Мне надоело ползать на четвереньках в полной темноте. Я поднялся с колен и, плюнув на приличия, включил ночник. Огляделся. Ничего не изменилось. Второй запонки нигде не было. Я тихо про себя выругался и снова опустился на ковёр. Было слышно, как в подъезде кто-то вызвал скрипучий лифт. Монотонно тикал будильник на прикроватной тумбочке.
- Который час? - тревожно спросила женщина, приподнявшись на локтях.
- Начало четвёртого, - расширяя район поиска, я пополз к шторе. Провёл под ней ладонью. Ничего. Только неприятный на ощупь густой слой пыли. - Убраться бы не мешало, - проворчал я.
- Что? - не поняла женщина. Сладко потянулась. Смешно закуталась в одеяло и свесила тонкие ноги с кровати. - Совесть потеряли? - Она по-детски улыбалась, чуть наклонив голову на бок.
- Нет. Запонку, - задумчиво огляделся я по сторонам и решил теперь посмотреть под кроватью.
Женщина сунула ноги в тапки. Проходя мимо, зевая, спросила:
- Оделись уже. Молодец! Кофе будете?
- Нет, спасибо. Я тороплюсь, - меня больно царапнули по руке. В дальнем углу "горели" два больших зелёных глаза. - А котик ваш не мог её куда-нибудь заиграть?
Хорошо видимые из под кровати тапки остановились у открытой настежь двери.
- Вполне, но это кошка. Моникой зовут.
- Левински?
- Это кому как, - хмыкнула женщина. - Можно просто Моня, - как-то слишком радостно произнесла она. - Схожу в туалет и вместе поищем, - она снова хмыкнула. - Что вы ползаете, как крот. Включите нормальный свет!
Я огорчённо потёр оцарапанную кисть - этого только не хватало. Щёлкнул выключателем и неприятно сощурился от вспыхнувшего яркого света люстры. На тумбочке у ночника лежала хорошо потёртая книжка в мягком переплёте. Я поинтересовался: Анна Ахматова "Чётки".
Меж пожелтевших страниц торчал краешек закладки. Закладкой оказалась новогодняя открытка. Выцветший снеговик с ведром на голове и крупной морковкой вместо носа, широко растянувшись в улыбке, еле удерживал в "руках" пушистую ёлку. На обороте прочёл:
"Свою милую и счастливую Светочку поздравляю с Новым 1999-м годом!
Солнышко ты моё ясное, ты даже не представляешь, как я за вас с Виктором рада!
Тут и Новый год и Ваша свадьба! Господи, детки мои, будьте счастливы! Наконец-то произошло! Случилось!! Сбылось!!!
Радость моя, знай, ты самая любимая моя племянница!
Целую вас с Виктором. И всего-всего Вам! И с Новым годом!!!
Твоя тётка Галя".
Раздались шаги. На кухне зажёгся свет. Моня пулей вылетела из комнаты. Я вернул книжку на прежнее место.
- Значит, кофе не будете?
- Нет! У вас рассол есть? - я устало опустился на широкую кровать.
- Голова, да?!! Из банки хотите или в кружку налить?
В квартире закурили. Неприятный запах табака проник в комнату.
- Только не из банки, - крикнул я в дверной проём и чуть слышно добавил: - если можно, конечно.
Я грустно уставился на манжет рубашки, где отсутствовала запонка. Сравнил с манжетой, где она была, - отличие было существенным.
- Держите ваш рассол, - женщина подала мне большую кружку. В коротеньком синем халатике с торчащими острыми коленками и с гладко зачёсанными назад длинными волосами, наверное, каштанового цвета, она была похожа на девочку-подростка. Миленькое такое личико, с чертами нашкодившего лисёнка. И топорщащиеся, как я люблю, ушки. Но будем откровенны: трудно ухватить незначительные нюансы, когда ты жадно пьёшь рассол. Что-то важное я мог и упустить. - Хоть что-нибудь помните? - мило улыбался лопоухий лисёнок.
- Светлана, да? - я шумно выдохнул и опустил пустую кружку между ног.
- Ого, - живо всплеснула руками она. - Ну надо же. Браво, Игорь!
- Можно от вас такси вызвать?
- Пожалуйста! - Она быстро взяла с книжной полки сотовый телефон и протянула мне.
Я повертел в руках незнакомый аппарат.
- Если вас не затруднит.
- Давайте. Запонку нашли?
- Да где там с вашей этой Левински.
- А это так важно?
