Девяносто четвертый этаж «Blue Hills» открывающий прекрасный вид на острова. Бегающие как на рождественской елке огоньки вьющихся магистралей. Яркие и фальшивые души корпораций, блуждающие в мрачном электрическом небе, будто в собственном аду. Вопли тонущих в сильном дожде неоновых улиц и далекое рычание грома, извещающее их о том, что это еще не конец. Едва различимые, все еще тлеющие угли падшего острова «Феникс», так и не восставшего из пепла. Мертвые голограммы подземок, служащие постоянным ориентиром в небе, неподвижные, как паруса в штиль.
- Красиво, правда?
Это был голос Кошки. Она стояла в пару метрах от меня погруженная в темноту, и яркие огни города тонули в ее черных, бездонных глазах.
- Очень красиво, - согласился я.
- Я много где бывала, – разноцветные огоньки скользнули по черному стеклу, когда Кошка шагнула на балкон, - и не что не могло сравниться с этим.
- Ты ведь здесь родилась, верно?
- Да.
Приятно было получить ответ на вопрос касающейся ее прошлого, никаких уклонений и никакого молчания, только ответ.
- Росла с родителями, кстати, это их квартира. - Ее руки легли на блестящие поручни. – Потом их не стало, автокатастрофа, мне было четырнадцать. Опеку надо мной взял дядя, брат моего отца.
От него я и унаследовала корпорацию, которой сейчас владею.
Первое время он никак себя не проявлял, в том смысле, что видела я его крайне редко, но забота была, это факт. Училась я строго на дому, в его загородном особняке, если быть точнее.
Он нанимал лучших учителей, чтобы те обучали меня по его программе. Дядя пытался вбить в свою приемную дочурку строго определенные знания, если понимаешь о чем я. В свободное время я занималась музыкой, и это мне нравилось больше всего.
От нагрянувших воспоминаний на лице у Кошки появилась улыбка. Ее пальцы скользнули по блестящим металлическим поручням, словно те были клавишами родного рояля из давно забытого детства. Она играла мелодию слышимую только ей одной.
- Там был огромный двор, в котором я игралась. Иногда Лукас возил меня в город, прогулки по парку в солнечный день и все такое, он работал на дядю и тот ему доверял как самому себе.
Восемнадцать лет - шикарный был праздник. Гостей было мало, друзей еще меньше, но этот день навсегда останется в моей памяти. Потом, как сказал дядя «настало время» и я узнала, чем он занимается. На следующий же день мое обучение перешло полностью в его руки. Он передал мне то, чем владел в совершенстве. Нужно мне это или нет, никто никогда не спрашивал, да я и не возражала, просто впитывала и все. Я знала, что он готовит меня на свое место. День знакомства с так называемой «семьей» прошел для меня напряженно. Они смотрели на меня с изумлением и недоверием, однако дядя четко дал понять, кто займет его место. «Пожалуйста, - развели они руками, - лишь бы все оставалось как прежде». - До этого момента обо мне никто и не знал, как оказалось меня вообще не существовало, я умерла вместе с родителями в автокатастрофе. Мне дали новое имя и лицо, точнее скрыли его под непроницаемыми очками, которые я носила с того самого дня. Наверное, так проще уйти – вернуться в прежнюю никому не известную шкуру, нежели прятаться под маской всю оставшуюся жизнь. Дядя все предусмотрел.
Кошка запрокинула голову, встречая волну прохладного ветра.
– Двадцать два года, дядя умирает, я занимаю его место, волнительный день. Знаешь…
Кошка остановилась.
- …хотя, наверное, это неважно.
- Нет скажи.
Я взял ее за руку.
- Я довольно равнодушно относилась к нему, но после его смерти мне стало жутко его не хватать. Казалось с его уходом ушло и все остальное, все то, чему он меня научил, и я боялась, что не справлюсь, не потяну этого. Пропала некая опора в жизни. Однако пришлось срочно взять себя в руки и все пошло на ура, семья была довольна. Спустя год я начала строительство клуба, о котором долгое время мечтала, страсть к музыке меня никогда не покидала. Вскоре он был готов. Там, наверху, были недовольны, они видели, куда была направленна большая часть моего внимания и им это не нравилось. Я сказала, что ухожу, оставляю им корпорацию и деньги, но они не отпустили, даже слушать ничего не захотели, а после проекта «Пандора» об уходе можно было и не мечтать. Остальное тебе вроде бы известно.
