Звук гудка совпал со звуком закипевшей воды в чайнике.
..."Для того чтобы изучить врага, придется хорошо узнать себя. Наблюдать за собой. В каждом поступке, слове, мысли есть его тень. Если ты не искусен во внутренних битвах, твоя роль - лишь реагировать, быть вторым номером. Всегда на шаг позади. Твоя же сила используется против тебя. "Враг там, где ты никогда не станешь его искать..."
Похоже, что сражение это происходит на нашей территории. И цель – отвоевать у врага каждый метр земли. Все больше вытесняя его из города.
Наблюдая за собой можно выявить его позиции. Чем он манипулирует? Через какую нашу страсть входит он? Гнев, зависть, похоть, ненасытность, гордость, лень, уныние... Земля под его ногами предстает разрухой. На месте радости находим печаль. Благородство и смелость уступают под его натиском малодушию и трусости.
Но если он замечен – вполне предсказуем. Если вместо того, чтобы орать на человека сможешь обнять его – ощутишь силу под ногами, стоящими на отвоеванной земле. Преодолеешь свой страх – и выведешь город из длительной осады. Сможешь простить – в темницу бросишь лазутчиков врага, которые прячутся в обидах и злопамятстве..."
Пройдусь пешком. Минут пятнадцать ходьбы до спортзала. Памятник Шевченко. Центр достаточно оживлен. Сигналы автомобилей. Через дорогу поток людей. Рядом рынок. Магазины одежды. Ювелирные изделия. Витрины, вывески, реклама. Здесь каждый квадратный метр должен приносить прибыль своему владельцу. Здание банка. Остановка. Молодежь провожает взглядом дорогие иномарки. Киоски с очередью. Кафе. Впереди вход в парк. ВЛКСМ. Здесь всегда любил прогуляться. Это самый спокойный парк. Молодые мамы с детьми. Вечером – влюбленные. По праздникам – творческие встречи. Для маленьких сделали игровую площадку. Теперь этот парк полон детскими голосами. Благодаря им он молодеет. Несколько пожилых пар прошло мне навстречу. Высокие деревья. Аккуратные лужайки. Это место преобразилось в лучшую сторону. Посвежело. Только заметил, что убрали вездесущие торговые площадки и летние кафе, в которых основным товаром было пиво. Глаза уловили встречный пристальный взгляд.
Знакомые высокие входные двери в зал. Открываются с усилием. Теннисный стол. Слышны резкие хлопки ударов по боксерскому снаряду. Одиночные. Серии ударов. Короткие выдохи с усилием. Скрип пола под кроссовками. Запах боксерского зала. Первый шаг в этот зал был неуверенным, осторожным. Потом с каждым последующим находил здесь все больше притягивающего. Здесь не было условностей, богатых и бедных, сильных и слабых. Только ринг выявлял результаты твоей работы не только над техникой и силой, но и над характером, волей.
Крепко обнял Андрея.
- Тренируешься сам? Мало общих тренировок?
- Когда есть возможность и время – с удовольствием и сам потренируюсь. А что ты? Большой человек! – Стал в стойку, имитируя бой. – Сам давно в зале не был?
- Давно... Но по печени попаду, не переживай.
Рассмеялись дружно.
Через полчаса мы сидели в маленькой кофейне и вспоминали совместные приключения.
- Ты изменился немного. Что, не радуют деньги?
- Нет. Все нормально. Начал книги читать.
- Ого! Молодец! Много букв? – Изобразил важный вид. – Что за книги такие? Раньше, что – не читал?
- Читал. Но не такие. Интересно мне, брат, стало узнать, что вокруг происходит. И что я за человек, тоже интересно.
- Ты не подгружай. Сектантом стал? Шучу. Не парься. Я тоже о таком всяком думаю, но ничего пока не придумал. – Рассмеялся. – Решил уменьшить нагрузку на мозг и увеличить на мышечную массу! И тебе советую.
Серьезный разговор ни к чему. Его легкость нравилась мне.
- Зачем ты начал боксом заниматься?
- Было дело. Не хотел, чтобы об меня ноги вытирали. – Лицо посерьезнело. Мысленно он не здесь. – Был один случай, который мне запомнился очень, Артур. Мы с батей часто ездили на пасеку. Он очень любил это дело. Так вот. Как-то в одну такую поездку мы задержались с ним, и домой возвращались уже вечером. Машин по трассе было много. И тут какие-то модные светить ему фарами стали, чтобы пропустил. Он быстро этого не смог сделать. Участок дороги был опасный. Потом пропустил. Они прижали нас к обочине. Вылетели быки из машины. Как сейчас помню. – Сжал кулак. – Орали на батю. А я сидел рядом и просил их перестать. На меня внимание они не обращали. Сами себя накручивали. Батя только успокаивал. Говорил, что сын рядом. Тут один замахнулся на него, но второй успел схватить его руку. Удар вскользь прошел. Оставь, говорит. Пусть едет на хрен. Пнул по двери и поехали. Мы так простояли несколько минут. В тишине.
