Глава 1.
Вовка проснулся ровно в шесть и долго наслаждался сиянием утра. Это было фантастическое зрелище! Золотые лучи раннего солнышка подсвечивали молодые веточки и листочки юной берёзки, растущей у окна…
— Третий этаж, а уже доросла — подумалось Вовке. Будто мы её только вчера посадили на школьном субботнике. Вон, какая уже вымахала красавица!
Вырос с тех времён и сам Вовка. Но всё равно с детства любил он поваляться поутру на своём диванчике, любуясь и радуясь наступающему дню. Какое же это блаженство! И пофантазировать и помечтать можно. И всё ещё впереди: окончание школы, последний звонок и гулянье до утра…. Потом — армия, дембель и… свадьба!
Сейчас, конечно же, он об этом не думал. Просто предчувствие всех радостных событий будущего сидело в нём как неотъемлемая часть души и тела. А думал он ( ну о чём же можно так долго и с наслаждением думать в 16-ть лет?), конечно же, о вчерашнем вечере. Каждую детальку вспоминал, взвешивал и наслаждался…
С Верочкой он познакомился почти год назад, но только вчера попробовал её поцеловать. И… ничего не получилось. Нет, Верочка была не против и похоже, что даже хотела этого. Но, как назло им мешали собственные носы,— влюблённые ведь, ни разу ещё ни с кем не целовались по настоящему.
— Ну, всё ещё впереди — весело подумал Вовка,— научимся! В кино-то вон как здорово целуются и прямо даже взасос. Главное, что Верочка не сопротивляется…. А так, как в кино с ней целоваться, Вовка даже и подумать не мог — стыдно. Такое он и в мыслях не допускал — так зверски целоваться и тискаться — ужас! Этого он со своей нежной и любимой не позволит себе делать никогда! Да! Никогда-никогда!
С этими жаркими, но строгими мыслями Вовка спрыгнул с дивана — уже тошно становилось от бездействия, и побежал умываться.
В совмещённой ванной комнате уже, вся раскорячившись, чистила зубы младшая сестрёнка Зинка.
— Эй ты, сопля зелёная (сестра была ровно на два года младше), долго будешь ещё возиться тут?
Зинка повернулась с зубной щёткой в зубах и попыталась чего-то сказать, но вместо этого из её губёнок выдулся огромный синий пузырь и тут же лопнул, обрызгав брата. Вовка разозлился, а Зинка засмеялась, уже всю себя заляпав пастой…
— Вот, как начнёшь свой день, так его и проведёшь — бурчал наш герой, заправляя и складывая диван. Зинка всё ещё плескалась в ванной, а Вовка вдруг запел: — Ой, рано встаёт охрана! И откуда она взялась — эта песня?
Наконец они приготовили яичницу на двоих, заварили кофе и уселись завтракать.
— Не слышал, как родители на работу ушли? — промямлила сестра, запивая свои слова кофеем.
— Да нет. Мне тогда ещё утренние сны снились.
— Это про Верку, что ли? — ехидно прищурилась Зинка.
— Тебе какое дело? Любопытная ты Варвара!
— Почему это я Варвара — выпучила свои огромные глазищи Зинка и тут же попалась…
— А потому что, любопытной той Варваре на базаре оторвали! Оторвали — не пришили, потому что все спешили! Вот тебе!
— Ну и дурак! Влюбился, как дурак, вот!
— Кто это? Это я влюбился?!! — разыграл своё удивление Вовка, да так натурально, что подавился яичницей и закашлялся. Зинка тут же бросилась брату на помощь и начала изо всей силы колотить его по спине.
— Хватит, хватит! Разошлась дурище! Так и убить можно.
— Пора тебя уже убивать за такие проделки, шатун полуночный! Хорошо ещё лето, каникулы, а то бы уроки прогуливать начал.
— Это с Верочкой-то? Она же отличница — не то что некоторые. С ней напрогуливаешься… .Как начнёшь, так и кончишь. Кстати,— брат сделал многозначительное лицо — а как твой Васенька-кот поживает? Не кашляет?
— В отличие от тебя, не кашляет. Он спортом занимается, между прочим.
— Вот именно, что «между прочим» — в очередной раз «приколол» сестру Вовка — и как это он всё совмещает, уму непостижно!
— Твоему уму многое ещё непостижно! Недоросль не целованный — уже куда-то в сторону пробурчала Зинка…
Но Вовка услышал. И он прекрасно знал кто такой недоросль,— не зря же с отличницей дружил!
— Так! Это кто недоросль?! — медленно поднялся из-за стола грозный Владимир. — Ну-ка отвечай! Зинаида Павловна не сочла нужным отвечать, а бросилась со всех ног, крикнув по пути — Ой, чайник забыла!..
— Я вот тебе сейчас дам по чайнику! — бегал за ней разозлившийся Вовка.