- А я-то думал, что мое детство никак у всех. - Я заключил Кошку в крепкие объятия. – Теперь мы значительно ближе.
- А где ты вырос Тайлер?
- В приюте, но свалил оттуда, как только смог. Знаешь, улицы невыносимы, но ничто так не гнетет как сдавливающие вокруг тебя стены и жизнь в постоянном ожидании чуда. Чертов Санта не придет, чтобы положить подарок под твою гребаную елку. Никто не придет.
Бывают особенные ночи, такие, когда узнаешь о человеке больше, чем за всю совместную жизнь. Эта тоже была одна из таких. Даже молния за окном в эту ночь была откровенна…
Мы продолжали стоять на балконе, наблюдая за тем, как просыпается и бодрствует ночной город. Как вдоль береговых линий дымят огромные купола фабрик. Как длинные, хвостатые голограммы проплывают мимо, выплескивая разного рода информацию, напоминая торговые корабли, медленно бредущие из ниоткуда и уходящие в никуда.
- Если мне не изменяет память, тут неподалеку был отличный китайский ресторан. Можем заказать что-нибудь, - предложила Кошка.
- Давай, - согласился я.
- Отлично, давно не ела чего-нибудь путевого. Кстати, ты угощаешь.
В следующий миг весь этот голографический карнавал затопивший город стал для нас океаном больших возможностей – огромным экраном. В нем мы быстро отыскали ресторан из прошлого, малое созвездие которого насчитывало еще несколько точек в городе. Это была небольшая сеть ресторанов некого Чана Ли, тускло светившая в небе затертыми голограммами; затерявшееся в безграничном пространстве информации. Как я уже говорил, не мы ушли с головой в виртуальность, она сама пришла к нам и продолжает медленно просачиваться, поглощая весь мир, точно дурной сон. И вскоре тот утонет, впитает красивые краски иллюзии – чудес, которых не бывает, но придет время и все это раствориться; красивая мишура исчезнет, оголив уродливый остов.
Виртуальный мир покроет реальный, сожрет его, и мы останемся жить в неком гибриде.
- Как тебе утка по пекински? – предложила Кошка, изучая меню.
Горячие блюда повисли прямо перед нами и мой желудок, уверовавший в их реальность, жалобно заурчал.
- Аппетитно выглядит, - ответил я глядя на тарелку. – На самом деле я сейчас что угодно съем.
- Жареный лотос?
- А это настораживает, пожалуй, вернемся к утке.
- Какой ты осторожный Тайлер, - ухмылялась Кошка, подталкивая меня локтем в больные ребра. - Утка так утка, - произнесла она, отправляя заказ. – Знаешь, я бы очень хотела прогуляться сейчас, но думаю не стоит пугать людей нашими побитыми мордами.
- Моей так точно не стоит.
Наш заказ прибыл довольно быстро. Мы с Кошкой решили, что
поужинаем все на том же балконе (вид оттуда радовал глаза, а свежий воздух задуваемый ветром насыщал нас новыми силами). Усевшись за круглый кофейный столик, мы распечатали пакеты.
- Черт, как же здорово пахнет, - сказал я, протягивая Кошке одну из порций.
- Надеюсь, на вкус будет не хуже, - проговорила она, после чего мы взялись за свой ужин.
Кошка невероятно ловко обращалась с палочками, создавалось впечатление, что китайская кухня в ее жизни была основной. Не узнай я тогда ее прошлого, я бы решил, что большую часть жизни она прожила в одной из стран Азии.
Даже не привычно, подумал я, наблюдая за тем, как она ест, до этого момента ее рацион при мне состоял исключительно из горячих и холодных напитков. Поймав на себе вопросительный взгляд, я опустил глаза и принялся за еду.
- Каждый раз, как вижу китайскую кухню, вспоминаю случай с Эдвардом, - заговорил я, пытаясь подцепить кусочек мяса. - То, как я нашел его под такими вот одноразовыми коробками.
- Что же произошло? – поинтересовалась Кошка, не без улыбки наблюдая за моими попытками – мне все никак не удавалось зацепить проклятую утку.