- Ну, да. Неделю назад, на день рождения, супруга подарила мне часы и запонки ...
- Стерва?
- Нет. Просто жена. Обычная женщина только внимательная слишком.
- Понятно, - она завозилась с телефоном, смешно втягивая и вытягивая в трубочку губы. - Где-то у меня был забит номер ...
- Светлана, я тут вчера ... нормально? Если в общем и целом?
Лисёнок быстро опустила телефон и погрозила мне пальцем.
- Вы смешной очень в таком состоянии, - она покачала головой. - Возбуждённо спрашивали, читала ли я Ницше и Бродского, знакома ли с творчеством Фёдора Михайловича. Затем, как я отношусь к фильмам Андрея Тарковского ...
- Извините.
- Интересовались моим видением картин передвижников Крамского и Прянишникова ...
- Простите!
- А потом приказали раздеться донага и ... сами разделись.
- Приказал? Что там с такси Света, - занервничал я.
- Спрашивали, есть ли у меня, хоть какой-нибудь, топор ...
Я выбежал в прихожую. Нашёл ботинки. Забыл про запонку.
- Аркадий, куда вы? - летел мне в след из комнаты её озорной смех. - Я ещё такси не вызвала. Может, всё таки, чашку кофе выпьете на дорожку?
Я опустил на пол непослушный ботинок. Выпрямился и облокотился на стену. Сдался.
- А давайте, Светлана. Кофе нам не помешает, - я прошёл на кухню. - Но в любом случае домой лучше явиться сегодня ночью, чем завтра утром, - грустно шутил я.
- Прикурите мне сигарету, - она достала из шкафчика банку. Открыла крышку. Насыпала в турку кофе. - Теперь сходите и умойте с мылом лицо, - аккуратно взяв у меня сигарету, перехватила мой непонимающий взгляд. - У вас следы моей губной помады на правой щеке, - она зажгла конфорку. Голубые язычки пламени затанцевали свой шипящий нервный танец. - Могу я вас кое о чём попросить?
- Конечно.
- Передайте, пожалуйста, Виктору, чтобы он навсегда забыл этот адрес. Может, вас он и послушает. А эти деньги я оставлю. Нет, не для себя - для дочери нашей.
- Какие деньги? - не понял я.
- Которые вы вчера в конверте принесли и потом на чай напросились, - она улыбнулась. - Идите в ванну. Кофе скоро будет готов.
Мы считали, что пьём умеренно. Потому что уже умеем. Научились. Повзрослели. Не так как раньше: в дрова и дым. И драгоценный ты мой друг, Витя, спасибо тебе! Нам всегда было о чём вспомнить-поговорить, кого обсудить и кому мысленно плюнуть в рожу. Мы всегда так встречались. Редко, но всегда.
Двор и школа плавно перетекают из детства во взрослую жизнь, пустив глубокие корни. Возникает такая дружба, крепче которой я не встречал. Мы помним друг друга ещё детьми - какие тут нужны проверки? Мы съели вместе не одну банку варенья и обтрясли не один соседский сад - какие тут ещё нужны аргументы? Мы продолжаем понимать друг дружку с полуслова.
Витька опять появился неожиданно. Позвонил на сотовый. Сказал, что приехал буквально на денёк и ночью улетит обратно. Я отпросился на работе и как был в деловом костюме, так и рванул к другу детства.
Засели в приличном кабаке и начали умеренно пить практически с утра. В часов двенадцать дня позвонила жена. Я сказал, что прибыли наши партнёры из Норильска и, мол, сама понимаешь, буду поздно. Что-то ей уже тогда во мне не понравилось - она грубо прервала разговор, а я отключил телефон.
Жизнь - если одним неправильным словом.
- Хочешь я познакомлю тебя с очаровательной женщиной? - пьяно спросил Витёк ближе к обеду. - Это душа! Это чудо, каких не осталось теперь, - он громко икнул. - Заодно передашь ей кое-что. Выручишь?
- А сам чего? - безуспешно пробовал я подцепить вилкой скользкий пельмень.
- Уже ничего.
- Бывшая?
- Ты тогда в армии был, а я уехал потом. Опять женился, опять развёлся и женился снова.
- Ну ты даёшь, Витёк.
- Да, - рубанул он ладонью воздух. - Особой разницы не ощутил. Давай-ка по пятьдесят хлопнем за всё хорошее.
- Можно, - согласился я.
- А всё хорошее - это детки наши. Давай за них!
- Всегда за!
Потом были ещё какие-то тосты и ещё какие-то ...