Николай КРАСИЛЬНИКОВ
ИХ ПУТИ ПЕРЕСЕКАЛИСЬ
(Сергей Марков, Сергей Бородин)
Средняя Азия или, точнее — Центральная Азия, как принято ныне ее именовать, — издавна притягивала взоры писателей, ученых, путешественников. Они устремлялись сюда, одушевленные страстным желанием своими глазами увидеть азийские степи и величественные горные хребты, зеленые оазисы и желтые барханы бескрайних пустынь, прикоснуться к истокам древнейшей культуры и, главное, — поближе сойтись с людьми, населяющими этот кажущийся фантастический мир.
Поток творческого люда, жаждущего приобщиться к былям загадочного Востока, особую интенсивность приобрел в 20-30-е годы, преисполненные крутых перемен в жизни среднеазиатских народов. Кто только здесь не побывал! Это были и уже известные писатели, такие, как Н. Тихонов, Л. Леонов, Б. Лавренев, Л. Соловьев, П. Скосырев, А. Адалис, и совсем молодые, делающие первые шаги в литературе. Приезжали по одному и писательскими бригадами, писали стихи, очерки, репортажи и, надо сказать, творческие усилия этих энтузиастов не оставались бесплодными. На магазинных прилавках появлялись такие замечательные книги, как трилогия «Нашествие монголов» В. Яна, «Ваш покорный слуга» П. Скосырева, «Повесть о Ходже Насреддине» Л. Соловьева, «Сорок первый» Б. Лавренева, «Пустыня и весна» В. Луговского и многие другие.
В годы войны Узбекистан и другие республики Средней Азии приютили многих писателей, артистов, художников России и других республик, подвергшихся фашистской агрессии. Этот наплыв творческих сил, пусть невольный, вынужденный, не прошел бесследно — ведь здесь жили и творили такие корифеи художественного слова, как Анна Ахматова, А. Н. Толстой, Корней Чуковский…
Известно, что в первых рядах энтузиастов, художественно осваивающих «землю шафранного края», находились поэты и прозаики, для которых эти места были отнюдь не чужими. В их числе значатся и такие крупные художники слова, как Павел Васильев, Леонид Мартынов, Сергей Марков. Если о первых двух существует обширная литература, то Сергей Марков явно обделен вниманием литературоведов и, надо сказать, совершенно незаслуженно. Сергей Марков — талантливейший писатель, оставивший глубокий след в отечественной литературе.
Уроженец Костромской губернии, Марков с 11 лет жил в Средней Азии, ставшей его второй родиной. Рано лишившись родителей, работал заготовителем семян, конторщиком, почтальоном, пробовал свои силы в творчестве. В 1924 году в печати появляются первые стихи восемнадцатилетнего поэта, а через четыре года — рассказ «Голубая ящерица». На творчество молодого автора обратил пристальное внимание Горький, он-то и рекомендовал Сергею Маркову издать рассказы отдельным сборником, что и было осуществлено. Выходит в свет сборник рассказов под названием «Голубая ящерица». В 1931 году — новая удача — сборник «Арабские часы». В 1932 году в издательстве «ОГИЗ» (на титульном листе значится — «Ташкент — Москва») опубликован сборник новых рассказов Маркова «Соленый колодец». Одновременно готовилась к изданию новая книга, но она так и не вышла: как и многие собратья по перу, Сергей Марков был препровожден в края, куда Макар телят не гонял, и шесть лет, как он сам выразился, находился «под надзором вьюг».
Тяжкие испытания не сломили писателя. Уже в 1946 году появляется его роман «Юконский ворон» об исследователе Аляски Лаврентии Загоскине. Этот роман выдержал несколько изданий, был переведен на многие иностранные языки, составив таким образом автору заслуженную славу. А вслед за этим произведением появились новые. Это роман — «Вершины» — о великом сыне казахского народа Чокане Валиханове, «Летопись Аляски», «Подвиг Семена Дежнева», «Земной круг»…
В 1979 году писателя не стало, а спустя 10 лет в издательстве «Молодая гвардия» увидела свет книга стихотворений Сергея Маркова «Знаю я — малиновою ранью…», куда вошли произведения, написанные им с 1924 по 1942 год. Это издание, подготовленное и прокомментированное вдовой писателя, Г. В. Марковой, представляет большой интерес еще и потому, что в него вошла найденная в архиве ИМЛИ рукопись поэта, предназначенная для публикации 1932 года, но канувшая в небытие в связи с арестом писателя.
Широко представлены в этом сборнике стихи Сергея Маркова времен его скитальничества по дорогам Средней Азии и Казахстана. Среди многих стихов, давно известных и любимых, таких как, «Баллада о столетье», «Кровь в Гарме», «Наемник», «Зеленая гусеница», мое внимание привлекло стихотворение «Разговоры рифмачей», в прежних изданиях я его не встречал. Удивило посвящение — Амиру Саргидхану.
