детский сад. письмо

               
Сегодня   на  работу  вышла  Тамара   Николаевна,    воспитательница  второй  ясельной  группы.  Она   ездила  в   Москву,   на  юбилей  к  своему  старшему  брату – директору  завода.  Она  вся  ещё  была   там:   на  празднике,  не   на  работе.   Светло  серый  трикотажный  костюм,   и  красиво  уложенные   белокурые  волосы,   свежий  маникюр   были  слишком    хороши,   чтобы  в  них   возиться  с  детьми.  Ровная   белизна  кожи,  прямой  нос,   гладкий  лом,  сияющие  голубые  глаза   и  вся  её  стройная  миниатюрная  фигурка   больше  подходили   к  подиуму,   чем  к  утомительной   монотонной  работе  в  садике. 
     -  Гришка   в  вдвоём  живёт  в  трёхкомнатной  квартире,  -  рассказывала  она,  -  в  гости  к  нему  тоже  директора  приходили,   учёные,   хирург,  даже  какой  то  писатель  был.  На   столе  всего   наставлено,  всё   из  ресторана  и  обслуживали  трое   официантов.   Пили   шампанское,    коньяк  и  пиво.  Я  говорю:   купи  мне   черёмуховую  наливку,   если  не  купишь,  то  я  к  тебе  больше  не  приеду.  Так  сам  сбегал  и  купил,   а  то  шампанское  кислое,    коньяк  клопами   пахнет,   а  пиво   горькое,   а  черёмуховая   наливка   родиной  пахнет,  да  он  и  сам   её  любит. 
Её   няня   Надя   слушает,   открыв  рот,   слова  не  хочет  пропустить.   Лестно  ей,  вот  с  каким  человеком  она  вместе  работает  -  с  сестрой  директора  завода. 
Но  мрачнеет    Тамара   Николаевна.   Съездила,   увидела,   живут  же  люди,  не  то,  что  они.   Специально,   чтобы  Варя,   невестка   не  зазнавалась,   чтобы  брат  не  вздумал   жалеть  её   называла   она  брата  просто  Гришкой.  Обидно  ей,  чем   она  хуже,   а  получает  в  пять  раз  меньше,  чем  эта   Варя?    А  ещё  костюмы  свои  вздумала  предлагать:  ,,ушьёшь,    Томочка,.. 
А   гостья   отвернулась  и  громко   сказала,  что  молодёжь  нынче  такое  не  носит. 
   -   Гришка  где?  -  потребовала   перед  уходом,  -   думает  он  меня   провожать  или  нет?  Сестра  у  него  одна…-   не  договорила,  жён,   мол,  много.  Жена  у  него  третья,  одна  умерла,   с  другой  разошёлся,   а  детей  нет.  Вот   племянников  зовёт  к  себе,  толковые  парни,   спокойные.   Работящие.   
Вторая  ясельная   находится  рядом   с  кухней.   Куда  бы  не  шли  сотрудники,  а  заглянут  к  ней,   перекинутся  быстрым  словом. 
   -  Как   Москва?  -  интересуется   Леночка,  -  стоит  на  месте?
   -  Жиреет,  -  смеётся   Тамара   Николаевна,  -  что   ей  сделается?   Там  банки,   все  деньги  туда  идут. 
    -  Да,   -  жалуется   Надя,  -  зарплату  прибавляют,   да  мала.  Конечно,   там  столица,  а  мы  и  там  перебьёмся,   всегда  так  было.
   -  Овцы  мы  бессловесные.  -  не  соглашается    Зоя    Григорьевна,  -  писать  надо  или  забастовку  устроить. 
   -  Куда  писать?  -  встревает  Оля,  -  нашему  начальству?  Я  по  нашему  начальству  находилось:   обещать  обещают,  и  толку  нет. 
    -  тогда  самому  Путину!  -  хохочет  Нюра,  она  сама  не  верит  в  возможность   такого  письма. 
И  другие   не  верят,  а  всё  же  допускают  такую  возможность.  Это  не  Сталин,  которому  писали  от  безысходности,  это,  не  Брежнев,   которому  поздравительные  письма   организовывались  партией.  Нынешнему   президенту  хочется  верить.  Сотрудники   замолкают,   не  решаясь  согласиться,   но  уже  и  не  желая   отвергнут  Нюркино   предложение.   
   -  После  обеда  подумаем,  -  решает  Тамара   Николаевна,  -  а  сейчас  не  когда,  пора  детей  кормить. 
Скопление  сотрудников   во  второй  ясельной  обеспокоило   Анну   Ивановну.  Ну,  поздоровались  с  ненаглядной   Тамарочкой   Николаевной,   нагляделись  на  красавицу   и  разошлись  бы  по  своим  рабочим  местам. 
   -  Они  хотят  письмо  писать,  -  доложила  Маша.  -   Самому   Путину,  -  добавила  шёпотом,   пугливо  озираясь. 
Маша   работала  вблизи  от  начальства,   чаще,  чем  другие  сотрудники,   слышала  их  разговоры   о  делах  садика,   которые  несомненно  казались  ей   важными,   значительными.  Она  ощущала   себя  причастной  к  их  делам   и  старалась  в  меру  своих  сил  помочь  им.  Заведующая   обратилась  к  методисту.
   -  Галина   Николаевна,   проследите,  что  за  письмо  собираются  писать  после  обеда  во  второй  ясельной.   Вот  дали  народу  свободу,   и  теперь  каждая  нянька  хочет  сама   назначать   себе  зарплату. 
   -  А  что  он  требует  этот  народ? 