- Девушка бросила. Бедняга закрылся в своей квартире и очень долго оттуда не выходил, питался едой на заказ.
- Вот так номер, сколько ему было?
- Двадцать четыре. Вломился я к нему тогда на квартиру и застал его погребенным под этой бумажной могилой к тому же еще и под кайфом.
- Под могилой так еще и под кайфом, интересное у вас парни прошлое, - ухмылялась Кошка. – Давай помогу, а то до утра провозишься. – Она ловко подхватила палочками кусочек утки и отправила его мне в рот.
- Нет, меня не впутывай, я к тому времени уже завязал. Я ведь тебе рассказывал.
- Да, помню, сильно ты с тех пор изменился.
- Да не очень.
За окном продолжала свирепствовать гроза, казалось, город стал эпицентром разыгравшегося в море шторма и хаос еще долго не покинет его стонущие от тяжести стены. Молния так ярко озаряла небо, что все те бесчисленные голограммы, плавающие в нем, на какое-то время исчезали. Ни всепоглощающие рекламы, ни могущественные призраки корпораций не в силах были соперничать с бушующей природой.
- Хотел спросить…
- Да? – Кошка поднесла бумажный стакан с кофе к губам, сделала глоток и вновь посмотрела на меня. - Давай, говори, я же вижу, тебя что-то тревожит, чего молчать весь вечер?
- Ты тогда сказала правду?
- Не сомневаюсь, что правду, всегда ее говорю, но в какой именно сомневаешься ты?
- Я о Пандоре.
- А что с ней?
- Блондин поведал мне совсем другую историю.
- И ты ему конечно поверил?
- Нет.
- Тогда в чем дело? А, ясно, хочешь, чтобы я это сказала? Нет, я не врала, если кто и вешал тебе на уши лапшу всех сортов так это он. Черт, представляю, что он тебе наговорил, что они нашли это на одной из двух исследуемых планет, да? Обнаружили хорошие его способности и плохие. Но это не так. Всем известно что Протон-11 ничего там не нашел, кроме камней, которые заинтересуют разве что геологов.
- Тогда что внутри?
- Немного проводов, электронных мозгов и биологии. Всего-то. Человеческих рук дело, понимаешь? Все остальное чушь. В какой-то момент он мне сказал, что ты раскололся, выдал все что мог, и что теперь нет смысла в этой игре, просил меня назвать недостающие детали. И ты думаешь, я поверила? Нет. В этом чертовом мире, если не умеешь отличить правду от вымысла, ловить нечего. Особенно в наших делах. Запомни.
Кошка в один заход выпила весь кофе. Мои сомнения задели ее.
- Нет ничего паршивее лжи. – Добавила она, выкидывая стакан в окно. – Я в душ.
Раньше, когда я ловил ее взгляд среди серой толпы, мое сердце сжималось до боли от мысли, что она не со мной. А теперь, когда мы вместе, от мысли, что я могу ее потерять.
Мир, в котором она живет, отравляет меня. Я задыхаюсь там, где полной грудью дышит она, то, что для нее естественно, для меня рискованно и недопустимо. И как бы я не старался стать такой же рыбой в этой темной вязкой воде прежних жабр мне уже не вернуть. Остается нырять и надеяться, что хватит сил продержаться. Я решил, что буду делать это столько раз, сколько потребуется, только бы не оставлять ее одну и следовать одной дорогой, куда бы она не привела. Но трудно выбросить из головы все то, что произошло за последнее время - всю ту кровь, которая была пролита, а главное ее глаза горящие жаждой мести. Вот почему я все еще слышу помехи на этой, казалось бы, нужной волне, потому что это еще не конец, нужно избавиться от них.
- Шагай вперед и только вперед и музыка никогда не умрет…
Тихо пропел я, вглядываясь в темное небо. Ох, если бы я мог рассеять эту тьму, подумал я, проваливаясь в сон.
Это был сон ощущений, без звуков и каких либо картинок - ощущения давно забытых лет, в которых капает летний дождь, а ветер приносит с собой приятный запах цветов с дальней поляны. Когда в последний раз я их видел? Я не мог вспомнить, но точно помнил то необыкновенное чувство, которое при этом испытывал.
Воспоминания счастливых дней.
