"Никому на слово, товарищи, верить нельзя, я извиняюсь
перед Вами, может быть, это неприятно, но это крайне
необходимо... За органы бдительности во всесоюзном
масштабе, за чекистов, за самых малых и больших!"
(Из речи И.В.Сталина на приёме депутатов Верховного
Совета СССР в Кремле 21 января 1938 г.)
Пропажу карандаша И.В.Сталин обнаружил в субботу, второго апреля 1938 года. Это был его любимый синий шестигранный карандаш. С его помощью он накладывал на шифровках с мест и записках, поступавших из различных наркоматов, важнейшие резолюции, как-то: «согласен», «за», «утверждаю» и прочее. И вот письменная принадлежность, к которой Иосиф Виссарионович за последние два года неожиданно сильно привязался, исчезла бесследно, словно в воду канула. Негласные поиски её силами крайне узкого круга лиц на втором этаже Совнаркома результата не дали.
Тогда Вождь вызвал к себе Ежова. С места в карьер объявил:
-Из моего кабинета пропал карандаш. Ты должен найти его.
-Карандаш? – переспросил нарком внутренних дел, полагая, что ослышался.
-Именно. Подойди ближе.
Ежов подошёл.
Вождь, уставившись на Ежова водянистыми, никогда не расстающимися со скептическим выражением глазами, произнёс, указывая пальцем на стол:
-Смотри, он был точно такой же, как вот этот красный карандаш или вот этот чёрный, только короче и синего цвета. Понятно?
-Так точно! – с энтузиазмом отчеканил «внутренний» нарком.
-Кто мог его взять, как думаешь?
-Без право-троцкистских элементов здесь не обошлось, - с форсированной убеждённостью ответил угодливый Ежов.
Кивнув неопределённо, Сталин поспешил закруглить разговор:
-Не сомневаюсь, что в твоих руках дело выиграет. Сроку на выполнение даю на три дня меньше, чем было потрачено на сотворение мира.
Как кость вдохновляет пса, так Ежова вдохновляли руководящие указания Вождя. Их он был готов выполнять денно и нощно, не щадя ни вверенных ему подчинённых, ни тем более врагов народа. Проконсультировавшись у сведущих людей по поводу первой и второй глав книги Бытия, где сообщалось о создании мира, Ежов для начала прочесал частым гребнем все углы и закоулки Совнаркома. Не найдя ничего, кроме пыли и паутины, он арестовал двадцать человек из числа прислуги и охраны, чья причастность к вредительству была наиболее вероятной. Трое суток он лично допрашивал их, применяя к задержанным самые жестокие и изощрённые пытки, которые были ему известны. А на четвёртые отправился на ковёр к «хозяину».
Сталин с порога встретил вопросом:
-Как успехи, товарищ Ежов?
Вытянувшись, нарком начал доклад:
-Мной арестованы…
Вождь остановил его жестом руки:
-Карандаш, товарищ Ежов, нашёлся.
-Нашёлся? Где?
Нарком растерянно посмотрел на Сталина. За два года своего пребывания в Кремле он так и не научился по лицу Вождя угадывать, что тот скажет либо сделает в следующую минуту.
-Под диваном. А ты по этому вопросу что сообщить можешь?
Ежов совершенно ошалел. Он не знал, чему верить: смыслу ли слов, произнесённых "хозяином", или интонациям его голоса. Промямлил:
-Мной арестованы… двадцать человек. Все… кроме одного… признались… во… вредительстве.
Сталин, заложив руки за спину, вкрадчивым, тигровым шагом прошёлся по кабинету. Остановился у окна и, раскурив трубку, произнёс:
-Знаешь, товарищ Ежов, какой про вас, чекистов, анекдот рассказывают? Нет? Тогда слушай. Спросили у чекиста, как в пустыне Каракум поймать льва. Чекист отвечает: очень просто. Надо поймать кошку и бить, пока не признается, что она – лев. А? Как тебе это нравится? В пустыне Каракум! Кошку! Смешно? Что скажешь, товарищ Ежов?
Нарком, чувствуя в голове звон и суматоху, ответил:
-Вы же сами, товарищ Сталин, говорили, что никому на слово верить нельзя.
-Когда говорил?
-В январе, на приёме депутатов в Кремле.
Приблизившись к своему визави, Вождь, ощетинившись усами, посмотрел на него сверху вниз, словно в лупу. Во взгляде его было что-то более глубокое, чем мысль.
-Хорошая у тебя память, Ежов.
В глазах у «железного наркома» помутилось. По щекам его пошли гулять алые пятна. Усилием воли поборов страх, он, чуть не плача, дрожащим голосом, как баран проблеял:
-Что же мне делать, товарищ Сталин?
-Как что делать? Продолжать расследование. Теперь не спеша. Ведь один у тебя, говоришь, всё же не сознался?
Когда за потерянным и смятым Ежовым закрылась дверь, Сталин вдруг и совершенно отчётливо понял, что дни кипучего «карлика» сочтены. Карандаш стал последней каплей. Правильно писал товарищ Горький: «Рождённый ползать - летать не может»…
И действительно: хотя и медленно, но верно покатился после этого Ежов по наклонной. С должностей его сняли, из состава ЦК вывели, заключили в тюрьму. 4 февраля 1940 года за шпионаж в пользу иностранных разведок, вредительство, подготовку восстания, организацию убийств и мужеложство расстрельная пуля поставила в его биографии последнюю точку.
1995