Четверг, этот день недели.
Выстрелом пулей можно убить одного человека. Росчерком пера, тысячу, иногда целое поколение.
Б.Бабкин.
События, описанные, в данном саркастическом рассказе произошли и продолжают происходить, иметь место, в одном из «глухих», трудно «доступных» районов Башкирии. Все герои данного рассказа, разумеется, вымышленные. Где судья, то, как он ведет процесс, уподобляется дворнику, причем, хреновому дворнику. Прокурор, не иначе, как напоминает футляр для скрипки или гитары, что одно другого не лучше. Об остальных, столь значимых районных руководителях, ниже, по тексту. И то, что они действительно такими являются. Это, их заслуга. И, в этом, как это будет ни странно, можно хорошо убедиться, для этого, всего-то и надо, заглянуть на местный рынок. Особенно, если побывать на этом мероприятии в четверг. На нем, не смотря на рабочий день, собирается, вся элита, и не только служащие районной администрации. Район действий, как уже упомянули выше, по этическим соображениям умолчим. И, не потому, что это связано с чем-то таким нелицеприятным, тем более с криминалом, нет, хотя…?
Просто, не ровен час, прочитав, как сами жители, так и район, возгордятся. Скажут, дескать, смотрите, а ведь это про нас. Наконец-то и на нас обратили внимание, отметили. Тогда как на район, и на некоторую часть там живущих людей (руководителей), уже давно нужно обратить внимание, причем, самое пристальное. Ну, да, будем надеяться, до этого еще дойдет. Хотя, судя потому, как развиваются события, есть много сомнений. Фамилии, как уже было сказано, всех задействованных в рассказе лиц. За исключением некоторых по их же «просьбе», настоянию, не упоминаем, опустим. По одной простой причине. Все эти люди, особенно руководители, народ «скромный», «застенчивый» порой даже не туповатый. И, ужасно не любят, когда их прославляют, отмечают. К тому же, если, еще и не заслуженно. Разве что, «обналичим» фамилию местного адвоката, китайца, с исконно «русской», на китайский манер фамилией, «Быть Сухим». Что в переводе с древне уйгурского Галя-ут-дин (ов). Так он сам попросил, сказав: Мне говорит все равно, я китаец. Это бы у нас, в Китае, там другое дело, за такое, что происходит у вас, для начала бы палец отрубили, или, глаз выкололи, а то и вообще, сослали бы в пустыню Гоби, поливать саксаул. А у Вас, в России, тем более в Башкирии это есть не что иное, как материал, для написания очередного детектива. А ведь, если так разобраться, прав китаец, язви его. Будь по-другому, вряд ли он остался бы у нас. И, ведь, в жены взял, сукин сын, не кого ни будь, а адвоката, одну, из местных. А вообще-то, район, назовем его «Х». Судя по разношерстному торгующих на нем лиц, богат не только своим, скажем так восточным базаром. Но и, что особенно нужно отметить разнообразной, красочной рекламой, и не только ей. Вот, к примеру, проходя с тыльной стороны, очажка культуры, то бишь, районного дома культуры, (сокращенно РДК). В глаза бросается, выведенная крупными буквами на стене надпись. Не то на немецком, не то на английском языке. Одним словом: «Гавно и суки». Когда же эту надпись показали преподавателю русского языка и литературы местной школы. Больше того, попросили ее прокомментировать надпись. Да еще и, что бы она нашла того ученика, который написал это. На что она сказала, что его найти будет довольно трудно, невозможно. Помолчав, с горечью добавила, что они, ее ученики, какого не возьми, все на одну колодку. А это, надпись на аптеке, часы работы: «захотела пришла, захотела, ушла». Было бы лучше, если бы, вообще не приходила. В четверг, в этот базарный день, в район, съезжаются почитай, со всего района, со всех близ лежащих деревень. Кто послушать свежих новостей, кто подстричься, в местной парикмахерской. Кстати, о парикмахерских, на одной из них, наклеен кусок бумаги. На нем написано: «ушла в туалет, буду завтра». Хорошо, хоть не на аборт. А то, при неблагоприятном исходе, можно вообще, больше не появиться в парикмахерской. Правда, как это говорится, случай не смертельный. Недалеко, находится еще одна солидная конкурирующая парикмахерская. Эта, в отличие от первой, работает без выходных, и, даже без перерыва на обед. Вот, только желающих в эту парикмахерскую, пока, что-то маловато. А, все дело в том, что открыли это заведение, двое, недавно вернувшиеся из не столь отдаленных мест, где роют золото и алмазы, богатые, с деньгами. Но, даже не это главное, кто открыл это заведение и откуда прибыл. Настораживает вывеска, кто работает, обслуживает клиентов. Как, оказалось, стригут «Козлов и Баранов». И, не совсем понятно, это фамилии специалистов, данного заведения. Или действительно, стригут мелкий рогатый скот: козлов и баранов. Да и фасон стрижки, не внушает доверия «Вчера освободился». Такой стрижкой, разве что, пользовался великий полководец некто Котовский. Но и это, еще не все. Среди всех вывесок торгующих точек, магазинов. Нельзя не пройти, не обратить внимание, еще на одну. На ней большими буквами написано, мусульманские товары: сапоги, валенки, галоши. Надо понимать так, такую обувь, носят только мусульмане. А это, ну это вообще. На распахнутых дверях одного из магазинов, прописью: «Мясо телки». Не понятно, толи это название магазина, или торгуют мясом телки. Двое, встретившись, один, спрашивает другого, где брал ноги на холодец. Ответ, да, вон в «мясе телки». Ну, а это уж совсем. На мебельном магазине, во всю стену, крупными буквами, наискось: «У нас мебели до хрена». Несешь табуретку, спрашивают, где купил. Да, вон, где их до хрена. Дошло до того, не поверите. Узнав о такой красочной, редкой рекламе. Известный юморист, Михаил Задорнов, в срочном порядке, оформляет в этот район командировку. Для пополнения своего репертуара. Нельзя не отметить, не сказать, о широком выборе ранообразных товаров, на прилавках рынка, чего тут только нет. Правда, что нужно, не найдешь, не купишь. Время неумолимо катится к полудню. И, если одни отбазарив, прикупив, все необходимое возвращаются домой, тогда, как другие только идут на базар. Нещадно палит полуденное солнце, жара под сорок. И это, в начале июня, а что тогда ждать в сентябре? Создается впечатление, что находишься не в Башкирии, а где-то на южном побережье Северного Ледовитого океана. Такая вот стоит жара. Идет народ, изнемогая от зноя, таща свои, как это говорят на Руси, набитые со стогом сумки. И ветер им в спину не дует. Вот из-за поворота показалась пара. Это местный «хирург» с супругой. Эти не спешат. Все, что им нужно они прикупили, загодя, в будний день. А на базар идут проветриться, послушать свежих новостей. Идущие им встречные с наполненными авоськами, чтобы хоть как-то подколоть их, за опоздание на столь важное мероприятие, как базар, (рынок, все-таки рыночные отношения). И, что бы хоть как-то зацепить их, с усмешкой говорят. Опоздали, мы уже все раскупили, на что пара, нисколько не смущаясь, так же с усмешкой отвечает. Сейчас, когда дело идет к концу базара, торгующие чтобы ни везти свой товар «обратно», будут отдавать его по сходной цене, другие же вообще за бесценок, пополам даром. И, тогда посмотрим, кто опоздал. И так эта пара будет отвечать на колкости каждым идущим с базара. И теперь, на будущее, вняв словам этой пары, многие призадумаются, однако, ведь и то, правда, правы эти двое, язви их. И, уже на следующий базар не будут спешить спозаранку, придут к концу базара и купят молоко, которое, постояв долгое время на жаре, к концу базара, будет закисать, так как, было надоено с вечера. Домой придут, откроют банку, ба! Кефир, а покупали свежее молоко. И только тут поймут, что их попросту нагрели, совсем как в анекдоте. Задержали, полицейские, слегка пьяного. Ну и конечно, как тому и положено быть, «пригласили» к себе в отдел. Обследовав, попросту вывернув его карманы, обшарив, как и