалуйста. Я справлюсь. Не надо тебе сидеть возле меня во время приступов.
- Это мой взгляд... - безошибочно догадалась Шена. - Скажи, только честно, ты чувствуешь меня рядом, когда... когда борешься с болью?
Маг понимал, что не может лгать. Это было давно и твёрдо устоявшимся договором. Потому что лжи, даже во благо, Шена не выносила буквально физически.
- Чувствую, - прошептал он.
- И ты идёшь ко мне, потому что я зову?
- Да, - скорее угадала, чем услышала Шена.
- Тогда почему мы вновь вернулись к этому вопросу? Ведь мы всё это обсуждала в самом начале.
- Потому что я... я не хочу, чтобы тебе...
- Да, - Шена ласково улыбнулась мужу, - да, мне больно видеть твои мучения. Особенно последние два раза были... были труднее. И я понимаю почему. Ведь проклятие ограничено количеством приступов. И теперь остался всего один. Последний. И, если быть логичными, он будет самым жестоким. А следуя тому, что видела я сегодня... Жизнь моя, Сел, скажи, это... это смертельно опасно?
- Мне есть для чего бороться, - прошептал Селест.
- Именно поэтому я буду рядом, - Шена прижала ладони к щекам мужа. - Я буду звать тебя. Я буду ждать тебя. И ты будешь слышать мой голос. Будешь идти ко мне.
- И это не обсуждается, - к изголовью кровати, на которой лежал измученный болью только что отступившего приступа маг, склонился седовласый старец.
Селест, едва очнувшийся, пошевелиться мог ещё с огромным трудом. Тело ныло, дышалось тяжело, руки и ноги сковывала свинцовая тяжесть.
- Учитель! - хрипло проговорил маг-воин. - Вы здесь?
- Здравствуй, мой мальчик, - старик улыбнулся. - И вовремя, - серьёзно добавил он.
- Всё было так плохо? - обречённо спросил Селест.
Придворный маг помолчал.
- Честно? - уточнил он. - Да.
Селест закусил губу.
- Я зашёл к Эбнеру, когда прибежала медичка с третьего отделения, - рассказывал старец. - Завтра мы привезём туда новых пациентов... Всё по порядку, - остановил он готовый сорваться с губ Села вопрос. - Итак, бедная медсестра в тревоге сообщила, что ты работал с её больным, вдруг поднялся, извинился и быстро вышел. Но стал так бледен и шёл так странно. И, что напугало её ещё больше, перепутал, как ей показалось, двери — вошёл в туалетную, а не вышел в коридор. У неё мелькнула мысль, что тебя призвали какие-то внезапные дела и тебе просто надо телепортироваться. Но почему из туалетной? Пока она думала, дверь захлопнулась и что-то грохнуло. Она постучалась к тебе, но ты не ответил. А дверь чуть приоткрылась, едва медичка тронула ручку... Ты лежал на полу. Подробнее описывать её впечатления не буду...
- Не успел... - горестно прошептал Селест.
Стало понятно, что отважный воин сам не успел понять, удалось ли ему исчезнуть до начала приступа.
- Ничего, - в комнате раздался ещё один голос. - Никто не проболтается. Не волнуйся.
- Эбнер, и ты тут? - казалось, Селест был убит этим открытием.
- Перестань терзаться, мальчик мой, - старец снова склонился к своему ученику. - Я телепортировал нас всех к тебе. Шена была дома. Но мне пришлось наложить на тебя обезболивающее заклинание. А Эбнер ввёл тебе стимуляторы.
- И после этого...
- Вот! - придворный маг поднял палец. - Теперь ты сам признаёшь, что грядущий последний приступ не будет лёгким. Так что...
- У вас уже есть план, - горько усмехнулся Селест. - И, разумеется, вы, сэр Мэлекай, всем убедительно доказали, что именно так и надо будет действовать... Предполагаю, что теперь все будут пасти меня, чтобы не приведи Небо, я не оказался один...
- Ты не любишь заботу о себе, - улыбнулся старец. - Ты воин. Ты боец. Как можно, чтобы хлопотали о тебе!.. А теперь скажи мне честно, - сэр Мэлекай смотрел в глаза ученика, - ты хочешь жить? Или ты столько боролся, чтобы умереть теперь, когда от боли просто может не выдержать сердце?
- Я хочу жить, - признался Селест.
- И мы хотим, чтобы ты жил, - заметил маг. - И никому из нас не в тягость то, что мы можем сделать, чтобы помочь тебе. А ты лишь должен нам помочь, позволив исполнить этот на самом деле очень несложный план.
Селест кивнул.
- Ты просто будешь носить вот это кольцо, - старец снял со своего пальца неброский перстенёк. - И как только почувствуешь, что пора, прикоснёшься к камню. Успеешь, ибо это не требует усилий. И тотчас окажешься в больнице на отделении Эбнера в специально приготовленной палате. И Эбнер тут же будет знать. И я. Там стоит сигнализация на тебя. И мы прибудем. И Шену захватим...
- Но ведь это неведомо когда случится! - ужаснулся Селест. - Могут быть дела. Важные. И в больнице, и у Вас... в лагере или реабилитационном центре! И всё бросить?
- Ну, с этим уж мы сами разберёмся, - заверил Мэлекай. - И учти, мы поставили тебя в известность. И всё. Надевай кольцо, - старик улыбнулся, по-доброму, по-домашнему, - пожалуйста...
- 44 -
- Ну, а теперь, как обещал, о том, что там у нас происходит, - Мэлекай удобно откинулся в кресле.
Селест сидел на кровати, прислонившись к подушкам и одной рукой обнимая устроившуюся рядом с ним супругу. Сменившийся с дежурства Эбнер расположился на широком кожаном диване. И маг неспешно поведал следующее...
- Наши непокорные и своевольные, - говорил придворный маг таким тоном, что даже постороннему человеку стало бы ясно, насколько любимы и уважаемы старцем эти люди, - партизаны снова опередили планы командования и разгадали очередную хитрость врага, в результате чего прибыли к экспериментальной базе Колдуна раньше регулярной армии и освободили двенадцать пленников. Да ещё взяли неплохого языка — одного из ведущих инженеров. Освобождённые держатся молодцами. Их я сам осматривал. Теперь они прибудут к Эбнеру. Инженер даёт показания в королевском военном департаменте и, думаю, скоро у нас будут достоверные планы злополучной базы.
- Неужели Элминек не нашёл чего-то для себя? - удивлённо и тревожно спросил Селест.
- Ох, нашёл... - вздохнул придворный маг. - И даже я так и не ведаю всего. Он же опять что-то задумал. Он мастер на такие выдумки. И ведь не остановишь — он просто не подчинится. Для того и партизанить пошёл... Хотя время показало, насколько он был прав и насколько верны его военные ходы. Ведь тут важны манёвренность и быстрота принимаемых решений. Именно это предоставляет ему партизанская деятельность. И мы весьма многим в борьбе с Колдуном обязаны ему. Отчаянная он головушка... И ведь не воин по призванию... Но сейчас. Мне самому что-то тревожно.
- Он опять собирается уходить в леса за Чертой?
- Да. А там и магия не действует, и связь держать непросто. Колдун-то, сам знаешь, силён. И хитёр. На открытый бой с магом не идёт.
- Может, мне опять к нему пороситься? - предложил Эбнер. - Неужто он откажет другу? А я всё же медик. Тоже польза.
- Я уже спрашивал, - усмехнулся сэр Мэликай. - Он мне так обоснованно доказал, что ты необходим больнице, а тут они и отрядным знахарем довольны, что и возразить-то нечего.
- Да, - согласился Селест, - убеждать он умеет.
- Он много чего умеет, - тепло улыбнулась Шена.
В дверь постучались и тут же раздался молодой взволнованный голос:
- Мама, отец! Это я. К вам можно.
- Гриффин вернулся! - Шена, как девочка, радостно спорхнула на пол. - Мальчик мой!
Сын ласково обнял маму и поднял взор на отца. Тот, ещё медленно и прихрамывая, шёл к нему навстречу.
Заметив в комнате родителей гостей, Гриффин смутился.
- Господин Эбнер, - поклонился он. - Сэр Мэлекай. Вы уже здесь. Я опоздал?
- Опоздал? - переспросил Селест. - Понятно, - маг понимающе развёл руками. Тебя Элминек отправил из отряда с письмом?
- Да, - Гриффин протянул отцу конверт. - Я думал, что это важно и спешно. Но... сейчас подумал, что...
- Что сэр Мэлекай всё важное уже сообщил, - понимающе кивнул Селест, вскрывая конверт и пробегая по строчкам взглядом. - Ну, как и дОлжно, - кивнул он. - «... талантливый и вообще замечательный мальчик, врач от Неба...» - зачитал он. - «... Эбнер останется доволен. Честно». А когда это Элминек говорил нечестно? - заметил маг между прочим. - «...знает освобождённых... сможет помочь...»
- Верно, знаю, - подтвердил Гриффин. - Там трое ребят с нашего курса...
- И в отряде не осталось никого моложе ста двадцати, - констатировал сэр Мэлекай.
- Значит, задумал Элминек нечто опасное, - покачала головой Шена.
- А когда он задумывал безопасное? - возразил Эбнер.
- Что-то не нравится мне ход ваших мыслей, господа, - нахмурился Селест. - Элминек — разумный человек. Рисковый. Но пока ничего глупого или безнадёжного он не предпринимал. И если уж он так тщательно к чему-то готовится, то, думаю, игра стоит свеч.
- Главное чтобы он себя не поставил на место той свечки, что должна прогореть, - печально вздохнул старец.
- 45 -
Милена внимательно слушала доклад главы военного департамента. Принцессу король постепенно вводил в курс государственной жизни. Поэтому дочь частенько присутствовала с отцом на важных заседаниях. Никого это не удивляло — королевские дети, несмотря на пол, обязаны быть хорошо осведомлены о происходящем в стране и мире.
Принцесса слушала и незаметно наблюдала за братьями. Как всё это было непривычно, невероятно, немыслимо. И, однако, совершенно реально, в чём Милена убеждалась ежедневно.
Вот Деймон, старший из братьев. Всегда серьёзный, ответственный. Отважный, как и остальные сыновья Джеффрока. Но именно в нём чувствовались мудрость и величие наследника престола. Дей прибыл в столицу на один день. Его место сейчас — во главе Королевской Гвардии. Там, у Невидимой Черты, за которой начинается власть Колдуна. Там, где идут бои. Там, где свет и добро защищают своим мужеством, доблестью, кровью... Деймон молод (по понятиям этого мира), очень молод. Ему всего сто пятьдесят... Но сколько сейчас таких же молодых с оружием в руках ведут неустанную борьбу со злом...
Дарин и Данкан. Сто тридцать четыре года и сто двадцать лет соответственно. Переводятся из Стрелков под начало Деймона. Чтобы быть рядом со старшим братом. Чтобы принести больше пользы делу защиты мира.
Джайлс и Хэрольд. Тоже рвутся вслед за старшими. Но их оставляют в Стрелках. И вовсе не потому, что они моложе. Просто они действительно в свои сто десять и сто пять одни из лучших арбалетчиков.
Хетер. Самый красивый из принцев. Хотя его внешность хрупкая, словно у девушки. Ему девяносто семь. Очень артистичен, пишет стихи. Именно на него Милена похожа больше всех. Насколько сестра может походить на брата. Хетер расстроен, хотя тщательно скрывает это: его вообще ещё не допускали до настоящих сражений. Он ловок и неплохо владеет мечом. Отличный наездник. Но, как говорит ему король, слишком темпераментен, горяч. В бою такая неразумность может повредить не только самому Хетеру, но и соратникам. Так что пока нетерпеливому курсанту придётся ещё задержаться в Учебном Корпусе.
И, наконец, самый младший из братьев, восьмидесятичетырёхлетний Айвор. Тот, кого в привычной для Милы жизни назвали бы зелёным мальчишкой, у кого усы-то ещё совсем недавно прорезались. Но, надо отдать ему должное, хотя всех принцев обучали воинскому искусству, именно Айв был в батальных науках первым учеником. Ему прочили военное поприще. И сам он вполне был согласен с наставниками. Поэтому пока усердно занимался, очень здраво осознавая, что ни знаний, ни умений для непосредственной боевой деятельности у него недостаточно. Хотя порой и его, честного и преданного поборника добра, посещала мысль о... партизанской деятельности, где, по убеждению (а, скорее, по ошибочному мнению) части молодёжи, не смотрят на возраст - главное в желании принести пользу Отечеству в борьбе с Колдуном...
Милену тоже кое-чему из воинских премудростей обучали. Она сама захотела. Просто ей было интересно. И интуитивно она предполагала, что умение защищаться может пригодиться, что помочь ближнему возможно иногда именно умением … драться. В результате этих занятий Мила немного натренировала себя в обращении с мечом (правда, лёгким и коротким), стала крепче держаться в седле и освоила стрельбу из арбалета. Как она сама определила - «с упора». Наставник, старый стрелок, нашёл весьма разумным предложение своей новой ученицы реконструировать тяжёлый для рук девушки арбалет, усовершенствовав его специальным упором, облегчающим стрелку возможность точного прицеливания. И теперь Милена попадала в мишень без промаха. Правда, требовалось несколько больше времени для приготовления оружия к стрельбе, чем обычным арбалетчикам. Стрелки же, вскоре узнавшие об усовершенствовании привычного им оружия для женской руки, радостно окрестили новшество «арбалетом с упором принцессы Милены» и поддразнивали молодых, ещё не всегда попадающих в цель, новичков, призывая их «использовать нововведение хрупкой воительницы»...
Милена внимательно слушала доклад главы военного департамента. Она хорошо помнила и имена командиров отрядов, их заслуги и неудачи, расположение лагерей своих и противника, обстановку у Черты, трудности ведения боевых действий на территории, где магия света блокируется. Знала Милена и о подвигах собственных братьев. Ведала и о пользе партизанского движения, которое теперь было признано необходимым и достойным, хотя в самом начале войны вызывало далеко неоднозначные суждения.
Сейчас обстановка накалилась: и светлая, и тёмная армия чувствовали неизбежное приближение решающей битвы. И кто выйдет из войны победителем, на сегодняшний день оставалось неизвестным. Милена же, так же как и её братья, как основная масса людей страны — и молодых, и опытных — жаждала принести пользу обществу, желала быть истинно полезной в борьбе со злом. И мучилась вопросом: как она может помочь одолеть Колдуна...
- 46 -
Эбнер улыбнулся входящей в его кабинет принцессе.
Милена регулярно, ответственно следуя предписаниям медика, проходила обследование в госпитале. Митя, её Митя, уже был выпущен из-под строгого наблюдения докторов — организм мальчика очистился от влияния вредных веществ прошлого мира. Мила же была старше, дольше подвергалась воздействию губительных для человека элементов. Поэтому ей требовалось больше времени...
- Ну-с, как вы себя чувствуете, Ваше Высочество, - привычно осведомился доктор. - Как всегда подробно, пожалуйста, - ласково напомнил он.
Милена кивнула и принялась отвечать на заданный вопрос:
- Господин Эбнер, я, право, не знаю, что ещё у меня должно исправиться к лучшему... Мне кажется, будто я не старше лет двадцати. Да и тогда, думаю, мне не было так хорошо... Никаких головокружений даже после бессонной ночи. Никакой валящей с ног усталости после целого дня тренировок. Подташнивание, что было после выписки из госпиталя и, как вы говорили, являющееся следствием идущего очищения организма, исчезло совсем... Я не знаю, как мне должно стать ещё лучше, - повторила Милена. - Может, уже всё?
Доктор улыбаясь подал Миле настольное зеркальце.
- Смотрите внимательно, - попросил он.
Милена смотрела, пытаясь понять, что именно она должна увидеть. То, что кожа стала гладкой и упругой, исчезли мелкие морщинки у глаз, они уже обсуждали. Вообще лицо стало ухоженным, как говорилось в мире, где Мила прожила более сорока лет. Не это должно бы быть сутью вопроса — понятно, что во дворце есть те, в чьи должностные обязанности входит внешняя привлекательность члена королевской семьи, тем более дамы...
- Да-да, - словно бы отвечая на мысленный вопрос принцессы, кивнул врач. - То, что Вы как-то назвали ухоженностью.
- И? - робко уточнила Милена.
- Помочь госпоже одеться, причесаться, немного добавить яркости красок соответственно событию — это же не «ухоженность», - пояснил медик. - Просто ваш организм, очищаясь, возвращает себе то, что ему дано природой. Поэтому и волосики стали либо тонки, либо исчезли совсем...
