Наступал день очередного расставания с Веденеевым. Он строг, справедлив и добр: «Когда дела закончились, нет смысла больше продолжать».
Да, на тот момент совместные дела завершились. Но Веденеев дал мне завершающий глоток воздуха, назначив еще один семинар «с духовкой». Он проходил «на территории» Ассмана, куда мы все пришли с вином – в приподнятом настроении, в ожидании конца счастья. «Дела закончились» для всех, все пытались в последний раз насладиться обществом Веденеева.
Накрыт длинный стол, мы в радостном ожидании. Наконец он входит. Слышен смех жены Ассмана – он умеет порадовать душу даже ей, утомленной жизнью. Глядя на стол, бросает: «Что, поминки? Кого хороним?» Он изрек истину: мы собрались, чтобы похоронить буддийский период, который каждый из нас прошел бок о бок с Веденеевым. Автор мягко и метко назвал это собрание Тайной вечерей.
Лишь Веденеев был весел, в ударе, а вовсе не удручен. Он сам разливал вино и сподвигал других. На «пьянках» с Веденеевым тостов не произносят (кто очень хочет – произносит про себя). Веденеев тут же высмеет, если кто-то захочет примерить на себя пиджак мудрого надутого индюка. Без Веденеева – пожалуйста. Но о нем всегда помнишь, и становится стыдно быть напыщенным даже без него.
Все начали пить, расслаблялись. По квартире бегали дети Ассмана. Веденеев с улыбкой смотрит на малое дитя – белокурого мальчика с некоторыми психологическими проблемами. Вот оно берет детальку от игрушечного конструктора. Веденеев хохочет: он знает, что сейчас произойдет. Бульк… Ребенок метко бросил детальку – прямо в бокал с игристым вином. О! Это бокал, стоящий перед Автором. Я смотрю на последнего – он мудро сохраняет благость. Все смеются. Дитя снова нацеливается, снова попадает…
Так происходит исцеление ребенка. Как гласит предание, никто и никогда не мог успокоить его, но стоило зайти в квартиру Веденееву – ребенок пораженный застывал и превращался в ангела. На семейном совете было решено повесить на стену икону Веденеева.
…Веденеев начинает индивидуальные практики для взрослых, тут же за столом – с женами и мужьями, с Милой и со мной. Мне всегда интересно, как он «работает» с другими. Он умеет глубоко и до боли задеть каждого, и всем эти упражнения полезны. «Жизнь продолжается», – говорил Веденеев.
Вот Веденеев сажает жену Ассмана себе на колено. Они сидят за столом прямо передо мной – Веденеев ведь без тормозов («Вся жизнь – это практика!»). Она не сопротивляется, похоже ей даже нравится, – Веденеев так обаятелен! Он не интересуется ее согласием на практику (в таких случаях Веденеев говорит: «А ее и спрашивать никто не будет»). Я оглядываюсь: неужели он будет выполнять это тайное действо при всех? Но Веденеев всегда делает свою «черную работу» в мире. Почти все из присутствующих уже «прошли через колено». А делается эта практика один раз в жизни (во всяком случае, так делал всем Веденеев).
Потом за столом начались тантрические практики. Тантра – это непрерывность, продолжение жизни. Каждый делает то, к чему его тянет, если он сможет отключить логику и мораль. В условиях любви это безопасно. Куда потянуло меня? С легкой руки Веденеева я оказалась на коленях у Ассмана, а Мила с Владой стали обниматься. Детей уже увели спать, вино лилось рекой – это Веденеев принес свое прекрасное домашнее вино.
Все было по-доброму, стояло веселье и радушие, потому что Веденеев оживлял, «реанимировал» всех – в последний раз.
Вечер склонился к концу. Мы стали собираться, но некоторые так увлеклись практиками, что продолжили их и в коридоре, и в прихожей на выходе. Вино делало свое дело. Маленькая Мила целовалась с высокой Владой прямо через порог. Вот он, краткий миг счастья! Я радовалась их радостью, Веденеев улыбался и наблюдал – ведь только у него такое счастье постоянно. Потом сказал: «На сегодня достаточно. Спасибо хозяевам, что мы вас вытерпели, что у них были такие замечательные гости. Хватит целоваться в дверях».
Мы взяли с собой недопитое и пошли пешком через весь город провожать Веденеева; полбутылки он засунул в портфель. По дороге зашли в магазин Алкомаркет – докупить вина. Там почему-то случилась жуткая драка с участием группировок иностранных граждан, громили витрины.
Двинувшись дальше, мы пили вино прямо на летней благоухающей улице из пластмассовых стаканчиков. Совсем как в студенческие годы, когда я с друзьями ездила на КВН в Москву. Это был праздник. Тогда. А сейчас мы расставались – и «на неопределенное время», а быть может НАВСЕГДА.
Мне не хотелось верить, что Веденеев больше не может заниматься моими делами («Это правило не я придумал»), и я решила: «Послушаю, что будет он говорить сейчас. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке».
Веденеев, идя по улице, разливал напитки по стаканчикам. Плеснул мне вина, оно было холодным. Я взглянула на Учителя при свете луны и фонарей. Задавать важные и каверзные вопросы, чтобы извлечь подноготную, оказалось бесполезно. Он, выпивший столько за вечер, был просто весел. Внутри него сидел трезвый Веденеев.
Мы стояли на вершине Московской Горки. Я подняла глаза на небо – до него можно было достать рукой, звезды казались яркими. Я пила и думала: «Где же найду теперь Учителя, чтобы идти дальше? Учителя такого масштаба, как Веденеев, днем с огнем не сыщешь – в Городе таких нет. Он может быть только… в Тибете. В Тибете?! Да… но я за границу ни разу не выезжала, да и денег нет, и я боюсь одна. А сюда лама родом из Тибета еще не приезжал…»
Веденееву я ничего не сказала, следуя его правилам: «Чего болтать-то зря», «Не бывает если – оно или есть, или его нет». Но когда имеешь дело с Веденеевым – чудо неизбежно.