Зазвонил телефон, и сестрёнка на лету схватилась за трубку, тут же выставив в направлении брата оттопыренный указательный палец. Вовка сразу остыл. Звонила мама с работы, спрашивала как у них дела и почему Зинка такая запыхавшаяся, на что и получила достойный ответ, что «её дети уборкой занимаются». Сестра никогда не выдавала брата, за что брат очень уважал сестру. А Зинка просто по-братски очень любила Вовку и, несмотря на то, что была младше его, покровительствовала брату и даже защищала от нападок родителей.
Глава 2.
— Значит, носы мешают — задумчиво произнесла сестрица,— внимательно выслушав Вовкину проблему. Здесь стоит заметить, что брат с сестрой довольно редко откровенничали на подобные темы. Но если уж такое случалось, разговор шёл начистоту и, младшая почти всегда выдавала правильный совет старшему «не целованному» братишке.
— Ты вот что сделай — после солидной паузы заговорщицки молвила Зинаида,— купи бутылку хорошего марочного вина. Только запомни: х-о-р-о-ш-е-г-о, а не того, что вы с пацанами перед танцами пьёте. Не вздумай эту гадскую бормотуху даже показывать ей (и откуда это она всё про нас знает, не без восхищения смотрел на сестру Вовка), понял?
— Чего ты? А-а-а… понял, понял,— опомнился Вовка.
— Закуски купи, шоколадку, стаканчики не забудь. Только всё чтоб на уровне. Чтоб с плавлеными сырками не позорился, запомнил, мужик? Вовка только кивал и не думал обижаться. Выпьете, закусите, полюбезничаете, а там дальше дело само пойдёт. Не заметишь даже, что у неё и у тебя «мешающие» носы есть. Так-то братишка! — закончила свой краткий «развратный» курс Зинка. Вовка искренне поблагодарил сестрицу, не забыв шуткой восстановить «статус-кво»:— Что бы я без тебя делал, а? Премудрая!
— Да «сопли зелёные» до старости жевал бы,— не забыла припомнить утреннюю обиду премудрая Зинка.
— Ну, ладно-ладно, забыто — промурлыкал очень довольный сестрой и собой Вовка. Он уже был в предчувствии…
Глава 3.
«О, времена, о нравы!» — сказал бы писатель. И ошибся бы, если б подумал, что первым это заметил и сказал. Ещё Гесиод так говорил и вряд ли тоже был первым…
А времена стояли за окном тихие и солнечные. Потом какой-то невежа назовёт эти времена «застойными» — народ их сразу же перекрестит в «застольные» и будет прав. А жизнь тогда (по действительным ощущениям трудящихся), становилась всё лучше и веселее…. Примерно так же думал о жизни Вовка, носясь по магазинам за выпивкой и закуской. Бумажка с Зинкиной инструкцией была крепко зажата в его руке. Всё шло как по маслу. Единственная запинка получилась с бутылкой марочного. Её без паспорта Вовке продавщица никак не хотела продавать. Но нашему герою и тут повезло: мимо проходил сосед, который уже отслужил в армии и был известен по этому поводу всем продавщицам. Его-то Вовка и зацепил со словами: — Да вот Евгений может подтвердить, что мне уже восемнадцать и скоро в армию… Сосед машинально кивнул головой, тем самым подтверждая мужскую солидарность и Вовке, не без скрипа выдали вино.
— Вот наглая какая! — возмущался в душе юный покупатель — я, можно сказать все свои сбережения выложил, а эта коза топырится ещё. Да потом, мне же шестнадцать-то есть уже! При этом Вовка, конечно же, забывал, что паспорт его хранится в запертом родительском комоде, что ключ от детей прятали, и что просить у родителей паспорт на такое дело было бесполезно. Да и с необычной этой просьбой можно было всё мероприятие провалить.
… Но мероприятие, похоже, удавалось — с восхищением(!) думалось Вовке, когда он увидел вечером в назначенный час приближающуюся свою возлюбленную. Верочка, как на крылышках летела к нему. Это было нечто сказочное! У Вовки тут же зашлось дыхание, а сердце в пятки упало, не от страха конечно. А было от чего. Верочка умела, что называется, «составить прикид» да так, что каждый раз выглядела по-новому. Каждый раз в ней высвечивалась неведомая Вовке ослепительная грань и душа его просто кричала от счастья. Сейчас Верочка была в коротенькой юбочке, ярко-красной кофте и с распущенными волосами. Улётные туфельки на шпильках делали её стройные ножки ещё длинней…. На неё оглядывались взрослые мужчины,— единственно, что не нравилось Вовке. Но ведь и прохожих можно было понять, когда мимо них пролетает благоухающая свежесть четырнадцатилетней девчонки. Верочка была ровесница Вовкиной Зинки. Но это «суть двух разных галактик»,— сказал бы философ. Однако нашему герою сейчас некогда было философствовать.
Глава 4.
— Привет!