Милена смутилась, но поняла. Как же она сама об этом не подумала! Заметила, конечно, но поняла неверно. Оказывается ни травяные маски перед сном, ни какие другие снадобья, пользуемые женщинами и в этом мире, не имели значения. Едва приметный пушок над верхней губой — всё, что осталось от периодически появлявшихся изъянов на лице. На руках тоже почти не осталось волосков. Словно в хороший косметический кабинет сходила. А ноги? Мила немедленно вспомнила, что почти гладкую кожу на ногах она связывала тоже с разными средствами, заботливо оставляемыми ей её же служанкой Элишей. Милена никак не могла привыкнуть, что за ней кто-то ухаживает как за госпожой: она всячески благодарила Элишу, старающуюся угадать любое желание принцессы, но ещё ни разу не смогла Мила позволить себе принять помощь Элиши в ванной или при одевании/раздевании. Только затянуть шнуровку корсета... Итак, волосы на ногах становились всё тоньше, всё реже вовсе не благодаря косметическим средствам. И под мышками...
- Я думала, это крема... - призналась Милена.
- Ваше Высочество, - покачал головой медик, - Вы уже столько всего узнали и изучили, а просто поговорить о … о женском стесняетесь. У Вас есть замечательная горничная. Правда. Я знаю Элишу. Она служит во дворце уже около ста лет. Немного прислуживала и Вашей матушке. Она с удовольствием ответит на все Ваши вопросы... интимного что ли плана. Не медицинского. А житейского. И вообще, она славная девушка. К своим двухстам годам она уже точно определилась с тем, кем хочет быть. И менять свою профессию не собирается. Вы понимаете, о чём я?
- Да, спасибо, - Милена усмехнулась. - Думаю, вы правы: я постараюсь не отгораживаться от Элиши. Она, правда, очень милая и отзывчивая... Так значит здесь у всех женщин кожа … гладкая? Сама по себе?
- Да, - доктор улыбался. - Волосы у женщин растут только на голове. Мужчинам не так повезло, - усмехнувшись, добавил он. - Хотя, думаю, что густота и толщина волосяного покрова сильной половины человечества всё же незначительна в сравнении с тем, что Вам доводилось видеть прежде.
- То есть... шутка с переодеванием не... не прошла бы? - вдруг спросила принцесса.
- С переодеванием? - удивлённо пробормотал медик. - А, это Вы о театре! - догадался он. - Вы же ещё и актриса. Ну, что вы: ведь всем понятно, что действие на сцене условно. К тому же есть грим.
- Ой, и верно, - Милена тряхнула головой, словно отгоняя странную мысль. - Что-то я совсем не то...
- Простите, - господин Эбнер стал серьёзен. - Это моя вина: я сегодня несколько неловок... Вот результаты Ваших последних анализов, - врач разложил перед собой мелко исписанные листы бумаги. - Посмотрим... Неплохо. Очень неплохо... А знаете что, - доктор посмотрел в глаза принцессы. - Я бы посоветовал Вам съездить отдохнуть. На природу. На месяцок.
- Отдохнуть? - удивилась Мила. - От чего? Я же ничего не делаю. Учусь. И всё.
- Просто сменить обстановку города на зелень, тишину и свежий воздух, - пояснил Эбнер. - Раньше у нас были замечательные здравницы на востоке. Но сейчас, увы, остались только южные курорты. Но и там Вам, думаю, понравится.
- А... А Митя? - рассеянно спросила Милена. - А отец, братья? Война наконец идёт. А я буду отдыхать неизвестно от чего?
- Вы будете заканчивать курс реабилитации, - серьёзно пояснил доктор.
- Может, я уж как-нибудь, здесь?
- Не решайте так сразу, - улыбнулся врач, - подумайте.
- Хорошо, - кивнула Мила и поднялась на ноги.
У двери она вдруг остановилась и тихо спросила:
- Господин Эбнер, извините, но... Я уже два дня не видела Шену. И никто мне ничего толком не говорит... Что-то случилось?
Доктор улыбнулся. Устало. Но светло.
- Теперь всё будет хорошо, - ласково ответил он.
- У … у Селеста был приступ? - чуть слышно проговорила принцесса.
- Последний, - кивнул врач. - Не буду Вас томить догадками. Очень тяжёлый. Но всё обошлось. Вчера он был ещё в реанимации. Сегодня перевели на отделение интенсивной терапии. Шена с ним... И Вам, Ваше Высочество, скажу честно: я сам не верил, что он выживет. Мне известно, что они оба: и Селест, и Шена — приняли Вас как друга. Вы можете навестить Селеста.
- Спасибо, - выдохнула Милена. - Спасибо...
- 47 -
- Так, - маг улыбался, чуть устало, но счастливо, - Мила, ты рассказала нам всё, что произошло за прошедшие два дня. Здорово рассказала...
Шена тоже улыбалась, сидя в ногах постели мужа.
- … Но ведь ты что-то задумала? - продолжил Селест уже серьёзно глядя на принцессу. - Или что-то тебя тревожит... Прости, не могу пока точнее почувствовать.
- И он ещё прибедняется: не может точнее! - восторженно усмехнулась Милена. - Просто я не понимаю, почему мне вдруг советуют поехать в санаторий... Я же здорова. Совсем. Я так отлично себя, кажется, никогда не ощущала.
- И всё? - засмеялась Шена. - Это всё, что тебя беспокоит?
- Конечно, - кивнула Мила. - А Митя? А отец? Братья? Война в конце концов идёт...
- Да, война... - маг стал мрачен.
Конечно, уж он-то, воин, столько лет не мог вернуться в ряды своих соратников.
Шена покачала головой.
- Я понимаю, что Сел жаждет оказаться рядом со своими воинами, - задумчиво сказала она. - А ты? Что ты подразумеваешь для себя под словом «война»?
- Честно, я пока не знаю точно, - грустно ответила Мила. - Но как-то и я должна помочь. Я могу в госпитале работать, в полевом. Санитаркой. Могу просто готовить... Ну, что-нибудь...
- Просто ждать, - серьёзно сказал Селест. - Это великая сила — сознание того, что тебя ждут. Поверь мне, - и маг нежно сжал руку супруги.
- Верю, - честно призналась Милена. - И понимаю. И буду ждать — и братьев, и, если понадобится, отца... Но, может...
- Мила, - Шена тихонько подошла к подруге и обняла её. - Я понимаю: ты жаждешь приносить пользу. Всегда, всем и немедленно. Тем более, что ты вдруг оказалась так свободна: за Митей хорошо смотрят, о нём тебе теперь не надо тревожиться ежеминутно. Нет, ты, разумеется,волнуешься за него. Но это не столь сковывает твои действия, как прежде. И работать ради хлеба насущного тебе теперь не нужно. Но ты не можешь не трудиться. И ты ищешь себе дело... - Шена улыбнулась. - Не спеши. Всё само придумается... А санаторий? Знаешь, Эбнер всех выздоравливающих всегда старается отправить на курорт. И это здорово помогает. Так что...
- И мне тоже предстоит выслушать, и не один раз, такую же настоятельную рекомендацию, - добавил Селест...
- 49 -
Митя вбежал в комнату матери.
- Мама, а можно я не поеду с тобой? - с порога спросил мальчик.
- Куда? И почему? - Милена удивлённо взглянула на сына.
- В санаторий. Господин Эбнер сказал, что тебе нужно закончить лечение на свежем воздухе. А я бы остался с дедушкой, - затараторил Митя. - Дедушка же велел у тебя спросить: как ты решишь, так и будет, - поспешно добавил мальчуган. - Ну, пожалуйста... Мне и в школе нравится, там интересно, и друзья...
Мила смотрела на сына и не могла разобраться в своих чувствах: радуется она или огорчена. Но однозначно — её поразило поведение Мити. Ведь совсем недавно он был таким несамостоятельным, таким дико непредсказуемым, таким глупо взбалмошным. А сейчас! Учится — сам. И неплохо. Не просто согласен, а сам готов остаться на время с дедом, отпустив маму в санаторий. Друзья появились не на одну игру, а серьёзные, что-то там вместе изобретающие, ищущие, делающие...
Милена вздохнула и улыбнулась.
- Ты не хочешь поехать со мной? - рассеянно спросила она.
- Мамочка! - Митя порывисто обнял мать. - Прости. Ты обиделась? Я очень люблю тебя...
- И я люблю тебя, малыш, - принцесса ласково погладила сына по голове. - И вовсе я не обиделась. Просто я удивилась: ты стал таким взрослым.
- Значит, мне можно остаться? - уточнил мальчик.
- Можно, - кивнула Мила. - Только я сама поговорю с дедушкой.
50 -
Карета плавно катила по гладкой укатанной дороге. Милена задумчиво глядела в окно. Элиша с сиденья напротив наблюдала за своей госпожой, готовая откликнуться на любое её желание.
- Ваше Высочество, - служанка решилась прервать молчание, - почему мы всё же едем именно в этот пансионат? Вы сказали, что объясните мне потом. Нет, я слышала весьма убедительную версию о том, что именно этот курорт остаётся лучшим в оздоровительном процессе при диагнозе... общего отравления организма. Но, мне показалось, Вы сами хотели что-то мне поведать ещё. Ваше Высочество, - совсем тихо добавила Элиша, - я искренне привязалась к Вам. Думаю, что Вы это поняли. Поэтому прошу Вас: не сомневайтесь — я в любом случае поддержу Вас и, если что-либо надо будет хранить в тайне, я не выдам.
- Пожалуй, тайна здесь относительная, - проговорила Мила, ни коим образом не рассердившись на служанку. - Я сама не терплю лжи. Да и родные должны знать... Я оставила письма отцу и Селесту с Шеной. А тебя, милая Элиша, я прошу только об одном: если санаторий, куда мы едем, всё же будет эвакуирован... если Колдун доберётся и туда... ты уедешь вместе со всеми, не дожидаясь меня. А пока там безопасно, я постараюсь через тебя почаще передавать весточки отцу.
- Весточки? Я буду в санатории без Вас? А где... - Элиша с тревогой смотрела на принцессу.
Милена не дала ей закончить череду вопросов и ответила сразу сама:
- Весточки тебе будут приносить якобы от... от возлюбленного. Но всё, что я буду писать как бы любимой девушке, ты будешь пересылать Его Величеству. Сама, конечно, прочитывай, - Милена улыбнулась, подбадривая притихшую служанку. - Я же понимаю, что ты волнуешься. Спасибо тебе.
- А можно я пойду с Вами? - отчаянно вопросила Элиша.
- Куда?
- Не знаю, - призналась верная служанка. - Да и неважно куда... Только я буду рядом. Буду Вам помогать.
Милена вдруг крепко обняла свою спутницу.
- Спасибо тебе, Элиша, - растроганно прошептала она. - Спасибо. Но... для моей легенды... В общем, мне нужно, чтобы послания шли к девушке (любимой или невесте) и чтобы человек этот был реален, чтобы его кто-то (например, передающий записку) видел.
- Что Вы задумали? - испуганно прошептала служанка.
- Лучшее в своей жизни, - улыбнулась Мила. - Ну, по крайней мере, мне так кажется...
- Как Вы похожи на матушку, - тихонько покачала головой Элиша. - Я сделаю всё, что Вы пожелаете. И я буду молиться за Вас...
- 51 -
Селест молча подал королю письмо. Письмо придворному магу от принцессы. Его Величество только кивнул, мельком взглянув на послание.
- Думаю, беспокоящая нас часть сих сочинений, - Джеффрок протянул Селесту другую бумагу, - схожая.
- Эбнер сказал, что ему кажется странным выбор принцессой курорта. Но ничего настораживающего, по его мнению, нет. Санаторий хороший. Безопасность там пока не внушала опасений. Близко, конечно, от владений Колдуна... - задумчиво проговорил Селест
- И партизаны близко, - напомнил Его Величество.
- Давайте рассуждать логично, - Селест пытался найти нечто, что успокоило бы его собственную неясную тревогу. - В регулярные отряды Милену не возьмут: молода слишком, неопытна. Понятно, что пол не имеет значения — есть и девы-воительницы. А сама Мила никак не могла найти себе дело, которое, по её мнению, достойно бы служило борьбе со злом...
- И самое верное, по её мнению, партизаны, - заметил король.
- Возможно, - согласился маг. - Или сестра милосердия в госпитале. Но ближе к границе. Чтобы уж наверняка помощь пригодилась.
- Если партизанский отряд, - продолжил рассуждения Селеста Джеффрок, - и если она всё же сможет уговорить командира взять её... А она сможет... То в качестве кого её примут? Что она умеет? Стрелять... Нет, это немыслимо.
- Немыслимо, - поддержал короля Селест. - Возможен вариант... прачки или кухарки. Или той же санитарки при раненых. Она без колебаний согласится. Ведь и имя раскрывать необязательно.
- Если прифронтовой госпиталь, - напомнил о втором варианте Его Величество, - то... Самая реальная возможность уже быть близко к границе в каком-нибудь медицинском учреждении, которое при необходимости срочно реорганизуют в госпиталь.
- Отсюда и выбор санатория, - подтвердил Селест.
Король вздохнул. Как ему хотелось просто взять и отправить за дочерью охрану. Просто вернуть своей волей. И ведь прикажи он это магу-воину, верному другу и честному подданному, Селест поймёт. Сам через пару недель отправится в армию, а в столицу снова прибудет старший и мудрейший придворный маг, но принцессу постарается оградить от выбранного той пути. Но...
Но имеют ли они, любящие и желающие Миле только добра, родственники и друзья, имеют ли они право не уважать выбора отважной девочки? Да, они боятся за неё. Да, они опасаются потерять её. Да, любое её страдание будет страданием для них... Но... Но... Но...
- А что там с … с переодеванием? - спросил вдруг король. - Что Мила пыталась узнать у Эбнера?
Маг тоже насторожился.
- Речь шла о гладкости кожи у женщин, - восстанавливал слова врача Селест. - О том, что девочку никак нельзя принять за мальчика уже по одному этому легко видимому каждому признаку. Как и мальчика за девочку.
- И хорошо, что нельзя... - выдохнул Джеффрок. - А то подумалось, что с Милены бы сталось переодеться в парнишку.
- Эбнер уверяет, что имелся в иду лишь сценический образ. Ведь принцесса знакома с актёрской профессией, - пояснил Селест. - И потом, - добавил маг, - ведь в отряде придётся всё время быть на виду. Даже если спать в отдельной "палаточке". Определённые физиологические особенности... Если ещё походку, жесты Мила, пожалуй, способна талантливо скопировать, то … определённые выступающие части...
Селест не стал продолжать...
- Да, - прошептал Джеффрок, - девочка так похожа на маму... Сел, - попросил он, - пожалуйста, не говори никому, но... если получится что-либо услышать о ней там...
- Я немедленно сообщу Вам, Ваше Величество.
- 52 -
Под шатром из густых зелёных ветвей столетнего вечнозелёного дерева командир небольшого партизанского отряда за чашкой горячего травяного чая наслаждался столь редкой и короткой передышкой, весело беседуя о столичных новостях со своим курьером. Курьер прибыл на передвижную лесную базу вчера поздно вечером. Доложил, что должен был, отдал пакеты. А сегодня два старых боевых товарища прощались — курьера переводили на другое место службы, следующую почту доставит уже новый посланец.
- Представляешь, какой шустрый! - смеясь рассказывал военный почтальон командиру. - И откуда узнал. Ведь курьеров в лицо знают лишь очень немногие. Ну, король, маги, принцы. Ещё пара-тройка высшего военного начальства. А этот! Три раза ко мне прибегал. И ведь выбирал время и место, чтобы никто не видел... «Дяденька, возьмите меня с собой в партизанский отряд. Я стрелять умею». Зелёный совсем. Над губой лишь пушок. И то если очень присмотреться. Ну, честно, прямо девица. А взгляд такой упрямый. И взрослый. Не по годам. А потом и говорит: «Не хотите помочь, я сам дорогу найду!» Так что жди нового бойца.
- А ну как правда найдёт? - поддразнил рассказчика командир.
Курьер только засмеялся.
- Разрешите доложить? - перед собеседниками возник начальник дозора. - Вот, задержали мальчонку.
Командир и курьер переглянулись и одновременно повернулись к приведённому караульным парнишке.
- Я же сказал, что сам найду, - упрямо блеснули зеленоватые глаза, а безусое лицо озарила счастливая улыбка.
Командир несколько мгновений всматривался в молоденькое личико: очаровательные ямки от улыбки на щеках, действительно очень взрослый взгляд, пепельные взлохмаченные коротко стриженные волосы, в которых кое-где запутались сухие травинки... А сам такой тоненький, хрупкий, и впрямь, что девушка. Хотя какая же девушка? Волосики над губой — да, мягкие, светлые, по пальцам пересчитать можно, но есть же. И на руках кое-где сквозь разодранную о колючки рубаху проглядывает загорелая кожа с коротеньким беленьким пушком, тоже меленьким и редким, но ведь у девиц-то этого не бывает вовсе... И вдруг как прострелило всё существо Командира: «А какая бы девушка была славная...»
Паренёк тоже с интересом и без стеснения рассматривал партизан. Командир тряхнул головой, словно отгоняя нелепое наваждение, и прищурив глаза спросил:
- А почему именно к нам?
