РАЗМЫШЛЕНИЕ В ВЕК ТЕХНОЛОГИЙ
Август Бруннер (1980)
Эпоха веры
Эпоха веры отличается от нашей тем, что сознание подавляющего большинства людей сосредоточено на духовной, сверхъестественной реальности, которой отводится первое место, тогда как другие сферы подчинены ей как мерилу их значения. Это реальность, которая связывает нас с другими людьми и позволяет нам познавать друг друга, и в то же время указывает на совсем другую и более высокую сферу бытия. В некоторые периоды истории христианства она была представлена очень богато, так что Бог и спасение столь ярко представали пред мысленным взором каждого, что этот свет распространялся на все остальные сферы реальности и наделял их духовным измерением. Его красота и сила становились видимыми и осязаемыми, благодаря чему искусство, которое стояло на службе религии, создало великие произведения архитектуры, скульптуры и живописи, которыми мы не устаем восхищаться и сегодня. В рассказах из жизни тех, в ком эта реальность отразилась больше, чем в других, то есть в житиях святых, многие воспринимали ее снова и снова. Многочисленные праздники были возможны только через телесный опыт таинственного присутствия священного, и потому они несли высокую радость обретения смысла человеческого существования. Постижению сверхъестественного мира святые отдавали все свои умственные способности и внимание, мало что оставляя для области внешнего, физического благополучия, и конечно же, они были готовы к лишениям ради того, чтобы приобрести нечто более значимое. Именно это делало их переживания столь высокими. Таковы были св. Франциск Ассизский и его спутники; научившись любви к бедности, они обрели несказанное духовное богатство, открывшее им новый порядок отношений и саму природу красоты. В такой атмосфере созрело и их самопознание. Святые встретились с неисчерпаемым богатством, в которое они могли проникать все глубже, и тем самым приходить ко спасению. От этой реальности просто нельзя было бежать, как нельзя было отрицать ее существование. О ней свидетельствовало все вокруг: люди, природа, быт, праздники, говорившие о величии и блаженстве небесной славы. В то же время мы чувствовали, что лучший доступ к этой высшей реальности во многом связан с отказом от обилия чувственного опыта в пользу интеллектуального созерцания, в рамках которого видение волновало воображение, сила переживаний захватывала волю, а созерцание и размышление сопутствовали друг другу в растущем убеждении, что этот мир не является нашим единственным домом - убеждении, становившемся источником все более глубокого счастья. Сегодня мы все чаще понимаем, что не ценили и просто не знали прошлого, которое столь поспешно отвергли, и что в нем были люди, которые могли не раз и не два созерцать запредельное, и не по принуждению, но от внутренней необходимости их сердца. Такой умственный климат даже сегодня мог бы считаться весьма полезным для самореализации, подлинности, обогащения и радости человека.
Мир сегодня
Тем не менее весь этот настрой для многих современных людей кажется попросту непостижимым. Они вряд ли вообще способны понять смысл созерцания. Увы, это является результатом длительного процесса. На протяжении нескольких веков, сначала тихо и незаметно, а затем все более решительно возникало другое самосознание, требовавшее совершенно другого отношения к реальности. Интерес к внутренней жизни все более сменялся стремлением к изучению природы и ее сил, чтобы поставить их на службу людям, облегчить физический труд, обогатить человека недоступным прежде обилием внешних благ и достичь экономического процветания. Поскольку, тем не менее, это требовало на себя усилий, прежде направленных на жизнь духа, формирующаяся область умственных исканий не смогла остаться с ней в гармонии. Более того, духовные усилия стали восприниматься как затрата энергии, бесполезная для прогресса, и, следовательно, со все большей и большей враждебностью. Убеждение в полезности постижения природы, материального мира привело к выводу об отсутствии необходимости во всем, что не служит нашему удобству, и это значило, что человек должен был оставаться в посюстороннем мире и не пытаться проникать глубже. Таким образом, духовная реальность стала все больше исчезать из поля нашего зрения. Кроме того, поскольку забота о физической жизни приобрела актуальность, которую нельзя было отложить ни на мгновение, возник настрой, четко противопоставляющий себя внутреннему созерцанию. Вместе с ним выросло новое видение всей реальности, которое обрело поистине тираническую власть, подчиняя себе все остальное и минимизируя другие ценности.