Неожиданный поворот. Этой истории Андрей никогда не рассказывал.
- А через метров пятьсот эти ... лежали в кювете. И батя кинулся к ним. Отключил клеммы. Вытянул их из машины. Под головы что-то подкладывал. Вызвал скорую. Просил меня помочь... А я сидел в машине. Я думал, что никогда не позволю таким ... так вести себя...
Я допил кофе.
- Кажется мне, ты выводы сделал, но урок не усвоил.
- Ладно. Забудь. Что-то мы расквасились. Давай пройдемся. Это все твои книги. – Смех. Толкнул меня в плечо. – Да ты у-с-по-кой-ся! – сымитировал известное высказывание. – Поехали на тачке твоей по городу!
Мы так и сделали. Но история эта мне запомнилась. Я мысленно видел это беспокойство отца Андрея о других людях, которым нужна была помощь. В тот момент обиде не было места.
" ... Дисциплина. Воин должен быть дисциплинирован. Это проявляется во всем: как в делах незначительных, так и в решающих событиях. Тот, кто усердно работает над внутренней самоорганизацией, в нужный момент может позволить себе быть непредсказуемым и свободным.
Хороший противник создает пространство, в котором воин непрерывно совершенствуется и постигает секреты искусства сражения.
Ты можешь сопротивляться выпадам врага. На это есть силы. Лень и беспечность лишают таких сил.
Дисциплинированное войско сражается на территории врага..."
На следующее утро я поехал в церковь. Несколько десятков километров от города. Молитва рождалась во мне, и в таких местах хотелось быть. Колодец. В ведре еще осталась вода. Налил в железную миску и умылся. Ледяная вода. Взбодрился. Красивая церковь. На куполах уже солнечные лучи. Ярко зеленая трава. Тишина. Только заметил, что на лавке под раскидистой яблоней сидел пожилой человек. Направился к нему.
- Доброе утро.
Он посмотрел на меня добрыми чистыми глазами.
- Добрый. Присаживайся рядом. – Присел.
- Помолиться приехал?
- Да. В тишине. Давно в этих местах не был.
Простая рубаха и серые штаны. Крупные руки с выступающими венами. Как оплетены тонкими веревками. Рядом лежит яблоко. И что-то аккуратно замотано в белый чистый платок. Увидел мой взгляд.
- Я Михаил. А это – моя книга единственная. – Он взял осторожным красивым движением книгу в платке и стал разворачивать. Книга была старого издания, но сохранилась хорошо. Это была Библия.
- Я Артур. Вы всегда ее носите с собой?
- Всегда. Еще и потому, что она не только там, где ты видишь ее, но и глубоко в моем сердце. Поэтому она – всегда со мной. И каждый раз открываю ее как впервые. Ты читал эту книгу?
- Как многие, наверно... Не всю. Какие-то места.
- Тебе предстоит еще открыть ее для себя. – Он улыбнулся и посмотрел на меня. Его глаза блестели от солнца. – Чем занимаешься, Артур?
- Веду внутреннее сражение. – Рассмеялся от своих же слов. – С переменным успехом.
- Сам ведешь? Самому нельзя. Только с Божьей помощью можно.
- А разве это не моя задача?
- Твоя. Твоя задача – на Бога уповать и просить укрепить веру. Тогда противник не страшен. И повержен будет. Веди сражение, сколько сил есть. Но не ты его начал, и не тебе заканчивать. Верь, в Того, Кто спасает. Вот и в Книге об этом говорится. Предал Господь врагов всех в руки Давида. Ведь Давид на Бога только уповал и ходил пред Ним. Как и Соломон во дни славы своей и все цари славные, веру которые превыше всего ставили. И воины Христовы не знают поражений, пока Господь с ними.
- А раньше, почему я этого сражения не замечал.
- А ты представь бесчинствующего человека, который считает, что ему все дозволено, совершает дела непотребные и тебя только потому не трогает, что ты в стороне, молча, делаешь вид, будто не замечаешь его. Но стоит вмешаться, призвать его к ответу – и сражение такое тут же начнется. Оно и было, только в виде сокрытом, неявном.
Он посмотрел на солнце. Глаза его даже не моргнули. Спокойно они смотрели на яркое солнце. Я попытался сделать то же самое, но тут же зажмурился.
- Хочу сказать тебе об оружии одном, которое врага заставляет покидать поле боя и бежать. Смирение. Гордый проиграл сражение, еще не вступив в него. За смиренного же воинство небесное сражается и враг с позором отступает. Потому что не своей воле следует он, но воле Господа нашего. На этом распри все и заканчиваются. И мир в душе его. Потому что войны все – на воле нашей отдельной зиждутся.
- Как хорошо, что я встретил вас. Так тепло мне от разговора нашего. Может я и приехал сюда, чтобы с вами встретиться. Но кто же может бороться против Господа? Разве возможно такое?