- К партизанам вообще или в ваш отряд именно? - уточнил парнишка.
И, не дожидаясь уточнений, ответил:
- В регулярную армию меня не берут. И возраст им не тот, и из лука я стреляю хорошо только «с упора», и долгий бой на мечах не выдерживаю. Но, главное, возраст... А в ваш отряд — так получилось. Я знаю, что партизанских подразделений теперь четыре. А как найти? Вот и шёл за курьером — куда попаду... Да вы не волнуйтесь: никто никого не раскрыл. Я же просто знаю, что он... - парнишка кивнул на насторожившегося почтаря, - кто он, короче... только не спрашивайте, как мне это стало ведомо. Всё одно не смогу сказать.
- А почему решил, что мы тебя возьмём в отряд? Мы же тоже как армия, - пристально глядя в глаза собеседнику, спросил Командир.
- Так я же попрошусь правильно, - снова улыбнулся пацанёнок. - И не отстану.
- Правильно - это как же?
- Во-первых, я хорошо знаю географию этих мест, - начал рекомендации самоявленный кандидат в партизаны. - Во-вторых, стреляю метко, хотя и «с упора». В-третьих, меч всё-таки в руках держу и верхом езжу неплохо. В-четвёртых, не боюсь никакой работы. В-пятых, умею хранить тайны и передвигаться незаметно. В-шестых, наблюдательность — это моя черта. И, в-седьмых, у меня есть дар, правда стихийный, но может пригодиться.
- И какой же? - Командир уже стоял и смотрел на самоуверенного храбреца сверху вниз.
- Я вижу сны. Вещие.
- Понятно, - кивнул Командир. - Дар хороший. И крайне редкий. У девочек наследственный и развивают его маги специальными занятиями. А тебе так не повезло.
- Почему не повезло? - пожал плечами неунывающий проситель. - Дар есть — уже везение. Стихийный — тоже в дело пойдёт у умного-то начальника. А колечко мне... родители подарили, ещё когда живы были. Я его на ночь надеваю.
И парнишка достал из-за ворота рубахи перстенёк, висящий на его шее на прочном шнурке. Командир посмотрел на блеснувший на ладони камешек.
- Да, - согласно проговорил он. - Хризопраз в золоте. Усиливает способности сновидца... Но что же тебе так воевать-то хочется?
- Хочу пользу принести добру. Реальную, - зеленоватые глаза снова блеснули. - И есть у меня счётец к Колдуну, - губы парнишки сжались в тонкую линию.
«А вот в этом суть... - подумалось Командиру. - Нет... не только в этом. Не только в мести... Есть что-то верное и правильное в этом мальчишке... Но ведь как опасно оставлять его в отряде... А он же всё равно не отстанет. Не ко мне, так к другому пойдёт...»
Словно отвечая на мысли Командира, парень опять улыбнулся, теперь лукаво, и сказал:
- Если не возьмёте, так я к другим пойду. Я найду. Но не отступлюсь.
- А ты хоть понимаешь, чудо ты в перьях, что просишься в самое опасное место. Что наш отряд и так называют отрядом безумцев? - сурово спросил Командир.
- Так вы и есть Элминек? - радостно воскликнул паренёк. - Вот это мне повезло!
Командир нахмурился:
- И что же ещё тебе ведомо обо мне и об отряде?
- Об отряде — всё, что касается военных действий. И удачных и не очень... - парнишка вдруг смутился. - А о вас лично... Ничего... Только имя. Даже без фамилии... И то, что вы — друг временного придворного мага Селеста...
- Ясно, - усмехнулся Командир. - Странно только, что Селест (а я полагаю, что он с тобой занимался) не понял, что ты задумал к нам пробираться.
- Ну, - опять широкая улыбка, - я же не хотел, чтобы он догадался...
- Пожалуй, это лучшая рекомендация, - невольно поддавшись очарованию парнишки усмехнулся Элминек. - Ладно, пока останешься в отряде. Обратно тебя пускать одного опасно, - вздохнул он.
- Есть! - парнишка радостно подпрыгнул. - К несению партизанской службы готов! - спохватившись отчеканил новоявленный партизан.
- Марш на кухню, - сурово приказал Элминек. - Дежурный! - позвал он ждущего решения начальства бойца. - Отвести к повару, накормить и на вечную чистку картошки.
- Слушаюсь! - неожиданно весело выкрикнул парнишка. - А насчёт «вечной» - это вы погорячились, Командир.
- Отставить разговорчики, - усмехнулся Элминек. - И после первой чистки картошки, - добавил он, - новый боец Первого партизанского отряда, явиться ко мне для внесения личных данных в список.
- Слушаюсь! - без возражений отозвался новый боец.
«Знает, хитрец, что настоящего имени раскрывать не обязан даже командиру, - почему-то с грустью подумал Элминек. - А жаль... кто же это такой отчаянный завёлся при дворе мудрого Джеффрока, пока я там столько уже не бывал? Чей же это сынок? Или вообще из новых и родом из других мест, а к Джеффроку судьба забросила?»
Как и предположил Командир, ничего проливающего свет на тайну, кто же и какого рода-племени прибыл в партизанский отряд, узнать не удалось. В Список был внесён боец Малыш, сорока двух лет от роду, талант - стихийный сновидец, должность в отряде — помощник повара...
- 53 -
Военный лагерь был огромен. Даже зрительная мощь стягивающихся к Черте войск должна была хотя бы настораживать противника. А ведь до предполагаемой даты начала решительных действий оставалось ещё около трёх месяцев.
Джеффрок с высоты зеленеющего холма оглядывал будущие поля боевых действий. Именно Джеффроку предстояла командовать Объединённой Армией.
Там, позади, лежали в лучах закатного солнца несколько больших посёлков, санаторий, готовый работать как госпиталь, причудливо извивающаяся река... О, как прекрасен всегда был этот вечнозелёный край! Как чист и пахуч здесь воздух! Как ярки краски!..
«Где же ты, моя отважная девочка? - с тревогой подумал Король. - И Элиша молчит. Понятно, ты сама её просила. Не приказала, а, конечно, именно попросила... Да, - Джеффрок перешёл на мысленный диалог с дочерью, - и не могу я настаивать. Сам уж давно понял, что Элиша передаёт слово в слово о тебе то, что ты ей сообщаешь. Как? Пишешь?.. Разумеется, ты всё-таки добилась, чтобы тебя взяли в свой отряд партизаны. Но какой?.. - воображение любезно предоставило Королю облик всех четырёх командиров. - И каждый отважный и доблестный воин. И все молоды, непреклонны. Женщин в отряды никогда не брали. Кого же ты смогла убедить и как?.. - Джеффрок вздохнул. - Только бы вам повезло, ребята. Ведь сейчас на ваших плечах самое тяжкое бремя. Вы готовите путь целой Армии, отвлекая Колдуна, выматывая его в его же тылу. Слава же вам! И постарайтесь остаться живыми...»
- Ваше Величество, - рядом с Королём стоял придворный маг Мэлекай, - сила в вере. Мы должны верить в свет, в лучшее, в торжество добра. Мысли становятся материальны, если мы этого желаем всем сердцем. А мы желаем. Все.
- Спасибо, - Джеффрок искренне улыбнулся старцу. - Спасибо.
- Прибыл Селест со своими воинами, - сообщил сэр Мэлекай. - Старшие принцы закончили размещение солдат. Младшие ждут Вашего указания, к кому из братьев каждый из них отправится. Наши доблестные соседи подтянутся в ближайшие шестьдесят суток.
- Хорошо, - Король выпрямился, словно стряхнул с себя всё, что мешало направлять мысли на организацию предстоящих военных действий. - Идём.
И Джеффрок легко пересёк полянку, взял повод коня из рук стремянного, почтительно склонившего голову перед своим господином, вскочил в седло и последовал по тропинке к лагерю. Маг ещё раз взглянул на окрестности и отправился следом за Королём.
- 54 -
Гэри покачал головой.
- Я тебе не в упрёк говорю, сынок, - тихо продолжил он свою речь. - Ты хоть и Командир, а мне-то и в правнуки годишься. Однако я вижу, какой ты отличный воин. И признаю твоё право защищать свет этим своим умением... Но Малыш тоже воин. Да, молодой слишком. Да, неопытный слишком. И физически ещё не слишком силён. Но у него правильное сердце. И мысли правильные. И сны его нам ой как уже помогли. И все это знают... И говорю я тебе сейчас, пока нас никто не слышит. Потому что и сам ты знаешь, что я прав... И мне страшно за Малыша. Именно потому что хороший он человечек... Но он тоже имеет право делать что-то иное, чем чистка картошки и помывка посуды... А картошку он так мастерски теперь чистит, хоть в цирке выступать, - усмехнулся старик-повар. - А поначалу-то я даже хотел гнать его в шею — столько он мне блюд перепортил...
Элминек не перебивал своего подчинённого. И именно потому, что тот был прав. Давно партизан Малыш рвался в бой. Давно можно было бы найти парнишке серьёзное дело. Но всегда отважный и отчаянный командир впервые в жизни так долго находил отговорки, оставляя Малыша на относительно безопасном расстоянии от партизанских боёв.
- Так совсем же ещё ребёнок... - печально вздохнул Элминек, в глубине души признавая своё поражении в деле удержания мальчишки «в тылу».
- А ты в его глаза смотрел? - негромко спросил старик.
Ох, лучше бы Элминек этого не делал. Именно этот взрослый взгляд заставил пару месяцев назад оставить Малыша в отряде. Что творилось с самим Командиром — не ведал никто. А сам Элминек считал, что сходит с ума...
- Пусть зайдёт ко мне после обеда, - отрешённо, как перед вратами судьбы, проговорил Командир.
- Так-то... - кивнул старик.
И уже уходя, добавил:
- Только ты уж не выдавай меня, Командир, что я просил за него... А то ведь обидится. Гордый...
Элминек остался один. Странные мысли крутились в его голове. «Одичал совсем... - обречённо подумал он. - Позорище... Даже сам подстраивал эти нелепые сцены... только бы убедиться... А выпирает ли мужское достоинство... Человек спит, а командир придурочный его штаны разглядывает... И жесты, и походка, и речь... Нет, Элми, нет. Лечиться тебе пора. Либо от навязчивой идеи, что девица у тебя в мужском одеянии шастает и... и фальшивое мужеское достоянии на себя навесила. А свои прелести куда она дела, «умник»?.. Либо от... Тьфу ты, и думать-то срамно! Надо же и про девушек не вспоминал уже сколько — все мысли только о нём... Боги! Помогите мне в здравом уме довести свой отряд до решающей битвы...»
Невесёлые раздумья Командира были прерваны каким-то шумом, напоминающим молодецкие грубоватые шуточки, как-то давненько забытые партизанами, часто смотрящими в лицо смерти, а потому отбросившими всё нелепое, глупое, пустое...
- 55 -
Возле импровизированных обеденных столов происходило нечто странное. Бойцы партизанского отряда, его отряда, отважные воины, вшестером, покатывались со смеху, читая какую-то бумажку.
- Вот те и маленький! Вот те и скромник! - приговаривал один. - А он аж отсюда письма девицам пишет! «Милая моя Элиша», - подражая голосу Малыша, прочёл он. - «Давно не мог тебе сообщить о себе. А вот сегодня случилась такая оказия...» Думаешь, она тебя ждёт? Глупый ты ещё. Разве ж таким молоденьким верность ведома!..
- Отставить! - внезапный рык Командира заставил шутников немедленно заткнуться. - Кому ещё в детстве не объяснили, что читать чужие письма нельзя, могу восполнить этот пробел в вашем воспитании.
И тут только он заметил Малыша. Парнишка стоял чуть в стороне, с поварёшкой в одной руке и банкой с солью в другой. Видимо, он выскочил с кухни, услышав, что его послание стало достоянием общественности. Конечно, бойцы писали родным и почта уходила с курьером. Но что Малыш пишет девушке, почему-то не думалось никому — молод ещё для постоянных отношений...
Парнишка был бледен. Брови сдвинуты. Казалось, ещё хоть слово — и прибьёт своей поварёшкой. Элминек впервые увидел, что Малыш не улыбается: обычно, едва Командир бросал на него свой взгляд, улыбка играла на безусом зеленоглазом личике.
- Так, - Элминек сурово посмотрел на присмиревших партизан, - живо взяли у помощника повара рабочий инвентарь, отдали владельцу его ЛИЧНУЮ вещь и отправились к костру помогать готовить трапезу. Марш!
Провинившиеся в мгновение ока исчезли. Малыш остался стоять на месте, сжимая в ладони злосчастное послание.
- Подойди сюда, - по-отечески ласково вздохнул Элминек. - Сядь.
Краска возвращалась к щекам парнишки. Правда, его нос всё же предательски шмыгнул, но через пару минут привычная очаровательная улыбка вновь сияла на его губах.
- Здорово Вы их, - вымолвил он. - Рявкнули прямо-таки королевским рявом.
- Рад, что весёлое расположение духа к тебе вернулось, - облегчённо вздохнул Элминек. - И не сердись на ребят. Они не со зла.
- Да я не сержусь, - тряхнул головой Малыш. - Сам виноват — выронил записку...
- А про девушку... Прости, но раз я слышал... - Командир задумчиво посмотрел в глаза парнишке. - Девушки бывают очень верные. Это не от возраста зависит.
- Я знаю, - просто ответил Малыш. - И не только в любви.
Элминек вопросительно приподнял бровь.
- Элиша — не невеста мне, не любимая. Она подруга. Настоящая, - пояснил парнишка. - Просто только через неё я могу узнавать о сынишке...
Спохватившись, что сказано было лишнее, Малыш испуганно смолк.
- У тебя есть... есть сын? - потрясённо переспросил Элминек.
- Да, - прошептал парнишка, понимая, что от собственных слов не отречёшься.
- Сколько же ему? - негромко спросил Элми.
- Двенадцать.
- То есть... Тебе было тогда... всего... тридцать?
- Тридцать один... Но... Я... там... жизнь человеческая короче... Значительно...
- Это... Колдун? - догадка мелькнула в сознании Элминека. - Мне доводилось освобождать тех, над кем Колдун проводил опыты...
- Нет! - воскликнул Малыш и задумался. - Хотя... Отчасти... Только отчасти... Я потом расскажу... если захотите... Потом...
- Конечно, - поспешил заверить Элминек. - Конечно.
Парнишка снова улыбнулся.
- А... - Командир сам смутился, пытаясь справиться с эмоциями от столь неожиданной информации. - А как же... ведь у ребёнка должна быть... должны быть... двое родителей...
- Так получилось... - грустно смотрели зеленоватые глаза, грустно и виновато. - Наполовину... сирота... Только я...
Элминек не мог больше мучить Малыша. И сам очень хотел осмыслить то, что узнал... А ещё... Ещё хотел обнять, прижать к себе, закрыть от всех бед и печалей...
- Ступай, - хрипло сказал он. - Ступай... Завтра возьму тебя в дозор...
- 56 -
Элминек отправил вернувшихся с ним из дозора партизан к старику Гэри — молодцы, ребята, пусть отдохнут. Сам же Командир не стал медлить с донесением в ставку главнокомандующего — сведения, добытые сегодня, оказывались не просто важны, а необходимы для заложения фундамента успеха в предстоящем заключительном этапе затянувшейся войны.
Старые воины Элминека были на высоте и нынче. Но в их умениях, сноровке, опытности, знании дела Командир уже привык быть уверенным — не первый год сражались они вместе, плечом к плечу. А вот Малыш... Малыш удивил своего Командира. Да и других дозорных тоже. Удивил в хорошем смысле. Ведь мальчишка совсем. И опыта никакого... Так мало того, что местность, действительно, знает, словно бы жил здесь или изучал досконально, ещё и наблюдательный оказался, глазастый. Каждая травинка, каждая веточка, каждая блеснувшая капелька росы — всё у него шло в дело, на основании каждой мелочи он строил гипотезы. Верные, как оказывалось. И выстрелил в нужный момент, ни раньше, ни позже — беззвучно снял тёмного охранника, да так, что тот и понять ничего не успел, не то, что предупредить своих...
Без воли самого Элминека его сознание вновь воскресило улыбку с ямочками на щеках и очень взрослый взгляд зеленоватых глаз. «Он рад каждому мгновению. Не потому ли, что … что считал свою жизнь подходящей к финальной стадии? И вдруг — молод! Всё ещё впереди...»
Элминек запечатал конверт и вызвал Курьера. «Ох... - защемило на сердце. - Лучше бы не встречать мне Малыша... Ну, попал бы он в другой отряд... Там и по две— три женщины есть, обогрели бы парнишку, приласкали по-матерински... А тут... Гляди ж ты — у Командира крышу снесло! Даром что дамским угодником слыву... - Элми сделал глубокий вздох. - А, может, так даже лучше: вот оправдание для Смерти — избавить мир от внезапно проснувшегося извращенца...»