положено, в таких случаях, забрав у него все «лишнее», для порядка, продержав ночь, утром, как и положено выпнули. Постоялец, выйдя из отдела, на всякий случай, протрезвев, снял с головы шапку, чтобы вытереть пот со лба и тут, глядя на шапку, удивленно воскликнул: Надо же! А вечером, когда «пригласили» в отдел, была ондатровая. Да и обручальное золотое кольцо, высшей пробы было на пальце правой руки, сейчас перекочевало на безымянный палец левой, и, почему то медное. Ну, нет сотового телефона, тут все ясно, конечно же, когда затаскивали в отдел, «выпал» из кармана, но вот как перекочевало обручальное кольцо с одной руки на палец другой, к тому же перевоплотившись в медное?! А когда пришел домой, перешагнул порог своей квартиры, надо же, его жена не узнала, сказав: Почему не позвонил, что отбываешь в «командировку». Но, то в анекдоте, правда, взятого, из нашей повседневной жизни. А пока, пара, продолжала свой путь, как вдруг, неожиданно, обогнав, мимо их, на скорости, проскакивает человек, на его голове не по погоде нахлобучена тюбетейка, и это в такую жару, судя по головному убору, один из местных. Так нет же, для большей узнаваемости, убедительности, а может для конспирации. В сорокаградусную жару, напялил тюбетейку. В конечном счете, это не столь важно, у кого, что на голове и в голове. Вон, взять хотя бы тех же узбеков, они в неимоверную жару, в ватных халатах, пьют горячий чай, и ни чего. А тут подумаешь тюбетейка. Да что узбеки. Вон китайцы, так они, вообще, «дровами» едят, (деревянными палочками) а на ногах носят вместо кожаной обуви деревянные чурки. Сейчас в наше время вряд ли можно удивить чем-то современного человека. Разве что, и то вряд ли. Увидеть чукчу на юге, где ни будь, под Бухарой собирающего виноград. Или того же узбека, в летнем халате, в сорока градусный мороз, босиком, на крайнем севере, верхом на олене. Это еще, куда ни шло, есть чему удивиться. По тому, как обогнавшая их тюбетейка замедляет бег. Останавливается, внимательно всматривается в медленно идущую пару. И, убедившись, это есть, те, кого он так долго ждал, стоя на жаре. Словно паук, в ожидании жертвы. И теперь он, продолжая медленно идти, впереди этой пары, незаметно из кармана штанов достает монету. И, так же незаметно, оглядываясь по сторонам, бросает ее на землю. С таким расчетом. Что бы она покатилась в сторону идущей пары. Сам же, продолжая медленно идти. Не спуская глаз, следит за катившейся монетой, и теми, для кого она предназначена. Монета, не докатившись, какое-то расстояние до идущей пары. Покрутившись, подобно молодой девушке, сделав реверанс, легла на орла. Это не осталось не замеченным идущим рядом с женщиной мужчиной. Он тут же, схватившись одной рукой за поясницу, чуть слышно охая, наклонившись, «нехотя», поднимает монету. Да и как тут не поднять, мало того, что она пяти рублевого достоинства, да еще и легла на орла. А это, верный признак удачи, везения. Жена, а это она, видя, как ее муж поднял монету. По простоте душевной хотела сразу забрать ее у него и вернуть хозяину. И вернула бы. Если бы неожиданно, не увидела, как со стороны, впереди идущей тюбетейки, в их сторону снова, виляя из стороны, в сторону катится другая монета. Поняв, что это неспроста, идущий сорит драгоценным металлом. Решили, не торопиться, подождать, что будет дальше. А дальше, произошло, не вероятное, монеты разного достоинства, посыпались, покатились в их сторону, как из рога изобилия. Мужчина, продолжая охать, знай, успевал их подбирать. Уже, по его подсчетам, этой «мелочи», набралось на баллон «Шихана». Можно было бы, и остановиться, как раз проходили мимо магазина «Стиль». Зайти, купить этот самый «Шихан». Но, вот беда, как на грех, совсем нековремени, вот уже больше пяти лет, как, завязал с зеленым змием. И, если, когда-то и пил пиво. Не иначе, как, марку «Охота», и вот, надо же, до обидного, завязал. И он хорошо помнит тот день, и слова сказанные им. Все с этого дня, с этой минуты, его губы уже ни когда не прикоснутся, не почувствуют, привкус водки или холодного терпкого пива. И это, сказанное им, слышала его жена. Ну, а как говорится, дал слово, держи его, а иначе…. И тут жена, глядя, как ее муж, склоняясь мучается подбирая мелочь. Уже совсем было собралась догнать этого шутника «мерзавца», сказать ему, что он издевается над семидесятилетним человеком, мучает ее мужа. Что, не мог сразу, бросить, скажем, ту же сторублевую. Так нет же, дай помучаю старика, пусть понагинается. И, надо же, произошло чудо, соривший валютой, словно вняв мыслям женщины, остановился, какое-то время смотрел в их сторону. После чего достал из кармана зеленую, и демонстративно бросил к ногам идущих. После чего, быстро исчез, завернул за угол магазина. Брошенная зеленая бумажка, принятая за стодолларовую купюру. Оказалась, не чем иным, как аккуратно вырезанным листком, с тетрадной обложки. На нем крупным шрифтом было написано: «Голосуй, а то проиграешь». За кого голосовать, что проиграешь. Судя по всему, это был агент, одного из претендентов, на роль главы администрации района. И деньги кидал он не просто так, целенаправленно. Знал, чью сторону, кому, за кого, за какого кандидата проголосует, подбирающий брошенную им мелочь. За того, проголосует и основная масса жителей района. А, пока те, редкие, а это элита, местные руководители при встрече, подобострастно протягивают ему руки для приветствия. Тогда, как сами в душе думают, что б ты провалился или уехал, куда ни будь. Ну, что касается, провалился, то нет еще такой проруби. В которую, ему можно было бы провалиться. А, что б уехать, так опять же это зависит от Президента США Барака Обамы, к которому он (они) обратился. Что бы тот дал им вид на жительство, в США. Но оставим на время, политические и иные взгляды идущей пары в сторону базара. Наконец-то, дошли, и перед ними во всей своей красе открылась базарная площадь. Правда, и это хорошо видно, в основном одни продавцы, покупателей мало. Вот недалеко друг от друга расположились две цыганки, торгующие залежалым трико. И, если бы не базар, и стопка трико, лежащая перед ними, то, одну из них можно было бы принять, спутать с распевающей шансонеткой Радой Рай. Красивая чертовка, и, было бы лучше, наваристей для нее. Торгуй она собой, своей красотой, своим телом. Где ни будь, в проулке, или на обочине трассы. А, вообще-то у них торговля шла и так не в убыток. Все дело в том, что, видавшие виды трико, красная цена которому, от силы восемьдесят рублей. Тогда как одна продавала это трико за сто рублей, другая же, за сто двадцать. И, если покупатель, подойдя к той, которая продавала за сто двадцать, говорил ей, что дорого. Тогда, как рядом стоявшая цыганка тут же предлагала за сто. Да еще и приговаривала, что последнее. И, конечно же, покупатель, соблазнившись, «бросовой» цене брал, за сто. При этом цыганки, переглянувшись, хитро подмигнув, что нагрели очередного лоха, пряча выручку подподолом в один из многочисленных карманов цветастого платья. Ну ладно цыгане, это, народ «оседлый». И не удивительно, что они здесь обосновались. Но, откуда тут, в глубинке появились два узбека в утепленных белых в черную, продольную полоску халатах. И, если бы не стоявшие перед ними два, доверху наполненных семечками мешка. То, глядя на их полосатые халаты, столь похожие на американский флаг, можно было бы принять их, за сбежавших из «крестов», зэков. И, все бы ничего, но они, то же торговали. К тому же, тот, что моложе, что есть мочи, во все горло орал, расхваливая свои, и то же, как его халат, крупные в черную полоску семечки. Подходи, подходит, набегай, покупай, семечки олимпийские. Правда, с чего он взял, что семечки олимпийские. Олимпиада, как известно давно прошла, а новая еще только грядет. Но, что странно, люди, соблазненные этой рекламой и голосом узбека, подходили и