Каждый продукт несёт свою энергетику. Красный острый перец преподносит нам ощущения страсти, горячности, огня бегущего по венам, дарящего пульсацию в самых нежных и возбудимых частях. Сложно справиться с постоянным возбуждением чресел тела и не броситься в пучину страстей. Любители острых ощущений гарантированно обожают острую пищу. Есть целые народы употребляющие красный острый перец в необъятных количествах на ежедневной основе.
Видимо в сочетании с некоторыми генетическими кодами красный перец даёт всполох, выброс неудержимых гормонов полового чувства. Подростки данной этнической группы неудержимы в своём влечении. Их не в силах остановить мораль, запреты, наказания. Попытайся остановить их в этом влечении и ты в опасности. Их псы ярости и безудержного гнева сожрут тебя. Они будут делать это везде: под лестницами в школах, на грязных песках заброшенных пляжей, под деревом на соседнем стадионе, в угнанной машине на заднем дворе. На чердаках и в подвалах…
Я смотрю на Леру. Очень симпатичное забавное личико. Миниатюрная девочка- подросток, напоминающая в своих кудряшках Майкла Джексона. Она так мила и так обманчиво невинна. Мы моем парты после уроков, полкласса сбежало. Я подхожу с губкой и порошком к её парте и оттуда на меня взирает женщина с раздвинутыми ногами. В совершенно, абсолютно раскрытой и приглашающей позе. Волны возбуждения сорвались с рисунка и пронеслись электрической волной по моему телу. Я с этим разберусь. Я знаю, как усмирить эти энергии. Но о чём думала Валерия оставив такое послание на парте? Что она хотела сказать?
Покраснев, от оглушающего стыда за её рисунок я стираю его с парты, никому ничего не сказав. Как можно так опускать свою женскую сущность, растоптать энергетику тайны. Я не хочу осуждать её, но плохо с собой справляюсь. Она уязвила меня.
Годом позже.
Я сижу и плачу. Слёзы душными струями стремятся из моих глаз и очищают душу. Но сколько же боли и стыда. Сколько ещё слёз нужно, чтобы смыть то унижение цинизмом.
Был обычный урок иностранного языка. Учитель ушла пить чай в подсобку к другим учителям, чтобы обсудить все тяготы школьной жизни, и не желая тратить своё драгоценное время на таких бездарей как мы. Я перевожу текст. Основная часть класса тоже погрузилась в обсуждения событий своих жизней. Ровный равномерный гул-жужжание никак не отвлекает меня. Неожиданно один голос становится громче других. Он доносится с мальчиковой торкалки, с задних парт, где гордо восседали представители сильного пола и вели уже отнюдь не степенную беседу.
- Да женюсь я на какой-нибудь чистенькой женщине! Все они одинаковые. Чего я ещё не видел. Главное, чтобы слушалась меня и не гуляла! – убеждённо говорил Вадик, добавив несколько крепких матерных выражений, доказывающих сходство гениталий всего женского рода.
Все мысли смешались, я моментально вспыхнула и забыла о переводе. Услышать подобное от пьяного мужика в подворотне, это одно, но от одноклассника. Румяного, рослого и плечистого Вадика. Я не перенесла удара по своей нежной психике, по своим розовым и романтичным представлениям о взаимоотношениях полов. Я всей душой возненавидела Вадика всеми фибрами души и стала испытывать дикую неприязнь.
На моё счастье парнишки зацыкали на Вадика и он замолчал. Я так и не могла ничего сказать. Было слишком отвратительно. Этот случай и вызвал те слёзы, когда наконец я осталась одна, и без свидетелей, без лишних объяснений предалась рыданиям.
Неужели все они так думают, - сокрушалась я в своём наивном подростковом максимализме. Я бросила лёгкую атлетику и занялась восточными единоборствами. Я перестала быть принцессой в мечтах. Я захотела стать Джеймсом Бондом. Тогда я ещё не понимала, что это Мата Хари получится. А когда поняла отказалась и от этой идеи.
С того дня я разрешала списывать решённые задания всем, кроме Вадика. Я ставила условия и добивалась своего. Его успеваемость совсем скатилась вниз. Он не прикоснётся к моим тетрадям. Не испачкает меня грязью своих мыслей. Была важная контрольная работа. Моя подруга и соседка по парте заболела. Вадик с перепугу перед контрольной совсем потерялся и решил сесть со мной, чтобы «выплыть».
- Ты не сядешь со мной, - процедила я сквозь зубы, еле сдерживая бешенство.
- Почему? Что тебе жалко что-ли? – решил понастаивать Вадик, водрузив свой рюкзак на стул рядом со мной.
От бушующей агрессии у меня потемнело в глазах, я снова почувствовала пульсацию гнева в ушах и с силой выпнула стул. Рюкзак упал на пол, а удар стулом пришёлся Вадику по ноге.
- Ты чего творишь, ненормальная что-ли, - закричал Вадик, пытаясь уже изобразить жертву.
Я вскочила, перевернула парту и закричала: - Ты никогда не сядешь рядом со мной, ты понял!? Никогда!
Руслан , Сашка и Славик подбежали, стали уводить Вадика от меня, поставили на место парту.
- Успокойся, - как- то тепло сказал Руслан. – У нас контрольная, соберись. Мы все от тебя зависим – и улыбнулся. Спустя годы он мне как-то рассказал, что умеет читать книгу вверх ногами, натренировался за столько лет, пока списывал. Ещё несколько минут меня била дрожь, но затем я погрузилась в задания и обо всём забыла.