Я открыл глаза. Кошка стояла прямо передо мной, на ней был белый махровый халат, с мокрых волос капала вода. Легкая улыбка тронула ее губы. Ничего не сказав, она забралась на меня, теперь мы сидели с ней в одном кресле и я чувствовал запах цветов, который уносил меня в счастливое прошлое. Это было похоже на тот сон, но уже более полноценный. Мое сердце замерло, когда ее руки потянулись к очкам.
Замерло и забилось быстрее.
Но под ними оказалась вся та же неприступная мгла. Словно дым она заполняла глаза и мягко скользила по векам; расплывалась по лицу как причудливый макияж. Этот фантом напоминал одну из ее ранних масок. Глаза то появлялись, то исчезали вновь, прикрываясь мраком. Это была игра. Какая кошка не любит игр?
- Ты…
Палец с острым коготком коснулась моих губ, требуя тишины. Потом последовал поцелуй, но поцелуй необычный - острый как ночное видение, бурный как наркотик. Она вся была моим наркотиком, с дозой которого легко перебрать, силу которого не выдерживало сердце. Но, не смотря на эту опасность, хотелось продолжать - тянуть дозу за дозой, испытывая небывалый экстаз; тонуть в завладевающей тобой эйфории, и там, на дне, на опасной глубине, оставаться столько, сколько это возможно. Потом заканчивается кислород, и ты всплываешь, быстро хватаешь ртом воздух и вновь погружаешься в долгий, головокружительный поцелуй. Силы способной его остановить в тот момент не существовало.
Халат спадает с ее плеч и под ним она оказывается совершенно голой. Я чувствую, как от нее исходит жар и желание. Она улыбается, чувствуя мое возбуждение. Мои руки медленно спускаются по ее спине, описывают круг и возвращаются назад другой дорогой. Она выгибается от удовольствия, запрокидывает голову. Я целую ее горячую упругую грудь, и яркие образы проносятся мимо - глаза, улыбка, губы сладкие как ликер… Ее лицо в объятиях морфия и голое тело окрашенное неоном.
Мы вместе, под покровом зыбких ночных огней, в комнате, где я продолжаю свои ласки. Глубокое дыхание переходит в стоны, стоны переходят в восхитительную музыку.
- Ниже, - шепчет она мне.
И я спускаюсь ниже.
Как приятно искать дорогу к ее наслаждению, где мы оба становимся счастливыми и обретаем себя. Где душа освобождается от оков, чувствуя легкость в этом тяжком и надоедливом мире. Где гаснет тьма и остается свет; насыщенные краски врезаются в глаза, детали становятся четче, и мы смотрим на все сквозь яркие и острые вспышки оргазма усиленного таблеткой «делайт флэш».
- Как твои ребра? – поинтересовалась Кошка, когда я вернулся из ванной. Она все еще лежала в кровати и проплывающие время от времени за окном голограммы освещали ее голое, влажное тело.
- Пока что на месте.
- Да, круто мы с тобой зажгли. - Кошка щелкнула зажигалкой, и вырвавшийся огонек поджег невесть откуда взявшуюся сигарету в ее губах. – Просто искусство, а не секс.
- Не знал, что ты куришь, - удивился я.
Кошка выдохнула бирюзовый дым, в глазах вспыхнули маленькие огоньки. За окном показалась очередная реклама.
- Тайлер, - начала она спокойным, но довольно прохладным голосом, - ты ведь не собираешься читать мне морали?
- Нет, - ответил я, присаживаясь на кровать и протягивая руку.
- Это хорошо, - Кошка улыбнулась, вручая мне сигарету, - я терпеть не могу когда мне их зачитывают.
- Я тоже.
Затянуться дымом, лечь, закрыть глаза и слушать, как шепчет ночной город за окном. Он может столько нам всего рассказать; каждый раз новая удивительная история не похожая на остальные. И, кажется, что нет ничего прекраснее, чем просто лежать и слушать его. Он все время рассказывает, но мало кто это замечает.
Дождь все еще не переставал стучать в окна.
- Эй, верни сигарету. – Кошка придвинулась ко мне и села сверху. Я отдал ей сигарету продолжая всматриваться в темноту, слушать шипение от глубоких затяжек, - которое почему-то успокаивало меня, как голос матери успокаивает ребенка - и испытывать восторг, но восторг необычный, местами даже чужеродный.
