ГЛАВА ТРЕТЬЯ
«Мало кто находит выход, некоторые не видят его, даже если найдут, а многие даже не ищут».
Льюис Кэрролл
Старинные дома с коричневыми покатыми крышами постепенно сбрасывали покрывало тумана, пробуждаясь ото сна. Нависшие балконы были похожи на округлые птичьи гнезда.
Пес не спеша перебирал лапами, не обходя луж, и при этом не оставляя следов.
За ним по тротуару широким шагом следовали Юлия, Кирилл и его отец.
Первенцев, выслушав внимательно подробный рассказ сына, сказал:
- Вот что. Мы недалеко от улицы Трех Монахов. Вы идите в антикварную лавку. Нет, не возражай, ты, как настоящий мужчина должен охранять свою девушку. Пса я беру на себя. Я постараюсь встретиться с этим Эркером.
И попробовать договориться с ним.
Юлия горячо возразила:
- Это нечестно! Оставить вас одного! Вы не знаете, как опасен этот человек! От него можно ждать чего угодно!
- А мне кажется это разумным. А то получается ты сама, добровольно идешь в лапы к Эркеру. Я, думаю, отец сможет с ним разобраться, - сказал Кирилл.
- Ребята, давайте без лишних дискуссий, на это у нас нет времени. Неизвестно, что он может сотворить… Сейчас будет арка и поворот к книжному… Ныряйте туда, а я пойду навстречу к псу…
Кирилл тут же потянул Юлию за собой, и они пропали в синеватом сумраке арки.
Первенцев пошел прямо на пса. Тот остановился и глухо зарычал, не сводя зрачков. Первенцев застыл на месте.
- Как надоел же ты мне! Все бродишь - колобродишь! Вот прибью тебя сейчас, - обратился Первенцев к псу.
И он угрожающе сделал шаг.
- Мне нужно поговорить с твоим хозяином. Это очень важно. Ну, давай, веди! К хозяину, к хозяину, домой! Ну, давай!
***
Чем ближе подходил Первенцев к парку, тем больше нарастало волнение.
Огромная чаша уснувшего фонтана была украшена осенним узором багряно-лимонной листвы. Такая же листва дождем усеяла тротуар у скамеек.
На одной из них сидел, смахнув упавшие листья, импозантный джентльмен в черном длинном пальто. Пес остановился и стал облизывать его руки, демонстрируя верность хозяину.
Импозантный пожилой мужчина ласково погладил собаку и поднял свой взгляд.
Выцветшие, бывшие когда-то голубыми глаза вонзились в Первенцева. По спине его побежал холодок. Человек на скамейке казался призраком.
Но, набравшись собравшись с духом, преодолевая ощущение жути, он заговорил:
- Послушайте, я не знаю кто вы, но я хочу, чтобы вы объяснили мне, по какому праву похитили у меня жену и организовали слежку за моим сыном. Я понимаю, что у вас могут быть какие-то там личные мотивы… Но так бесцеремонно, так нагло, за счет других людей решать собственные проблемы! Кто вам позволил?!
Первенцев все говорил, чувствуя, что говорит много и все решительнее и жарче, но молчание незнакомца заставило перейти на чуть более спокойный тон.
- Я предлагаю вам все закончить миром. Верните мне мою жену, и я не буду обращаться в специальные органы и преследовать вас.
Человек в пальто улыбнулся, и его улыбка заставила Первенцева сникнуть. Глуховатым голосом Эркер важно и медленно сказал:
- Как и все люди, вы – чрезвычайно наглы и самолюбивы. До прошлой ночи я не знал и не трогал ни вас, ни вашу семью, пока вы не перешли мне дорогу. И вот этого я уже не потерплю….
Эркер сделал паузу, чтобы внушительно посмотреть в округлившиеся глаза Анатолия Первенцева и продолжил:
- Ваш сын избил меня. Сам по себе это факт достаточно мерзкий, и только случай помешал мне ответить ему и размазать его по асфальту, как ничтожного червя. Но он еще и отнял самое драгоценное, что есть у меня – мою невесту. Затем он спрятал ее. Мне пришлось силой увезти его мать и вашу жену – теперь мы квиты.