Галина   Николаевна  уже  кривила  губы,   настраиваясь  в  унисон  заведующей   тоже  нелестно  пройтись  по  поводу   народа.  -   Больше   денег  и  меньше  работы?   А  не  думают  своей  головой,   что  если  всем   назначить  большие  оклады,   то  инфляция  сразу  подскочит!  Я   загляну  к  ним.
   -  Я   на  вас   надеюсь,  -  милостиво  кивнула  заведующая,   не   желая  сама  портить  отношения   с  работниками   детсада.
Размышления   сотрудников  о  предполагаемом   письме  было  примерно  одинаковым:  поговорили  и  забыли.  Хотя   каждый  жалел,   что  забыли.  Особенно  жалела  Оля.    Обычно  ругали  её,   а  тут   появилась  возможность  самой  поругать  местную  власть,  потребовать  или   хотя  бы  пожаловаться  на  свою  судьбу.  Она  быстро   управилась  со  своими  делами  и  зашла   во  вторую  ясельную,   где   Тамара   Николаевна  заполняла  табель. 
   -  Писать  письмо  когда  будем?  -  спросила  прямо. 
   -  Письмо?  -  переспросила  воспитательница,   словно  очнувшись.  За  письмо  ей  попадёт  сильнее,  чем   Ольге.  Письмо  ей  нужно  меньше,  чем  няньке,  -  а  кто  ещё  хочет? 
   -  Сейчас   узнаю,  -  с  готовностью  откликнулась  Оля   и  выбежала  из  спальни.  Она   пробежалась  по  группам   и  всем   сообщала,  что  во  второй  ясельной   уже  собираются  писать  письмо.  Каждый  подумал,   что  всё  уже  решилось,   и  её  позвали  последней.  Собрались  почти  все,   кто  из  любопытства,   кто  из  желания  написать  письмо,   но  каждый  хотел  на  людях   высказать  свои  умные  и  правильные  мысли.  Тамара   Николаевна,  пока  Оля  бегала  по  группам,  смирилась  с  мыслю   необходимости  написать  письмо  высокому  лицу.  Она   вырвала  из  тетради  проходной  лист  бумаги. 
Надя   на  правах  хозяйки  пригласила  сотрудников  садиться. 
   -  Ну,   как   начнём?  -  Тамаре   Николаевне  хотелось  быстрее  закончить  с  письмом,  -  диктуйте.
  -  Дорогой    Владимир   Владимирович!  -  начала  было   Нюра.
  -  Какой  он  тебе  дорогой?  -  усмехнулась  Надя,  -  просто  уважаемый. 
  -  Уважаемый   Владимир   Владимирович,  -  снова  начала  Нюра,  -  пишут   вам   работники  детского  сада. 
Десяток  голов  кивнули  ей  в  знак  согласия.   
   -  Пиши,  -  осмелела   Нюра,  -  живём  мы  плохо.  Это  только  артисты  и  вообще  москвичи  получают  много…
   -  Ты  чё  это?  -  снова  осекла  её  Надя. 
    -  А   чё,  -  не  сдавалась  Нюра,  -  я  телевизор  смотрю,  там  только  артисты,  спортсмены    награды  и  премии   получают. 
   -  Наш  народ  не  состоит  только  из    одних  артистов,  спортсменов,   москвичей,  -  переводила  на  свой  лад   Тамара   Николаевна,  -   а  есть  ещё  няньки,  дворники,  просто  работники.   Которые  поддерживают  вашу  политику. 
    -  Пенсионный  возраст  бы  сбавил.  -  подала  голос  Мария   Сергеевна,  -  а  то  многие  до  пенсии  и  не  доживают. 
    -  На  детей  бы  пособие  прибавить,  -  вставила  своё  слово  и  Аня.
    -  Зарплату  бы   прибавить,  -  жалобно  прибавила  Леночка. 
Тамара   Николаевна  всё  послушно  записывала. 
    -  Пусть   платят  больше,  -  крикнула  Аня.
    -  Да,  только  что  записали,  -  отрезвила   Надя.
    -  Ничего.  Напиши  ещё  раз.   Не  помешает,   -  смеётся  Оля.  Разговор  прервал   приход    Галины   Николаевны.
    -  Ничего  у  вас   не  получиться,  -  усмехнулась  она.  -  сами  подумайте:  кто  вы?   И  кто  он? 
    -  Подписывайте,  -  Галина   Николаевна  слегка  оттолкнула   письмо.
    -  Давай,  -  смело  отозвалась   Люся,  -  ниже  плинтуса  меня  не  опустят,  и  так  там  сижу. 
    -  Вы  сами  подумайте,  -  напирала   методист,  -  кто  вы?  И  кто  он? 
   -  Мы  избиратели,  -  не  отступала   Оля,  -  мы  его  избирали,  и  он  наш  президент! 
Подписались  все,  лишь  Верочка  отказалась.
    -    Если   начальство   против,   то  зачем  писать,   -   недоумевала  она,  -  Да,  ещё  самому  президенту? 
   -  Давай  я  за  ней  второй  раз  подпишусь,  -  предложила   Зоя  Григорьевна.
   -  Не  порти  документ,  -  не  дала  ей  Оля,  -  я  сейчас  же  отправлю  письмо,   пока  не передумали.
   -  Вы   адреса  не  знаете,  -  не  теряла  надежду  оправдать  доверие   Галина    Николаевна.
   -  Москва,  Кремль,   Путину!  -  громко  выкрикнула   Оля  и  выбежала  из  группы. 
Об  отправленном  письме  говорили  всю  неделю,   
   потом  постепенно  стали  забывать,   но  новости  с  тех  пор  стали   смотреть   внимательней.