В этом мире мы живем сегодня. Сначала он добился значительного процветания, все лучше используя материю и энергию на основе все более передовых технологий. Все это было, тем не менее, только одним из следствий нового гуманистического отношения к действительности. Современный человек почти достиг господства над миром, и можно задаться вопросом, в чем причина последовавших за этим результатов, и какие параметры и следствия развития техники являются взаимоисключающими.
Объективация и обезличивание
Существует непреднамеренное, но неизбежное влияние на людей, связанное с обезличивающей объективацией общественной жизни, с потерей чувства реальности всего, что не несет с собой явные экономические преимущества, и, следовательно, способности восприятия Божественной и духовной реальности. Это создает атмосферу, в которой вряд ли может существовать созерцание. Технологии и машина по сути ставят неизгладимую печать на человека. Они задали ритм жизни для всех людей, живущих в атмосфере индустриального наследия. Машина не знает усталости и не имеет потребность в отдыхе. Таким образом, стало возможно доведение человека до пределов эксплуатации. Он должен трудиться, подлаживаясь под ритм машины, даже если не чувствует себя более усталым, чем прежде. Он больше не может определять ход своей работы и располагать своим временем, но вынужден быть связанным с множеством других людей и постоянно пребывает в тревоге. Это продолжается день за днем годами, занимает уйму времени с небольшими перерывами, требует постоянного внимания и нервной энергии, и к выходным дням у людей практически не остается душевных сил, даже если объем тяжелого физического труда существенно сократился. Машина требует от людей значительно большей дисциплины, при этом не связанной с моральным и религиозным качеством принимаемых решений, ибо для нее это безразлично; но при этом для нее имеет решающее значение забота о техническом развитии и его цель в виде материального процветания. Человек все больше ограничивается в своей внутренней свободе, ибо его дисциплина основана на безличной работе машин. Кроме того, техника требует все большей специализации, а значит, все большей монотонности труда, основанного на повторении одних и тех же процессов. Такая работа больше не требует человека в целом, как личности, а в дальнейшем попросту ослабляет его. Именно в этой перспективе специализация получает опасный смысл, ослабляющий чувство духовной реальности и жизненное единство человека. Только этим можно объяснить распространение новых и новых идеологий, абсолютизирующих отдельные стороны реальности и искажающих ее в целом.
Направление деперсонализации подкрепляется технологиями. Производство и особенно использование технического оборудования не требует человека как личности, ибо все люди здесь взаимозаменяемы. Люди, желающие пользоваться транспортом, не рассматривают его с точки зрения человеческих добродетелей или пороков; им важно лишь соблюдение правил дорожного движения. Все технические устройства функционируют независимо от отношений между людьми; для них безразлично, хорош или плох человек и с какими целями он их использует. Поэтому облик человека все меньше значит для техники. Растет социологическая и психологическая тенденция к анонимности, которая оказалась в новинку для социальных наук. Вполне естественно, что в таких условиях правила жизни все более регулируются масс-медиа.