Первенцев горько усмехнулся:
- Эта девушка Юля – ваша невеста?! Помилуйте, сколько же вам лет? Кроме того, вы хотите захватить ее против ее воли. А это недопустимо! Что касается моего сына – то он поступил согласно обстоятельств, как настоящий мужчина…
- Да, Юлия – моя невеста! По какому праву вы лезете в мою личную жизнь?! Все это вас не должно касаться! Если вы хотите увидеть свою собственную любимую жену живой. Иначе вам принесут ее голову!
Первенцев захлебнулся от гнева. Он схватил незнакомца за пальто и стал трясти.
- Я требую, слышишь ты, требую немедленно вернуть мне мою Оксану! Ты понимаешь меня, упырь! Верни мне мою Оксану!
Внезапно руки его похолодели, а ноги потеряли почву.
Руки его повисли, едва не оборвавшись. Земля отдалялась, уходила куда-то вниз, а потом в сторону.
Он увидел, что приподнимается над землей вместе с Эркером. У того за плечами, сквозь разорванное пальто, полоскались большие кожаные крылья.
Первенцев закричал от ужаса и разжал руки.
***
Очнулся он лежащим на кожаном диване. Комната была скрыта темно-серым полумраком.
Горел камин в котором причудливым багрянцем плескалось, изламываясь, пламя. Перед камином разметалась лужайкой медвежья шкура. На ней возлежал черный пес с высунутым языком. Стену украшала картина на библейский сюжет, изображающая иудейскую царевну Саломею с головой Иоанна Крестителя.
Неистово ломило спину.
Первенцев попробовал подняться и застонал.
К нему подошла девушка в коричневом платье и белом переднике.
- Сейчас вам станет легче.
Она протянула ему лекарство.
***
Через час Первенцев уже смог потихоньку встать.
Он, медленно ковыляя, подошел к окну, отодвинул тяжелую сиреневую штору, наблюдая мокрые островерхие крыши.
Затем обернулся. Пса у камина уже не было.
На его месте стояло кресло с высокой спинкой. В нем сидел Эркер в длинном синем халате, расшитом белыми звездами.
Судя по всему, он был настроен благодушно. Его сухие и тонкие губы искривила улыбка. Он предложил сесть рядом.
- Вам сейчас не нужно много ходить, дорогой Анатоль, правильно я назвал ваше имя? Хорошо, что все закончилось ушибом. Могло быть и хуже. Упасть с высоты! Это еще хорошо, что я не высоко поднялся. Так что, садитесь.
Первенцев тяжело опустился на принесенный стул.
- Мне в общем-то рассиживаться нечего, - угрюмо сказал он. – Вы отпустите мою жену?
- Что вы заладили, все об одном и том же. Вы еще слабы, и сейчас вам нужен покой, так что не спешите. Вызванные мною специалисты вас посмотрят и подлечат. Поверьте, ничего плохого ни с вами, ни с вашей дражайшей супругой не произойдет. Я же рад буду беседе с внимательным и умным человеком, – промолвил Эркер своим хрипловатым голосом.
Он позвонил фарфоровым колокольчиком, стоявшем на ломберном столике.
В бесшумно открывшейся двери появилась служанка, принесшая на подносе кофейник, сахарницу и чашки.
- Прошу, - пригласил Эркер.
Первенцев ни к чему не притронулся.
- С чего вы взяли что я хочу общаться с вами?
Эркер махнул рукой.
- Я вас понимаю, вы боритесь за свое счастье. Но я борюсь за свое, поймите и вы меня. И Юлия – мой последний шанс, моя ниточка к новой жизни…
Первенцев цепко посмотрел в его водянистые глаза и перевел взгляд на дряблую шею и худые, белые, будто фарфоровые руки с большими ручейками вен.
- Простите, а кто вы такой? Чем вы занимаетесь? И вообще, сколько вам лет?
Вместо ответа, Эркер разлил по чашкам кофе и взял щипцами колотый сахар.
Когда дымящийся напиток паром заклубился над чашками, Эркер, отхлебнув, поставил свою на блюдце.
- Я бы хотел, чтобы вы меня выслушали не перебивая. Послушали мою исповедь. Не так много людей в мире знают о моей жизни. Мне тяжело нести на душе этот груз. Груз прожитых лет и поступков. Послушав меня, вы быть может многое поймете.
Продолжение следует.