- 57 -
Малыш стал полноправным членом партизанского отряда. Теперь на него не смотрели как на парнишку, помогающему старику Гэри на «кухне». Теперь он ходил в дозоры, совершал вылазки на небольшие базы противника, два раза участвовал в освобождении пленённых Колдуном молодых людей и девушек.
Элминек держался с Малышом ровно, не выделяя его среди остальных партизан, ни разу не указав ему на юный возраст или на неопытность. Единственный раз Командир позволил себе вместе с другими воинами усмехнуться: освобождённые девушки так и бросали нежные взоры на самого молоденького партизана, а Малыш очень быстро завладел их вниманием полностью, до самой отправки юных красавиц в тыл развлекая их какими-то весёлыми байками о жизни в лесном отряде. «Молодец! - посмеивались партизаны. - Нигде не пропадёт!»
Но приближались трудные времена: недаром же говорится, что самая тяжёлая битва — последняя. И партизаны это тоже чуяли. И Малыш почти каждое утро докладывал Командиру о своих сновидениях. А задача перед отрядами стояла немалая — постараться пробраться на одну из ведущих баз Колдуна и, что называется, открыть врата. Конечно, идея была собственная, партизанская. Но... все понимали, что шансы на победу света значительно возрастут, если на своём участке отряд Элминека достигнет поставленной цели...
Споры велись всю ночь. Совет отряда обсуждал несколько вариантов. Но даже сам Командир так и не понял, каким образом удалось повару Гэри (хотя и признанному партизанами мудрым старцем) настоять на предложении Малыша отправить именно его, самого молодого, пробраться на базу и вжиться там, стать «своим»... Конечно, аргументы были все, что надо — не придерёшься, но всё же... Ох, Малыш, Малыш...
- 58 -
Комиссар Западной базы в гневе рвал и метал.
- Что значит не знаете как! - орал он на оробевших подчинённых. - Через пару часов Его Темнейшество будет здесь, а у вас трава выше крыши! Что значит магия не работает! А как крестьяне траву косят? Взяли косы и пошли рубать!.. Как это не умеете? Тогда взяли ручные косилки и поехали! Что?.. Болваны, у них заряд автономный! Какой, какой... Почём я знаю! Так было сказано... Где садовник? Да, да! Тот мальчишка, что вы два дня назад притащили. Ну!
Парнишка в широкой льняной рубахе, заплатанных портках и утеплённой жакетке немедленно был представлен пред очи начальства.
- Косить умеешь? - рявкнул на него комиссар.
- Смотря чем... - степенно и без робости уточнил тот. - Ежели косой, то устану быстро. А вот жужжащей машинкой, что давеча у вас тут видел, легче будет.
-Так! Живо сюда косилки! - приказал сгорающий от тревоги комиссар. - И пленных девиц сюда. Всех, что остались...
И начальник сжал своими пальцами подбородок садовника, приподнимая тому лицо и буравя его взглядом.
- Ой, не нравишься ты мне, парень, не нравишься! - проговорил он. - Да ладно, потом разберёмся. А пока сам косить будешь и девок научишь — справятся. Да смотри у меня!
- А вы ночью к старому сараю приходите, там, где сеновал на чердаке, - лукаво прищурясь и понизив голос до шёпота, проговорил парнишка, - глядишь, я вам больше нравится буду.
- Ты что ли... - комиссар даже опешил, не ожидая обнаружить среди обычных на вид крестьянских подростков, такой вот экземпляр.
Или врёт, наглец?
- Да вы не сумневайтесь, - поняв недоверие комиссара улыбнулся парень. - Я ж правду гутарю. Ну, вот таковский я... А вам же хочется... А я всегда нижний...
- Всё, пошёл! - рявкнул комиссар и с силой оттолкнул парнишку.
Тот даже свалился на землю. Но ничего — потёр ушибленные места, улыбнулся зазывно, встал на ноги и зашагал к приготовленным уже косилкам и сбившимся в кучку пятерым пленницам, которых ему предстояло обучить управляться с сим несложным, но не виданным ими ранее механизмом.
- 59 -
Операция прошла гладко. Давно так ладно не складывалось. Комиссара взяли тёпленьким, быстро и тихо. Малыш едва успел начать свою бесподобную геевскую игру.
- Вот даже обидно, - хихикнул он. - Только приготовился попасть в нежные объятия, задницей повернуться, ну, или как там они это делают...
- Ну, и шуточки у тебя, - отвесил малышу лёгкий подзатыльник один из старых партизан. - Совсем тут с нами, стариками, испортился...
- Ладно, - миролюбиво протянул Малыш, - вот девочки в подвале схоронились, хорошенькие. Только уж больно напуганные. Мага бы к ним.
- Всё будет, - кивнул ещё один партизан, только что спустивший связанного комиссара в руки конвоирам. - А ты молодец!
- Так я знаю, - довольно улыбнулся Малыш. - Я просто супер...
- 60 -
Колдун зло обернулся к своему Советнику.
- И что? Ты мне говорил, что всё проверил! - он буравил гневным взглядом своего дрожащего подчинённого. - А они уничтожили магические блокираторы! Западная база вообще пала без боя! Я заперт в этой башне! Ты понимаешь, что это конец?
- Мы можем уйти по потайному ходу, - робко напомнил Советник.
- Это я уйду, - Колдун едва коснулся пальцем бледного лба неудачливого подданного. - А ты умрёшь здесь!.. Уже умер... презрительно добавил он, глядя на медленно оседающее и заваливающееся на бок тело. - И опять я видел этого Селеста. Пережил-таки своё проклятие... - с досадой прошептал Колдун, молниеносно перемещаясь по винтовой лестнице на самое дно башни. - Вот бы ещё взглянуть на этих партизан, о которых мне доложил глупый Советник, покойничек... Уж я бы придумал как отомстить...
- 61 -
- Быстро вы! - восхищённо воскликнул Селест, на мгновение осаживая коня перед уже остановившимся Элминеком. - Рад тебе!
- Мы старались, - усмехнулся в ответ партизанский командир. - И я тебе рад.
Но времени на дружеские объятия не было: едва командиры поприветствовали друг друга, а их воины едва успели сбавить шаг своих скакунов, как разворачивающееся сражение за оплот Колдуна, за Тёмную Башню, призвало их в разные стороны. Так и не увидел Малыш мага. Так и не почуял Селест знакомое существо.
- 62 -
Партизанское чутьё не подвело и на сей раз: Элминек выскочил прямо к маленькой неприметной пещерке, из которой неспешно, считая себя вне пределов досягаемости занятого сейчас штурмом башни противника, выбирался на свет божий Колдун. Но маг есть маг — реакция его была мгновенной: Элминек едва поднял меч, как невероятной силой был отброшен назад. Выбора у Командира, конечно, не было — слишком быстро всё произошло. Но всё, что мог в данной ситуации, Элминек сделал — привлёк внимание Колдуна, заставил его обнаружить себя, ведь выброс магии немедленно ощутили волшебники Объединённой Армии. Оставалась ещё одна задача — не дать Колдуну исчезнуть всего пару минут, пока сюда не телепортируется либо сам сэр Мэлекай, либо Селест. Как? Собственные воины Элминека, находящиеся рядом, примчатся на шум через пять-шесть минут, когда будет уже поздно — Колдун испарится. «Блокиратор...» - сознание, туманящееся от невероятной силы удара головой о камни, напомнило о единственной возможности. Несколько дней Элминек возился с добытым на Западной базе миниблокиратором магии. Это был крохотный приборчик, видимо, экспериментальный, действие которого направляемо на конкретный объект. Элми был лишь неплохим теоретиком, никогда не обладал никакими магическими способностями. Но в приборчике разобрался. Даже что-то поправил. Проверить было не на ком...
И вот теперь объект стоял над распростёртым и вжатым в землю тёмной силой отчаянным смельчаком. В воздухе мелькнул чёрный клинок. Злобная улыбка исказила лицо Колдуна.
- Как же вы глупы, людишки, - прошипел он и...
… что-то большое стремительно врезалось в бок Колдуна и, увлекая того на землю, рухнуло вместе с ним.
Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы почувствовавший свободу Элминек сдёрнул с шеи шнурок с миниблокиратором и нажал на заветную кнопочку.
Колдун же сбросил с себя неожиданно появившееся нечто, полоснув по нему не глядя своим широким клинком.
Элминека резанул короткий визг — детский, отчаянный. И маленькое скрюченное на земле тело.
- Малыш! - сквозь стиснутые зубы простонал Элминек.
В два прыжка Командир оказался перед Колдуном. Теперь они были не равных — только боевое искусство и никакой магии. Но Элми уже шатало — голова кружилась, в глазах темнело, тошнота стояла в горле. Однако он успел нанести Колдуну пару ударов, прежде, чем повалился наземь с глубокой раной в боку.
Элминек ещё успел увидеть, как из дымки телепорта появились сразу и сэр Мэлекай, и Селест, как подоспевший санитар приподнял Малыша, и тот, слава Богам, что-то ответил ему... Но как придворный маг исчез с пленённым и что-то злобно бормочущим Колдуном, как быстро санитар увёл Малыша, как над самим Элми склонились Селест и медик из полевого госпиталя — этого Командир партизанского отряда уже не видел...
- 63 -
Телепорт — великая вещь. А уж когда надо переправить огромное количество раненых в госпитали — и подавно.
Санитар партизанского отряда, наскоро перевязав прямо поверх рубахи живот Малыша, просто подхватил свою нетяжёлую ношу на руки и бегом доставил к первому же дежурному телепортисту. Через каких-то двадцать минут Малыш оказался в том самом санатории, где посланий от своей госпожи дожидалась верная Элиша. Передав Малыша с рук на руки санитару развёрнутого тут госпиталя и получив заверения, что за раненым парнишкой хорошо присмотрят, партизан вновь отправился на поле сражения.
Едва он исчез вместе с телепортистом в дымке, Малыш негромко, но твёрдо произнёс:
- Мне нужна Элиша. Без неё — никаких врачей и осмотров.
Санитар оказался не только отзывчивым малым, но и знающим, кто такая Элиша. Поэтому сразу кликнул кого-то, а там передали по цепочке... В общем, вбежавшая через семь минут в приёмный покой Элиша, едва взглянув на того, из-за кого её так срочно искали, побледнела, всплеснула руками и, пожалуй, сама чуть не свалилась в обморок.
- Тише, - чуть кривовато улыбнулся Малыш. - Тише... Я в порядке. Почти... Только не здесь...
Элиша немедленно взяла себя в руки, вцепилась в дежурного врача, что-то шепнула ему и сама помогла санитару доставить раненого в маленькую палату, служившую ей жилой комнатой на протяжении столь долгого пребывания в санатории.
- 64 -
Едва за санитаром закрылась дверь, Элиша с ужасом посмотрела на бессильно растянувшегося в кресле Малыша.
- Всё нормально, - прошептал тот, - просто очень устала...
- Кровь... врач придёт через минут двадцать... - Элиша принялась снимать с Малыша одежду.
- Ерунда... - глухо заверил тот. - Никогда не думала, что корсет можно носить, чтобы скрыть бюст. Правда, у меня и скрывать-то особо нечего... А сегодня ещё благодаря корсету меня лишь поцарапало... Но больно, оказывается... Представляешь, я так завизжала... Как говорят верно — как резаная...
Элиша осторожно продолжала своё дело, радуясь, что впервые за всё время её службы принцессе, та позволяет за собой поухаживать.
- Боги мои! - не удержалась от восклицания Элиша. - Ваше Высочество, у вас же и тут всё до крови натёрто...
Милена безразлично махнула рукой.
- Заживёт... Хотя, сказать кому, - принцесса хихикнула, - обхохочешься: ремешки от искусственного члена здорово намяли ей бёдра и низ живота... Ха-ха...
Элиша на мгновение замерла, вглядываясь в измученное лицо своей госпожи. Её голос, её глаза, её странный смех — всё выглядело немного фальшивым...
- Что случилось? - спросила служанка госпожу.
И та... расплакалась. Горько. Как маленькая девочка.
- Я так устала... Я просто хочу спать... - всхлипывала она. - А ещё я не знаю, как он... Может он вообще погиб... А Колдун его проклял. Сильно... А я не смогла разобрать, что является ограничивающим условием... И вообще... Он...
- Вы влюбились? - лицо Элиши светилось живейшим участием. - Я узнаю, что с ним, в каком госпитале... Прекрасная моя госпожа...
- Нет, нет... Не сейчас... Я сама...
Элиша осторожно перевела принцессу в ванную комнату, усадила на табурет, застеленный мягким махровым полотенцем, вымыла под душем, как маленькую девочку, убедившись предварительно, что на животе её госпожи, действительно, лишь ссадина, глубокая, кровящая, но не опасная...
Врач, пришедший в палату к своей новой пациентке, как и положено хорошему медику, был внимателен, тактичен и сдержан. За сохранение тайны Малыша можно было не опасаться...
- 65 -
Сознание вернулось так же внезапно, как и покинуло раненого Элминека.
Элми открыл глаза.
«Госпиталь, - безошибочно определил он. - Около половины двенадцатого дня. А который сегодня день?»
- Привет.
Элминек чуть повернул голову на такой тихий, такой знакомый голос.
- Сел! - выдохнул он. - Я рад тебя видеть. Ты … давно тут?
- Седьмой день, - усмехнулся маг.
- Это я столько пролежал? - уточнил Элминек. - И ты тут что … безотлучно? Так страшно?
- Не совсем, - Селест стал серьёзен. - Сотрясение пройдёт, рану в боку зашили, она заживёт. А вот проклятие...
- Он всё-таки меня проклял, - с досадой поморщился Элми. - Ну, ничего. Ты-то по себе знаешь, что с этим жить можно.
- Можно, - согласился маг. - Раз приходится. Но выжить трудно.
- Я так и понял, - кивнул Элминек. - Значит тебя вытаскивали?
- Ещё как, - подтвердил Сел.
- А ты всё проклятие моё знаешь?
- Каждое слово, - вздохнул маг.
- Говори, - нахмурился Элминек.
Селест взглянул на часы.
- Хорошо, - согласился он. - Только через полчаса.
- Почему? - удивился Элми.
Но ответа не услышал — резкая тошнотворная боль словно бы расколола его череп на сотни мелких кусочков. Он невольно сжал зубы и застонал. Маг приложил свои ладони к вискам несчастного, понимая, однако, что это мало чем поможет...
- 66 -
Возвращение домой... Ни с чем невозможно сравнить это ощущение, где смешиваются радость, тревога, надежды и ожидания, волнения и любовь...
Милена вернулась домой. Туда, где её ждали и любили. К тем, кого она любила и за кого всегда волновалась. Отец, братья, друзья, сынишка. Слава Богам, все живые и невредимые...
Митя повзрослел. Или просто наконец стал психологически нормален? Он радостно рассказывал матери обо всём, что произошло в его жизни за те долгие месяцы, что Мила провела вдали от дома. Где именно, не знал никто. И принцесса постаралась сделать так, чтобы конкретного вопроса на эту тему ей не задавалось. Более того, она не стала никого разубеждать, когда поняла: родные и друзья считают, будто она работала сестрой милосердия в том самом санатории, куда отправилась заканчивать своё собственное лечение. И хорошо, и замечательно — пусть так и думают. И Милена регулярно отправлялась теперь в столичный госпиталь помогать медперсоналу, а платок сестры милосердия так замечательно скрывал ото всех ещё едва начавшие отрастать короткие волосы Малыша. Элиша всюду следовала за своей госпожой, а вне госпиталя проявляла чудеса парикмахерского искусства, так мастерски сооружая принцессе великолепные причёски из искусственных локонов, что никому и в голову не приходило усомниться в их естественном происхождении...
На третий день по возвращении, когда скрываемая ото всех тревога в душе Милы немного поутихла после Отчётного Военного Совета, на котором принцесса присутствовала как член королевской семьи и на котором в частности было сказано, что (длинный перечень армейских подразделений) «... в Первом партизанском отряде в последнем бою убитых нет, раненых — семеро...», Милена, выходя из Зала Заседаний обнаружила нетерпеливо дожидающегося её сына.
- Мамочка, - ласково заглядывая в глаза проговорил мальчик, - можно ты со мной прогуляешься... в одно место. Просто это далеко, - пояснил он. - Мне одному так далеко нельзя... Я был там с дедом несколько раз. У деда были дела. А я познакомился с замечательным мальчиком. Я обещал ему приехать — у него сегодня день рождения. Я и подарок приготовил... Ты меня только проводишь. А потом можешь своими делами заниматься. А телепортист меня уже обратно доставит после...
- Конечно, Митенька, - улыбнулась Милена. - Собирайся. А куда мы отправляемся?
- В Арналган, - обрадованно отозвался мальчик...