В конечном счете современный индустриальный мир основан на силах мертвой материи, управляемых по набору определенных правил с помощью технологий. Эти силы не имеют ничего общего с человеческой уникальностью, и их практическое использование даже не ставит вопроса о ней; все атомы железа практически идентичны. Там, где есть стандартизация технических приемов, она начинает распространяться и на человека. Еще более важно, однако, то, намечаются достаточно серьезные основания для его деградации. Материя сама по себе ничего не чувствует, она воспринимается через органы чувств, входя в нашу умственную и духовную жизнь. То же самое относится к технике, с той разницей, что смысл и назначение ей придает сам человек, и это предпосылка всей науки и техники. Но то, что разумно и полезно независимо от этого процесса, находит все меньший моральный и религиозный отклик в сознании людей, ибо техника безразлична по отношению к таким вещам. Промышленный мир состоит из безличных устройств, приемов и практик, выработанных интеллектуальными способностями человека и не имеющих возможности преодолеть разрыв с ним. К специфически человеческим характеристикам этот мир имеет лишь очень отдаленное отношение. Неудивительно, что подавляющее и неизбежное влияние состоит в том, что технические и бюрократические задачи начинают определять внутреннюю настройку человека. Отношения людей друг к другу объективируются, обесчеловечивая их. Общение между людьми как уникальными существами основано на взаимопонимании, за которым может стоять внутреннее постижение и духовное прозрение. Однако в технике, экономике и инженерном проектировании духовность имеет лишь косвенное отношение к задачам сохранения телесной жизни, которые рассматриваются как единственное дело, достойное человека; всякая иная деятельность не считается естественной и необходимой для людей, и утверждающей их в качестве личностей. Но если возможности нашего мышления ограничены только этим, то все, что идет дальше, неизбежно должно отмереть. Научно-техническое мышление - количественное, а не умозрительное. Все подлинно духовное, а значит, и Божественное здесь исчезает из поля зрения, причем не потому, что якобы наука доказала, что это лишь плод воображения, а потому, что духовное видение притупляется, и уже став духовно слепым, человек десакрализует мир. Бог не имеет для него никакой реальности, которую можно чувствовать как живую; это значит, что Бог мертв. Науки, искусства и все процветание человечества имеют только имманентный смысл. Но, зная людей, можно быть уверенным, что с таким смыслом жизни они не будут признавать каких-либо незыблемых границ и ценностей, и, будучи слепы, не заметят последствий этого, пока не станет слишком поздно.
Дальнейшие выводы
Никто из нас не может ни избежать влияния этого общераспространенного отношения, ни оторваться от него. Мы все живем и выросли в нем. То, как оно влияет на человека, становится известным уже всем и каждому. Тем не менее понятно, что в таком мире нет места молитве и размышлению. У него нет никаких оснований для религиозной и духовной жизни, ибо она заведомо превышает его возможности. Эти параметры ныне преобладают и воспринимаются как нечто само собой разумеющееся, особенно среди городских жителей, но все чаще и среди людей земли, которые тоже делают вывод, что ничто духовное и Божественное не существует. Оно им просто не нужно. Вопрос только в том, является ли человек, который настроен таким образом и сам лишает себя духовных возможностей, жизнеспособным в долгосрочной перспективе. Если для него нет ничего большего, чем промышленный мир, хотя он как человек много больше этого мира, то он никак не обойдется без дегуманизации и обезличивания, к которым его ведет объективация. И даже если он готов заплатить такую цену за "прогресс", в подобной атмосфере для него станет сложным, если не невозможным даже просто задуматься о своей судьбе. Предметы его размышлений значат много меньше, чем он сам, и значит, его мысль разменивается на мелочи. Все, что он так ценит, кажется, вовсе лишено глубины. Если его интересы сосредоточены вокруг строительства ГЭС, духовно углубляться в это нет смысла. Если мы будем думать, почему дважды два четыре, вряд ли это обогатит нас как людей. То, что интересует нас, имеет измерение глубины, или не имеет его. Нельзя углубляться в то, что существует только по горизонтали. Таково большинство знаний человека. Они также не являются творческими, какие бы усилия человек к ним ни прилагал. Духовная реальность не накладывается новым слоем на изобилие материальных благ; в нее можно только шаг за шагом углубляться. Техника сегодня, по существу, идет только одним путем - пытается заменить собой духовность. Однако, если судить с другой стороны, это лишь одна из множества вещей, что входят в эту реальность, видеть которую всесторонне можно только в определенном свете. Серьезное мышление возможно только там, где духовное рассматривается как полнота неисчерпаемой реальности. Это не значит, что оно отторгает все чувственное, но человеческий мир есть прежде всего пространство, где совершается встреча человека с Божественной реальностью. Несомненно, духовное превышает возможности чувственного восприятия, но как только мы замечаем эту границу, мы немедленно обнаруживаем существование неизмеримо более высокой реальности. Люди могут заметить ее, даже просто используя образные выражения, где за чувственными образами стоит иной и высший смысл.
