А в это время Ульяна ежилась от холода в курилке, докуривая очередную сигарету. Уже началась следующая пара, поэтому студенты все разбежались по аудиториям, и никто, и ничто не мешало девушке предаваться тяжким мыслям. Ужасно хотелось плакать, но даже слезы не шли. Она чувствовала невероятное отчаяние и обиду.
«Этого не может быть, что Егор – гей! – в который раз думала она. – Разве это может быть правдой? А эти девицы… Как смеют они издеваться надо мной! Почему они меня так ненавидят? – Ульяна кинула сигарету в стеклянную банку, наполненную окурками. – А я так мечтала, что книгу оценят, что всем понравится... Нет, больше никаких книг! Никогда больше ничего не буду писать. Это ужасно, когда приходится терпеть такие унижения! А ведь я просто душу наизнанку вывернула в своем романе!».
Ульяна вышла из курилки и медленно прошла по коридору консерватории, понуро повесив голову. Она вся дрожала – то ли от холода, то ли от собственного смятенного состояния.
«Неужели Егор – гей? – снова и снова прокручивала Ульяна в голове разговор в буфете. – Я должна узнать это точно! Если это так… то у меня действительно никогда не могло быть никаких шансов. Так же, если все правда, это означает, что я просто выставила себя на посмешище со своей дурацкой книгой. Ненавижу эту книгу! Ненавижу! – Ульяна гневно топнула ногой. – Но как узнать наверняка, гей ли он? Мне нужны доказательства, иначе… Иначе я не смогу в это поверить. Но что бы придумать?»
Тут взгляд Ульяны упал на стенд с расписанием занятий для студентов. Сами собой глаза вдруг остановились на расписании для пятого курса.
«А у Егора через полчаса пара по философии… - рассеянно подумала Ульяна. – Интересно, он придет, не прогуляет? Может, дождаться его и подарить все-таки книгу? Хотя… - Тут ее осенило. – Не буду я пока дарить ему книгу. Я сделаю по-другому. Я выслежу его после пары. Постараюсь все сделать так, чтобы остаться незамеченной. Надо посмотреть, куда он ходит после консы. Вдруг я смогу что-то понять или может быть даже, поймать его на горячем? Точно! Я все так и сделаю. Я должна докопаться до истины».
Ульяна прошла в вестибюль и уселась в самый темный угол, чтобы не пропустить Егора, но при этом остаться незамеченной. Она сняла шляпку и кинула ее в пакет, понимая, что по очертаниям необычных головных уборов ее легко было вычислить даже издалека.
Через двадцать минут входная дверь отворилась, и вошел Егор. Он выглядел раздраженным и злым – до сих пор негодовал по поводу Ульяны и ее книги. По сторонам Егор даже не смотрел, поэтому съежившаяся на кресле девушка осталась им незамеченной.
«Теперь надо дождаться окончания пары, - с тоской подумала Ульяна, которой уже надоело торчать в консе. Тем более, ей совсем не улыбалось снова встречаться с «благодарными читателями». А ждать еще почти два часа. – Пойду-ка я посижу в кафе «Страдивари», убью время. Мобилка вроде заряжена, можно воспользоваться вай-фаем и Вконтакте посидеть».
Вздохнув, Ульяна медленно встала и направилась в сторону выхода.
Кафе «Страдивари» находилось как раз возле консерватории. Это было небольшое полуподвальное помещение, куда часто наведывались небедные студенты и преподаватели сего учебного заведения.
Ульяна присела за свободный столик и заказала чашку «американо».
Подключившись к бесплатному вай-фаю, Ульяна принялась строчить пламенные посты у себя на «стенке» Вконтакте по поводу того, как тяжело приходится творческим личностям, ведь их никто не понимает. Также она поставила на аватару окровавленное сердце, которое разбивает здоровенный топор. Каждые десять минут она меняла статусы, в которых писала то про суку-любовь, то про мужиков-сволочей, то про непризнанных и бесконечно одиноких гениев.
Так, незаметно для себя самой и Ульяна убила полтора часа.
Ульяна кинула на стол деньги, - сразу отсчитав, чтобы было без сдачи, - и выбежала из кафе. И это было вовремя – Егор как раз выходил из консерватории и направлялся к своему автомобилю. Вид у него был весьма рассеянный и несобранный. И, когда он тронулся с места на машине, Ульяну, следовавшей за ним на своем фиате, он не заметил.
Девушка медленно следовала за Егором по запруженным улицам Питера, пока тойота Камри не затормозила возле «Шоколадницы» на Невском проспекте. Дождавшись, пока парень выйдет из машины, Ульяна припарковалась в метрах тридцати от него и, осторожно оглядываясь, вышла из фиата.
Погодя, когда в кафе будут заходить люди, Ульяна быстро протиснулась вместе с ними.
Но где же Егор? Девушка настороженно оглянулась по сторонам и вскоре обнаружила своего красавчика, сидящего за столиком возле окна в компании некого худощавого черноволосого парня с бородкой и лысоватого поджарого мужчины лет пятидесяти. Егор сидел как раз спиной к выходу, что было Ульяне на руку. Она присела за столик прямо позади компании, тут же уткнувшись в меню. Парень с мужиком сидели к ней лицом, но так как они Ульяну не знали, бояться было нечего.
К девушке подошла официантка, и Ульяна шепотом заказала «американо» без молока, решив, что без моря кофе сегодня явно не прожить.
«Главное, чтобы Егор не обернулся! Тогда все пропало!» – взволнованно думала Ульяна, нервно теребя край скатерти.
- Ну как Бревис, написал еще тонну мегабайтов рассказиков? – услышала она голос Егора.
- У меня творческий кризис, - буркнул тот, кого парень назвал Бревисом.
- Потому что он, видать, давно мне не изменял, - с издевкой в голосе проговорил парень с бородкой.
– У него же творческое вдохновение идет вкупе с еблей, чтобы можно было потом описывать все свои похождения.
- Ладно, Вова, не кипятись, - примиряющее произнес Егор. – Кстати, у тебя клевый шарфец. Очень к лицу. Хорошо подчеркивает изысканность черт твоего лица.
- Спасибки, - зарделся Вова, нежно ощупывая свой клетчатый шарф, повязанный замысловатым узлом вокруг его шеи. – А как у тебя делишки? Смотрю, ты тоже в обновке. Хорошая рубашка. Живанши «джентельмен», если я не ошибаюсь? Из новой коллекции?
- Да, Игорь подарил… - рассеянно ответил Егор. – Прикольная штучка.
- О, а теперь ты нам все подробно расскажешь – что у тебя с Игорем… И как он вообще, - подал голос Бревис.
- Ой, парни, плохо все, - запричитал Егор. – Бедная я. Все не везет с мужиками. Игорю дала, душу вывернула перед ним, а он меня бросил! – Тут следует заметить, что в компании «своих» Егор частенько говорил о себе в женском роде.
- Сочувствую! – вздохнул Вова. – Но я смотрю, ты не остался совсем уж обиженный судьбой. Судя по твоей новой рубашке.
- Да, мне удалось раскрутить его на несколько походов в дорогие рестораны плюс рубашка, ремень для брюк, - принялся методично перечислять Егор, - и парфюм “Fame” от Леди Гаги.
- Ничего так навар, - присвистнул Вова. – Можешь не париться, что вы так быстро расстались. Ты все равно остался при явной выгоде.
Тут к компании подошла официантка с подносом, на котором громоздились разноцветные салаты и бокалы с глинтвейном.
Взяв свой салат и напиток, Вова бросил рассеянный взгляд на черноволосую девушку, сидящую за соседним столиком, и заметил мысленно, что у той наверняка проблемы в личной жизни – лицо у нее было практически серым, а глаза – красными от подступающих слез. К тому же, она без конца нервно крутила в руках сахарницу.
«Какая-то она необычная. Может, тоже из наших?» - подумал он и хотел было что-то сказать парням, но Бревис как раз на счастье Ульяны принялся обсуждать их общего друга Женю – режиссера молодежного театра, и его бурную личную жизнь. Естественно, как и остальные друзья Бревиса, он тоже был геем.
Трясущимися руками Ульяна достала из кошелька несколько мятых купюр и, бросив их на столик, встала и выскользнула из кафе. Оставаться здесь дольше не имело никакого смысла. Наконец, все стало на свои места. Теперь она знала все. Все, что ей было нужно знать.
Ульяна села в машину, но вместо того, чтобы тронуться, завела мотор, включила печку и разрыдалась.
«Он действительно гей! Гей! – в отчаянии думала она. - Только такая идиотка как я могла ничего не понять. Я вообще мало общалась с гееями и не умею их распознавать. Да, порой в консе встретишь любопытных зверюшек – парней с порхающими ручками, накрашенными лицами и странными прическами, но ведь Егор не такой! Он всегда ведет себя сдержанно. Но почему-то все в курсе, что он – гей, а я – нет. Значит, есть еще какие-то признаки, о которых я не знаю? Может, из-за того, что Егор модно одевается? Но ведь есть метросексуалы, которые тоже следят за собой, но при этом не геи. Впрочем, какая теперь разница! – Ульяна достала из сумки пачку салфеток и с шумом высморкалась. – А я выставила себя на посмешище перед консой со своей дурацкой книгой. Все теперь смеются надо мной, потому что я влюбилась в гея. Как я смогу снова переступить порог консерватории и смотреть в глаза однокурсникам? Я не смогу! Это так стыдно! Но… есть только один выход. Это страшно, но мне ничего другого больше не остается. Я покончу с собой. Все мои надежды пошли прахом и ничего хорошего меня больше не ожидает. И вообще, лучший писатель – это мертвый писатель. Если я умру, все сразу же высоко оценят мой талант».
Полная мрачной решимости, Ульяна тронула машину и направилась в сторону дома. Каким образом закончить свою незадавшуюся жизнь, она решила сразу – просто перережет себе вены. Потому как: повешенные выглядят отвратительно, ведь человек обсырается из-за расслабления мышц. И где она себе петлю соорудит? На люстре? Это просто смешно; если напиться снотворного, может просто пойти все обратно и ничего не получится; утопиться в Неве казалось тоже не сильно симпатичным вариантом, к тому же, Ульяна неплохо плавала; прыгать с большой высоты очень страшно. А если останется жива, можно остаться калекой на всю жизнь. А перерезать вены – крайне удобно. Просто наблюдаешь, как тебя медленно покидает твоя никчемная жизнь.
Ульяна заехала в супермаркет и купила ножик для нарезки бумаги и бутылку вискаря. Желание напиться было практически неодолимым.
Дома родителей не было. Сняв пальто и разувшись, Ульяна поднялась к себе в спальню и включила компьютер. Открыв свою страницу Вконтакте, девушка еще раз перечитала заметки, которые делала днем и идиотские комментарии к ним от контактовских друзей вроде того, что надо радоваться жизни и сохранять позитифф, тогда все будет юппи.
«Подавитесь вы своим позитиффчиком! – злобно подумала Ульяна, открывая аудиозаписи. – Когда я умру, вы будете жалеть о том, что никогда не пытались меня понять».
Поставив проигрываться танго Пьяццоллы на всю громкость, Ульяна открыла бутылку виски, достала из сумки пачку сигарет с зажигалкой и, подкурив, сделала несколько глотков прямо из горла.
«Да, душевная музыка, - заметила Ульяна, выпив уже почти треть бутылки под неистовые рифы Либертанго. – Вот Вельзевул говорит, что это он сам сочинил, а Пьяццолле надиктовал. Но по-моему, он просто хочет подмазаться к великим. Хотя, какая, блин, разница, кто сочинил? Главное, что это последняя музыка, которую я услышу в этой жизни».
Ульяна подкурила сигарету и подумала, что надо бы оставить какие-то по-настоящему серьезные и глубокие предсмертные записки.
«Жизнь заканчивается, и понимаешь – все что ты делал, было никому не нужным, а твои страдания – никем не понятыми и неразделенными», - написала она на "стенке" Вконтакте.
- Да, все правда... – вслух произнесла Ульяна и нажала на кнопку «отправить». – И, конечно же, надо написать Егору, раз дозвониться до него я все равно не могу. – Она стряхнула пепел и, открыв окно для сообщений, принялась печатать:
"Дорогой Егор. Я пишу тебе в последний раз. Между нами отныне все кончено. Знаешь, я посвятила тебе книгу с надеждой, что ты меня полюбишь. Но ты гей и у нас никогда не могло ничего получиться. Что может быть хуже, чем влюбиться в гея? И не удивляйся, откуда я все знаю. Мне доложили твои подруги. А потом я сама все увидела своими глазами. А ты издевался надо мной. Ты занимался со мной сексом, думая, что я Светлана. Ты оскорбил меня. Отныне я тебя ненавижу. Я тебя презираю. Прощай навсегда».
Нажав на кнопку отправить, Ульяна выпила еще виски, а затем продолжила строчить «предсмертные записки» на своей «стенке». Так же она поменяла аватару – вместо сердца с топором поставила «Крик» Эдварда Мунка. «Экспрессионизм – это наше все, - пьяно крутились неповоротливые мысли в ее голове. – Жизнь – это страдание. Вот сейчас еще попишу немного и... буду резать вены. Конечно, очень страшно. Но я это сделаю».
Егор был в он-лайне – сидел в контакте с мобилки. Ульяна увидела, что сообщения ее он прочитал, но отвечать явно не торопился.
«Будто следовало ожидать чего-то иного!», - злобно подумала Ульяна и написала у себя в статусе: «Если полюбила козла, значит, сама дура».
Девушка откинулась на кресле, чувствуя незаметно подкравшуюся сонливость. Бутылка уже была наполовину пустой, а пепельница заполнена окурками.
Сами собой глаза закрылись, и Ульяна погрузилась в тревожный, болезненный сон без сновидений.
«Где я? Что я? Зачем я?» – вялой струйкой текли мысли в раскалывающейся голове Ульяны, когда она продерла глаза. За окном было пасмурно, и сколько уже времени – один черт наверное и знает.
Девушка лежала поверх застеленной кровати полностью одетая. Монитор компьютера по-прежнему мерцал, отображая открытую страничку Вконтакте. Возле перевернутого кресла на полу уже подсыхала лужа блевоты.
- Какого *** мне так плохо?! – простонала Ульяна, медленно вставая с кровати. Все тело ломило, а желудок болел. – Кошмар! – вскрикнула она, увидев блевоту. – Что со мной вообще было? – Но сколько Ульяна не пыталась восстановить цепь событий, она ничего не могла вспомнить.
«Похоже, я заснула на кресле… Потом мне стало плохо и я вырвала, а затем легла спать дальше на диван. Скорее всего, так. Но я ничего не помню».
Пошатывающейся походкой Ульяна вышла из комнаты, на ходу разминая затекшую шею. Зайдя в ванную, она взяла тряпку и, вернувшись к себе, вытерла лужу возле кресла. Это все, конечно, было ужасно противно, но что поделать?
Тщательно вымыв руки, Ульяна спустилась на кухню и выпила залпом почти половину бутылки минеральной воды. Родителей дома не было. Неизвестно, что они вообще думают по поводу того, что дочка им на глаза не появляется. Хотя, когда они за Ульяной тщательно следили? Она давно уже была предоставлена самой себе.
Ульяна захватила с собой бутылку воды и вернулась в комнату.
«Ну-ка, посмотрю теперь, что там Вконтакте делается. Кажется, я вчера вечером что-то там писала… Уже смутно помню, что».
Оглянув свою «стенку» и прочитав статус про «козла и дуру», Ульяна в ужасе ахнула. И не только потому, что возмутилась потоку собственного пьяного бреда. Воспоминания о вчерашнем дне тяжелым кирпичом бухнули ее по голове.
