Было начало времен.
Были континенты, покрытые лесами, были моря, полные рыбы, были Первые люди. Они чтили всё то, что находилось вокруг них. Почитали зарю и росу, плоды и коренья; чтили даже метель и снег - просто за то, что они были.
Первые жили так, что их нельзя было отделить от природы, как что-то самостоятельное. Они не знали горя, как мы. Для них не было трагедии в том, что кто-то умер, они не переживали за завтрашний день, не мучились от выбора своего пути. «Пусть будет то, что будет», - говорили они на странном гортанном своём наречии и улыбались.
Они не чтили друг друга. Считали, что это дурной тон и очень пошло. «Ведь у брата моего голова, как у меня, - говорили они. - Есть две руки и две ноги, но нет хвоста. Как и у меня. Зачем мне чтить себя же?»
Так и жили Первые: дышали полной грудью, улыбались всему вокруг и умирали.
И снова этот же круговорот.
- Кто ты? - спросил юноша у девушки, что встретилась ему в лесу. Стоял полдень: не жаркий и непрохладный, небо бороздило лишь одно облако, но оно даже и не смело заползти на солнце, что освещало всю землю под собой.
- Я Аннатера, - промолвила она. Её голос зазвенел в колокольчиках, коими заросла вся поляна, он благостно отзвенел в куполах небес и снизошёл любовью на юношу. Никогда он не слышал таких прелестных звуков!..
- Я Илая, - ответил ей юноша на незаданный вопрос, склонившись перед ней в поклоне. Аннатера смутилась и повторила этот жест.
В те времена неважнабыла одежда, никому не было дела до того, укутан ты в шкуры пещерных львов или раздет донага. Поэтому Илая не заметил того, в чём была незнакомка - в зелёном ли шелке деревьев или в воздушной парче. Для него она была просто прекрасна.
- Что ты делаешь здесь, Аннатера? - спросил юноша, не смея отвести взгляд от этой женщины, что приковывала к себе взгляд.
- Я пасу овец своего отца, - отвечала она со скромностью в голосе, румянцем на щекахи огнём в глазах. Этот огонь сжигал его изнутри, заставляя неизмеримо желать её. - А ты, Илая, что позабыл в такой чаще?
- Я охотник, - с гордостью произнёс он, вытягивая свой лук, зажатый в руке, вверх, чтобы небо благословило его охоту. - Я добываю пропитание для своей семьи.
- Так у тебя есть жена, - вздохнула Аннатера, и охотнику послышалось огорчение в её тихом и хрустальном голосе.
- Нет, у меня есть только отец, мать и два брата, - поспешил ответить Илая. Девушка взглянула на него с незаметной улыбкой и хотела было что-то ответить, но её окликнул властный мужской голос. Она так и убежала, оборачиваясь через каждые два шага на юношу, но ничего не произнеся на прощание.
«Её отец позвал», - подумал про себя Илая и сам направился к своей семье.
- Много настрелял, младший брат? - спросил старший брат Илаю, когда тот перешагнул через порог родного дома.
- Нет, - ответил тот безо всякого сожаления в голосе. Его душа парила, а мысли следовали след в след за Аннатерой, прекрасной Аннатерой, что явилась к нему лесным духом, чтобы соблазнить и увести за собой в чащу, где дичь не знает, как выглядят люди.
- Старший брат, - произнёс Илая, всё ещё следуя за девушкой в лесу, что рос в его мыслях. - Тебе когда-нибудь хотелось высечь имя любимой на камнях, сделать что-нибудь ради неё такого, что никто раньше не делал?
- Нет, не хотелось, - честно ответил тот. - У меня есть любимая, и мы любим друг друга. Она меня, и я её. И больше ничего нам не надо.
И Илая стал чтить своего неведомого духа.
- Это ты, Илая? - голос Аннатеры звучал так тихо, как будто лунный свет серебрил гладь воды. Видимо, она боялась разбудить молодого охотника, что прикорнул в полдень около старого развесистого дуба. Тот распахнул свои глаза навстречу миру и увидел женщину, из-за которой не мог уснуть уж которую ночь.
- Аннатера! - тихо прошептал Илая, боясь пошевелиться и спугнуть своего духа. - Это ты!
- Ты опять охотишься? - спросила она, садясь рядом с ним на тёплую и нагретую траву.
- Да. А ты опять пасёшь овец своего отца?
- Да.
Они сидели так близко друг к другу, но юноша так боялся прикоснуться к ней: а вдруг испарится, улетит, как невиданный сон?.. Никто не нарушил тишину, и лишь цветы качались под ласкою ветра, а птицы пели гимн началу всех времён.
- Я думаю, мне нужно идти, - произнесла она, встав с травы. - Мой муж будет искать меня.
- Муж?.. - внутри Илаи всё похолодело. И что-то рухнуло вниз. - У тебя есть муж?..
- Да, Илая, - со скорбью подтвердила девушка. - У меня есть муж.
- И ты любишь его, а он любит тебя? - спросил юноша, пытаясь отвергнуть все свои чувства и всё своё почтение к этому прекрасному существу.
- Я не люблю его, и он не любит меня, - ответила Аннатера, возродив в молодом охотнике надежду на что-то, чего он, конечно же, достоин. - Наши родители поженили нас, сказали, что мы полюбим друг друга. Но каждый вздох давался мне с трудом рядом с моим супругом. Мы не могли любить друг друга...
- Аннатера, я люблю тебя! - едва ли не закричал Илая, упав к её ногам и целуя в порыве нежности её стопы. - Я люблю тебя, неземной дух,я хочу, чтобы ты со мной была!..
- Илая, давай убежим? Прямо сейчас, пока мой муж не отправился на мои поиски, - тихо произнёсла его любовь.
И он согласился в ту же секунду.
Они бежали так, словно за ними гнались все кошмары мира. Илая бежал быстро, как гепард, что увидел свою добычу и не хочет упускать её. Аннатера неслась рядом, как лань, ее длинные красивые ноги отталкивались от земли, и она взлетала, чтобы оторваться навсегда от нелюбимого мужа и брошенного стада.
Ночью они прекратили свой бег и остановились на ночлег. Их тела были разгорячены, их мысли путались, а взгляды загорались, когда видели друг друга.
Они любили друг друга всю ночь: тихо и нежно, с лаской лепестка розы показывали всему миру свою любовь. Только никто не смотрел, все спали и кутались в свои сны. А эти двое были робки друг с другом. Робость перерождалась в неистовость и страсть, эти чувства утихали в нежность, и несколько раз за ночь костёр перерождался.
Для Илаи эта ночь была наслаждением, но, несмотря на это, он ушёл на рассвете, пока Аннатера ещё спала.
- Где ты был весь день и всю ночь, сын? - строго спросил отец, глава семейства, когда Илая вернулся в отеческий дом.
- Я любил, - ответил тот с гордым видом. Отец простил его отсутствие.
- Ты сделал что-то великое для своей любимой, младший брат? - поинтересовался старший, когда отец вышел из дома по своим делам.
- Я её бросил, оставил одну, - коротко ответил младший, садясь за стол для обеда.
- Почему?
- Она оказалась обыкновенной женщиной. Зачем делать для неё что-то великое?
Илая перестал чтить своего неведомого духа. А Аннатера плакала хрустальными слезами и звала его по имени, привлекая к себе сочувствие солнца и всех невидимых звёзд.
И ей тоже пришлось возвращаться домой, чтобы начать всё заново.