ТАЙНАЯ ЛЮБОВЬ ПУШКИНА.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава 1. ПУШКИНИСТЫ О ЖЕНЩИНАХ ПОЭТА В ОДЕССЕ.
Глава 2. АМАЛИЯ РИЗНИЧ.
Глава 3. ПАНИ КАРОЛИНА СОБАНЬСКАЯ
Глава 4. ГРАФИНЯ ЕЛИЗАВЕТА КСАВЕРЬЕВНА ВОРОНЦОВА
Глава 5. ПУШКИН В ОДЕССЕ.
Глава 6. ГИМН ЭЛИЗЕ.
Глава 1. ПУШКИНИСТЫ О ЖЕНЩИНАХ ПОЭТА В ОДЕССЕ.
Одесский период молодого Пушкина, который продлился всего лишь 13 месяцев, оказался одним из самых плодотворных. Из-под его пера вышли две законченные главы «Евгения Онегина», была завершена поэма «Бахчисарайский фонтан» и начата работа над поэмой «Цыгане», а музыка любовных стихотворений стала лиричнее и душевнее. Для пережитых чувств поэт нашел новые гармонии рифм и выражений. Впервые со времени своей ссылки на юг Пушкин не просто был увлечен очередной красавицей, а любил всей душой и переживал, и отголоски этих его душевных волнений материализовались в рифмы, строфы, в удивительные по красоте произведения.
В составленном Пушкиным списке своих возлюбленных, названных Дон-Жуанским, к одесскому периоду относятся имена Амалии и Элизы. Пушкинисты определили, что под первым именем скрывается Амалия Ризнич, жена богатого одесского коммерсанта, а под вторым – графиня Елизавета Ксаверьевна Воронцова, супруга новороссийского генерал-губернатора. Искусствоведы относили почти все любовные стихи, написанные в Одессе и в первые годы в Михайловском, к г-же Ризнич, приводя в доказательство заявления княгини В.Ф. Вяземской, которая находилась в Одессе летом 1824 г. и постоянно общалась с графиней. Княгиня утверждала, что чувство, которое питал в то время Пушкин к графине Воронцовой было «очень целомудренно». Считается, что П.В. Анненков, который великолепно знал биографию поэта, подразумевал в таинственной даме, поразившей сердце поэта, графиню Воронцову, которая оставалась верной своему супругу.
M. О. Гершензон в своей книге «Пушкин и графиня Е.К. Воронцова», изданной в «Вестнике Европы» в 1909 г., без колебаний убеждал, что «Пушкин, долго ли, коротко ли, был влюблен в графиню Воронцову. Существование каких-нибудь интимных отношений между ними приходится решительно отвергнуть, хотя бы уже на том основании, что такие отношения не могли бы ускользнуть от ревнивых взоров Раевского, безумно любившего Воронцову и близкого к ней по-родственному; результатом их была бы неизбежно жестокая ненависть Раевского к Пушкину, чего мы в действительности не видим и тени».
Г. П. Макогоненко, посвятивший отношениям Пушкина и Воронцовой целый раздел в книге «Творчество А. С. Пушкина в 1830-е годы», пришел к выводу, что роман Воронцовой и Пушкина «созданный пушкинистами миф»
Биографы Натальи Николаевны Пушкиной И. Ободовская и М. Дементьев отметили, что жена поэта, хотя и была очень ревнива, но никакого значения его отношениям с Воронцовой не придавала. И убедительным аргументом в подтверждении целомудренных отношений поэта к графине является теплая беседа Натальи Николаевны на одном из светских вечеров в 1849 г.
П. Е. Щеголев, проведя подробный анализ одесских лирических стихов, пришел к заключению, что Пушкин свои чувства к графине передал в стихотворениях «Сожженное письмо», «Ненастный день потух», «Желание славы» и отрывок «Все кончено». M. О. Гершензон был категорически против причисления этих стихотворений к любовной лирике, связанной с графиней, так как в этих пьесах «идет речь о разделенной любви, о ласках ("любовию и негой упоенный", "в последний раз обняв твои колени"), и потому, как сказано, они не могут быть относимы к Воронцовой».
Пушкинисты конца XIX века обратили внимание на фразу княгини Вяземской в письме к мужу: «Пушкин скучает более чем я, - три женщины, в которых он влюблен, недавно уехали». Поиски третьей женщины, в которую был влюблен Пушкин, увенчались успехом. Кандидатура Каролины Собаньской была безоговорочно принята, так как позволяла разрешить проблемы со стихами, в которых поэт восторженно передает мгновения близости с возлюбленной, и которые никак нельзя было отнести к Амалии Ризнич и, естественно, по их мнению, к графине Воронцовой.
Т. Г. Цявловская в своей работе, помещенной в 1935 г. на страницах сборника «Рукою Пушкина», заявила, что обнаруженные неотправленные любовные письма Пушкина предназначались для передачи Каролине Собаньской. На основании этого заключения пушкинисты одновременно заговорили о роковой страсти Пушкина к Каролине. А. Ахматова соглашалась, что Собаньская была «предметом глубокого и даже мучительного чувства» поэта, что Каролина, являвшейся одной из ярких представительниц, «страшной темной грешной женской души», властвовала над Пушкиным: - «он боится ее и тянется к ней против силы. Если, конечно, не считать его послания изощренной уловкой донжуана: с помощью пылкого признания склонить непреклонную Киприду к взаимности. Но едва ли правомерно предположить такое. Разве не искренна мольба о дружбе, которой он страждет, "точно нищий", вымаливающий ломоть. Сознавая, что просьба его очень банальна, он, тем не менее, продолжает умолять ее: "Мне необходима ваша близость"».
Для Т. Г. Цявловской и для А. А. Ахматовой сомнения не было, что Каролина Собаньская – женщина-вамп, «доводившая своей игрой Пушкина до отчаяния. < > Черная мутная страсть губила его, он бился в ее сетях, ревновал. Словно Геракл, оказавшийся в рабстве у гордой и надменной царицы Омфалы». Ахматова называла ее «демоницей».
Оппонент Цявловской Н.К.Козмин возражал ей: «Комментатор пытается отвести Собаньской совершенно исключительное место в жизни поэта. Но такая переоценка значения Собаньской покупается дорогой ценою. Недостаток проверенных сведений приходится прикрывать самыми смелыми и рискованными догадками и гипотезами».
Пушкинисты на протяжении полутора сотни лет продолжают искать ту «безымянную», «утаенную» поэтом женщину, которую он любил до конца своей жизни, и которая вдохновила его на создание шедевров поэзии. Назывались разные имена женщин, в которых мог быть безнадежно влюблен поэт. Т. Г. Цявловская считала, что она обнаружила претендентку на первенство в этом списке. Это открытие позволило Т.Г. Цявловской причислить целый ряд стихов, которые по ее мнению подходят к образу Каролины Собаньской, включая: «Я вас любил...» и «Когда твои младые лета...». Литературовед М. Яшин добавил, что и элегия «Простишь ли мне ревнивые мечты», адресована Каролине, а не Амалии Ризнич, как принято считать в пушкиноведении.
Прежде чем двигаться дальше в поисках истины среди этого разнообразия мнений, выясним, что нам известно об этих трех женщинах.