Княжество Арналган, небольшое независимое государство, было старым и добрым соседом родного королевства Милы. Славу маленькая страна заслужила трудолюбием своих жителей и удивительной добротой, хозяйственностью и порядочностью правителей. О нынешнем князе Милена знала, что он честно и отважно сражался на протяжении всей войны с силами зла, что ухитрялся не забывать и о своей роли правителя и заботливого господина для подданных, что сейчас возвращения господина ждали и с подобающим усердием готовились ко встрече все люди суверенного государства...
Поездка оказалась интересной. Гостеприимные родители нового друга Мити не пожелали отпускать маму мальчика. «Будто бы выгоняем, - беззлобно смеялись они. - Пусть ребята своими интересами заняты, у них свой праздник. А мы сами... Только честно: вот закройте глаза и подумайте, чего бы вам хотелось?»
И Мила честно выполнила просьбу: закрыла глаза и — увидела лес, петляющую меж берёз тропинку, потом поле, полное зелёной сочной травы, где легко и ловко работали косцы, увидела вдали блестевшую на солнце извилистую реку... Принцесса откровенно перечислила всё, что нарисовало ей её воображение.
- Идёмте, - улыбнулся хозяин дома. - Идёмте.
И он вывел Милену за деревню к белоствольной берёзовой роще...
- 67 -
Милена миновала извилистую тропинку, любуясь бликами света сквозь дрожащую на тёплом ветерке берёзовую листву. Ещё издали она услышала красивое пение, и поняла — это косцы...
Потом она стояла у края поля и с восторгом смотрела на широкие уверенные движения косивших траву крестьян. И с наслаждением слушала их стройное пение...
- Госпоже что-нибудь угодно?
Почтительный вопрос вернул принцессу к реальности. Перед ней стоял крепкий мужчина, приветливо глядя на незнакомую барышню. И Мила вдруг вспомнила своё детство — в деревне, всё лето босиком, и как отец, тот отец, что вырастил её, учил дочурку (по её желанию) держать в руках настоящую косу.
- А можно мне... тоже? - Мила робко указала на добротное крестьянское орудие в руке косаря.
Тот удивлённо приподнял бровь и улыбнулся:
- Можно, конечно, если охота есть, - пробасил он. - А …
- Я умею... немножко... - кивнула Милена.
Крестьянин протянул странной незнакомке косу.
Милена чуть завернула подол своего длинного (не для косьбы) платья, взяла в руки косу...
Первые пару взмахов Мила сделала робко, словно вспоминая, приноравливаясь. А потом... Сочная густая трава ложилась ровными полосами. Острое лезвие легко срезало зелёные стебли... Что-то древнее, правильное, великое в своей мирной направленности было в этом простом движении, в этом обыденном крестьянском труде... Душу Милы охватило невероятное спокойствие, необъяснимая ничем уверенность, что всё правильно и что всё непременно будет хорошо. Что — всё? Милена и сама не знала. Может просто ближайшие грядущие поступки и события, а, может, и вообще вся жизнь...
- 68 -
Вечером, уложив Митю и отпустив Элишу, Милена в своей спальне остановилась перед зеркалом. Впервые за долгие годы она смотрела на своё обнажённое отражение и не находила того, что ей не нравилось в собственной внешности, а лишь дивилась этой такой незнакомой себе.
Совершенно гладкая, ровная, мягкая и упругая кожа. Никаких там растяжек, целлюлитов, морщинок, пятнышек. Ни единого волоска. Даже маленькая грудь, размер которой в юности доставлял Миле много печали, сейчас не смущала принцессу. Неужели, чтобы полюбить своё тело в молодости, надо сначала состариться, или хотя бы приблизиться к границе, когда организм начинает дряхлеть?..
Мила улыбнулась самой себе.
- Ну, что, Малыш — Не Малыш, усмехнулась она. - Что мы с тобой начудачим дальше? И как, скажи мне, ты собираешься явиться на Парад Победы через тридцать дней? Или Малыша не будет в рядах Первого партизанского отряда — найдём отговорку?
Милена вздохнула. Тревога вновь закралась в её сердце. «Раненых — семеро...» Как там Элминек? И где он сейчас? Как узнать, не привлекая внимания к своему интересу?..
Мила надела ночную сорочку и юркнула под одеяло...
- 69 -
Сон Милене снился поразительно яркий и чёткий...
Элминек лежал на госпитальной кровати. Его лицо, бледное, с прилипшими ко лбу влажными тёмными прядями было искажено болью. Всегда такие красивые серые глаза плотно закрыты. Губы сжаты в тонкую линию.
Вдруг его тело невольно вздрогнуло, пальцы рук с силой сжали края простыни, сквозь стиснутые зубы прорвался хриплый стон. Чьи-то ладони прижались к вискам Элминека.
И Мила узнала склонившегося над несчастным мага...
Жуткое видение повторялось и повторялась. Милена ощущала солоноватый вкус собственных слёз, текущих по её щекам. И пыталась проснуться. Но сон с маниакальным упорством не выпускал принцессу из своих объятий...
Наконец Элминек затих. Его щёки чуть порозовели. Дыхание выровнялось. Распахнулись усталые серые глаза.
- Это и есть проклятие? - то ли спросил, то ли сообщил Элминек.
Селест кивнул.
- Говори, - попросил Элми, словно уже не впервые обращался с этой просьбой к другу.
- Каждый день до конца своей жизни ровно в полдень, - маг произносил слова чужим голосом, и Милена узнала интонации Колдуна, - будешь ты испытывать тошнотворную боль, словно бы голова твоя раскалывается на тысячи кусочков, если только...
Селест смолк, словно ему было трудно проговаривать слова проклятия. Хотя, конечно, магу это было очень и очень трудно...
- Говори, - снова повторил Элминек.
- … если только не … не трахнешь ты своего долбаного Малыша и не смешается твоя страсть с его кровью, - побледнев, закончил Селест.
Элминек несколько минут лежал молча, нахмурившись, что-то соображая. Потом посмотрел в глаза другу.
- Спасибо, - твёрдо проговорил он. - Спасибо, Селест... Я уеду сразу же после Парада. Да и дел накопилось много... Только обещай мне, что на Параде ты постараешься за мной приглядывать. А я покажу тебе Малыша... Да ты сам поймёшь, ведь он же, действительно, Малыш...
- Хорошо, - Селест немедленно согласился. - Только... только, пожалуйста, не торопись... Понимаешь, ты сильный. Ты же не набросишься на этого... этого парнишку... Эх, жаль я его не видел, может... - досадливо мотнул головой маг.
- Даже не думай! - в ужасе воскликнул Элминек. - Он славный... Это у меня... у меня с головой не всё в порядке... И началось это ещё до проклятия... - признался другу Элми.
Другу. Потому что такому другу можно только правду.
- Подожди... - маг всматривался в лицо Элминека. - Понимаешь, тут в нашей жизни появилась одна... одна такая интересная личность... Я тебя обязательно познакомлю... так вот она как-то сказала, что человек сам себя очень плохо знает. И интересы свои, и склонности. А если правильно себя понять... В молодости это даже проще, потому что голова не замусорена всякими условностями... Вот я и подумал, что, может, твой Малыш и сам бы...
- Прекрати! - такой неподдельный страх, такое отвращение прорезались в голосе Элминека, что Милене даже во сне стало не по себе.
И принцесса почуяла страх Элми за Малыша и презрение Командира к самому себе...
Милена проснулась в слезах. А на губах её играла хитрая улыбка.
«Условности... Прочь условности... О, если бы вы, друзья мои, знали то, что знаю я, вы бы не были столь категоричны... Ох, Колдун! Ох, спасибо тебе, тёмная твоя душа... Элми, ты избавишься от проклятия. Клянусь. Ведь страсть твоя вовсе не однопола и совсем несложно смешать её с кровью...»
- 70 -
Элминек шёл на поправку. С восьмого дня после ранения он уже занимался делами, принимая в своей палате многочисленных посетителей. Господин Эбнер не возражал. К тому же врач отлично понимал, что его возражения всё равно будут проигнорированы.
Проклятие продолжало преследовать Элми. Но он мужественно учился с этим жить, не льстя себя надеждой на избавление от мук.
Вечер накануне Парада Элминек встретил ещё в госпитальной палате, но с твёрдой уверенностью, что завтра же сможет отбыть к себе домой.
Солнце уже скрылось за высокими деревьями больничного парка, в коридорах госпиталя стихли шаги медперсонала — наступила обычная ночная тишина. А Элминеку не спалось. Снотворное зелье стояло на столике у окна, но Элми почему-то не спешил прибегнуть к его помощи. Что-то волшебное чудилось ему в привычных ночных звуках и жаль было расставаться с этим ощущением. Бывший командир партизанского отряда сидел у открытого настежь окна и смотрел на высокие ясные звёзды, прекрасные и недостижимые как... как извращённое больное воображение несчастного проклятого...
Тихий шорох заставил Элминека вздрогнуть от неожиданности и обернуться к двери — никто прежде не заходил в его палату так поздно.
Белая створка двери пропустила кого-то внутрь и бесшумно закрылась. Едва слышно щёлкнул дверной замочек, подчиняясь двойному повороту ключа. Невысокая фигурка, закутанная в плащ, замерла у порога...
«Я схожу с ума... - как-то совсем обыденно подумалось Элминеку. - А как ещё можно назвать происходящее? Если кто-то действительно вошёл ко мне в палату, то надо бы сначала выяснить кто это. А я уже уверен, что знаю... А если никого нет — то это точно галлюцинация... Боги мои! Как же это хорошо и легко: просто сойти с ума, ведь сумасшедшие — самые счастливые люди на свете...»
В полутёмной палате, слабо освещаемой лишь едва затепленным ночником над постелью, фигурка у двери продолжала стоять на месте, словно не решаясь двигаться дальше.
«Боги мои, что я делаю? - с отчаянным смущением подумала Милена. - А если он просто не захочет... не захочет меня?.. Кто я такая, чтобы возбудить его желание?... Нет, - решительно остановила она свои сомнения, - только я могу избавить его от проклятия. Лишь это важно. А потом... Да пусть я сгорю от стыда, но как жить, зная, что могла попытаться помочь и не попыталась?..»
Фигурка шагнула в круг слабого света и стянула с головы капюшон.
Элминек поднялся на ноги и сжал пальцами спинку стула.
Милена чуть улыбнулась. Она не могла не улыбаться, когда видела своего Командира.
Элминек широко открытыми глазами смотрел на такое знакомое, такое дорогое и такое … такое новое лицо. Те же до боли знакомые ему зеленоватые глаза. Те же светлые, только немного отросшие волосы. Наверное, очень мягкие. Та же чарующая улыбка и те же милые ямочки на щеках. Но что-то неуловимо новое виделось Элми в любимом существе. Или он давно не присматривался, запретив самому себе задерживать свой взгляд на самом молодом партизане своего отряда?.. Новое или было? Совершенно чистая гладкая кожа, даже без пушка над верхней губой. Или это игра неяркого света?
- Малыш? - хрипло выдавил Элминек. - Зачем ты здесь? Так поздно?
- Привет, - прошелестел в ответ знакомый голосок. - Мне хотелось увидеть Вас, Командир. Очень.
- Тебе нельзя, - Элминек изо всех сил старался удержаться в рамках допустимых общепринятых приличием границ. - Я... я опасен... опасен для тебя!
Но Малыш и не подумал пугаться. Наоборот, он уверенно шагнул ближе к Элминеку, на ходу развязывая шнуровку плаща. Тяжёлая ткань скользнула с плеч. Малыш остановился. В хорошо знакомой Элми рубашке и широких холщёвых штанах.
И опять что-то неуловимо изменилось. Хотя, почему же неуловимо, если Элминек сразу заметил что... Не было больше мальчишеской угловатости жестов и движений. Была плавность и грация молоденькой женщины...
Милена улыбнулась шире, победнее. Теперь она хорошо видела лицо Элминека, видела его глаза. Смущение, робость, неуверенность улетучились из её души — она поверила в то, что приняла правильное решение.
- Малыш, это точно ты? - Элминек пытался держать себя в руках.
- Прости, - прошептала Милена, останавливаясь в нескольких сантиметрах от Элми и смотря на него снизу вверх. - Мне никогда не хотелось обманывать тебя... Да я и не обманывала. Только не всё говорила или в чем-то не разубеждала...
- Малыш... - голос Элминека скорее походил на стон. - Уходи. Скорее... Я опасен для тебя...
Милена качнула головой и нежно прижала свои ладошки к его щекам.
- Я видела сон, - прошептала она. - Я всё знаю... Это не опасно... Это очень просто и естественно. Только Колдун этого не знал...
- Я не могу... Не хочу причинить тебе боль...
- Тише, тише... - Мила ощущала его желание, словно бы раскаляющее воздух вокруг, и понимала, что сама сгорает от такой же страсти, хотя на неё подобного проклятия никто не накладывал.
Принцесса приподнялась на цыпочки и коснулась своими губами губ Элминека.
- Я сама хочу … хочу тебя... - прошептала она.
- 71 -
Элминек лежал на спине не двигаясь и боясь пошевелиться, потому что на нём спала уставшая и прекрасная Единственная.
Элми старался даже дышать неглубоко, лишь бы не потревожить Любимую.
Полчаса назад, когда Элминек сам только открыл глаза, он пришёл в ужас, осознав то, что произошло. Как он мог позволить своей страсти заглушить голос разума?.. Он немедленно вспомнил свои ощущения: и притягательность запаха девичьего тела, и гладкую и нежную на ощупь кожу, и сладкие губы, и горячую неудержимо зовущую плоть. Вспомнил, как неистово он ворвался туда, куда толкали его и проклятие, и его собственная страсть. Вспомнил, как в первый миг распахнулись зеленоватые глаза... Он до сих пор так и не понял — от неожиданности, что так быстро, от страха, что он так преступно резок и груб, или от боли, потому что... Потому что женская плоть, подарившая ему наслаждение, была узка и юна...
Но внимательно рассмотрев спящую, Элми всё же должен был немного успокоить своё сердце: Единственная улыбалась во сне сладко и блаженно, и, видимо, ничто, никакая часть тела Элми, даже самая похотливая, так и не покинувшая столь притягательную для неё плоть, не тревожила Любимую. Теперь Элминек ждал. Ждал и боялся. Прежде всего боялся за состояние спящей, потому что чувствовал на своём теле что-то горячее, текучее. А посмотреть не мог...
- 72 -
Милена пробудилась часа через два. Такой счастливой и такой блаженно измотанной она себя не чувствовала никогда. Да, она уже побывала замужем. Да, у неё был сын. Да, она знала об интимных отношениях мужчины и женщины не по наслышке... Но её опыт исходил лишь от мужа. Надо сказать, что особой страстностью её погибший супруг не обладал никогда. Да и размер, как оказалось, тоже имеет значение... А тут ещё проклятие накалило обстановку... И в первый миг Мила, действительно, испугалась... Правда, все мысли и страхи улетучились очень быстро. Остались только страсть и наслаждение... Кажется, она кричала. Хорошо, что в госпитале неплохая звукоизоляция — чтобы пациенты не тревожили друг друга...
Мила не сразу решилась открыть глаза. А как он? Как ему? И получилось ли снять проклятие? И почему они лежат так странно? И он всё ещё...
Принцесса робко приоткрыла глаза и подняла взор на лицо Элминека. Тот тревожно смотрел на неё.
- Ты … ты в порядке? - немедленно спросил тот. - Тебе не больно?
- Больно? - непонимающе переспросила Милена. - Мне? Что-то не... не так? У меня... у меня не получилось? Тебе...
Элминек не дал ей продолжить: он сильнее обнял принцессу, покрыл поцелуями её лицо.
- Мне? - шептал он. - Она думает обо мне!.. Я вёл себя как дикий зверь... А она... Честно, слышишь, только честно: где болит?
- Да нигде... - чуть засмеялась Милена. - Мне просто хорошо.
- Так... - было видно, что Элми не поверил. - Сейчас я осторожно... Очень осторожно... выйду из... из тебя... Ты полежишь, а я сбегаю за доктором.
- Мне не нужен доктор, - улыбнулась Мила. - Мне... Вернее, нам обоим, нужен просто душ.
- Малыш... - взгляд Элминека оставался тревожным. - Малышка, - поправился он, - я не вижу, но я чувствую. И я ничего не путаю... Это кровь...
- Ну, да... кровь... - Милена вдруг покраснела и смутилась. - Ведь твоя страсть должна была смешаться с моей кровью... Вот я выбрала день...
Элминек замер на мгновение, осмысливая только что услышанное.
- У тебя … менструация? - робко спросил он.
Сделавшись совсем пунцовой, принцесса лишь молча кивнула.
- Единственная моя! - Элминек осторожно приподнял Милену. - Сокровище моё! Ты — чудо! Спасибо...
И Элми, легко подхватив принцессу на руки, понёс её в ванную комнату...