покупали, иные, аж, по два стакана. Тогда, как тот, у которого семечки были мельче, далекие от товарного вида, только улыбался, скаля свои прокуренные гнилые зубы. Вместо того, что бы приструнить своего конкурента. У которого, в отличие от него торговля шла бойко. Как, потом оказалось, эти двое узбеков, не хуже только что упомянутых цыганок, то же жульничали. Все дело в том, что у того, который торговал мелкими, прелыми семечками. Мешок, больше, чем на половину был заполнен опилками, семечки же, были только сверху. Все это было узбеками проделано специально, что бы покупатель, видя разницу в семечках, брал у того, который торговал олимпийскими. Эти двое узбеков были хорошими психологами. На самом деле, тот, кто торговал, как он говорит олимпийскими, семечки, хотя были и крупные, Тогда, как добрая часть из них, были пустые. Опять же, система котловая. Одним словом жульничают кругом, дурят, нашего брата Ивана, и не только его. Действительно, вот подходит, к молодому узбеку средних лет татарочка, смотрит на него, приветливо улыбается. И, чем он ее соблазнил, узбек, как узбек, почитай свои такие же. Все же, на всякий случай, купила у него три стакана. С краю, при входе, у ворот, уже в годах женщина продает яйца. К ней, нет, нет, да подходят, интересуются ценой. А, узнав цену, возмущаясь, что-то бормоча себе под нос, тут же уходят. Хотя она и говорит, что яйца деревенские, свежие. И, что ее куры, вволю едят траву, и, что у них желтки желтые. Но, тщетны ее усилия, не берут, да и только. И тут, надо же, кажется, ей крупно повезло. Подваливает к ней мужичок, с виду, можно сказать неказистый, угловатый, какое-то время пристально смотрит на нее, на яйца. И, только потом приценивается, а, узнав цену. Возмущенно, качая головой, говорит ей, ну ты мать даешь. Помолчав какое-то время, миролюбиво добавляет, у нас в «Кальсонах» на два порядка дешевле. А ты, по сорок пять. От такого ответа, от этих слов, женщина смущенно опускает глаза, краснеет. Мужичок, поняв, что «достал» торговку, поясняет, да это у нас деревня. Где он проживает с таким названием, «Кальсоны», а ты, дура, на что подумала. Сам же, продолжая глядеть на женщину, сразу смекнул, разговор удался, «сломал» торговку. Называет свою цену, наполовину дешевле. «Молодуха», очевидно боясь, что тот еще что ни будь, скажет такое. От чего не только глаза опустишь, но и уши повянут. Отдает ему яйца, по названной мужиком, сходной для него цене. И, быстро собрав свои пожитки, исчезает, от греха подальше, покидая базар. Вот в тени, укрывшись от палящего солнца, под козырьком палатки, местного бизнесмена, торгующего одноразовыми носками, китайского производства. Пригорюнившись, скучковались два мужика, сомнительной наружности, эти ни чем не торгуют, им не до этого. У них проблема со здоровьем, накануне, в среду отмечали юбилей жены, одного из своих друзей, так ей на радостях, по этому поводу глаз выбили. Ну и конечно, всю ночь хохотали. И вот теперь, сколотили в складчину на «коньяк» с резьбой, купленный в парфюмерном магазине, (так, некоторая категория людей называет тройной одеколон). Ну и конечно, как в таких случаях бывает встала извечная проблема закуски. Носками, пусть и китайского производства не будешь закусывать. Хотя, стянуть пару для перепродажи им ни чего не стоило. Кстати, и это уже совершенно серьезно, да и рассказанное в этом рассказе, серьезней не бывает. Как говорят бывалые, очевидцы. Долгое время, проживающие, в северных широтах, в вечной мерзлоте. О такой категории людей говорят: «Заблудившийся «бомж», «случайно», через форточку, (на стук в двери ни кто не открыл) попав в чужую квартиру, в отсутствие хозяина, не возьмет ни чего ценного. Разве что, и то ненароком, опять же «случайно», при выходе в форточку, (не нашел ключ, что бы выйти нормально, в двери) прихватит преградивший ему дорогу, кошелек с деньгами. Тогда как, из спиртного возьмет все, включая женскую парфюмерию. Это, так, на всякий случай, к слову, для справки, в назидание тем, кто хочет обосноваться в северных широтах. Но вернемся к завсегдатаям подвалов, подворотен, люков, всевозможных забегаловок. К людям, без определенного места жительства и рода занятий. К этим двоим, только что упомянутым, к их, пока еще не разрешенной проблеме отсутствия закуски. Они, тоскливо наблюдают, как шумно идет торговля, и то, как им плохо, и тут, надо же, неожиданно, им не сказанно повезло. Их внимание привлекла одна торговка, не совсем старая, но и молодой не назовешь. Но, не в возрасте в данном случае дело, а то, чем торгует эта «молодуха». А торговала она, как сама же говорит, малосольными огурцами, и это, в начале июня. Ну да неважно какими, хотя…. По этому времени и свежих-то нет, а тут, надо же, малосольные. Правда, до этих самых малосольных, что бы купить их, желающих почему-то, не было. И вот один из этих молодчиков, сверля торговку волчьим взглядом, на всякий случай, ворочая кадыком, посоветовавшись, переговорив со своим «сослуживцем», направился к торговке. Подойдя, опять же, как бы, на всякий случай, уточняет, точно ли малосольные, и все такое, откуда, из какой деревни та родом, как будь-то, от этого что-то изменится. Получив ответ на интересующие его вопросы. Просит попробовать, утвердиться, точно ли малосольные. И, не получив согласие на пробу, да и будет ли еще это согласие, берет огурец, откусывает от него добрую его часть. Не жуя, проглатывает. После чего, почему-то хмурит лоб, щурит глаза, подозрительно смотрит на торговку. Начинает выговаривать, медленно растягивая слова, что-то не понял, не распробовал. Берет, остаток огурца, теперь уже жует, глотает. И, только потом, поняв, что товар заслуживает внимания, авторитетно заявляет, показывая в сторону своего заждавшегося друга. Видишь мать, вон того, с краю, моего односельчанина, если ему понравится, твой товар, то возьмем у тебя все, и оптом. Но для этого, теперь уже его односельчанину, нужно снять пробу. Берет огурец, причем самсый крупный, оптовик уходит. А, уже, через некоторое время, с той стороны, куда только что ушел оптовик. Доносится зловонный запах тройного одеколона. И песня двусмысленного содержания, на любителя. «А теперь у него, не стоит давно, пауза, у его ворот, тройка борзая. Такой песней, с таким содержанием, набора в ней слов. Не иначе, как, можно рекламировать, препарат Ярса Гумба. Ну да для этих двоих уже не столь важно, что рекламировать. Важно другое, поправили, уже было совсем пошатнувшееся здоровье. Ну, ладно эти двое. А, этот-то, откуда здесь в этой глуши взялся, толи бурят, толи монгол, толи вообще бурят-монгол. И, ведь, косит под местных, пытается втесаться, интегрироваться. Больше того, надо же, он еще и хладнокровно торгует. И, чем бы вы думали, не поверите. Безразмерными, бывшими в употреблении, поношенными японскими презервативами. А, как рекламирует, свой товар, «пальчики оближешь», куда нашим. Повесил один из них, на конец шестиметрового телескопического удилища. Хоть его товар, при длительном использовании утратил цвет, потерся, но, судя по тому, как он развевается под редкими порывами ветра на конце удилища, не утратил качество. Кто-то сразу может засомневаться, задаться вопросом, где он мог по нашим временам приобрести столь редкий ценный, товар. Имевший, еще совсем недавно, огромный успех у наших женщин. Но, после того, как был введен запрет, мараторий на выпуск резино технических изделий. Да, к тому же, появился материнский капитал, за каждого, вновь родившегося ребенка. Связи с этим, спрос на этот, пусть да же японского производства товар, резко упал. Как потом оказалось, будучи взятым с поличным, местными органами правопорядка. Толи бурят, то ли монгол, раскололся, рассказал, откуда он и как попал к нему, столь дефицитный товар. А, все-то просто. Совершил правосудие, грохнул японского предпринимателя, когда