Если духовная реальность по сути своей неизмеримо важна для счастья и избавления человека, то ее обнаружение не происходит посредством простой достоверности, какой обладают естественные науки и технологии. Человек ищет здесь ответов в истине личностного бытия, через личные взаимоотношения, чувства и привязанности. Именно в них и через них он усваивает себе эту реальность, и именно таким образом человек формируется как человек и созидает то, что образует смысл и завершенность его существования. В строгом смысле, все это находится только здесь; все материальное остается чуждым этой сфере, и поистине примечательно и странно, почему в мире, считающимся вполне материальным, человек чувствует себя одиноким и проникнутым глубокой тщетностью. Ослабление и истощение духовного видения в значительной мере связано с его высоким эмоциональным накалом. И в том же направлении движется разрушение межличностных отношений, а также все более широкое использование технических устройств, в использовании которых личностное измерение является неуместным. Но именно таким образом идет реальное освоение окружающей природы и обмирщение культуры. Вся жизнь человека глубоко беднеет, она теряет свое тепло и свет. И, нигде не находя истинного покоя, человек стремится компенсировать это непрестанным поиском чего-то нового, чего он нигде не находит и, следовательно, не может удовлетвориться этим надолго. Все мышление, не имеющее меры практической полезности, начинает рассматриваться как пустая трата времени. Круг замкнулся.
Положение сегодня
Тот, кто захочет всерьез размышлять и созерцать сегодня, должен для начала отрешиться от нынешнего беспорядочного нетерпения и поспешности и научиться быть спокойным внутри. Это вовсе не простая задача. Она означает то, что, как бы мы ни были внутренне погружены в современный мир, мы должны подняться над ним, хотя бы после того, как опустились очень глубоко. Этого нельзя достичь просто путем кратких упражнений. Это в основном очень глубокое духовное преобразование. Многие усилия, затраченные на него, могут уйти как в песок; их результатом станет лишь внутренняя засуха и духовная пустыня. Вы можете приложить такие усилия впустую, а потом начать удерживать от них других. На самом деле это сопровождает любую попытку обращения посредством собственной "духовности", и хотя такой опыт не безопасен, он может принести пользу. Технология превращает мир в голую материю; на наше обращение материя бытийственно не влияет, кроме как на его случайную внешнюю форму. И именно размышление и созерцание открывает в человеке человека, являя предназначение его разума. Именно это измерение превосходит техническое мышление; оно определяет, какие области реальности человека являются главными и должны быть открыты для решительного поворота.
В длительной перспективе нам необходимо преобразование всего нашего духовного расположения, всех сил культуры, чтобы снова пробудить и укрепить свои интеллектуальные способности, на самом деле придав им новый смысл. В результате духовное пространство человека будет снова освобождено для того, к чему оно предназначено по природе. И по сути речь идет обо всем будущем нашей культуры, ибо по-прежнему действенно Слово Господне: "Не хлебом единым жив человек" (Мтф.4.4). Во многих сферах мы снова очень болезненно чувствуем эту истину. Прежде всего это область экономики с ее обезличиванием человека. Если техника как таковая мировоззренчески нейтральна, то ее смысл зависит не от нее самой, но от людей. Но этот смысл может быть открыт только при условии духовного видения реальности. Большая трудность задачи состоит, однако, в том, что сегодня это видение почти не пользуется поддержкой, несмотря на достойные и самоотверженные, но, кажется, тщетные попытки многих приспособить жизнь к этой великой задаче. Перемены, которые начались давно, сегодня действуют в мировоззрении полнее и глубже, чем в любой деятельности. Знание важности созерцания сегодня может переносить засуху, ибо пренебрежение им много проще и не нуждается в том, чтобы устоять и не сдаться под давлением временных отношений. Засуха и состоит в том, что мы переживаем удаленность от Бога как наше состояние, которое работает против нас. Но это ни в коем случае не должно логически приводить к эгоистичному уходу в себя. У нас не должно также возникать желания пересматривать наши практики в соответствии с сегодняшними обстоятельствами. Напротив, ясно, что сохранится лишь то, что поистине ценно, во всяком случае, в ближайшей перспективе. Поэтому лучше уделить созерцанию меньше времени, пусть даже не в конкретное время дня, но не в ущерб качеству.