Кошка наклонилась ко мне.
- Еще? – кокетливо спросила она, впиваясь в мои губы и наполняя легкие дымом…
Этот дым был вдвойне приятнее.
- Мм… - промурлыкала Кошка, скользнув кончиком носа по моей шее. – Обожаю то, как ты пахнешь после секса.
Какое-то время мы молча лежали в темноте, пока она не спросила меня:
- Тайлер, какое из твоих желаний самое сумасшедшее? Такое, которое ты бы вряд ли смог осуществить, скажи.
Такое было.
Я хотел взять ее и уехать прочь из этого города, оставить криминальную жизнь далеко позади. Не слышать больше слов об очередном деле, не видеть, как разлетаются чьи-то мозги. Но вместо ответа я неуверенно пожал плечами.
- А у меня есть. - Кошка всматривалась в потолок, как будто увидела там что-то интересное (скорее всего свои мечты). – Хочу свалить из такой жизни, бросить эту чертову работу. Не видеть этих жирных рож, указывающих мне что делать. Иногда тебя кидают в кошмар и чтобы выжить приходиться играть одну из кошмарных ролей. Все это напоминает чертов театр, где все друг другу улыбаются, где каждый делает то, что должен делать иначе пьеса навсегда может закончиться. Нравиться тебе это или нет, никого не волнует. Играй, пляши, как гребаный шут его величества и быть может, тебе позволят собрать объедки с королевского стола. Помнишь наш разговор о клетке, в которой мы живем? Так вот очень скоро все это пойдет нахрен. Это моя цель - освободиться. Лучше сдохнуть в борьбе, чем осесть в жизни, которую они нам навязывают. Запомни, подгибай под себя все, что сможешь подогнуть.
Кошка опустила ноги на пол, встала и вышла из комнаты.
Когда она вернулась, мы уснули, вместе, в объятиях ночи. Тьма наконец ушла с ее глаз, а еще я узнал, что ее зовут Элайн.
Прекрасное имя.
Утром, едва открыв глаза, я пододвинулся поближе к Элайн и целый час просто на нее смотрел. Какое-то время голову наполняли мысли о вчерашнем дне, но наматывая на пальцы пряди коротких волос, чувствуя рядом родное тепло и дыхание, я быстро вернулся в настоящее. В утренних сумерках кожа Элайн приобретала холодный серебристый оттенок, благодаря которому плавные линии ее тела выглядели еще более привлекательными и отточенными. Впервые я видел, как она спит, уже можно было поверить в то, что ей это ни к чему, но вот она лежит передо мной, свернувшись клубком как кошка, и видит драгоценные сны.
Хотел бы я их тоже увидеть.
Интересно, какие они эти ее сны? Такие-же красивые и притягивающие как она? Или жуткие и отталкивающие как ее поступки? Я не знал, сама она никогда про них не рассказывала, но потом я спросил, и она призналась, что все ее сны это бесконечная пустота.
Я встал с кровати направился в ванную и принял душ, оттуда на кухню, чтобы приготовить завтрак. Когда все было сделано, я взял поднос и вернулся в комнату.
Элайн к тому времени уже проснулась.
Она лежала повернувшись лицом ко мне и улыбалась. Теперь, когда на ней не было очков, ее улыбка выглядела еще прекраснее.
- Твой завтрак. – Я поставил поднос и сел на кровать.
- Ты мой завтрак, - сказала она, взяла меня за руку и сплела наши пальцы вместе. – Прекрасная ночь. - Ее глаза были полны энергии, в них не было уплывающих снов, какие обычно бывают у только что проснувшегося человека, ничего, что говорило бы о недавнем пробуждении. – И прекрасное утро. Ты как? Почему молчишь?
Мои пальцы медленно скользили по ее животу, вырисовывая - известные только им одним - узоры.
- Ты так красива…
Хорошо знакомая ухмылка поползла вверх.
- Ой, да лад… – начала было Элайн, но тут ее лицо вдруг стало серьезным. – Спасибо. – Она крепче сжала мою руку. - А теперь, хочу, чтобы ты кое-что запомнил, каждое утро я желаю начинать с этого… – Элайн схватила меня за майку и потянула на себя, после чего наши губы слились в страстном поцелуе.