Нетрудно было догадаться — издателями допущена досадная ошибка: в 20-30-е годы громко прозвучало имя Амира Саргиджана, ему-то и было посвящено Сергеем Марковым стихотворение «Разговоры рифмачей». Саргидхана же ни в русской, ни в какой-либо иной литературе не существовало. Известно мне было и то, что под псевдонимом Амир Саргиджан вплоть до 1941 года издавал свои произведения Сергей Бородин, чье имя станет особенно широко известным после появления таких выдающихся произведений, как роман «Дмитрий Донской» (1941), эпопея «Звезды над Самаркандом» (1953 — 1973) о великом Амире Темуре и его эпохе. Удивляло другое. В литературоведческих трудах, посвященных Бородину и Маркову, ни словом не упоминалось об отношениях между этими двумя столь разными и по темам и по стилистике писателях, чьи судьбы сложились по-разному. Да и были ли они знакомы?
Раздумья заставили меня обратиться к творческому опыту раннего Сергея Бородина, то есть, Амира Саргиджана. Знакомство Сергея Бородина со Средней Азией и Казахстаном, как и у его даровитого тезки Сергея Маркова, состоялось рано. В 1923 году Сергею Бородину, ему исполнилось в то время двадцать один год, довелось, как участнику фольклорной экспедиции работать в Бухаре. Через короткое время уже с корреспондентским удостоверением в кармане, С. Бородин оказался в Самарканде, где принял участие в археологических раскопках. К тому времени Бородин уже обладал некоторым творческим опытом — в периодике появлялись его стихи, очерки, рассказы. А какие были встречи, знакомства! Молодому писателю посчастливилось познакомиться с Садриддином Айни, Хамзой Хаким-заде Ниязи…
Откуда же Сергей Бородин взял свой столь необычный псевдоним? Догадаться нетрудно — так, шутя, звали юного писателя его новые довольно многочисленные знакомые. Имя понравилось, и вот оно уже украшает обложки книг «Последняя Бухара», «Египтянин» — эти два романа вышли в 1932 году, — сборника новелл «Мастер птиц».
Вчитываясь в произведения, созданные более чем полвека назад, я не мог не заметить разительного сходства между творческим опытом молодых авторов. Оба они, влюбленные в Восток, занялись нелегким делом его художественного освоения. Оба, переболев «детской болезнью» увлечения цветистой экзотикой, в дальнейшем решительно ее преодолевали, учились мастерству у классиков, осваивали опыт устного народного творчества, вглядывались в бурно меняющуюся жизнь, стараясь уловить ее суть.
Главное в стихотворениях С. Бородина (сборник «Перевальцы» и др.) и С. Маркова — ощущение свежести мира, искренность, восторженное чувство первооткрывателей неизведанного, прекрасного. И еще вот что важно отметить: и у того и у другого автора чётко выражено ощущение своего «я» как частицы жизненного потока. Почти каждое их стихотворение — свидетельство кровного родства поэта, его лирического героя и той среды, в какой он обитает и действует.
В первом значительном произведении С. Бородина, романе «Последняя Бухара», ощутима попытка преодолеть ориентальный эстетизм. Но вот что замечательно. Любовь автора к старому, овеянному легендами и преданиями Востоку, остаётся нетленной. Во всяком случае Бородин не отказывается от его эстетизма. С неподдельным пафосом изображает он тени бухарских минаретов, любуется их изумительной мозаикой. То же самое и во втором романе писателя, «Египтянине», об освоении узбекскими хлопкоробами нового сорта хлопка. Мы обнаруживаем в этом произведении для литературы Востока стилистический ориентализм. Принципы пейзажной живописи напоминают тонкие, изящные пейзажи восточных миниатюр. Но ведь и для творчества С. Маркова характерны те же особенности. Словесные восточные орнаменты и штампы очень скоро ушли из его творчества, их место заняла образность яркая, самобытная, воспроизводящая мир реального, невыдуманного Востока.
Творческие пути двух замечательных писателей неоднократно пересекались, и, конечно, не случайным было посвящение стихотворения «Разговоры рифмачей», написанного в 1930 г., Амиру Саргиджану, то есть, Сергею Бородину. За этим посвящением стоят памятные встречи, долгие творческие споры, общий труд. Они были разными и в то же время очень похожими в то трудное переходное время. Похожи молодым порывом, искрометным талантом, беспредельной преданностью искусству.
Позже их жизненные и творческие судьбы сложились по-разному. Сергею Бородину неизменно сопутствовали удачи. Путь С. Маркова в литературе, жизни был преисполнен драматизма. Первый уже в 1942 году становится лауреатом Государственной премии. Поселившись с 1951 года в Ташкенте, жил в большом ухоженном доме, был в чести у властей, увлекался коллекционированием древних монет и картин известных художников. Второй, вкусив прелести ГУЛАГа, почти до конца жизни ютился с большой семьей в коммуналке, а главное, — десятилетиями не мог избавиться от скверного ярлыка вчерашнего «врага народа» каковым этот кристальной чистоты души человек, понятно, никогда не был.
Да, все это так. И все же автор предисловия к книге Сергея Маркова «Знаю я — малиновою ранью…» Юрий Медведев пишет: «…он (С. Марков — Н. К.) считал себя счастливейшим из смертных, ибо пути его жизни соприкасались с путями талантливейших соотечественников — Аполлона Коринфского, Лидии Сейфуллиной, Александра Грина, Всеволода Никаноровича Иванова, Юрия Домбровского».
К этому перечню славных имен с полным правом можно присоединить и Амира Саргиджана, более известного нам под именем Сергея Бородина.