- 73 -
Проснулась Милена, когда первые лучи солнца окрасили своим нежным цветом стены палаты. Ей не хотелось открывать глаза, потому что такого непередаваемого ощущения счастья никогда прежде она не испытывала и боялась его потерять, словно оно может растаять, как красочный сон.
Мила лежала в объятиях Элминека. Её голова покоилась на его плече. Всем своим телом через тонкую ткань рубашки она чувствовала тепло любимого. Мила слышала его дыхание, стук его сердца.
Бывает же так хорошо... Ей нравилось в Элминеке каждая мелочь... С самого начала её покорили его глаза... Потом оказалось, что он может практически всё: походная жизнь партизанского отряда всегда была, что невероятно изумляло Милену, какой-то по-хозяйски собранной, комфортной. Лагерь разбивался быстро и легко. И так — словно бы люди жили на этом месте давно и собирались прожить именно здесь ещё очень долго. Продуман был каждый пустяк. И дело, так сказать, не только в подборе кадров, хотя Элминек несомненно в этом поступал мудро. Дело в том, что он не только мог руководить и видеть, где и что происходит, а умел всё сам — чинить оружие и шить, стирать и готовить, быть ковалем и шорником... И вот она с ним в одной постели. И быть с ним, принадлежать ему и чтобы он принадлежал ей... И всё это тоже восхитительно... Элминек оказался таким мужчиной, которого она видела лишь в снах: его не надо было подталкивать, ему не надо было намекать или подсказывать, он сам видел, слышал и был способен действовать — и в быту, и в общественной жизни, и, как оказалось, в постели...
Так просто не бывает...
Мила любила. Любила по-настоящему...
Но, как обычно бывает, вредное подсознание пыталось о чём-то напомнить принцессе.
О чём же?
Элминек принёс её в ванную комнату...
- Я сама... - смущённо лепетала Милена.
- Ты просто не хочешь, чтобы я тебя помыл, или ты вообще не любишь, чтобы тебе помогали при купании?
- Вообще-то, - растерялась Мила, - я, конечно, моюсь сама...
- Но?
- Если это будете делать Вы... - едва слышно призналась принцесса, - я... я снова … снова захочу...
- Тебя так возбуждают мои прикосновения? - такой восторг отразился в глазах Элминека, что Милена и дальше не смогла не признаться.
- Да.
- Ты... ты всегда... всегда такая? - сам пугаясь своей несдержанности, спросил Элми. - И... и с другим... было...
Элминек смолк, виновато глядя на Милену. А та вдруг ощутила его страх, его тревогу, его неуверенность.
- Нет... - прошептала она. - Не знаю... Со мной не было ничего похожего... Вернее, такого не было...
Потом были его нежные руки, его совершенно безумные от счастья глаза, его ласки, его поцелуи, его страсть и его любовь. И она с радостью дарила ему себя — свою нежность, свой счастливый взгляд, свои ласки, свои поцелуи, свою страсть, свою любовь...
Пару часов спустя Элминек сам осторожно вытер полусонную уже принцессу мягким полотенцем, подсушил её короткие волосы, сам надел на неё трусики и рубашку и аккуратно перенёс на постель. И устроился рядом.
Им не было тесно на узкой госпитальной кровати, под одним одеялом...
Но что-то крутилось в сознании Милы... Что-то...
Элминек шептал ей о своей любви. О том, что хочет быть с нею всегда... О том, что непременно должен просить её руки. Вот только решит...
Точно! Вот — оно!..
Банально и просто...
Конечно, ведь в отряде Милена не раз слышала о том, что Командир слыл покорителем дамских сердец, что всегда был влюбчив и умел завоевать внимание прекрасного пола...
Разумеется, его отец не преминул сговориться со своим старым другом и заочно помолвить своего сына и ожидаемую появиться на свет девочку...
Разумеется! Как могло быть иначе. А подобное обстоятельство — замечательный намёк...
Нет, обиды в душе Милены не было. Просто всё именно так, как и бывает в жизни... Дорогая, я, конечно, благодарен тебе, и ты, конечно, замечательная, но... Но... Но...
- 74 -
Милена тихонечко выскользнула из объятий спящего Элминека.
Не успела она сделать и пары шагов, как тот сел на кровати и тревожно смотрел на принцессу.
- Мне надо... - постаралась улыбнуться она как можно безмятежнее. - Спи.
Наверное, Элми ещё не окончательно проснулся и, успокоенный, что та отправилась лишь в ванную комнату, снова склонил голову к подушке.
- Мне не хватает тебя... - пробормотал он сквозь дрёму и затих.
Милена бесшумно закуталась в плащ и выскользнула из палаты...
- 75 -
Блаженное ощущение Любимой рядом...
Страх: почему уходит? Куда?..
Снова спокойствие — несколько минут, и Она вернётся...
Лёгкий щелчок открывающегося и вновь запирающегося дверного замка заставил Элминека резко вскочить и с ужасом осознать произошедшее.
Элми кинулся к двери — её заперли снаружи.
Почему? Что он сделал не так? Чем обидел?
Может, Она приходила только из-за проклятия?.. Но тогда не было бы ничего потом... И глаза — её глаза: они не могли лгать!..
Да, Она ни разу не сказала, что любит... Хочет... Её заводят его прикосновения... Но что любит... Но почему?..
Да, он помнил, что Она не лгала: не договаривала, но не лгала...
Испугалась, что он не сможет стать хорошим отчимом её ребёнку? Ведь ребёнок — это правда?..
Нет... Нет... Что-то другое...
Элминек пытался аккуратно отпереть дверь, чтобы не разбудить никого из пациентов госпиталя. Он мог бы просто выломать замок, но совесть не позволяла ему совершить подобное безобразие...
Что же?..
«Болван... - вслух простонал Элми и опустился на корточки у запертой двери. - Болван... Сказал ей, что надо решить маленький вопрос о наречённой. Которую и не видел никогда. Да и сам договор отцов — так, дружеское пожелание... Но она-то вполне закономерно приняла это иначе. Не как правду, а как намёк... Какой болван! Она же и в отряде небось не раз слышала байки о моих любовных похождениях... Сто раз болван! Я даже имени её не знаю!..»
- 76 -
Элминек дождался часа пробуждения госпиталя. Тогда, заслышав в коридоре шаги дежурной медсестры, он негромко постучал в дверь. Потом с шутками объяснил, что его случайно кто-то запер...
Как искать Любимую — Элминек уже решил.
Он прекрасно понимал, что ни на Парад, ни на Награждение Малыш не придёт. И в этом виноват он сам... Хорошо ещё, что награждение партизан назначено на четыре часа пополудни сегодня же, то есть после Парада, а не на последующие пять дней — как всех остальных войсковых подразделений.
Значит, уже сегодня он сможет получить аудиенцию у короля Джеффрока... Тогда все дела здесь будут закончены.
Найти следы Малыша во Дворце Элми не надеялся - слишком хорошо тот умеет скрываться...
А вечером можно отправиться в тот санаторий, куда Малыш писал свои письма. Ведь та самая Элиша, скорее всего, лицо реальное. Может, подруга или няня её ребёнка?..
Что-то нежное и ещё незнакомое разлилось в душе Элминека. Он любил. Полюбил совершенно необъяснимо и считал эту любовь безумием, аномалией. Теперь оказалось, что его любовь имеет возможность осуществления. Что его Любимая — прекрасна... И что у него... у него уже есть сын. Потому что он уже любил этого ребёнка. Ведь это Её ребёнок...
Официальное письмо к Королю было отправлено сразу после завтрака, а перед началом Парада Элминек получил уведомление о том, что Джеффрок примет его в восемнадцать тридцать...
- 77 -
Элминек не ошибся: Малыш не прибыл ни к началу построения колонн, ни ко времени полной готовности. Пришлось сказать своим верным боевым товарищам, что с Малышом всё в порядке и что он сам, Командир, отпустил парнишку домой... Никогда прежде Элминек не лукавил перед друзьями и соратниками. И сознание своей вины терзало и без того измученное сердце Командира...
За пятнадцать минут до начала движения к Первому партизанскому отряду галопом примчался маг-воин сэр Селест.
- Вот, выпей, - он протянул Элминеку флакончик с какой-то прозрачной жидкостью. - Это обезболивающее. Магическое. Очень сильное. Поэтому можно крайне редко. Время действия — минут сорок. В общем, хватит.
- Не надо, - чуть улыбнулся Элми. - Спасибо... Я чувствую, что всё... всё получилось... Только мне... мне будет очень нужна твоя помощь.
- Получилось? - переспросил Селест. - Друг мой! - воскликнул он. - Я рад за тебя. Правда. Но ты такой закрытый... Знаю-знаю, что ты не специально. Ты такой есть. Такие люди иногда встречаются, - заверил он. - Но как магу мне проще чуять более открытые натуры... Но как? Это то, о чём мы... мы говорили?
- Да.
- Он сам пришёл к тебе?
- Вчера вечером.
- Вот видишь.
- Нет, - грустно качнул головой Элминек, - всё не совсем так... Я тебе расскажу, если можно, сегодня вечером. И постараюсь (а ты подскажешь) быть более открытым. Потому что, если честно, практически не знаю, как е... как его найти. Почти нет зацепок. Ведь ничего толком о н... о нём неизвестно нам. Одна ниточка — и всё... А ты же маг... А я даже не знаю ни откуда о... он, ни имени, ни сословия...
- Малыш исчез? - уточнил Селест.
- Да, - горько выдохнул Элминек.
- Мы найдём его, обещаю, - немедленно заверил друга Селест, тем более маг впервые чувствовал, что Элми, действительно, теряется — не знает, что ему делать, если нащупанная им ниточка оборвётся...
«Неужели это не сумасшествие, и Элми так серьёзно...» - растерянно подумалось магу.
Но времени уже не было — колонны начинали движение. Значит, вечером. Обо всём — вечером...
- 78 -
Парад прошёл торжественно и пышно. Да и как могло быть иначе. Победа. Великая победа света над тьмой, добра над злом.
Пехота чеканила шаг, конница звонко цокала копытами по булыжной мостовой огромной Дворцовой площади. Военные оркестры. Барабаны и трубы. Многократное «ура!».
С широкого балконы Объединённую Армию приветствовал король Джеффрок, стоящий в окружении министров, почётных гостей, каких-то высших чиновников. Много было среди королевской свиты и дам.
Но как рассмотреть всё и всех? Держать строй — вот задача солдата.
Когда первые колонны уже покидали праздничную площадь, последним оставалось ещё не одна улочка до того момента, как они ступят на камни главной на сегодня площади всего мира...
- 79 -
Сразу же после Парада партизаны, не слезая со своих скакунов, отправились через Царские Врата в дворцовые конюшни, где предстояло оставить животных, а самим предстать перед лицом Короля для награждения.
Для Церемонии Награждения был приготовлен Большой Зал дворца. Сегодня его посетят только четыре отряда отважных воинов, добровольно выбравших путь сражения с врагом на его территории. Эти люди разных возрастов и национальностей, разных профессий и разных вероисповеданий объединились в суровые годы под флагами четырёх командиров...
Элминек со своим отрядом первыми удостоились чести выстроиться в одну линию через весь Большой Зал...
Король торжественно называл имена (в основном — отрядный псевдоним и настоящее имя), перечислял заслуги, вручал ордена и медали. Элминек с радостью отметил, что его честные и верные, храбрые и прекрасные воины были смущены высокой оценкой своих, как им казалось, просто обычных, действий. Не склонные считать подвигами то, что они называли защитой родных, солдаты оказывались искренне признательны Командиру — ведь никого и ничего не забыл Элминек, докладывая главнокомандующему о работе партизанского отряда.
- За проявленные неоднократно мужество и смекалку, за честность и верность партизанской присяге, за боевые заслуги... - звучным поставленным голосом читал Джеффрок, - награждается партизан Малыш.
В Зале воцарилась звенящая тишина. Элминек, чеканя каждый шаг, вышел к Королю и преклонил колено.
- Ваше Величество, - проговорил он, прошу оказать мне милость и позволить привести к Вам этого достойного воина, дабы он мог получить заслуженную награду из Ваших рук. Но не сегодня. Это моя вина.
- Это тот Малыш, что в последней битве спас жизнь своему командиру, а прежде сыграл весьма значимую роль в овладении Западной базой противника? - уточнил Джеффрок. - Встань, отважный Элминек. Я приму вас — тебя и Малыша — в любое время, когда бы ты ни привёл ко мне этого скромного юношу...
- 80 -
Первый партизанский отряд собрался в конюшенном дворе. Тепло и с искренним уважением простились солдаты со своим командиром. Всё. Война закончена. По домам...
Элминек пешком прогулялся по городу. Давно он так мирно и неспешно не шагал по улицам. А сейчас... сейчас волнение, тревога не давали Элми сидеть на месте. На ходу же ему лучше думалось...
В восемнадцать пятнадцать Элминек поднялся по парадной лестнице дворца в приёмную короля Джеффрока. Секретарь, узнав посетителя, попросил Элми немного подождать...
- 81 -
После ужина Милена сидела в детской у сына и слушала восторженные рассказы мальчика о прошедшем дне. Мите было позволено стоять на балконе с дедом во время Парада. И для мальчика не имело значения, что мама тоже там была — он хотел поведать ей о своём видении этого грандиозного события.
Митя перечислял полки и отряды, описывал форму и вооружения, называл имена командиров. Милена с гордостью смотрела на сына: он столько уже знал, стал внимателен, наблюдателен...
В комнату вошёл Джеффрок.
- Доченька, - обратился он к Милене, - прошу тебя, окажи мне сегодня одну услугу.
Митя заинтересованно заёрзал на стуле — ну, страсть как интересно, что ещё произойдёт в этот и так насыщенный событиями день.
- Конечно, отец, - Мила чуть удивилась, что Джеффрок будто бы смущён своей просьбой.
- Помнишь, - продолжил король, - я говорил тебе, что мы с моим давним другом (незадолго до его кончины) сговорились поженить наших детей — его сына и мою дочь, если таковая родиться?
- Да, помню, - кивнула Милена, старясь скрыть тревогу. - Но ты тогда сказал, что это так... пожелание. Не обязанность?
- Нет, нет, конечно... - закивал Джеффрок. - Если честно, мне было бы приятно видеть тебя с князем Алма Арналганом, - признался король. - Он достойный человек. Но... Можно же быть просто хорошими друзьями...
- Конечно, - согласилась Мила. - Ты хочешь представить мне князя? Сегодня? Он у нас в столице по случаю торжеств?
- Он сам хочет говорить с тобою, - покачал головой Джеффрок. - Видишь ли, доченька, он человек слова. И считает себя действительно сговорённым с тобою. И хотел бы лично просить тебя расторгнуть этот договор.
- Ты же говорил, что подобные сговоры родителей частое явление и никто не станет неволить... Неужели он полагает... - Милена задумалась на мгновение. - Или он не может позволить себе решать этот вопрос в одностороннем порядке, даже учитывая, что мы с ним не знакомы и никаких чувств и привязанности друг к другу не испытываем?
- Именно.
- Действительно, - Мила была тронута такой честностью и верностью слову, данному даже не самим князем, а его отцом, - редкая черта, как мне кажется... Хорошо, я, конечно, выслушаю князя... А он уже здесь?
- Я попросил проводить его в библиотеку, девочка моя, - улыбнулся король. - У меня в кабинете не получится — в приёмной ещё ждут посетители, - извиняясь, пояснил Джеффрок.
- В библиотеке? - кивнула Мила. - Замечательно... А, - спросила вдруг она, - почему он решил расторгнуть договорённость, если мы с ним даже не знакомы? Мы не можем приглянуться друг другу?
- До сегодняшнего дня, доченька, - развёл руками король, - мне думалось, что вы даже должны понравиться друг другу. Но судьба решила иначе. Князь любит, - ответил Джеффрок. - И я понял, что по-настоящему.
- Митенька, побудь, пожалуйста, с Элишей, - принцесса поцеловала сына и вышла из детской.
- 82 -
Милена шла по коридорам дворца, направляясь к библиотеке. Она пыталась собрать и утихомирить свои мысли и чувства. Она должна хорошо владеть собой, чтобы не дать своим печалям и тревогам отвлечь столь честного правителя соседнего государства от его дел. Это было бы неприлично и недостойно...
Ещё утром ей сделали намёк именно рассказом о наречённой. А вечером она идёт беседовать с человеком, который, имея уже любимую, всё же не может не извиниться за то, что его сердце занято другой, перед той, кого никогда не видел, не знает... Как странно сплетаются ниточки жизни...
Мила отворила дверь в библиотеку и вошла в большую светлую залу, стены которой до самого потолка были уставлены книжными шкафами и увешаны книжными полками. У окна расположился огромный стол с несколькими стульями вокруг. В углу у камина красовались два глубоких кожаных кресла.
Стоящий у окна человек в синем с золотыми позументами военном мундире резко обернулся. Милена вздрогнула и почувствовала, как земля уходит из-под ног...
- 83 -
Едва обернувшись на звук открывшейся двери, Элминек бросился навстречу вошедшей принцессе. Та побледнела и …
Если бы не быстрота реакции Элми, Милена бы рухнула прямо на пол.
Элминек успел подхватить безвольное тело Любимой.
«Я собирался искать, объездить хоть весь мир, - думал он, пытаясь привести Единственную в чувство, - а о таком простом и … и логичном стечении обстоятельств... не подумал... Жизнь моя, очнись!.. Всё хорошо... Я люблю тебя...»
Мила приоткрыла глаза.
- Пожалуйста, прости меня и не исчезай больше... - попросил Элминек. - Я люблю тебя. Всё, что я говорил тебе — правда... Как ты себя чувствуешь?
Милена робко улыбнулась.
- Ты? - переспросила она, словно не веря своим глазам, и осторожно коснулась пальцами щеки Элминека. - Чувствую?.. Значительно лучше, чем сегодня утром, когда повернула ключ в замке твоей госпитальной палаты...
Элми склонился к Любимой и поцеловал. И Милена поверила, что всё будет хорошо. Потому что иначе не может быть — потому что её Единственный рядом...
- 84 -
Шена обернулась к мужу.
- Когда придёт Элминек? - переспросила она.
- Думаю, около восьми, - отозвался Селест.
- Как он? - этот вопрос Шена задавала супругу ежедневно, когда тот забегал из госпиталя домой прежде чем отравиться во дворец.
Сегодня же был Парад. Потом маг не мог отлучиться от службы ни на минуту. И только сейчас, в начале восьмого, Селест вернулся домой.
- Проклятие снято, - сообщил он.
А Шена ощутила за радостным облегчением тревогу.
- Что тебя беспокоит? - она обняла мужа, прижалась щекой к его плечу.
- Сам Элми, - задумчиво признался Селест. - Я никогда не видел его растерянным. Нет, он держится так, будто всё у него под контролем, но... Он попросил меня о помощи... Я не помню, чтобы он когда-либо прежде это делал. А ведь мы дружим уже более ста лет.
- Ты говорил, что его проклятие снять... гм... несколько затруднительно... - Шена смотрела в глаза мужу. - Что-то замешано на... странной страсти?
- Да, - кивнул Селест. - Я полагал, что сам Элми преувеличивает... Что дело только в проклятии... Но, кажется, он... правда... любит.
- Это разве плохо? - уточнила Шена. - Любовь настоящая вообще не может быть грязной.
- Да... Но общество всё равно не … не поощряет такие связи... Тем более, что Элминек славился, если ты помнишь, своими любовными романами... И я не ожидал...
- Я не понимаю, - призналась Шена. - Но, учитывая, что Колдун был весьма извращённым созданием, то могу допустить в проклятии какую угодно пошлость. А как это связано с честным чувством Элми, не понимаю?
Селест вздохнул.
- Счастье моё, - он нежно поцеловал жену. - Как же мне повезло с тобой. У меня нет от тебя тайн, ты всегда всё знаешь... Может, и в этот раз именно ты поможешь... Слушай... В чём выражалось проклятие Элми ты знаешь. Ограничивающее условие — некий молоденький партизан его отряда, который успел насолить Колдуну на Западной базе и в последнем бою собственно спас от гибели своего Командира. Сам был ранен, кажется, легко... Короче, я лично этого молодца не видел. Но, думаю, что парень он замечательный. Сегодня на Параде его не было... потому что вчера вечером...
- … он сам пришёл к Элми в госпиталь? - догадалась Шена. - Но... он знал о проклятии?
- Он стихийный сновидец, - пояснил маг. - У мальчиков этот дар редок и не поддаётся контролю. Думаю, он случайно узнал правду во сне.
- И в чём правда?
- Проклятие падёт, если... прости, это почти дословно... если Элми трахнет негодного мальчишку и страсть Элминека смешается с кровью Малыша...
- Ну... - Шена побледнела. - Ведь есть те, кто признаёт однополую любовь... Значит, это... это всё же реально...
- Я тоже пытался с этой стороны посмотреть на ситуацию... Но ты же знаешь Элминека... И вот сегодня он мне говорит, что проклятие снято и что ему нужна моя помощь в поисках Малыша... Да мне уже самому всё равно, какая там ориентация у этого мальчишки: я готов расцеловать его лично за то, что он сделал...
- А как его можно найти?
- Хорошо бы достать что-то из принадлежащих ему вещей, - пояснил Селест. - Одежду, понятно, никто его не рвал на кусочки, чтобы сохранить. А вот оружие может быть у отрядного оруженосца — ведь он готовил партизан к Параду, а Малыш-то не приходил...
- И тогда?
- Тогда можно попробовать поиск магический. Но с этим, конечно, пойду к сэру Мэлекайю. Мне подобное неподвластно...
Разговор прервал склонившийся в поклоне дворецкий.
- Сэр, госпожа, - поклонился он. - К вам посетители.
- Не один? - удивилась Шена.
- Князь Алма Арналган? - уточнил Селест.
- Нет, - ответствовал дворецкий. - Князя как раз среди них нет. Но его отряд, кажется, в полном составе...
- 85 -
Партизанский отряд, действительно, в полном составе, теснился в казавшейся всегда достаточно просторной гостиной дома мага. После краткого обмена приветствиями помощник Командира обратился к хозяину с просьбой.
- Сэр, - почтительно проговорил он, - мы все знали, конечно, о тяжёлом ранении нашего Командира и слышали о проклятии. Кое-что. Что снять его может Малыш, даже не подозревали. Поняли только сегодня, когда Вы перед Парадом беседовали с Элминеком. И то не всё. Но почему-то подумали, что... Что командиру понадобится помощь в поиске Малыша. И что найти его надо. И мы сами хотим его найти. Он хороший человечек. Очень хороший... Так вот. Может, пригодится...
Помощник приглашающим жестом указал на рослого мужчину, интеллигентного мирного вида, о котором и не подумаешь теперь, что он вообще способен держать в руках меч. Тот поклонился и приятным низким голосом проговорил:
- Как-то мы нехорошо однажды поступили. Но что было, то было... И Малыш простил... Но тогда... мы прочитали письмо Малыша. Он писал вроде как своей невесте. Она то ли работала, то ли жила в санатории, что у Черты, потом его в госпиталь переделали. Туда и Малыша раненого отправили... В общем, это тоненькая, но ниточка. Её, правда, и сам Командир знает, но вдруг вы ещё что-то из этого вытянете... В общем ту девушку, которой писал Малыш, зовут Элиша...
Шена даже вздрогнула. Селест быстро взглянул на супругу.
- Элиша, конечно, имя распространённое, - сказал он. - Однако... - маг хмыкнул, кивнув жене. - Время и место совпадают... А мы были уверены, что... некто работает в госпитале... Простите за, возможно, нелепый вопрос, - маг снова повернулся к гостям, - а не может ваш Малыш оказаться … не мужчиной?
Помощник вздохнул.
- Мы тоже сначала так подозревали, - признался он. - Даже сам Командир... гм... присматривался, когда парнишка спал, ну... в штанах там есть что... И грудь... Конечно, вернее было бы увидеть его нагишом... Но как-то случай не представился... А так... Ну, в конце концов, как можно столько месяцев с … с игрушечным..., что ли, ходить? Да и бюст так просто надолго не спрячешь... Ну, если только совсем маленький... И жесты, мимика. Мальчишка! И стреляет, и верхом, и меч держит неплохо... Да и волосики — и над губой пушок, и на руках, и на ногах. Мягкие, конечно, но есть... Простите... - смущённо добавил партизан, поклонившись Шене.
Та усмехнулась:
- Всё может быть... Особенно, если актёрские способности высокие...
- Думаешь? - улыбнулся Селест.
- Запросто. Она — может.
- А оружие у Малыша своё было? - вновь обратился к партизанам Селест.
- Да, - перед магом немедленно возник отрядный оруженосец. - Своё. И самое главное: видел я сегодня утром Малыша. Он меч забрал у меня и арбалет. Я думал, к Параду готовится. Часов в девять утра...
- А арбалет такой интересный — лёгкий очень и «с упором»?
- Да. - Мы ещё всем отрядом тогда это столичное новшество рассматривали.
Селест задумался. Партизаны ждали.
- А если Малыш окажется... окажется девушкой, - спросил вдруг маг, - вас это расстроит?
Партизаны переглянулись, пошептались.
- Только в одном, - ответил за всех помощник Командира, - слишком много иногда грубостей допускали, не для женщин предназначенных...
- Ну, это-то ерунда, - улыбнулся Селест. - Если моя догадка верна... То она про подобное и не вспомнит. А вот стесняться, что вынуждена была обманывать вас, будет.
- Да мы... да... Ей памятник надо поставить... Она же... Она просто молодец!.. Девушка... Да откуда такие отважные берутся... И награда, награда же её ждёт. Сам Джеффрок обещал лично вручить... - наперебой заговорили партизаны.
- Тогда прошу со мной, - пригласил всех маг.
- Думаешь, стоит — так сразу? - уточнила Шена.
- Стоит, - кивнул Селест. - А то она себе такого напридумывает. Да и Элминек ещё во дворце.
И маг очертил огромный круг телепорта.
- 85 -
Ждать в приёмной Короля многочисленной делегации партизан, приведённых Селестом, долго не пришлось. Едва Джеффрок вошёл в свой кабинет и ему доложили о неожиданном визите целого отряда, секретарю был велено пригласить посетителей войти.
В кабинете Короля, хотя и просторном, стало сразу тесно. Но — в тесноте да не в обиде...
Селест кратко изложил историю поисков Малыша, о пропаже которого Джеффрок уже слышал. Хотя определённые нюансы повествования Селеста и выводы привели его во вполне понятное замешательство.
Джеффрок позвонил. Немедленно на пороге кабинета появился дежурный секретарь.
- Как только в приёмной появится князь Алма Арналган, - велел Его Величество, - проводить его сюда. Вежливо и без комментариев. И... принцессу тоже, - добавил он задумчиво.
Когда дверь за секретарём закрылась, Джеффрок пояснил:
- Элминек отправился беседовать с Миленой. И если вы, дорогие мои Сел и Шена, правы, то придут они вместе... Подождём.
Король усмехнулся. Селест и Шена улыбались. Партизаны тихонько перешёптывались, строя догадки и понимая, что вот-вот они станут свидетелями чего-то весьма значимого...
Ждать пришлось недолго. Через минут десять секретарь снова распахнул дверь кабинета.
- Смелее, - услышали все такой знакомый и такой нежный сейчас голос Командира Первого партизанского отряда.
Бойцы моментально повскакивали со своих мест и ровно выстроились в два ряда. Маг и его супруга тоже поднялись. Джеффрок достал из ящика стола наградной свиток и красную орденскую коробочку.
- Всё хорошо, - снова произнёс Элминек. - Твой отец всё поймёт. Да и ты не сделала ничего дурного. Наоборот. О тебе баллады слагать надо... - снова пауза. - Я с тобой. Я люблю тебя...
Последние слова были сказаны едва слышным шёпотом, но зато после них в дверь зашёл Элминек и за руку ввёл за собой принцессу Милену...
- 87 -
Элминек и Милена замерли у порога. Секретарь закрыл за ними дверь.
- Я не знал... - виновато прошептал Элми принцессе.
- Я поняла... - испуганно ответила та.
На некоторое время воцарилось молчание. Каждый собирал воедино услышанное и увиденное, осмысливая произошедшее.
Партизаны новыми глазами смотрели на... Малыша. Их Малыша. Сомнений не было, что эта хрупкая очаровательная принцесса и есть их Малыш. Но как поразительна была тонкая, казалось бы совершенно неуловимая перемена. И дело не в платье. Ведь и на мальчика можно надеть платье. А мимика, жесты, движения. Это как нужно было играть, чтобы за несколько месяцев не быть разоблачённой, а, наоборот, добиться того, что даже самые упорные сомневающиеся отказались от своих предположений!
Селест и Шена искренне любовались своими друзьями и радовались, что всё объяснилось так скоро, не заставив ни Элми, ни Милу долго страдать и мучиться сомнениями, раскаяниями, тревогами.
Джеффрок восхищался своей девочкой, пытался смирить запоздавшие волнения и беспокойство о том, что могло случиться с его малышкой там, в непосредственной близости к страшному противнику. И мысленно готовился к торжественному моменту — вручить заслуженную награду, награду, предназначенную Малышу, о котором в момент утверждения списков он знал только то, что следовало из военных донесений.
Элминек, окинув быстрым взором соратников, немедленно просчитал примерный ход произошедшего между ними и Селестом разговора, благодаря которому маг быстро и безошибочно вычислил личность Малыша, просто потому, что у Села, в отличии от самого Элми, оказалось достаточно данных для такого анализа.
Милена же с ужасом поняла, что просто не знает, как себя держать. Смущение захлестнуло её огромной волной. Она, принцесса, переоделась в мужской костюм, досконально подделав все возможные мелочи. Благодаря этому обману была принята в партизанский отряд. А вчера вообще совершила немыслимое для порядочной женщины из благородной семьи...
Элминек сердцем угадал страхи Любимой и..., опустившись перед ней на одно колено, взял обе её руки в свои ладони.
- Принцесса, - глубоким мягким голосом проговорил он, - Вы воистину прекрасны - и в делах своих, и в мыслях. Благодаря Вам Первый партизанский отряд добавил в свой военный перечень ряд значимых побед. В Вашем лице воины отряда обрели настоящего боевого товарища. Именно Вы спасли от гибели в последнем бою своего Командира и именно Вам, в конечном счёте, люди обязаны пленением Колдуна, то есть успешным окончанием столь долгой войны. И, наконец, лично для меня — Вы свет мой, жизнь моя, в Вас моё счастье.
Милена чувствовала, как пылают её щёки, как глаза помимо воли наполняются слезами. Как сквозь туман она увидела с любовью смотрящие на неё глаза Элми. Обведя взором кабинет отца, принцесса осознала, что все партизаны вслед за Командиром опустились на одно колено. Едва её взгляд перешёл на Селеста и Шену, как маг почтительно поклонился, а подруга, ободряюще улыбнувшись, замерла в глубоком реверансе. Мила взглянула на отца — король с гордостью смотрел на свою дочь...
И страх прошёл. Милена, полная благодарности и признательности к людям, так высоко оценившим её, как ей самой казалось, не совсем достойное поведение, вздохнула полной грудью и … поклонилась всем до самой земли. Её волосы коснулись лица Элминека.
- Всё хорошо, - шепнул он. - Всё хорошо.
- Спасибо вам, - с волнением проговорила принцесса. - Спасибо за ваше тепло, за доброту... И простите за то, что так или иначе перед каждым из вас мне пришлось лукавить...
Элми ласково поцеловал пальчики Милены и поднялся с колена.
Теперь и все партизаны вновь стояли, вытянувшись по струнке, как на Награждении.
Джеффрок торжественно развернул и зачитал наградную грамоту. Потом лично вручил принцессе орден.
- Я горжусь тобой, моя девочка, - шепнул он дочери.
- Служу Отечеству, Людям, Свету! - чуть хрипло от волнения ответила Милена...
- 88 -
Когда, тепло и уважительно попрощавшись с Королём, магом и его супругой, Командиром, принцессой, партизаны покинули кабинет Его Величества, наконец отправившись по домам, довольные и ощущающие, что теперь уж война точно закончена, когда Селест и Шена, улыбающиеся, исчезли в дымке телепорта, Элминек снова взглянул на Любимую. И Мила почуяла тревогу в его восхищённом взоре.
- Можно? - одними губами спросил он.
- Да, - чуть слышно, снова смущённая, шепнула та.
Джеффрок предполагал такое продолжение. Он терпеливо ждал.
Элминек снова преклонил колено. Милена же вдруг опустилась рядом с князем. Тот нежно сжал её пальчики.
- Ваше Величество! - внезапно севшим голосом произнёс Элминек. - Я люблю Вашу дочь. Окажите мне честь дав согласие на наш брак.
Джеффрок посмотрел на свою девочку.
- И я люблю его, отец, - прошептала та.
Элминек почувствовал, что его сердце готово выскочить из груди — Милена впервые призналась вслух, что любит его.
- Да будет так, дети мои, - проговорил Джеффрок и голос его предательски дрогнул. - Будьте счастливы, мои дорогие, и берегите друг друга.
Элминек вынул из кармана синий бархатный футлярчик, щёлкнул замочком, открыл и … надел на пальчик Единственной старинной работы перстенёк. Колечко пришлось Милене впору.
- Это фамильное украшение, - пояснил Элми, отвечая на изумлённый взгляд принцессы. Сегодня я бродил по городу и зашёл к ювелиру — подогнать по размеру.
И уже покинув кабинет короля, принцесса внимательно посмотрела в глаза Элминека.
- Но размер? - прошептала Милена.
- Ну, - чуть усмехнулся Элминек. - Я же несколько месяцев знаю Малыша — у меня было время хорошенько присмотреться.
- Не придумывай, - испуганно остановила она любимого, - тогда ты был уверен в том, что я парнишка.
- Да, - совсем тихо признался князь. - И считал себя сумасшедшим, извращенцем... Сначала я думал, что это лишь … лишь плоть... Но потом понял, что... что хочу большего. Намного большего... Так что проклятие здесь ни при чём... Я хорошо помнил каждую чёрточку Малыша... И желал, чтобы мои дикие фантазии не причинили тебе боли. Я понимал, что должен держаться от тебя подальше. Потому что это... это сильнее меня... Но и тут ты спасла меня, спасла... оказавшись, действительно, не... не мужчиной...
- Ты... ты захотел большего с... с парнишкой? - принцесса сжала ладонями лицо Элминека. - Ты полюбил ещё... ещё тогда?
- Да, - тихо подтвердил Элми.
- Как же ты жил с этим? - слёзы катились по щекам Милены. - Любимый мой!
И принцесса обняла Элминека. Тот жадно припал к её губам. Они оба понимали, что их любовь — страсть и жажда большего — взаимны и не потускнеют с годами...
- Жизнь моя, - отчаянно прошептал князь, с трудом заставив себя оторваться от уст Любимой, - мне не хочется расставаться с тобой ни на минуту, но, хотя нас никто не видел пока в этом коридоре, я дал слово твоему отцу...
Милена слышала стук его сердца, понимала, как ему трудно сдерживать себя, понимала, потому что сама тоже всем существом рвалась к любимому.
- Да... конечно, - чуть отдышавшись, согласилась она.
- И Митя, - напомнил Элминек. - Я поговорю с ним?
- Конечно... - Милена впервые в жизни находилась в ситуации, когда мужчина не создавал дополнительных дел, а освобождал её от решения массы мелких и крупных вопросов. - Когда ты сможешь?
- Хоть сейчас, - улыбнулся Элми.
И от этой улыбки, обращённой именно к ней, сердце Милы вновь взлетело ввысь.
- Наверное, можно и сейчас, - согласилась она. - Он ждёт, когда я зайду пожелать ему спокойной ночи... А мне не стоит сначала самой поговорить с ним, подготовить?
- Ты боишься, что я не справлюсь? - ни обиды, ни укора в голосе и взгляде Элминека не было; только желание сделать так, как будет лучше.
- Просто я не знаю... - честно призналась Мила. - Не знаю, как лучше...
- 89 -
Митя подпрыгнул на кровати.
- Мама! Как ты долго! - воскликнул он. - О! Это же Орден Света! Мамочка, это твой? - мальчик восторженно разглядывал, поглаживал атласную ленту на шее у матери с блестящей многолучевой золотой звездой. - Это же одна из высших военных наград. Мне дедушка рассказывал. Я и другие знаю... Я сегодня во время Парада почти все правильно назвал. Ну, которые видел на военных... Мама, а раз у тебя тоже орден, почему ты во время Парада стояла на балконе, а не шла по площади? Или это военная тайна? А партизаны тоже военные? Или ты партизанкой была? А у их командиров тоже наград много. Я видел. Особенно у Первого отряда... - тараторил Митя. - Вот бы мне так же. Можно, я буду военным?.. А ты же ходила в библиотеку говорить с князем Алма Арналганом, - вспомнил мальчик. - Он тоже воевал? А у него есть награды?
- Вот он сам на все твои вопросы и ответит, - улыбнулась Милена. - Он хочет с тобой поговорить.
- Со мной? - изумился мальчик. - Сейчас?
- Да, - кивнула Мила. - И, пожалуйста, Димитрий, вспомни о том, что ты принц и подумай, как вести себя достойно.
- Хорошо, я постараюсь, - серьёзно кивнул мальчишка и накинул на пижаму камзол.
Милена открыла дверь в коридор. Ожидающий этого приглашения Элминек вошёл в спальню Мити...
- 90 -
Милена во все глаза смотрела на Элминека и Митю. А те сидели на кровати, непринуждённо болтая, так, словно были знакомы сотню лет.
Первые восторги мальчика от того, что в вошедшем вместе с мамой князе тот узнал командира Первого партизанского отряда, легендарного героя закончившейся войны, того самого, кто ещё утром на Параде привлёк детское внимание, утихли. И Милена мысленно отметила, что это Элми ненавязчиво направил разговор в нужное сейчас русло, не обидев мальчугана невниманием, не проявив лишней категоричности.
- … И тебе нравится у деда, - согласно кивнул Элминек, поддерживая эмоциональный задор Мити. - И мама тоже рядом.
- О! - вздохнул мальчик. - Я так рад, что мама вернулась. А то полгода только письма получал. Элиша пересылала. Нет, я же понимаю: мама тоже помогала бороться с колдуном. Она в госпитале работала, - доверительно прошептал Митя. - Только это была военная тайна. А теперь война закончилась. И маму даже наградили! - гордо сообщил он. - Теперь она дома, - улыбнулся Димитрий. - А Вы тоже домой отправляетесь? А, правда, что Вы... Ну, что у Вас невеста есть? Ведь мир теперь, воевать не надо — Вы можете жениться.
- А во время войны не женятся? - усмехнулся Элминек.
Митя задумался.
- Наверное, - серьёзно проговорил наконец он, - можно и во время войны пожениться. Только вот придётся долго друг без друга находиться. Ведь мужчина — на поле сражения, а женщина — дома или в лазарете. Далеко друг от друга — это грустно. Вот я по маме скучал, а она — по мне.
- Я вижу, что ты совсем взрослый, - тоже серьёзно сказал Элми. - Тогда можно я задам тебе ещё один взрослый вопрос?
- Конечно, - сосредоточенно кивнул Митя.
- А вот если твоя мама встретит человека, с которым захочет создать семью, как ты к этому отнесёшься?
- То есть снова выйти замуж? - уточнил мальчик. - Папа был хороший, - задумчиво признался парнишка. - Но, - Митя смущённо глянул на Милену и склонился к самому уху собеседника, - я Вам честно скажу. Никому не говорил. Да и подумал об этом совсем недавно... Мама — она такая, такая... активная, энергичная. А папа — он был … неспешный. В общем — они такие разные, им не было хорошо вместе... вот... И если бы он не погиб, может быть они бы всё равно расстались. Там это называлось развод. Но тогда я этого не замечал... - Митя вздохнул. - А я хочу, чтобы маме было хорошо, - закончил мальчик. - и если она решит, что ей с кем-то будет хорошо, то пусть выходит за него. Я пойму. Ну, буду ездить к ним по выходным. Или она ко мне приезжать станет. Конечно, я буду скучать на неделе, но... я понимаю.
- А почему ты решил, что мама уедет к … к мужу без тебя? - удивился Элминек.
- Так я же знаю, - уверенно сообщил Димитрий. - У меня у одноклассника (там ещё) мама погибла, а через три года его папа женился во второй раз. А мой друг с бабушкой жил. Папа к нему по выходным приезжал. Или брал к себе на пару дней — в новую семью.
- А если мама возьмёт тебя с собой?
- А так можно? - с надеждой спросил малыш. - И Вы... Вы поможете маме найти такого человека, который... ну, которого... в общем, чтобы они и полюбили друг друга и меня взяли к себе?
- А если я тебе скажу, что я люблю твою маму? И очень хочу, чтобы мы поженились? И чтобы ты жил с нами?
- Вы? - изумился Митя. - Вы? Вы … такой... такой... Ну, такой... героический, и хотите... Честно-честно?
Элминек рассмеялся. Смех был молодой, заразительный. Милена, любовавшаяся своими мужчинами, невольно тоже засмеялась.
- Да у тебя же лучшая мама на свете! - вмиг посерьёзнев проговорил Элминек. - Я, право, даже не знаю, как мне посчастливилось встретить это чудо.
- И Вы её любите? По-настоящему? - строго спросил Димитрий.
- По-настоящему.
- Мамочка, - Митя обернулся к Милене, - а ты тоже любишь князя?
- Да, сынок.
- И вы хотите пожениться?
- Да.
- Так вы пришли ко мне, - мальчик запнулся от осознания важности себя самого, - пришли ко мне, чтобы... чтобы...
- … чтобы узнать, как ты отнесёшься к нашему решению, - закончил за Митю Элминек. - Не будешь ли ты против.
- Правда? - почему-то смутился мальчик.
- Правда, - кивнула Милена.
- И меня вы возьмёте к себе?
- Конечно, - заверил Элминек. - Я же уже люблю тебя. А мама любит тебя с того момента, как узнала, что ты появишься на свет.
- А если я не … не смогу сразу... сразу называть Вас... папой? - вдруг встревожился Митя.
Элминек протянул мальчику руку.
- Давай знакомиться, - предложил он. - Элми.
- Митя, - чуть подумав, ответил парнишка и улыбнулся...
- 91 -
Приготовления к свадьбе шли полным ходом.
Милена старалась не оставлять себе свободной ни одной минутки. Так легче было сдерживать взятое отцом с Элминека слово: до свадьбы никаких интимных отношений с невестой. Это — дань традиции, знак уважения к предкам. И Элми мужественно выполнял обещание, хотя Мила предполагала, какого труда это ему стоит, ведь она уже успела познать его страсть, ведала, что он импульсивен и эмоционален, и понимала, как искренне и по-настоящему он любит её...
Несколько раз Элминек брал Митю к себе. Милена понимала, что Элми что-то готовит и по рассказам сынишки, который как ни старался, не мог совсем ничего не поведать маме, догадывалась: князь не просто ждал прихода в дом Любимой — жены и хозяйки, а хотел сделать свой дом близким и притягательным именно для Милы. Поэтому Элминек советовался с Митей о том, что было в прежней жизни по наблюдениям мальчика значимо для Милены. Но насколько широко развернута эта деятельность, принцесса и догадаться не могла.
А тем временем князь не только тщательно проверил каждую мелочь в своих владениях, но значительно переделал ряд комнат в замке, провёл перепланировку некоторых мест парка, кое-что изменил в облике отдельных зданий города. И всё он успевал сам — сам проектировал, сам объяснял рабочим, сам брал в руки лопату, молоток или кисти и вместе со своими подданными воплощал в жизнь возникающие идеи.
Митя с восторгом следовал за будущим отчимом. Его восхищали внимательность и энергичность Элминека. Сначала мальчик без особого интереса отвечал на вопросы князя о деревенском домике, в котором проводили летний отдых мама с сынишкой прежде, о том, что и как там было сделано, какие растения посажены и на что сама Мила обращало большее внимание. Но когда Митя увидел, что его воспоминания немедленно находят воплощение в реальности, когда он понял, что слова Элминека о том, чтобы сделать нечто похожее здесь, не какое-то далёкое будущее, а прямо сейчас приводимое в исполнение настоящее, парнишка с жаром принялся помогать Элми.
Один раз Митя проговорился Милене:
- Сегодня Элми был у тебя в комнате и...
Мальчишка спохватился, что разболтал тайну, и искренне расстроился.
- А я и не заметила, - постаралась утешить его Мила.
-Правда? - обрадовался сынишка и доверительно добавил. - Это потому, что Элми всё поставил на место. Как ты меня всё время просишь. Представляешь, он больше часа осматривался в твоей комнате, брал в руки всякие... там твои... сувенирчики. И, честное слово, ничего не перепутал, когда ставил обратно. Я даже удивился. Мама, а я так научусь?
- Если захочешь, конечно, научишься, - улыбнулась Мила.
А в глубине души не смогла не подивиться: она замечала уже необыкновенную внимательность любимого к каждой мелочи, но приписывала это скорее необходимости — партизанская жизнь в тылу врага требовала предельной собранности, не оставления после себя никаких следов, дабы не быть обнаруженными врагом. Теперь она понимала — это особый дар. Внимательность, умение увидеть и ни в коем случае не нарушить ничего, созданного другим. Даже если это просто положенная на стол книга или поставленный на подоконник стакан с водой...
- 92 -
Накануне свадьбы Милене приснился сон.
- Сел, можно к тебе?
- О, Элми, заходи! Ты что такой … такой взлохмаченный?
- Мне нужно с тобой поговорить, - признался Элминек, опускаясь в кресло напротив хозяина. - Завтра...
- Элми, не волнуйся, - заверил Селест. - Ты всё отлично подготовил. Церемония пройдёт замечательно. Я чую.
- Спасибо, - постарался усмехнуться Элминек. - Ты настоящий шафер, но дело не в … не в самой церемонии... Я тревожусь за Милу... Не слишком ли быстро всё?
Маг нахмурился.
- Понимаешь, - проговорил князь, - я люблю её. По-настоящему... Да ты же это видишь... Но она так молода! У неё за плечами огромный опыт, она считала, что прожила уже как минимум половину своей жизни... Она умеет радоваться, быть счастливой... И сейчас она любит — я вижу по её глазам... Но я не хочу, чтобы через пару десятков лет она поняла, что... что есть другие мужчины, что, может быть, она слишком рано остановила свой выбор на одном...
- Ты сомневаешься в её чувстве?
- Нет! - отчаянно воскликнул Элминек. - Сейчас она любит. Но она же... почти девочка! Я не хочу калечить ей жизнь... И я прошу тебя, потому что ты как маг участвуешь в составлении Брачной Грамоты... пусть там будет, ненавязчиво, внесён пункт о том... ну, что по её желанию... если такое случится... она может вновь обрести свободу.
- Ты имеешь в виду те редкие случаи, когда муж беспрепятственно даёт супруге развод? Ты заранее согласен отпустить её?
- Если она пожелает — да.
- Знаешь, Элми, - вздохнул Селест, - мне редко доводилось видеть, чтобы так любя, как полюбил ты, невесте предоставлялась такая свобода. Я сделаю, как ты хочешь... Только думаю, что этот пункт излишен: принцесса молода, но опыт у неё уже имеется — она умная и честная, думаю, она хорошо разобралась в своих чувствах.
- Всё равно, - сказал Элминек, - пусть будет, как прошу... Чтобы она ни в коем случае не считала себя обязанной...
Милена проснулась...
- 93 -
Принцесса стояла перед зеркалом. Смотрела на своё отражение и не узнавала себя...
Светлые волосы уложены в очаровательную причёску. Лёгкий, незаметный макияж — а черты лица выразительны и неповторимы. Свадебное платье — особый разговор. Подчёркнута хрупкость и гибкость фигуры, молодость и нежность. Необычные для Милены цвета — здесь традиционны: белый шёлк с золотой и зеленоватой тонкой вышивкой. И украшения — её любимое колечко с хризопразом, сделанные специально к нему ожерелье и каффы. Серьги здесь носят многие — и мужчины, и женщины. А вот каффы — их торжественно вручил дочери отец. Они изготовлены так, чтобы и подходили ко всему комплекту, и повторяли элементы аналогичного свадебного украшения родной матери принцессы...
- Неужели это — я? - изумлённо прошептала Мила.
Шена улыбнулась, поправляя локон на голове принцессы, и подмигнула внимательно осматривающей свою госпожу Элише.
- Нравится?
- Да, - вынуждена была сознаться Милена.
- Тогда — пора! - и Шена осторожно взяла подругу за руку. - Его Величество ждёт.
Милена глубоко вздохнула, стараясь унять готовое выскочить из груди сердце, и шагнула к двери...
- 94 -
Из всей трёхчасовой свадебной церемонии безумно волновавшаяся Мила запомнила только Элминека — его взор, когда отец вёл её, невесту, через весь зал к жениху. Элми смотрел не отрываясь. Восхищение, обожание, преклонение, любование — Любовь. Вот что видела в его взоре Милена. И едва он взял её за руку — весь мир перестал существовать: был только любимый и с ним было спокойно...
Потом был великолепный пир, бал, фейерверк...
Поздно вечером молодых проводили...
Мила словно очнулась, шагнув за руку с мужем из дымки телепорта в супружескую спальню.
- Вот ты и дома... - прошептал Элминек.
Княгиня обвела взглядом комнату... О!.. Нет, она рассмотрит всё завтра...
- Дома, - честно призналась она.
- Я люблю тебя, - Элминек осторожно коснулся своей ладонью щеки супруги.
- Навсегда... - отозвалась Мила, ощущая, как из глубины её тела навстречу Элми поднимается страстная волна желания.- И я люблю тебя. Навсегда... - повторила она.
Князь на мгновение замер и безошибочно определил:
- Сон?
Милена кивнула, приподнялась на носочки и прошептала:
- Не смей даже думать об этом — я твоя навсегда...
Элминек подхватил супругу на руки, крепко прижал к себе и поцеловал.
И ночь принадлежала им двоим — долгая, страстная, счастливая. Как и многие последующие ночи... Потому что настоящая любовь не утихает с годами... Потому что настоящая любовь — в словах, в делах, в большом и в малом, днём и ночью, в праздниках и в буднях... Потому что настоящая любовь — великий труд и блаженный отдых двоих...
Март — июнь 2014 г.