«И весь этот кошмар мне не приснился, - передернулась она, откидываясь на кресле. – Егор – действительно гей, мою книжку осмеяли, а я – дура, потому что полюбила «козла». Нет, он даже не козел. Он – ничтожество. – Тут взгляд Ульяны упал на ножик для нарезки бумаги. – И это я вчера хотела кончать с собой. Какая тупость. Хорошо, что я просто напилась. Да, все-таки утро вечера мудренее. Даже если это утро с бодуна. Странно, что никто из 278-ми моих контактовских друзей никак не отреагировал на мои пьяные излияния. Хоть бы откомментили что-то. Впрочем, как они до этого комментили про «позитифф», так лучше, пусть никак. – Ульяна взяла бутылку воды и сделала еще несколько глотков. Такой сушняк был, что держись. – Что же теперь делать… Как вообще дальше жить?..» Ульяна встала с кресла и принялась наматывать круги по комнате.
Мысли о Егоре и невероятная ненависть к нему вытесняли из головы всё остальное. И, несмотря на то, что где-то на краю сознания она понимала, что в сложившейся ситуации виновата сама – никто не заставлял ее бегать за парнем, делать на него привороты и посвящать ему книгу, желание отомстить все росло. Так хотелось, чтобы он чувствовал боль, во много крат большую, чем чувствовует сейчас сама Ульяна. Чтобы он был растоптан, унижен, а еще лучше – чтобы он вовсе умер.
«Говняная проститутка! – со злостью думала Ульяна, закуривая сигарету. – За шмотки и парфюмчики продается каким-то мужикам. Еще и говорит об этом так, будто это в порядке вещей. Лживый поц! В консе весь такой приличненький ходит, а на самом деле… Он о себе даже в женском роде говорит со своими дружками-пидовками. К тому же, он извращенец, раз свою мамашу трахнуть хочет. Видите ли, другие женщины ему противны".
Казалось, злость придала ей силы. Она распаляла себя все больше и больше, упиваясь своей ненавистью. Тут в глазах ее, еще недавно совсем заспанных и мало осмысленных, мелькнул странный лихорадочный блеск. Решение было принято. Окончательно и бесповоротно.
" Да, я прокляну его. Прокляну так, что он умрет. Он заслуживает смерти. Потому что я так хочу. А воля колдуна – это не шутки. Я многое могу. А потом я прокляну его мать, Светлану, потому что она – мерзкое животное. Она всегда была против меня. Ее я тоже не пощажу. Это будет моя вендетта за всю боль и страдания, которые мне принесла эта парочка-твикс. – Ульяна потянулась к мобилке посмотреть, сколько вообще сейчас времени. Было большое желание сделать первое проклятье прямо сегодня. – Так, 12.36… 31 октября. Упс! – спохватилась она. – А сегодня же Хэллоуин! Как я могла об этом забыть? Я же приглашена на бал! Так закрутилась, что обо всем забыла. – Ульяна вздохнула и ввинтила сигарету в пепельницу. – Решено! Делаю проклятье сегодня ночью. У меня как раз есть надиктованное Мефисто проклятье семи принцев Ада. Ух, если все семь принцев накинутся сегодня же ночью на Егора, будет круто. Живым они его не оставят. – Она плотоядно облизнулась, представляя себе Егора в мучениях и предсмертной агонии. Стоить это будет дорого, ведь надо подкупать не одного демона, а семерых. Но ничего, ради такого дела, как говорится… А эти крылатые хрюшки даже не успеют спохватиться, когда их Егорчика разорвут на части. - Ульяна выдвинула ящик стола и достала тетрадку с выписанными ритуалами. Найдя проклятие семи принцев, она принялась внимательно его изучать – ведь нужно было тщательно подготовиться. – Значит так, придется посетить погост сегодня, взять камень… Наделать черных свечей… Нарисовать магическую печать убиения… Не так уж сложно. Главное, управиться с семью принцами».
Затем Ульяна снова села за компьютер и решительно принялась удалять все свои посты Вконтакте за вчерашний день.
«Больше никаких жалоб и нытья, - строго приказала она себе. – Я беру дело в свои руки. И я добьюсь своего».
Удалив все посты, Ульяны стремительно вышла из комнаты и отправилась на кухню заваривать себе кофе.