КОГДА-ТО Пукин был молодым начинающим поэтом. Он ходил по редакциям и робко стучал в двери кабинетов. Бегло осмотрев его творения, редакторы хлопали поэта по плечу и говорили: «Молодец, Пукин, пиши дальше, Пушкиным будешь», - и быстренько выпроваживали вон. Потому что приходили именитые, знаменитые и маститые, а он путался под ногами и зачем-то требовал к себе внимания.
В это время у юного поэта появилась своя Муза. Она спустилась к нему прямо с небес. Тоненькая, на голове огонь из рыжих волос, в больших зелёных глазах светилось счастье. После очередной неудачи она гладила его по руке и успокаивала: «Не унывай! У тебя ещё всё впереди!» Вдвоём они часто бродили по аллеям старого парка. Он сочинял стихи, она его вдохновляла и подсказывала рифмы, а иногда вдруг взлетала над ним и, раскинув руки будто крылья, смеясь, кричала: «Летать - это так просто! Пукин, давай летать вместе!» Он же боязливо сжимал плечи: «Нет, как-нибудь потом, потом!..»
Однажды в коридоре какой-то редакции его остановил человек.
- Послушай, ты ведь поэт, кажется?
- Да, поэт, - ответил Пукин.
- Вот ты-то мне и нужен. Я предприниматель, скоро обувной магазин открываю. Надо стишки сочинить для рекламы, да такие, чтоб люди, услышав их по ящику, все бежали ко мне за покупкой.
- Всего-то? - удивился Пукин. И тут же на подоконнике быстро набросал несколько звонких строк.
- Вау! - воскликнул заказчик, схватил стишки, сунул поэту несколько купюр и исчез.
- Вау! - воскликнул в свою очередь Пукин, пересчитав деньги. - Да я за такие бабки хоть сколько подобных стишков могу начирикать.
И как в воду смотрел. На следующий день ему позвонил другой предприниматель, потом третий, четвёртый... Вскоре он стал самым крутым поэтом по рекламе.
- Пукин, Пукин, - сказана ему как-то недовольная Муза. - Ты зарываешь свой талант. Нет, не такого я от тебя ждала. Ну что это? - Она брезгливо взяла из-под его руки листок и, поморщившись, прочитала: «Ах, какие чудеса - сыр, сосиски, колбаса!»
Не ворчи, ты же знаешь, я зарабатываю деньги на свою первую книгу. Подскажи лучше рифму к слову «ветчина».
- Пожалуйста - нужна, важна, вкусна. Тьфу, противно. Я, между прочим, Муза, а не какая-нибудь колбасница!
- Прекрасно! «Ароматна и вкусна эта чудо-ветчина!» И без всяких там тьфу!
И всё-таки свершилось! Пукин издал свой первый сборник, который разнёс по редакциям, раздарил поэтам и чиновникам. Молодого поэта заметили, о нём заговорили. И снова ему несказанно повезло. Как-то чиновник из областной администрации доверительно сказал ему: «У нашего губернатора скоро юбилей. Я внесу тебя в список приглашённых. Папу надо поздравить».
- Сделаем! - бодро ответил Пукин. И сочинил оду.
Ода произвела фурор, и вскоре поэту предложили скромную пока должность в одном из учреждений. Он писал за каких-то мелких чиновников отчёты, доклады, планы и на правах самого молодого бегал в буфет за коньяком. Старания Пукина заметили и повысили в должности. Потом ещё и ещё. И дали квартиру с видом из окна на парк, по аллеям которого они не так давно любили бродить вдвоём с Музой.
Была зима. От яркого солнца сказочно блестел снег.
- Пукин, немедленно идём гулять! Ты должен сочинить стихи! - воскликнула восхищённая Муза.
- Легко! Мороз и солнце, день чудесный! - буркнул Пукин и углубился в бумаги. Он писал очередной отчёт для одного важного лица.
- Эти стихи не ты сочинил, а он! - возмутилась Муза и показала рукой на портрет Пушкина, висевший на стене.
- Разве? - удивился Пукин, с возмущением посмотрев на великого мэтра, посмевшего раньше него сочинить гениальные строки, и продолжил свою бюрократическую работу.
Пролетали зимы, вёсны, лета, осени. Годы, в общем. Пукин полнел, а карьерный рост его продолжался. Теперь отчёты писали другие, а он сочинял речи для самого губернатора. Муза лежала в его кабинете на диване под портретом Пушкина. Она начала курить и теперь задумчиво пускала дым в потолок. Её рыжие волосы поблёкли, зелёный огонь в глазах потух.
- Эх, Пукин, Пукин, - вздыхала она. - Ты меня очень разочаровал. Твой первый поэтический сборник оказался и последним.
- Потерпи, дорогуша, - проворчал Пукин. - Скоро я сочиню поэму.
- Как скоро?
- Когда перееду в столицу и заимею дом на Рублёвке.
- Надоело! - взвизгнула Муза и вскочила с дивана. - Скажи, Пукин, вот ты смог бы отдать свою жизнь за женщину?
- За женщину? - удивился Пукин и покосился в сторону портрета Пушкина. - Что я, камер-юнкер какой-нибудь? Мне моя жизнь самому нужна.
- Ну так прощай! Халтурщик! Бездарь! Колбасник! Я ухожу!
Муза решительно распахнула окно. А там, в том мире, была
осень, и шёл звездопад из золотых листьев клёнов...
- Куда? Зачем? К кому? - испугался Пукин.
- К нему!
По аллее парка медленно бродил бледный худой юноша, почти мальчик, и, никого не замечая, размахивая руками, что-то восторженно шептал себе под нос.
Пукин узнал юношу. Он как-то видел его в какой-то редакции. Это был начинающий поэт Полетаев. Тогда он ещё почему-то с грустью вспомнил о своей юности. Было время...
- Ему я нужна, а ты, ты никогда не станешь Пушкиным, хоть и фамилии у вас похожи, что меня и сбило с толку. Ты никогда не хотел летать. Ты просто Пукин. Пу-кин. Пук-пук, и больше ничего.
И Муза решительно спрыгнула с окна в парк.
- Разобьёшься, второй этаж!
Ах, он совсем забыл, что Музы летают. На его глазах произошло чудесное превращение. В полёте Муза снова превратилась в тоненькую девушку с огнём рыжих волос на голове и большими, сияющими счастьем зелёными глазами. Муза подлетела к юноше, протянула ему руку, они вместе взлетели и вскоре исчезли из вида.
Пукин зябко поёжился. Да, тот мальчик никогда не будет писать доклады, отчёты и стихи о колбасе. Он закрыл окно. Со стены на него смотрел великий поэт и как будто усмехался: «Эх ты, Пукин. Пук-пук».