тот в грозу, ночью, нарушая границу, переправлялся через ручей, с берега на берег. Ну и конечно, как и положено, в таких случаях, конфисковал у того рюкзак с товаром. После чего, на радостях, не разобравшись, спутав вектор. Вместо того, что бы пересечь Гималаи, попутно пустыню Гоби, направиться в Китай, где этот товар до сих пор пользуется большим спросом. В место этого, минуя пашни, болота, непроходимые сибирские дебри, перевалив через Уральский хребет, оказался в одном из районов Башкирии. И, вот теперь, толи буряту, толи монголу, с его, некогда ходовым товаром. Наступили тяжелые времена, не берут, нет желающих, хоть сдавай по неуютной для него цене «дефицит» на оптовую базу. Продавай на корню бизнес. А тут еще, как на грех, подлил масла в огонь, откуда ни возьмись, появился, мимо проходивший школьник. Увидев уныло висевший на конце удилища презерватив, ну и конечно, на всякий случай поинтересовался ценой, А, узнав, возмущенно сказал: ну ты бурят даешь. А, то бы подумал, в презервативе сношаться, все равно, что одетому купаться по своему пятилетнему опыту знаю, нет кайфа. Вот тут и поторгуй. Одним словом, не повезло, то ли буряту, то ли монголу. А, тут, еще, как на грех, опять же, некстати, правоохранительные органы подоспели. От этих, просто так не открутишься. Ну да, бог с ним, с бурятом. Есть торгаши и покруче, и находчивей его. И за примером, далеко ходить не надо. Намедни, в прошлый четверг, уму непостижимо, не поверите. Один из местных, мужичок, средних лет, жуликоватой наружности. Что бы вы думали, «обувал» своих односельчан, продавал половину кирпича, бурового цвета. Да ладно бы, если бы просто продавал. А, то, ведь ломит цену. Выдавая его, что тот, якобы, является, куском то ли болита, толи метеорита, свалившегося, в районе Челябинска. Больше всего у них вызывает подозрение, не столько продавец кирпича. Сколько сам кирпич, уж больно он похож, на кирпичи, которые, в недавнем времени, выпускал местный кирзавод. В последствии, приказаывший долго жить. Конечно, как всегда в таких случаях, находятся любознательные. Спрашивают откуда кирпич, где он его приобрел и все такое. На что тот, начинает объяснять. Оказывается, этот обломок кирпича, не земного происхождения. Узнав об этом, его сразу берут в кольцо, образуется толпа, всем интересно, где, откуда, ему выпало такое счастье, обладать такой находкой, требуют срочного объяснения. Как потом оказалось из его рассказа, ему несказанно повезло. В то время, он гостил у своих родственников, в Челябинске. Отмечали его приезд. Ну и конечно, по такому случаю, пили чай. Как вдруг, неожиданно, раздался гром, открылась форточка, и на стол, за которым они сидели, не взирая, на стоявшие, на нем наполненные стопки с чаем, грохнулся обломок этого самого небесного тела, то бишь кирпича. Ну и конечно, не пропадать же добру. Разом, сообразив, что на этой половинке кирпича можно крупно наварить пока еще, такое событие не приняло широкого размаха, быстро собрав свои вещи в сумку, сумку в карман. Ну, а как известно, местный народ горяч, свиреп, до торговли. Выгоду чуют за вертсту. Не важно чем торговать, лишь бы торговать. По запарке, не только тещу, что, само собой разумеется, но и родного отца могут столкнуть. А, тут кирпич. И не просто кирпич, а кирпич с другой планеты. И вот он, здесь. Правда, охотников что бы приобрести эту половинку кирпича, на сувенир, пусть да же и с другой планеты, что-то маловато. Как уже было сказано. Уж больно похожа эта половинка кирпича, на кирпичи, которые до недавнего времени, выпускал местный кирзавод. Но оставим торговца кирпичом в покое. Не будем мешать ему в торговле. Вернемся на базарную площадь. В четверг, в этот знаменательный день для сельчан. Не все приходят, что ни будь прикупить для стола, или из одежды. Большая часть, а это в основном пенсионеры, эти приходят перекинуться, поговорить с друзьями. Узнать, как там, что происходит в Сирии. Кому, какому руководителю, отдать оставшиеся двенадцать миллиардов рублей. Можно, конечно, Ющенко, так он опять же рыбачит в Днепре, таскает по дну невод. Юле Тимошенко, снова неувязочка, сидит в клетке, разводит насекомых. Конечно, на худой конец, можно отдать Вове Кличко. Опять же, где гарантия, что ему на ринге не сломают нос. И он, наш «лендлиз, не потратит на себя, на свое лечение в германии. Но самое главное и страшное, что этот должок, не с кого будет потом спросить. Других интересует политика. Останется или нет Барак Обама на второй срок. Тогда, как еще и первый то, толком, до конца не отсидел. Одним словом, этой категории людей, жаловаться не на что, да, и некому. Лишь иногда, вскользь, кто ни будь из них, пошарив у себя в карманах, где, разве что ветер гуляет. Глянет на современного пасечника торгующего медом, на цену. На всякий случай поинтересуется, спросит, какой мед, где, с какого растения, цветов, его пчелы брали взяток. На что пасечник незамедлительно возмущенно скажет, что, разве не видишь, что «липовый». И, действительно, если внимательней приглядеться, обратить внимание на белый осадок на дне четверти. Можно с уверенностью сказать, что хозяин меда не врет, говорит правду, его мед, действительно «липовый». Вот, стоят, согнувшись, с усталыми лицами, две, судя по всему, по их виду, по тому, как они одеты, пенсионерки. Одна из них, жалуется другой, получила дарственную от своего внука, кладоискателя, шикарный особняк. Его, недавно посадили на пожизненно, по статье, с формулировкой, дескать, не там искал. На что, ее соседка, с завистью говорит, надо же, повезло тебе на старости лет Афанасьевна. Да, повезло, тебе бы такое везение, говорит хозяйка особняка. И поясняет, пенсия у нее пять тысяч, а за коммунальные услуги этого особняка, нужно платить семь тысяч. Вот тут и поживи. Да и мало ли еще чего, каких мелочей, можно услышать в четверг, в этот базарный день. А, ведь из этих мелочей, складывается жизнь человека. Правда, нельзя сказать, что в районе, пусть даже глухом, заброшенном, вдали от цивилизации, все уж так плохо, что о жителях ни кто не думает. Думают и еще, как думают. Вот хотя бы, далеко ходить не надо. Бежит вдоль прилавков с товаром, кто бы Вы думали, да сам, глава местной администрации, Насыр-Гималайский, урожденный Матрасов. И не просто Насыр-Гималайский, а вождь толстокожих, так за глаза зовут местные жители, главу администрации района. Этот, ни чего не покупает, все, что нужно для стола, из продуктов. Ему уже завезли на «попутках», близ лежащих деревень. Его взгляд, чуть раскосых глаз, под прикрытием черных очков, целиком и полностью устремлен на лица торгующих. В надежде, увидеть, кого ни будь из земляков. Живущих, в его, некогда родной деревне. Поговорить с ними, узнать, что нового. Взялись, начали ли достраивать пятый этаж начальной школы. Вырос или наоборот уменьшился падеж крупного рогатого скота, по сравнению с прошлым годом. Виды на озимые ржи, сколько можно будет осенью взять на круг. Да, мало ли о чем можно еще поговорить, теперь уже бывшими односельчанами, почитай, как стал главой района, пятый год, не кажет глаз в родную деревню. Пробежав вдоль прилавков, так и не найдя ни кого, с кем бы можно было перекинуться словечком, другим. И, тут, надо же такому быть, несказанно повезло. На выходе, чуть не столкнувшись лбами, встречает. Кого бы вы думали. Своего заместителя Мусина-Закарпатского, в народе прозванного «чекушкой». Судя по всему, такое название дали ему жители района, за его не великий рост. Опять же, кто его видел в бане, говорят, ростом не вышел, зато в «табак» пошел. Ну, об этом, пусть судят женщины. Кто и во что пошел. А вообще-то, подозрительно, на прием к нему с жалобами, на своих мужей, по большей части, ходя именно женщины. Как когда-то, шли к Гришке Распутину. А, уж умный-то, умный, вылитый Карла Маркса. Это у него наследственное.
И, хотя кабинеты главы администрации Насыр-Гималайского и его зама «чекушки», находятся рядом. Один напротив другого. И, что у обоих сейчас рабочее время, однако, разговорились. Первым, как тому и положено быть берет слово Насыр Гималайский, начинает почему-то стонать, жаловаться. Дескать, все и так знают, что я немного того, раскосый. А, тут еще районная газета, подливает масла вы огонь. Какую бы статейку не черканул им, обязательно, пристроят рядом, мой портрет. Как будь-то, специально хотят подчеркнуть мою, еле заметную раскосость. Якобы из-за этого я не вижу, тот беспредел, который происходит, что творится в районе. А, я вижу, просто, пока руки не доходят. Видя растроенность своего шефа, его зам, «чекушка», что бы хоть как-то успокоить своего шефа, говорит: Ты что, ты всего лишь раскосый, а вот я, как напьюсь, знаешь, каким косым становлюсь. Так вообще ни кого и ни чего не вижу. На что Насыр-Гималайский тут же парирует. Ну, ты чекушка брось, не прибедняйся, не опускайся ниже плинтуса. Ты таким косым бываешь пять, от силы шесть раз в неделю, не считая воскресения. Зато, в остальные дни, как огурчик. Сам же думает, а остальных-то дней в неделе всего один день. Видя, явную поддевку со стороны своего шефа, Насыр-Гималайского. Его зам, «чекушка», то же, не лыком шит, не пальцем деланный, про себя думает. Ну, погоди, «кривой», я тебе еще припомню. Тем временем, Насыр-Гималайский поймав кураж, продолжает издеваться над своим замом «чекушкой». Намедни, твоя жена, ставила тебя всем в пример. Мой говорит, хоть и пьет запоями, каждый день, зато, не было ни одного дня, что бы попросил у меня похмелиться. Видя, что крепко поддел, зацепил своего зама, Насыр-Гималайский, продолжает ныть, давить на мозоль, гнуть свою линию. Вот и вчера, опять же, выдали прогноз погоды на неделю, в местной районной газете. И, что ты думаешь. Рядом с прогнозом поместили мой портрет. Ну, скажи на милость, какой из меня синоптик? На что «чекушка», с участием смотрит на своего шефа, на его не в меру раскосые глаза. И, что бы успокоить его. С грустью так говорит: Конечно, за всю Башкирию, вы погоду не сможете предсказать, даже, на один день. Но, на уровне района, деревни, вполне. Сам же, думает. Из тебя такой же синоптик, уже не говоря о занимаемой тобой должности, как из меня Чингачкук, одного из героев рассказа американского писателя Ф.Купера. А тут еще, как на грех, продолжает стонать Насыр-Гималайский, и вовсе, один из знакомых коммерсантов, открыл билиардную. Ну и конечно, по такому случаю, пригласил меня, сыграть партию. Первый удар по шару, выпала честь сделать мне. Да, и кому же еще. И, снова эти районные газетчики, будь они не ладны, не к месту сказано. Ведь успели, пронюхали, сфотографировали меня, за биллиардным столом, с кием в руках. Так тут такое началось, на другой день, жители, как увидели меня, мою фотографию в газете, с кием в руках. Встречные, разговаривая, спрашивали: Попал ли я в шар, а, если попал, то выиграл или нет партию? С кем играл? И будет ли продолжение. И все такое. Другие наоборот, начали развивать мысль, сравнивать, издеваться говорят, интересно, если бы в районе открыли пивную, неужели и тут, первую кружку, за открытие поднял глава администрации. И опять же, стал бы пить вторую, учитывая, что на халяву, на какой остановился. И остановился ли вообще. Третьи, эти, вообще, пошли дальше не куда, говорят, чем пить пиво, пусть даже на халяву, было бы лучше, полезней для села. Высыпал бы пару другую рюкзаков гравия на ремонт дорог. Чудной народ, будь-то бы у главы администрации, других дел нет, как носись с рюкзаком, посыпая дороги гравием. Другое дело, вон, недавно, свояк на юбилей пригласил, так ради такого случая, просил, что бы, не ударить в грязь лицом перед селянами, заасфальтировать ему подъезд к дому. Как тут откажешь, мероприятие районного масштаба, да и только. И, неизвестно, сколько бы еще длилось «совещание», на свежем воздухе между Насыр-Гималайским и его замом «чекушкой». Если бы, надо же, такому быть, как на грех, у главы администрации, Насыр-Гималайского зазвонил карманный телефон. Это секретарь, спрашивала. Когда будет у себя, на рабочем месте, и, будет ли сегодня вообще. Что ни говори, четверг, базарный день. Со столицы звонили, продолжает нудеть секретарь. Спрашивали, относительно прогноза на озимую рожь. Сколько в этот раз можно взять на круг. А, жаль, думает Насыр-Гималайский, сколько бы можно еще было поговорить со своим замом «чекушкой», поднять ряд важных вопросов, когда еще, представится, такая возможность. Вспомнив, что предстоит держать речь, перед руководством республики. И, уж было, совсем собрался покинуть базарную площадь. Как тут, надо же такому быть, буквально ломится, продираясь, сквозь толпу, вытирая обильно катившийся со лба пот, платком месячной стирки, кто бы вы думали? Ну, конечно, да, иначе, и не могло быть. Собственной персоной, председатель местного районного суда, некто, Гарифуллин Петр Герасимович. Этот, то же, бросил все дела, отложил суд, вылез, подышать свежим воздухом, заодно послушать, что о нем говорит народ. А, народ говорит, на что, на какие средства, купил новую машину, и все такое. Ну и конечно, встретившись, с главой администрации, распластав руки, утонули в объятиях. Что ни говори, одно дело обрабатывают. Об этом, речь пойдет ниже. А речь пошла об одном «своем» «налогоплательщике», некоем содержателе «Меридиана», местном фотографе. Тот, не от большого ума, попал в немилость жителей района. И, не только за то, что, непомерно драл большие суммы с молодоженов за фотографии, со школьников на выпускных, с детсадов. И, естественно, люди этим возмущались, жаловались. На что он неизменно говорил: это, моя работа. Другое дело, куда ни шло, если бы так ответил вор. У того, в его случае, что он делает, действительно, его работа. Одним словом, у фотографа, содержателя «меридиана», не по времени, что-то заненастило, напахнуло севером. Выручать надо, как ни как денежный мешок. А, всего-то, как оказалось, если так разобраться, дело-то пустяшное. А, вот надо же, заненастило. Он, думал, что ему под такой «крышей» все сойдет. По запалке, с горяча, не согласовав с ними, опять же, не от большого ума, отключил воду у своих соседей. Тем бы радоваться надо, такому обороту дела, физически разовьются, таская воду ведрами из колонки. Так нет же, они, вместо того, что бы объявить ему благодарность, раздули такое, что до обоих Президентов дошло. Не говоря уже «Чайках», «Лебедях». А тут и вовсе, надо же, как на грех, теперь уже занепогодило у главы администрации, Насыр Гималайского, его на днях, «порешили», перевели и.о.. Да и у судьи, Гарифуллина Петра Герасимовича дела то же, пошли в гору. На днях забрали одного из «лучших», можно сказать, «ведущих», судей района. И, не куда ни будь, а, в Верховный суд республики. Вот только за что, за какие заслуги, удосужился такой чести, ни кто до сих пор не знает. Разные ходят слухи. Одни говорят, что бы уберечь его от позора, (очень часто его судебные дела, решения возвращаются на новое рассмотрение). Другие же наоборот, говорят, что бы после его очередного запоя, теперь уже в Верховном суде республики, (в пьянке, не был замечен, вот только по утрам, жадно пил холодную воду). С честью, вытолкнуть на задворки, нашей суетной жизни. Ну, да ладно, раз забрали, значит, как это говорится по «делу». Хоть и не всемирно известный, как юрист А.Ф.Кони, но, где-то все же преуспел, «соображает». О его переводе, если кто и пожалел, да, что там пожалел, некоторые, а это жители района, прослезились. Да, что там прослезились, отметили шумной попойкой, как на поминках. Да и как тут не пожалеешь, был в своей должности, «золотых» дел мастер. Не один человек пострадал от его, вынесенного приговора. Ну да ладно, оставим пока в покое судью, Гарифуллина Петра Герасимовича и иже с ним, при их-то занятости, а то навалились. Тем временем базар продолжался, набирал обороты. Невдалеке, на краю обочины, около бочки с пивом, выстроилась огромная очередь. Жара, у всех в горле пересохло, правда, не к месту сказано, стоять ни кому не охота, а надо, дисциплина, без очереди не полезешь. Да, к тому же, недалеко, как сноп, среди поля, стоит полицейский, ему бедняге, то же не вмоготу, размазывая рукавом густо катившийся пот по лицу. Он бы то же не прочь осушить кружку с пивом. Но, при службе, на посту, опять же дисциплина, нарушать которую, даже ему, но ни как не можно. Вот один из очередных, все же не выдержав, расталкивая локтями, тыча в бока очередных. Брызжа в лицо остатками слюны, после вчерашней попойки, полез без очереди. При этом крича, что он участник боевых действий, афганец. А, значит имеет право на льготы, взять без очереди. Тогда как те немногие очередные, кто его хорошо знает, сразу заголосили, какой он участник войны. Он от армии то закосил. Другие же, наоборот, с сочувствием интересуются, спрашивают где воевал? Есть ли ранения? Контузия там? И все такое. На что он, тут же отвечает, что пока нигде не воевал, не пришлось. Но разразись война, то будет проситься добровольцем. Почему добровольцем. Все дело в том, его могут не взять, по причине плоскостопия. О чем он страшно переживает. Тем временем продавщица, видя такое. Ей все равно, где, кто воевал. И, воевал ли вообще. Наливает «участнику» кружку пива, при этом думает, от греха подальше. С мыслью, если вдруг что, действительно могут разыграться боевые действия, среди очередных. Взяв кружку с пивом, сдувая с него пену. Участник отходит в тень, под раскидистую крону березы. Медленно, смакуя, пьет, под завистливые взгляды одних, и, под сочувствующие других. Хоть, как выяснилось. Пока ни где не воевал, зато, в случае чего, непременно пойдет. А, как известно, дурной пример заразителен. Подходят двое, эти, судя по их виду, ни где не воевали и не собираются воевать. Стоять в очереди, то же не собираются. Тем более, как они говорят, являются льготниками. Ну и конечно, им не верят, просят предъявить документ на льготы. А, какой может быть у этих двоих документ на льготы. Если, единственными удостоверениями личности, вместо паспортов, у них справки об освобождении. Да еще билеты с поезда, Колыма-Уфа. Поэтому, один из них, что бы, не в даваться в подробности, не мучить народ расспросами, как там им жилось. Надолго ли к ним. Один из них, подходит, к бочке, сует палец в кружку с пивом, было протянутую очередному, после чего вытаскивает, облизывает. При этом, возмущенно говорит: надо же, пиво то, жигулевское. А выдают за чешское, двенадцати градусное. Действительно, до некоторого времени, пиво было чешским, двенадцати градусным. Вот только, пока его везли до торговой точки, несколько раз разбавили, не спаивать же сельского труженика, хлебороба. Но, жаждущим очередникам, уже нет ни какого дела. Какое им пить пиво, жигулевское или двенадцати градусное чешское. И, вообще, если так пойдет дело, вряд ли они в этот раз, выпьют кружку пива. Сейчас, они, затаив дыхание, с интересом ждали, что будет дальше. Так как, тот, кому предназначалась кружка с пивом, после того, как в ней побывал палец, прибывшего сообщением Колымав-уфа. Категорически отказался ее брать. Хозяйка бочки с пивом, та вообще была в растерянности происшедшим. И то же говорит, что и она не возьмет обратно эту кружку. Но, как говорится, безвыходного положения не бывает. Тот, что сунул палец в кружку спасает положение, не пропадать же добру. Он говорит, хорошо, я беру, эту кружку, при этом ставит взаимовыгодное условие. В таком случае, наливайте и еще одну, моему другу. После чего, довольные, под участливые взгляды очередных, которых только что, так прекрасно развели, по местному, «обули». Уходят, в тень раскидистой кроны березы. Казалось бы, инцидент исчерпан. Но, на этом дело не кончилось. Не успел толком утихнуть скандал среди очередных, любителей пива. Как, вдруг, неожиданно, откуда-то из-за угла емкости с пивом, вываливается округлой внешности мужичок, на его голове не по погоде, красуется из чистой шерсти, огромных размеров, черная фуражка, в народе, ее еще называют аэродром. По которой можно сразу, безошибочно определить, лицо, кавказской национальности. И это лицо, не обращая внимания, на сгрудившихся, толпящихся, прямиком направляется к столбу, с наклеенными на нем объявлениями. В руках он держит литровую банку с клеем, из которой торчит кисть. Подойдя к столбу. Из-за пазухи, внутреннего кармана пиджака достает довольно внушительных размеров скомканный, помятый лист бумаги. На нем, крупными жирными буквами, что-то написано. И этот, так называемый «аэродром», покрутив головой по сторонам. Без лишних слов, без уведомления. Тут же начинает расправлять листок на спине, первого подвернувшегося, спешащего, по своим неотложным делам прохожего. На что тот, естественно начинает возмущаться, увертываться, кричать, что он будет жаловаться, что он спешит. Тогда, как грузин, а судя по всему это он. Не обращает ни какого внимания, на орущего. Расправив лист, на спине возмущавшегося, начинает размазывать кистью клей. По наклеянным объявлениям других, таких же страждующих, желающих избавиться, от своей рухляди. В это время, в ожидании, когда лицо кавказской национальности расклеит свое объявление, собралась огромная толпа любознательных. Да же очередь за пивом, изнывающих от жары граждан, поредела. Да что там очередь за пивом. Продавцы и те, побросав, оставив без догляда свой товар, столпились, в ожидании. Мало ли чего, а вдруг, этот зря не будет давать объявление. И, действительно, стоило удалиться лицу кавказской национальности. Как все, толкаясь, обливая ближнего словесной грязью, ринулись первыми узнать. Что там написано. А, написано там было: Куплю авто, после ДТП, в отличном состоянии. Прочитав, многие, огорченно,с разочарованием загрустили. Дело в том, что почти у всех, машины были новые, еще не успевшие побывать в ДТП, а то бы, пользуясь случаем, отдали их в ремонт, заплатив за него энную сумму денег, после чего «удачно» продали подвернувшемуся, и все же грузину. А, тем временем базар набирает обороты. Неожиданно погода стала меняться. Что-то заветрело, ни как перед дождем. Недалеко от прилавков, где торгуют тряпьем, Обособленно, обосновались трое вьетнамцев. Эти, пока ни чем не торгуют, присматриваются, стараются понять рынок. С тем, что бы в одночасье выбросить какой ни какой, свой залежалый дефицит. Разговор ведется на родном, вьетнамском, «лепят» скороговоркой, сыплют иероглифами. Видя, что к ним начинает прислушиваться, а это, люди из глубинки, доярки, пастухи там и, что бы их не поняли, не рассекретили. О чем идет речь, разом переходят на не доделанный ломанный узбекский, не дураки, соображают, как ввести в заблуждение местную элиту.
Казалось бы, а их то, этих инородцев, каким ветром занесло сюда в эту глушь. Какие с них инвестиции, вливания, в экономику района. Ан, нет, и тут без них не обходится. Мало ли, вдруг у них дело пойдет. Повезут свой товар, смотришь, дорогу протянут, заасфальтируют. А то, куда ни глянь вся дорога в колдобинах, в ямах. А, тут и вовсе, чуть в сторонке, приютившись, стоят двое. Судя по их говору, с ближнего зарубежья. Как потом оказалось, действительно, один из них киевский хохол, другой, закарпатский украинец. И поскольку, после некоторых событий у них в Украине, решили от греха подальше, обосноваться в дали от родины. И, что бы побыстрей интегрироваться, начали с изучения местного языка, татарского, мало ли чего. Киевский хохол, тот, что прибыл в эти места раньше, хвалится закарпатскому украинцу. У меня уже есть кое, какие сдвиги, в изучении местного языка. И стал рассказывать. Намедни, что бы узнать, где такая-то улица. Кричу через дорогу, мимо проходившей кызымке, подзываю, машу рукой. Кричу ей: в манду киляля. И, что ты думаешь, поняла, подходит. И так вежливо, на чисто русском, говорит мне: «сам иди туда». Вот стоят двое полицейских, О чем-то скромно, задушевно беседуют. По их заспанным лицам сразу видно, что оба только что со службы, ночного дежурства. А на базар зашли так, по пути, что бы домой не идти с пустыми руками. Не ровен час, может, придется, что ни будь конфисковать. А, пока в ожидании такого момента рассказывают у кого, какой случай произошел, за время работы в органах правопорядка. Первым начинает свой рассказ лейтенант. Идет он однажды ночью, ни чего не подозревает, перед этим только что прошел обильный дождь, на дворе грязь, огромные лужи воды. И, вдруг вижу, как со стороны местного лесхоза, показался человек. И, ничего бы просто человек, но, он что-то несет, как потом оказалось, он нес двухметровое бревно. Однако, несун, тут же решает блюститель порядка, ни как кража. Судя по тому, как тот сгибался, под тяжестью бревна, не иначе, как сырое, только что из леса, наметанным глазом определяет он. И долго не раздумывая, не разбирая дороги, по лужам, по грязи бросился догонять. Догнав, сразу хватаю его за плечо. От неожиданности, несун роняет бревно, которое падает, чуть ли не на ноги мне, в лужу, при этом забрызгивает и без того уже грязные форменные мои брюки. Очухавшись, от неожиданности, связанной с падением бревна. Всмотревшись, в несуна, ба, узнаю, да это ж ни кто иной, как сторож местного лесхоза. Ну и конечно разговорились, как тут не разговоришься, оба на службе и оба на охране, государственного имущества. Одним словом, что, да как, какими путями, откуда бревно. Сторож, глядя на вконец обрызганные брюки стража порядка. Тут же, сразу переводит разговор в нужное для него русло. Начинает, с того, что мне еще повезло, только штаны обрызгал. И, не поверишь, начинает угрожать мне, а, если бы говорит, не ровен час, бревно упало мне на ногу. Не иначе, как скандал, производственная травма. Связи с этим с вновь открывшимися обстоятельствами начинает вразумлять, в следующий раз, если опять же подвернется случай. Нужно мне заходить не со стороны, плеча, на котором покоится бревно, а другого, свободного. Правда, в этом случае, если несун, сразу не разберется, кто его остановил, со страха, опять же, полицейскому, может не повезти, получит удар в челюсть. Дескать, отвлекает сторожа от работы. А, что бы такого не произошло, да, если еще погода пасмурная, как вот сейчас. То и вообще отказаться от этой затеи, пусть тащит, ему же хуже, может вспотеть, ненароком простыть. И, если бы у нас с ним не рабочее время. То, он, как говорится, еще многое мог бы рассказать мне, как вести себя в том, или ином случае. Одним словом, сошлись на том, коль скоро, в том, что бревно упало с плеча сторожа. Да, к тому же, по моей вине. Действительно, на кой хрен я его останавливал. А, потому, как говорит он, мне срочно следует исправить свою ошибку. Одним словом, поскольку, до места, куда это бревно должно быть доставлено, оставалось еще метров двести. Мне, как виновнику случившегося, ни чего не оставалось, как, взявшись со сторожем каждый за конец бревна, доставить его по назначению, во двор сторожа. После чего, оба довольные благополучным исходом, каждый пошел к месту своей службы. Конечно, будь оба не на службе, сколько еще можно было бы рассказать каждому, интересного о своей опасной работе. Для этого, всего то и надо. Что бы, в следующее дежуртсво, сторож изловчившись, снова понес бревно. А, ведь понесет, язви его. И тут, что бы разговор не угас, не зашел в тупик. То же решил поделиться, своими дежурствами опытом. У тебя что, начал он, подумаешь бревно, чуть не упало на ногу. Вот у меня был случай, мог бы, закончится, смертельным исходом. И, если бы, опять же не сторож, ходить мне со свернутой шеей, а то и вовсе лишиться позвоночника. И стал рассказывать. Зима, ночь, мороз за сорок. Иду я так, сейчас уж не помню, толи дома хватил лишнего толи на дежурстве, сейчас уж не важно, где и сколько. Слышу вдалеке скрип, да не просто скрип, а скрип саней. Опять же думаю, ни как кража, да не просто кража, а с применением технических средств. Приглядываюсь, сквозь туман в глазах, оно и верно. Вижу, согнувшийся силуэт, за ним что-то движется. Ну, я как водится в погоню. Бегу по центру дороги падаю, дорога накатанная, скользкая. Видать этот, не иначе, как вор, не первый рейс выполняет, вот и накатал дорогу. Смотрю, тот остановился, хоть и ворует, а тоже, с перекурами, голова, грамотный, бережет здоровье. Этого, сразу думаю я, голыми руками не возьмешь. Но, опять же, и я не лыком шит. Только поравнялся с ним как тут надо же, на радостях, повезло, что догнал, поскользнулся. Ладно, он поддержал, а то бы не ровен час, прямо на ворованное добро и упал. Тут такое бы началось. А , всего то и делов, как потом оказалось, этим ворованным добром, были сани груженые в два этажа огромными, березовыми чурками. И кто бы этим вором, думаешь, ты был? Да тот же, сторож с местного лесхоза, который тащился с ворованным бревном на плече, которого ты выручил, помог ему, донести бревно до его дома. Ну и конечно как тому и быть мы с ним разговорились. Первым делом я спросил у него, что и куда везет. Как оказалось, как я уже говорил, это были всего лишь четыре огромных березовых чурки. И вез он их, как сам же признался, (а, куда денешься, схвачен на месте преступления), что бы рубить на них мясо, по воскресеньям. Вот только не могу взять в толк, что бы рубить мясо, хватило бы одной чурки, а тут целых четыре. Ладно бы еще, скажем, была у него летняя кухня, три бы пошли печь топить. А то ведь всего одна баня. Так я уже третий год ломаю голову, не сплю ночами. Зачем ему остальные? Ну да ладно, бог с ними с чурками, зря не повезет. Мало того, что он меня спас при падении, даже не это главное. Главное, наставил меня, как нужно вести себя в том или ином случае. Вот хотя бы этот случай. Оказывается, зимой, при погоне, за таким, как он, (да вор, кто же еще) человеком, да еще, если в ночное время. Что бы его догнать с последующим задержанием. Для этого, нужно соблюдать правила погони, стараться бежать не по центру дороги, где скользко, а по ее обочине, в этом случае, даже, если будешь утопать по колено в снегу, пусть, не догонишь, того, за кем учинил погоню. Зато, не подвергнешь себя риску не поскользнешся, не упадешь. Избежишь не заслуженного травматизма. Одним словом неоценимый человек этот сторож. В трудную для него минуту, найдет что сказать, посоветовать, как быть. Сейчас таких людей, редкость. Так я, опять же за его такую содержательную, безупречную консультацию, предостережение, что бы ему сэкономить время, и силы. Не иначе, как еще будет выполнять рейс, так я помог ему довести эти чурки, до его дома. (Не знаем, насколько неоценимый этот сторож. Только, доподлинно известно, побольше бы таких стражей порядка. Народ бы, поистине зажил. Тогда, как, государство, в конец обнищало). Но это так, к слову. А, пока, суть да дело, дальше больше. Вот, словно выскочившая собака из-под воротни, пыхтя и отдуваясь, показался небольшого росточка человек, при форме. В нем не трудно было узнать, свежего, только что вновь испеченного районного прокурора. Бывший до него прокурор, был не лыком шит. Приватизировав данную ему квартиру, (которую приватизировать по закону было нельзя), муниципальная и приватизации не подлежит. И, знай наших, после, удачно перевелся в соседний район. Где, на деньги, вырученные от продажи приватизированной квартиры, по своей бывшей службе, построил себе особняк. Тогда как его сменьщик. Этот, не успев еще толком усидеться на новом месте, как сразу прокололся, на первом же приеме граждан. «Разволновавшись», первому же посетителю, пришедшему к нему на прием. В место того, что бы сказать пройдите, сказал, выйдите из кабинета. После этого, этих сказанных им слов, есть над, чем задуматься, поволноваться. Как там, наверху воспримут, по «ошибке» им сказанное. Но, оставим пока бедолагу в покое, с кем не бывает. Один такой, не к месту будь сказано, и вовсе, ума рехнулся. В место того, что бы крикнуть караул, так он, крикнул ура. И, ничего, продолжает работать. Вот в углу базара, под козырьком общественного туалета приютились, стоят двое. И это при их то, должностях нашли место, где устроить «совещание». Один, из них, тот, что стриженый под бобрик, с беспокойными на выкате коричневыми глазами, есть ни кто иной, судья районного масштаба. Это тот, про кого упомянули в начале рассказа. Этот что-то не по погоде загрустил. Да и как тут не взгрустнешь. Если им ни с того, ни с чего заинтересовалось следственное управление и квалификационная комиссия. А тут еще сын, мало того, что чудом не остался на второй год в третьем классе. Так еще, когда его в школе классный руководитель, некая Брусова, дай бог ей не простыть спросила, кем будешь, если, вдруг вырастешь? На что он бойко ответил, (обычно дети его возраста говорят, что буду космонавтом, на худой конец, дворником, дворникам квартиры дают), так нет же, вместо того, что бы сказать пойду по стопам отца, стану судьей, или адвокатом. Болван, сказал, пойду по следам отца. А, то бы подумал, что если у отца так пойдет дело и дальше, не иначе, эти следы приведут его в «Кресты», или, на худой конец, в челябинскую колонию общего режима. Что одно, другого не лучше. Правда, как говорят бывалые, лучше в кресты, там отбывают отпетые уголовники. И они, вновь прибывших, сервируют дольше и лучше. Вот уж действительно правду говорят в народе, «яблоко от яблони не далеко падает». Нет, ну болван, да и только, и, в кого он такой «смышленый» уродился? Мог бы сказать по грамотней, так нет же, весь в отца. Да и учительница, не лучше, нашла что сказать, если, вдруг вырастет. Еще как вырастет, долгожителем будет. Вон его дядя, в девяносто лет освободился. А его крестный, в свои семьдесят только сел. Эти долгожители. А то, вдруг доживешь. Куда только мать, ее за ногу, смотрит. А тут еще адвокат китаец, (будь он не ладен, не к месту сказано), ему