Дыхания не хватает и она ловит влажными губами тяжелый в своем жаре воздух, руки скользят по горячей коже, ощущая кончиками пальцев расплавленный бархат, ласкают неторопливо и все тело изнывает под этими пальцами. Темные длинные ресницы трепещут и губы вновь встречаются в медленном, глубоком поцелуе, лаская до забвения, кружа голову своей нежностью до протяжного стона, который они делят на двоих.
Потемневшие от разгоревшейся страсти взгляды встречаются, утопая в черных расширенных зрачках, где пульсом бьется пламенное желание и гонит по венам огненной магмой жидкий рубин, заставляет вскипать кровь возрастающим вожделением, лихорадочным нетерпением, и сердце гулко бьется в груди, выламывая ребра ноющей болью неконтролируемой необходимости в упоительной сладости единения.
Ласковые ладони скользят по телу невесомо, неторопливо, сжимая, оглаживая бархатную кожу бедер и хочется податься навстречу любимым чуть шероховатым ладоням, таким неумолимым и желанным, и все это так ярко, надобно сейчас до дрожи, до хриплого шепота и вожделенного плена любимых рук. Она не понимает, как вообще могла жить без его рук, губ, сорванного дыхания и глубокого голоса, что так кружит ей голову, и проникновенного взгляда. Улыбка искажает черты лица, ей слишком хорошо сейчас, рядом с ним, в его объятиях.
Темный от горящей, опаляющей страсти взгляд откровенно ласкает раскинувшееся под ним тело, и пальцы - тонкие, изящные, нежные, заставляют задыхаться от возбуждения, и горячие губы скользят по прохладной коже шеи, ласкают острые ключицы, едва заметно, дразня и раззадоривая, касаются красивой груди. Она перехватывает его руки, накрывает ладонями дрожащие в нетерпении пальцы, прижимает к себе, но настойчивые руки вырываются, чтобы переплестись в тесном объятии с ее ладонями, и затем, заведя тонкие руки за голову и обхватив ладонями белые запястья, где слышен бешеный пульс, он склоняется над ней и мягко, неторопливо целует в губы.
Но этого бесконечно мало, она стонет, ерзает, протяжно вздыхает и он немного скованно улыбается, заглядывая в ее глаза, в которых, ему кажется, он утопает, как завороженный , и склоняется вновь. Губы забирают в плен набухший сосок, терзая горячей влажной нежностью и стон не возможно сдержать, как и неосознанное движение нагих бедер, что соприкасаясь, дарят жар раскаленного до бела возбуждения. И их выгибает от острого стремления срастись воедино, и они оба запрокидывают головы в горячем томлении от острой, невероятной трепетной нежности и удовольствия.
Она зарывается пальцами в его светлые волосы, притягивает его голову к себе, целует со всей страстью, влажные языки переплетаются в пламенном танце, губы пьют прохладную сладость растревоженного вожделения, а после он спускается влажными поцелуями ниже по животу, лаская языком ямку пупка, отчего хочется изгибаться, словно от щекотки, целует полыхающий болезненным огнем низ мягкого, чуть округлого живота, проходится губами, где острее всего ощущения и пробует на вкус нежную плоть прохладным жаром рта, придерживая руками рвущиеся навстречу бедра.
Несдержанные стоны слетают с искусанных губ, перед глазами стоит белое марево, пальцы перебирают светлые пряди, все тело дрожит в экстазе даруемого наслаждения. Он приподымается и с ласковой улыбкой заглядывает в ее глаза, в которых серебристым туманом плещется нега. Она смотрит на него, скользит взглядом по его разгоряченному телу, обнимает дрожащими руками его плечи, скованные напряжением и оставляет невесомый поцелуй на губах.
И ладони скользят вслед за ласковым, все обещающим взглядом по любимому телу, узнавая заново, впитывая горячий аромат кожи и запоминая его вот таким - прекрасным в своей неистовой страстности И вновь долгий, упоительный в своей сладости поцелуй, поделенное на двоих затаенное в душе признание, скрытое ото всех.
Кровь вскипает нарастающим нетерпением, возбуждение выламывает ребра бешеным пульсом, надобной необходимостью друг в друге, здесь, сейчас, иначе остановка грозит бескомпромиссным безумием. Улыбнуться, немного скованно и от того дико, тронуть губами приоткрытые коралловые губы, с осторожной ласковостью повернуть к себе спиной и пройтись горячим языком и губами вдоль линии позвоночника, заставляя задрожать от острого желания.
Его руки оплетают вожделенное тело, нежат лаской, заставляя извиваться в агонии предвкушения; и неторопливый, мягкий толчок вперед, в глубину вынуждает ее на короткий миг задохнуться и затем коротко вскрикнуть и напоследок громко, протяжно застонать. Прижаться крепче, отдать всю себя во власть любимого человека и задыхаться восторгом медленно растущего наслаждения, не замечая вскипающих солью слез удовольствия на мокрых ресницах и своего сорванного до хрипоты голоса.
Тихий, чуть надрывный рык в горящее румянцем ухо, задевая губами пряди ее смольных кудрявых волос, и прекрасное в своей обнаженности тело выгибается навстречу, принимая его до самого конца. Движения медленные, томные, дразнящие, шипение и нетерпеливый стон, одна желает силы и быстроты от другого, а тот жаждет упоительной нежности и растянутого во времени удовольствия. Губы ласкают обнаженную спину, пальцы крепко вцепились в подушку, ее выгибает от острого наслаждения, она задыхается от восторга и требует еще и еще.
Нет сил на улыбку, он только облизывает сухие губы и прикусывает ее плечо, входя более резко, грубо и глубоко, даря всего себя без остатка - одной ей. Руки обхватывают в объятии, чтобы удержать у самого края разверзающейся ярко вспыхивающей пустотой эйфории, что затопляет все их существо. Взорвавшийся яркими всполохами экстаз разливается по телу, заставляя выдохнуть рваным стоном, криком, и замереть на гребне высокой волны, и медленно подниматься и опускаться в такт вернувшемуся дыханию, мерно покачивающейся земле где-то на краю вселенной, крепко прижимаясь к любимому человеку, деля оргазм на двоих.
Теплая усталость и счастье в темных, еще не отошедших от ярких пятен блаженного наслаждения глазах, мокрых ресницах, что стрелочками ложатся на нижние веки, и язык облизывает сухие губы, бессовестно соблазняя вновь, воспламеняя поутихшее желание. Руки тянутся, чтобы огладить влажное тело, подарить нехитрую ласку, губы расходятся в томной улыбке, взгляд полон благодарной неги и изнеженной ласковостью, что присуща упоительной, мерцающей мириадами звезд темноте ночи, говорящей на всех языках любви.