Христианское созерцание
Прежде всего нужно раскрыть для себя, что для нас важнее всего в христианстве. Это вещи, которые нельзя свести к богословским и философским идеям, и в то же время они не имеют ничего общего с мистическими переживаниями религий Азии, конечной целью которых является растворение и исчезновение человека в безличной сверхъестественной стихии. Суть христианского созерцания - это общение со Христом и в Нем с Богом Отцом; восприятие Божества как чего-то безличного здесь не имеет смысла и по сути делает нас нехристианами.
Только приближение ко Христу как к удивительному и любимому старшему Брату и Другу (Иоан.14.15) удовлетворяет нужду веры. Это знание Христа возникает только из нужды в Нем, и именно оно, будучи передано от тех, кто уже испытал его, делает нас христианами. Постепенно оно должно расшириться на всю нашу жизнь, чтобы от него стали зависеть все наши установки, решения и действия. С каждым новым опытом оно будет становиться для нас яснее, и будет служить единению с Господом не просто как великий рассказ, который можно услышать и ответить на него, но как жизнь, которую мы знаем и которая оценивает нас и наши дела пред Богом. Именно таким образом мы исполним наставление Господа всегда молиться и быть стойкими (Лк.18.1). Господь может использовать и приспосабливать очень многие возможности для того, чтобы подвигнуть нас к созерцанию в наше время. Таким образом, с помощью благодати Божией, мы никогда не упустим интеллектуальной и духовной среды, в которой она живет очевиднее; это свет, в котором мы можем видеть всю жизнь, и сила, которая помогает нам идти по нелегкому пути. Величайшей силой здесь является любовь к Господу, и благодарная и великодушная любовь к Тому, в Ком Божия любовь к нам явилась в человеческом облике. Эта любовь способна захватить и преобразить человека в целом, но это именно та любовь, которую мы находим в каждом человеческом существе, если око нашего ума восстановило в нас духовное зрение. Христос в Своей Божественной и человеческой любви жив сейчас как уникальная Личность. В Своей любви Он принял долю всех нас, разделив участь людей и пострадав за них. Именно поэтому Христос больше, чем закон. Эти истины есть важнейшая пища для молитвы и размышления. Но также мы обращаемся к Богу и стремимся к единению со Христом для того, чтобы служить ближнему. Источник подлинного и действенного милосердия - это Божия любовь к нам и наша любовь к Богу. Это то, что нельзя заменить ничем.
Созидание духовной атмосферы сближает нас с другими людьми. Оно преодолевает безнадежное чувство одиночества и способствует надлежащему внутреннему настрою. В наше время существует тенденция создавать группы для христианского созерцания и обмена его опытом. Следует отметить, однако, что такой обмен не может быть абы с кем и, следовательно, в больших группах он невозможен. Это личная сфера, в которой должна быть уверенность во взаимопонимании. Там, где дело ограничивается легким знакомством, невозможно говорить о таких вещах непринужденно и, соответственно, возникает соблазн самоутверждения за счет других. Плодотворной во все времена, а сегодня часто единственно возможной формой созерцания является духовное чтение. Оно должно быть медленным и неторопливым, с паузами на важных местах, без желания проглотить как можно больше книг. Тому, кто нашел вдохновляющего автора, следует углубляться в него, пока не будет найдена духовная польза, возвращаясь время от времени к тому, что прежде не было принято или понято. Всегда неисчерпаемым остается Священное Писание, особенно Новый Завет. Учитесь постижению Господа в нем у святых всех эпох!
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn