Мне кажется, что в нашей родовой деревне, многие по молодости лесовали, то есть, охотились. Но, так как охотбилетов ни у кого из подростков не было, получается, что - браконьерничали. Лесовали по мелочи, зайчишку домой принесут, или уточку - семье все добавочный прокорм. Мой товарищ, Мишка, очень любил лес, знал лес, и частенько лесовал.
Однажды зимой, приехав на выходные к дедушке с бабушкой, пошел я вечером к своему товарищу. Но, оказалось, что того нет дома. Тесно Мишке в избе, душно. Живет в бане, на ихней старой усадьбе.
Баней уже давно не пользовались, но сруб был еще крепкий. Очаг, топившийся по черному, Мишка заменил на печурку, сложенную из старых кирпичей. Полок приспособил под постель.
Пока было тепло, жил в дощатом домике, который построил в березовой роще, что растет прямо за ихним огородом. Весной, каждую ночь, в роще пели соловьи. Когда похолодало, перебрался сюда. Днем ходит на работу на механический двор, за пять километров. Вечером, зайдя к матери, ужинает, и затем уже уходит к себе.
До полночи мы с ним просидели. Как сейчас помню, говорили о бесконечности вселенной.
Уже поздно ночью, Мишка продемонстрировал свое очередное ружье. Очередное, потому как, до этого, побывало в его руках три разных ружья, которые давали ему попользоваться старшие. Новое ружье Мишка сделал в своей баньке, раздобыв где-то старый ствол. Единственное, говорит, пришлось его оттокарить под гильзу на мехдворе. Поставив на порог обрезок толстой доски, выбранной из небольшой поленицы, что находилась в предбаннике, Мишка зарядил дробовик. В маленьком помещении раздался грохот выстрела. Дробь прошила обрезок насквозь.
Довелось и мне один раз полесовать с Мишкой. Точнее сказать, присутствовать при этом, так как ружья у меня не было.
Осенним вечером, выйдя за околицу, двинулись мы вдоль реки, вверх по течению, до соседней деревни. Пока было светло, тихонько подкрадываясь к заводям, взяли одну уточку. Когда же совсем стемнело мы, петляя между деревьями, продолжали двигаться все дальше и дальше, все время, осматривая верхушки деревьев. С Мишкиных слов, таким образом, удается иногда подстрелить какую-нибудь куропатку, устроившуюся на ночлег. И действительно, один раз мы видели, как цапля садилась на верхушку ели. Прошло лет тридцать, но до сих пор перед глазами темные, на фоне ночного неба, словно вырезанные из черной бумаги, контуры птицы, распахнувшей огромные крылья, с веером маховых перьев, и качнувшаяся верхушка дерева. Стрелять мы, естественно, не стали.
Уже в полной темноте, почти дойдя до Спешково, решили встать на ночлег и, набрав воды в котелок, пошли в глубь леса, подальше от реки. При этом пока шли по лугу, Мишка постоянно наклонялся и шарил руками по земле, объяснив, что нужен зверобой для чая. У зверобоя стебелек граненый, не круглый, и его легко узнать в темноте. Уж не потому ли цветок так странно называется, что его частенько приходилось искать на ощупь уставшим охотникам и рыбакам.
Через несколько лет я узнал, что Мишки больше нет. Придя из армии и женившись, устроился он работать егерем в местное охотхозяйство. Мечта сбылась. Лес стал его работой. Тут же, в лесу, и умер, когда, приехавшее на охоту, районное начальство застрелило беременную лосиху.