что. И ведь, фамилию ему подобрали, Быть Сухим. Одно слово, китайцы. Может у них, в Китае еще можно быть сухим. А у нас, да еще в Башкирии, без дождя вымокнешь. Правда, надо отдать ему должное. Даром что китаец, а башковитый, куда до него нашим. Окончил у нас в союзе юридический университет, и не какой ни будь, а московский. Нет, что бы податься к себе, на родину, в Китай. Или, еще, куда, да, в туже Африку, или Никарагуа, в тот же Гондурас. Так нет же, у нас остался. И, ведь, женился «сволочь» на нашей, хохлушке, пристроившись адвокатом. А то бы подумал, по-русски толком говорить не умеет, по-татарски плакать, так нет же, туда же, в адвокаты. Тут таких своих, защитников, пруд пруди, не куда девать. Одно слово, конкурент нашим адвокатам, да и только. Опять же, как тут не скажешь, в другом преуспел. Однако, шустрый, опять же, куда до него нашим, своего не упустит. Вот и сейчас, нет, что бы как-то утешить, успокоить судью, снять с него стрессовое напряжение, как ни как, судья, только что от врача, с больницы, на приеме был. С давлением ходил. Врач, то же, не лучше, только посмотрел на судью, даже не стал слушать. Как будь то на лице, у судьи что-то написано. После чего, почему-то хитро так подмигнул, при этом, авторитетно заявил. По себе знаю. Вашу болезнь, не иначе, как нужно лечить на дому, в домашних условиях, огуречным рассолом. И тут же, без лишних слов, показал судье на дверь. Выкрикнув, следующий. Для оного, такое обращение с ним, разве что, когда было. Все таки, как ни как судья, сам выгонял из зала суда, не понравившегося ему свидетеля, истца. А тут, надо же, самого поперли из кабинета. И, кто? Какой-то не доделанный районный хирург. А тут еще, этот адвокат, чертов китаец, Быть Сухим, одно свое заладил. Вот, если решим дело в пользу местного фотографа, тот, что «МЕРИДИАН» открыл, (этот не утерпел, ради рекламы, все же свою фамилию озвучил, дескать, Брусов я). Хоть он и жалкий трус, крахобор, (так его в народе зовут, когда он фотографирует школьников на выпускных, обдирая их родителей, не померными ценами) редких кровей и по уши в грязи, но марку держит. Как ни как родители были тоже, не лыком шиты, учителя, местной школы. Отец, даже, одно время был директором школы. Правда, после некоторых обстоятельств, событий, когда напахнуло севером по «неизвестным» причинам, ретировался, они «ушли». «Перешел» в рядовые учителя. Этот, что бы замять дело денег не пожалеет. Продолжает гнуть, нажимая на финансовую сторону, зная слабость судьи к левым деньгам адвокат, Быть Сухим. Говорит, что если дело выгорит. То их фотографии поместят на видных местах, чего доброго, в местной газете опубликуют. Да что там, в газете, на доске объявлений, на той, где разыскивают особо опасных преступников. И, потом, что плохого в том, что этот фотограф Юкагир Брусов берет в три дорога, обдирает молодоженов на свадьбах и школьников, на выпускных. А, чем мы хуже его, гнет свою линию адвокат, он наваривает на учениках, мы на нем. Осел же этот китаец, Быть Сухим про себя думает судья. Не уж то, он газеты не читает. Правда, своя районная пока молчит, и будет молчать, хотя могла бы пару слов сказать в нашу защиту, так нет же, что-то выжидает. Опять же, от «НЕДЕЛИ», не знаешь, что ждать, куда деться. Казалось бы, уж глушь, глушью, ан, нет, и здесь достала. И ведь название то «НЕДЕЛЯ». А, как что ни будь, напечатает, после ее статьи, хоть целый год, не показывайся, хоть на работу не ходи, не отмоешься. А, этот, Быть Сухим, чертов, адвокат китаец, одно слово заладил, денег не пожалеет, (вот сукин сын, опять же, при дележе, нет что бы судье отвалить семьдесят процентов. А себе тридцать) так нет же, выручку пополам. А, после, как обстряпаем, это дело, продолжает увещевать, Быть Сухим, махнем, куда ни будь отдыхать, в арабские эмираты, а то, и того дальше, на каНАРЫ. Ты то, может и махнешь, с грустью думает судья. А, вот мне, если раскрутят, если куда и придется махнуть, не иначе, как на Колыму. Ладно, пока спасает не прикосновенность, ни кто не может вмешиваться в работу судей. А то бы, не ровен час давно бы «озолотел», где ни будь, на одном из магаданских рудников. Это у Вас, в Китайской народно демократической республике, все сойдет. Здесь Башкирия, здесь быстро возьмут за «жабры». (Хорошо бы, если бы было действительно, все так, брали за жабры. Давно бы был порядок был. Автор этих строк сейчас бы писал о природе, что ему гораздо ближе. А, так…). Здесь, не посмотрят, что у тебя родня по седьмому колену, работает в Курултае, здесь на сухом месте вымокнешь. Думает судья, вытирая, размазывая, как-то сразу осунувшемуся, похудевшему лицу, обильно катившийся пот, рукавом форменного бушлата. Но оставим в покое судью. Ему и так горемычному досталось, пока еще только в рассказе. Вот и пришло время, закончить весь этот «базар». Если бы, не одно но. Как, неожиданно, с большим опозданием, чего раньше за ними не наблюдалось. На почти опустевшую базарную площадь, вываливаются две человеческие фигуры. Один из них не высокого роста, коренастый, про таких в народе говорят: широкоплечий в животе, а уж здоров-то, здоров, пожрать. Это сотрудник местной газеты. Другой, так себе, тонкий, но, опять же, не в меру длинный. Это, местный адвокат, так сказать защитник трудового народа. Но, ни о нем речь, где и кого он защищает. И, защищает ли вообще. Одним словом, как тот, так и другой. Не пропускают ни одного четверга, этого базарного дня. Что бы не поспорить, не доказывать друг другу. У них одна, извечная тема. Кто, и когда впервые завез картошку, в Россию. Сотрудник газеты говорит, что картошку из Америки первым завез Петр Первый. Тогда как, адвокат, этот защитник трудового народа, ни в какую не соглашается, говорит, что нет. Первым картошку в Россию завез Мамай, предводитель «золотой орды». И, ведь, доказательную базу приводит, обращается к истории. Так, в 1380 году, Дима Донской, собрал свою немногочисленную дружину. Привел ее на поляну, что расположена на Куликовом поле. Пригласил туда на собеседование, хана Мамая предводителя «золотой орды». Объснить ему, как жить дальше, чем заниматься. Ну и конечно, как в таком случае и полагается, пригласил к себе в шатер. Трудно сказать, сколько длилось это собеседование Мамая, с Димой. История об этом умалчивает. Разве что, доподлинно известно одно. После этого собеседования, с глазу на глаз, с Димой Донским. Где Дима популярно объяснил Мамаю, что не хорошо лазить по чужим огородам, топтать посевы. Что надо, дабы не быть рюкзаком на спине у Димы и его народа, самому приобщаться к земледелию, к праведному труду. И, что писять нужно не на коленках, а стоя, во весь рост, на вытянутых ногах, так удобней. Да, к тому же, на коленках, можно застудить ноги, приобрести ревматизм ног. И, неизвестно, сколько длилась лекция, между Димой Донским и ханом Мамаем. Доподлинно известно одно. После этого собеседования, Мамай, пулей вылетел из шатра, Димы Донского. При этом, видуха у него была такая. Глядя на его опухшее лицо, трудно было поверить, каким чаем угощал его, Дима Донской, не индийским, уж точно. Так как оно, в данный момент больше походило, как будь то, Мамай, только что, вернулся не собеседования с Димой, а, с пчелиной пасеки, где пробовал мед, без защитной сетки. После этого собеседования, Мамай, в срочном порядке, собрал остатки своей дружины, на совещание. Кстати, которая то же, зря время не теряла, пока Мамай получал наставления от Димы в шатре. Его дружина, на поляне Куликова поля «выслушивала» наставления, своих старших «братьев», как жить дальше. После этого собеседования, появился да же анекдот, дошедший до наших дней. Золото ордынец рассказывает: я говорит его кнутом хлесть, да хлесть, хлесть да хлесть. А он меня оглоблей коды, ни коды. Вот, только, после моего кнута, надо же, он домой сам побежал. А меня после его окучивания оглоблей, на лошадях, в реанимацию повезли. После этих событий, разъяснений, Мамай снарядил обоз, и вперед, в америку, за картошкой, на рассаду. Вот так, благодаря Мамаю, с «легкой» руки Дмитрия Донского и появилась у нас в России картошка. А мы, Петр Первый, когда Мамай. Вот и закончился четверг, миновал еще один базарный день. Пршло время расставания, и даже, как-то, грустно становится. Извиниться, перед теми, если кому-то, не досталось, не нашлось места в рассказе. Но, ведь год только, только, еще начинается. И сколько еще будет впереди четвергов и базарных дней. А, ведь, если так разобраться, все здесь описанное, присутствует, в сегодняшней нашей повседневной жизни. И, когда осознаешь это, становится грустно.
Б.Бабкин.