После урока я помню, как слышала голос Руслана, где-то сзади.
- Вадик, что ты ей сделал? Извинись уже.
- Да ничего я ей не делал, сам ничего не понимаю, - сокрушённо проговорил Вадик.
Елена Николаевна, классный руководитель, завела со мной разговор несколько дней спустя об Вадике. Пожалей его, у него мать – алкоголичка. Постоянно водит всякую пьянь домой. Чего он только не насмотрелся за эти годы. Они ж там и голые у всякие, и всё у него на глазах. Он же неплохой парень, добрый. Пытается, что-то делать, выбраться из этой грязи. Ему нужно помочь.
Я до сих пор удивляюсь, как она поняла, что мне нужно было услышать именно это? Что нужна моя помощь? Мне стало неловко. Я знаю, что такое пьянство. Отец только недавно с трудом завязал. А что, если бы это была мама? Меня снова начали душить слёзы, но уже от жалости к Вадику. Я прекратила свои военные действия. Наблюдая, как Вадик страдал от неразделённой любви к однокласснице, даже сочувствовала ему. И его настигло понимание, что не все одинаковые.
Развязка наступила в старших классах. На центральном стадионе проходили состязания по каратэ-до. Вадик тоже оказался там. Он представлял стиль – кикбоксинг. После боёв с горящими глазами, разгорячённые битвами, мы делились впечатлениями.
Вадик рассказывал, - представляешь, противник уже еле на ногах стоит от моих ударов, а судья и говорит, что не засчитывает победу по баллам, если не кричишь кицэй (боевой клич) вместе с ударом. Ну я его очередной раз достал, и красочно продемонстрировал прямой удар вытянутой рукой, ударил, а потом вспомнил, что кицэй кричать надо и вдогонку такой –аааааааааааа – смешно изобразил Вадик. Я так давно не смеялась. От слёз, вызванных смехом перед
глазами стали сливаться люди в белых кимоно в сплошную белую массу света. Того света, что выгнал из души последние остатки обиды. Мы даже подружились как-то.
Я тоже не любила кицэй. Чего кричать почём зря? Я била молча, целенаправленно, в плену необъяснимой ярости. Бледная, с горящими глазами, я скользила по полу, босоногая, подражая древним морякам востока, изобретшим этот стиль битвы. Только на улице дикая боль отозвалась в ступнях, я снесла кожу быстрыми перемещениями по крашеному полу и даже не заметила этого.
Всего четыре боя.
Третья противница боится выходить на спарринг. Она в ужасе смотрит на меня и плачет. Нина, позже говорила мне, что, то дикое выражение решимости и неукротимые атаки действовали пугающе.
Последний бой с подругой. Какого чёрта? Мы же друзья. Мы кружимся по татами, но только отражаем лёгкие удары друг друга. Судья грозит дисквалификацией. Мы не реагируем. Нина не выдерживает давления и нападает всерьёз. Удар по лицу и снова проснулся бесконтрольный холодный гнев. В следующую секунду подруга на полу. Нина повержена. Её лицо скривилось от боли и я помогаю ей подняться. Моей душе неуютно.
Мы идём домой притихшие, не щебечем весело и беззаботно. И я принимаю решение больше никогда не выступать на соревнованиях. Только лёгкие тренировочные бои. Слишком много непонятной необузданной ярости и необъяснимой силы, которая просыпается всякий раз в момент вызова или опасности.
Для нас с Вадиком это был выход, та агрессия, что росла от несогласия с теми обстоятельствами, что предлагала нам жизнь, выплёскивалась на грушу или противника. Но у Нины не было тех ужасающих обстоятельств, что заставили бы её так яростно взбунтоваться. В этом и есть смысл наших испытаний. Сделать нас сильнее и закалить наш дух. Но это также наша ответственность. Не обрушить свою силу на друзей и близких.
Много лет спустя, я преподаю иностранный язык в колледже. Я не ухожу в подсобку. Никогда. Среди них нет недостойных. Есть ленивые, есть со слепой душой. Но я верю, что из тех слов, что я щедро расточаю на них, хотя бы некоторые проникнут к ним в душу, разбудят их для света. Я верю, что смогу найти те слова, как когда-то нашла Елена Николаевна и разрушу стену непонимания или взаимной неприязни между людьми.
Идёт контрольная. Я слышу шёпот. В группе только парни. Будущие повара-бармены.
- Как тебе Назерке? Она же нормальная?
- Да сладкая, очень даже , слышу почмокивающие звуки.
С другого конца.
- А как твоя Гузеля, берёт?
-Нет.
- А чего так?
- Ну брезгует, что-ли…
Я отворачиваюсь к доске, вывожу мелом какие-то буквы. Делаю вид, что не слышу их шёпот. В исламе запрещено обсуждать с кем бы то ни было интимные подробности отношений происходящих между мужчиной и женщиной. Кто-то должен был объяснить это парням.
Парни пылко обсуждающие девушек не желают учиться. Им ничего более неинтересно. Их мир замкнулся на нескольких страстях и они не могут более с ними совладать. Я говорю с Наилем, но он не слышит меня. Его мысли далеко. Возможно он снова душит в объятиях Назерке.. А тут я со своим английским. Возможно правы были строгие учреждения, обучающие парней и девушек в разных классах. Учить парней нужно строже. И учить их должны мужчины.
А Вадик так никогда и не узнал о причинах моего по всем признакам жанра неадекватного поведения.