В 90-х годах я увлеклась горным туризмом. Природа Сочи и его окрестностей к этому очень располагала. Несколько лет подряд я проводила отпуск на Красной Поляне, в горах. В то время на Красной Поляне было две турбазы – профсоюзная и Министерства обороны. Турбаза Минобороны была хорошо оборудована. Мы находились там пять дней, пока набиралась группа. Затем – пятидневный поход. Ночевали в приютах. Загорали на ледниках. Впечатления от этих походов сохранились у меня в стихотворении “Две гитары”.
"Две подруги, две гитары на моей стене.
Удивительная пара – молча, в тишине…
Стала плохонькой и старой первая из них.
Поделили верст немало с ней мы на двоих!
Простовата, неказиста, и чехол не нов…
А была ведь голосиста, пела и без слов!
Что ж молчишь теперь, подруга тех далеких лет?
Позабыла, как встречали мы с тобой рассвет?
И какие песни пели вместе у костра,
А инструкторы сидели с нами до утра…
Ночь чернела на привале, нас манил приют.
Мы идти не уставали, знали – там нас ждут…
Ждут дороги, реки, горы, как в живом кино…
Ведь еще Семиозерье не покорено!
Мы пересекли долину. Было нелегко
Покорить свою вершину – гору Псехако!
С солнцем мы играли в прятки, и подъем был крут…
Шли мы молча, без оглядки, как на Божий суд…
Белый свет, казалось, меркнул, не осталось сил.
Мы увидели, как беркут там, внизу, парил…
И вершина покорилась! Вот он, звездный час!
Покорилась, подчинилась нам на это раз!
На вершине мы стояли. Дух перевели –
И открывшиеся дали взглядом обвели.
Папоротники сменяли сосны и кусты,
Будто в царство мы попали дивной красоты!
Водопад встречался с речкой на цветном лугу.
И стояли горы-свечки, головы в снегу.
Заметалась в ветках птица, свой покинув плен.
Так бродячий дух стремится в родовой дольмен...
С гор повеяло прохладой. Мы спускались вниз,
Слыша шепот водопада, легкий, как каприс…
И застыли кипарисы, остудив свой гнев,
Как монахи на молитве, ветви вверх воздев.
… Мы спускались по цепочке, таинству верны.
Все овраги, реки, кочки преодолены.
Вот и лагерь. В быль из сказки возвратились мы.
И опять коснулись пальцы бережно струны.
Нас переполняли чувства, и, как пальцы рук,
Вдруг сплелись они искусно в мелодичный звук.
И гитара зазвучала, песня полилась,
Без конца и без начала, закружился вальс…
Вновь ласкали пальцы нежно шелк и сталь струны,
Сердце билось безмятежно, лился свет луны… "
Благодаря гитаре и песне “Рассвет – золотая корона, вершинам открыты просторы, здесь эхо грохочет по склонам – мы горы, мы горы, мы горы…”, которую очень любил инструктор Володя, нам удалось попасть в 1989 году в единственную группу, которой было разрешено посетить Кавказский заповедник. Тогда мы совершили восхождение на вершину горы Псехако. До подножия вершины шли по изумительно красивой долине Семиозерье. Семь озер необычайной красоты, одно красивее другого! И между ними альпийские луга со своими сочными красками и необычайно огромными папоротниками, цветами. Вечером сидели у костра, а звезды – прямо над головой, казалось, так близко, что на самом деле рукой достать можно… Утром совершили восхождение. Помню, как захватило дух, когда я оказалась на вершине! Внизу парил беркут. Трудно выразить словами чувства и восторг, переполнявшие меня. Это нельзя объяснить, можно только испытать. Те, кто бывал в горах – горные туристы и альпинисты, читающие эти строки, хорошо меня поймут. Им наверняка приходилось испытывать то же самое. Когда вернулись в лагерь, я заметила, что мы все загорели, как Арлекино, – одна сторона белая, другая темная. Так вышло потому, что к подножию горы мы шли на рассвете (левой стороной к восходящему солнцу), возвращались на закате (опять левой стороной – к уже заходившему солнцу). Спуститься вниз с Красной Поляны на побережье быстрым темпом можно и за одни сутки. Поразительно, как прямо “на глазах” меняется природа. От альпийских лугов до песчаных дюн побережья. Мы, конечно, спускались, не торопясь. С двумя ночевками. После первой ночевки я обнаружила у себя на пальце странные пузырьки. После второй ночевки, выйдя из палатки, заметила, что почти все мы покрыты мелкими красными пятнышками. Это оказался такой вид мошки, который выгрызает микроскопические участки кожи, и человек покрывается мелкими красными пятнами. А пузырьки были результатом «общения» с другим видом мошки. Мелок гнус, а неприятностей от него хоть отбавляй!
Когда вернулись на турбазу, мы с подругой-москвичкой вспомнили, что наш прошлогодний инструктор перешел работать на другую турбазу - "Профсоюзную". Решили прогуляться к нему в гости. Застали его чем-то озабоченным. Оказалось, что к ним приехали швейцарцы (в то время международный туризм у нас только зарождался) и хотят снять рекламный фильм. “Девочки, хорошо, что пришли. Очень кстати” – сказал он. И попросил помочь в съемках. Швейцарцы снимали нас на кинокамеру на фоне пышной краснополянской природы, нам же позировать для киношников было одно удовольствие. Те захотели снять и новую сауну. Побрызгали нас водой, чтобы казалось, что это пот, завернули в простыни, налили чай. И мы изобразили “отдых после парилки”. В ледяной бассейн нырять, конечно, не стали. А вот физрука, который участвовал в съемках вместе с нами, уговорили “нырнуть”. После парилки, наверное, такой бассейн – то, что надо. Каково же было физруку прыгнуть в бассейн без посещения парилки – история умалчивает. Но выскочил он оттуда, “как ошпаренный” – если это выражение можно применить к его состоянию после прыжка в ледяной бассейн…
Сейчас Красная Поляна стала всемирно известна в связи с Олимпиадой, проведенной там зимой 2014-го года. Изменилась и преобразилась, стала совсем другой... Но когда я смотрю на фотографии тех лет, сделанные во время походов по заповедным краснополянским местам, сердце начинает щемить от грусти по неповторимым минутам, проведенным там наедине с великолепной, не тронутой цивилизацией природой... И эти ощущения останутся со мною навсегда...