— Привет!
После взаимного приветствия сделалась глубокая и продолжительная пауза…
— Что, так и будем молчать? И чего это ты так вытаращился на меня, первый раз видишь? — пошла в наступление Верочка. Хотя, было видно, что Вовкино обалдение ей даже приятно.
— Вер, и правда, как будто первый раз вижу…
— Ну, ты и подхалим — засмеялась Верочка — и чего это ты свой школьный портфель притащил?
— В нём лежит большой секрет — таинственным нежным шёпотом ответствовал Вовка.
— Что за секрет?
— А вот пойдём на наше место, там и покажу. Не пожалеешь…— последнее слово получилось как-то совсем невпопад. Верочка насторожилась…
— Это что такое «не пожалеешь»? Ты уверен? И собеседница высокомерно выпятила нижнюю губёнку, совсем как в младенчестве, когда ей предлагали попробовать первую ложку каши. Вовку эта поза совсем рассмешила и сняла всё его напряжение и неловкость.
— Пойдём-пойдём, не бойся.
— Вот ещё, буду я бояться тебя.
— Да не меня не бойся (чего меня-то бояться!), портфеля не бойся.
— Ну вот, совсем уморил!
Тут Вовка взял Верочку за руку и они пошли на «своё место». К слову, это был обычный советский детский садик, но вся прелесть заключалась в его глухих дощатых беседках, где вечером размещалась «вторая смена», то есть влюблённые парочки. Местный сторож к этому давно привык и выходил на территорию лишь в крайних случаях. Это был земной рай для юных сердец. Тем паче Вовка ещё год назад(в день знакомства с Верочкой)облюбовал в этом садике крайнюю беседку, которая была обращена лицом к берёзкам, а не к зданию, как все остальные. При желании сторож легко мог просматривать из окошек всё, что творится в беседках, кроме одной. Почему её так необычно расположили, никто не знал. И опять же — никто не знал, кроме Вовки, который был уверен, что это всё было сделано специально для них с Верочкой.
Глава 5.
Они уселись на лавочках в полумраке беседки друг против друга, и Вовка машинально погладил портфель.
— Чего ты его гладишь-то — где-то даже с лёгкой обидой прошептала Верочка.
— Могу и тебя погладить — попытался пошутить «детсадовский герой».
— Рискни…
Но Вовка не рискнул, а начал возиться с портфелем…
— Ну и трусишка — насмешливо подумала Верочка — целый год только баснями кормит…
Но тут Вовка достал бутылку и расплылся в блаженной улыбке…
— И закуски полно…— начал было обороняться герой, но увидев, что Верочка не нападает, а только иронически улыбается (уже этим довольный) продолжил сервировать лавку.
— Всё! Баста! Готово!
На лавке, на газетке лежали две груши, два яблока, шоколадка, зефир в шоколаде, стояли две рюмочки (из домашнего серванта Вовкиных родителей) и над всей этой роскошью торжественно возвышалась бутылка марочного вина.
— Ну и чего? Можно только глядеть? Заснул что ли? — не утерпела Верочка, выйдя из себя от Вовкиной медлительности.
— А! Да-да! Открываю…
Вовка отколупал красивую обёртку горлышка, вдруг хихикнул, икнул и выдал:
— Ну, ни фига себе!!!
— Чего такое ещё?
— Там… там пробка ведь! Ух, зараза…
— А у тебя и открыть что ли нечем? — догадалась Верочка и залилась своим звонким хохотом, да так, что зазвенели сдвинутые вплотную Вовкины рюмки. Официант совсем упал духом, но вдруг вспомнил Зинкину инструкцию и разозлился:
— Это точно она, Зинка подстроила! А я и сам-то дурак, пень и валенок! Это так проколоться! — кипели Вовкины мысли. Это ведь не простое вино! С бормотухой-то перед танцами всё просто было: зубами пластмассовые пробки только так срывались, … а тут! Если внутрь протолкнуть,— обольёшься весь, да и неудобно перед Верочкой. Эх, штопор бы надо! Что делать, что делать?
— Эй, винодел, опять уснул что ли?— без вина веселилась подружка,— давай, хоть закусим, а то и погреться нечем…
— Эх, давай… — вздохнул виночерпий.
И они навалились на закуску. Всё дочиста уничтожив, кроме рюмок и бутылки, стали уже вместе смеяться. Вовка, как-то по ходу, подсел поближе к Верочке, обнял её и крепко прижал к себе… И тут их два дыхания слились воедино (как сказал бы поэт), и ничто уж не мешало им, даже собственные носы…
— Ты любишь меня? — спросила, задыхаясь, Верочка
— Ещё как люблю! Так никто не может любить! — горячо шептал, запьяневший без вина Вовка…и осмелевшая его ладошка уже готова была погладить Верочкину коленку…
А неприступную бутылку марочного вина они решили распить на собственной свадьбе, да и делу конец!