- Невозможно. Борьба эта – в душе. Что мы скажем о Господе? Ничего. Только говорить можем из любви нашей и веры. Насколько нам позволено открыть. И если чувствуешь в себе борьбу, знай, что в душе твоей происходит она, чтобы все силы ее направлены были к спасению. Помнишь притчу о блудном сыне? Так вот, мы все пребываем в той стране далекой. Пока не проснемся и не поймем, что все растратили состояние свое, и погибаем здесь. И только Отец наш может спасти нас, грешных, по милости Своей, благословенно Имя Его.
Помолчал.
- Мы похожи на детей, которые за подарками своими перестали видеть Отца, Который все это дарит. Сейчас к богатству много устремлено глаз. Но как же жизнь, которая дана нам? Как же воздух, ощущения наши, любовь... Сколько всего, посмотри! – В глазах его блеснули слезы. Я молчал. Что-то переполняло меня. Это был настолько родной человек. Человек, которого я никогда не видел раньше. Мысленно я говорил "спасибо".
- Где граница нашего знания? Вы говорите, "на сколько откроют нам"...
- Граница – мера восприятия света Божественного. Сколько вместить можем – вот и граница наша.
- Грех?
- Представь произведение искусства, которое ты обливаешь нечистотами. Это – жалкое сравнение. Мы свет жизни нашей даем разрывать на куски псам тьмы, которые всегда голодны и не утолить этого голода. В нас таиться глубоко желание надругаться над красотой. И совершаем мы такие губительные вещи, не понимая происходящей мерзости и серьезности такого святотатства.
Величие милости и прощения Всевышнего, благословенно имя Его, раскрывается при разумении величины и ужаса грехов в человеке. Для грешника грех как песчинка малая, а для праведника – гора непреодолимая. – Мурашки бежали по голове от каждого слова.
- Чудо в том, что каждый может обратиться к Господу. Каждый может приобрести благодать от Него. В любое мгновение. Прямо сейчас. – Он смотрел мне прямо в глаза. – И в этом – таинство прощения для меня. Есть момент в Вечности, где ты вернешься к своему Отцу. Всем разумом, сердцем и душою твоею.
- Что нужно? Молитва? Нужно отрекаться от чего-нибудь? – Я ловил каждый жест этого человека.
- Отречься только от себя. От воли своей. Служи людям, помня, что через каждого Господь говорит с тобой. Тогда откроются уши твои, чтобы услышать этот голос внутри. Молитва входит в твою жизнь. В твою кровь. Она должна стать частью тебя.
- Как...
- Молитву читаю внутри и обращена она к Богу живому. Самой сути жизни в каждом и во всем. Не просто слова. Это тайна, как мы соединяемся с тем, к чему всею душою стремимся.
Я посмотрел на небо.
- Спасибо. Спасибо Вам. Мне всегда хотелось получать ответы. Задавать бесконечные вопросы. Сейчас их нет. Ничего не понимаю, но есть чувство полноты. Жизни.
- Все мы говорим что-то и что-то слышим. Нет необходимости гнаться за ответами, если сердце твое чистое и доброе. Такое сердце и есть ответ. Разум, светом наполненный, видит в этом свете все ясно и без преград. Совесть чистая – лучший проводник тебе. – Он встал неспешно, взял в руки трость. И книгу. Протянул ее мне. Улыбнулся.
- Хорошей тебе дороги, Артур.
- Спасибо. Теперь она везде будет со мной. – Все условности и лишние слова в сторону. Только чувство благодарности. – Грустно немного. Вы мне как родной стали за эти минуты беседы. – Встал навстречу ему. Пожал протянутую руку. Михаил развернулся и пошел по тропинке. Смотрю ему вслед. Вдруг он повернул голову.
- Позвони своей жене. – Кивнул ему.
Где раньше были эти люди? Почему я не замечал их? Эти встречи изменили меня. Я ощущал это все более явно. Поцеловал нательный крестик и прочитал молитву. Посмотрел на книгу, бережно завернутую в белоснежный платок. Тепло пробежало по всему телу.
Проехал несколько километров и вспомнил, о чем просил меня Михаил. Набрал Мэри. Она была немного взволнована.
- Что случилось?
- Все хорошо. Ты уже едешь домой?
- Да.
- Приезжай. Мне хочется, чтобы ты был рядом сейчас. Как никогда.
- Ты хочешь что-то сказать мне. – Она сомневалась. Я выдержал паузу.
- Я беременна... – Я тут же остановил машину. Сзади раздался настойчивый сигнал. Отъехал с дороги на обочину. Мне хотелось слышать это снова и снова.
- Ты... ! – от счастья я запнулся. Не могу подобрать слова. – Я счастлив! Люблю тебя! Еду!
- Только не спеши... Аккуратнее, пожалуйста. Я тоже люблю тебя.